Читать книгу: «Помолвка виконта», страница 3

Глава 5

Десима смогла крепко поспать два часа, прежде чем ее разбудил шум в соседней спальне.

Но Пру не звала ее – просто громко разговаривала в жару. Ее лоб пылал, она ворочалась в постели со стонами и кашлем. То, что Пру не проснулась, беспокоило Десиму – это могло означать, что девушка серьезно больна.

Все, что она могла делать, – это сидеть у кровати, смачивая лоб и губы Пру губкой и шепча слова утешения.

С площадки доносились тихие звуки шагов и бормотание голосов. Его лордство не спал, занимаясь Бейтсом. Было утешительно, что другие тоже не спят в тихом простуженном доме.

Глядя на огонь, Десима внезапно подумала, как ей повезло, что Эдам Грантам оказался именно таким человеком. Ей и в голову не приходило, что джентльмен – аристократ! – мог так спокойно и уверенно справляться с домашним хозяйством и ухаживать за больными.

Когда часы пробили три, вода почти кончилась, а огонь догорал в камине. Десима подбросила в огонь полено и взяла кувшин.

Дверь комнаты Бейтса напротив была открыта, и пламя свечей отбрасывало полосы света в темный коридор. Десима заглянула внутрь – грум лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Десима на цыпочках вышла на площадку и замерла при звуке приближающихся шагов. Эдам появился из коридора, который она считала ведущим в уборную, не ся предмет, скромно прикрытый полотенцем.

При виде ее он улыбнулся; его зубы блеснули в полумраке коридора.

– Доброе утро, Десима.

Она отвела взгляд от ночного горшка, сосредоточив его на роскошном парчовом халате Эдама: черные драконы извивались на алом фоне, извергая из пастей золотые струи. Это выглядело экзотично и в высшей степени по-мужски.

– Как великолепно!

– Благодарю вас, мисс Росс. – Улыбка Эдама была откровенно игривой.

– Я имела в виду ваш халат, – объяснила Десима и вдруг с ужасом осознала, что не надела свой халат и только тонкая ночная сорочка прикрывает ее тело от заинтересованного взгляда виконта.

– Это великолепно, – оценил Эдам.

Судя по блеску глаз, ум Эдама был занят чем угодно, только не больными. Десима почувствовала, что краснеет, и со страхом поняла, что ее соски торчат под тонким хлопком.

– Я должна принести воды, – пробормотала Десима, скользнув вниз по лестнице скорее поспешно, чем с достоинством.

– Может быть, поставите чайник? – с надеждой бросил он ей вслед.

– Хорошо, – отозвалась она.

Десима наполнила кувшин и поставила чайник, греясь у плиты.

К счастью, Эдама наверху не оказалось. Десима надела халат из тонкого шелка.

Губы Пру пересохли от жара, Десима поднесла чашку к ее губам, и та с жадностью припала к ней. В воду было подмешано немного порошка от головной боли. Утолив жажду, Пру откинулась на подушки, а Десима села рядом, чтобы смочить ей лоб лавандовой водой.

Позади открылась дверь, и, прежде чем Десима успела обернуться, тяжелый парчовый халат мягко опустился ей на плечи.

– Что…

– Ш-ш. – Эдам поставил чашку чая на столик у кровати. – У меня два таких халата. Если вы просунете руки в рукава, мы сможем закатать их.

Десима встала и закуталась в халат из тяжелого янтарного шелка, украшенного замысловатым рисунком из орхидей и лилий, коричневых, золотых и цвета слоновой кости.

– Какой красивый, – похвалила она. Халат полностью закрыл ей ноги, а руки исчезли в глубоких рукавах.

– Позвольте мне. – Эдам уверенно закатал ей рукава. – Вот. Теперь, если мы приспособим пояс… Куда он делся? – Его руки шарили вдоль талии Десимы, ища свисающие концы пояса, и ее прикрытая шелком грудь коснулась его груди, вызвав у нее внутреннюю дрожь. На этот раз у нее не было сомнений в том, почему заторчали ее соски.

– Я сделаю это сама! – Десима выхватила у него из рук концы пояса и завязала их бантом. – Благодарю вас.

Рядом беспокойно зашевелилась Пру, и она повернулась к ней, радуясь предлогу. Эдам внезапно стал слишком близким, слишком большим, слишком горячим и, главное, слишком мужчиной, поэтому ей хотелось остаться одной и разобраться со странными новыми ощущениями.

Десима смочила лоб больной лавандовой водой и обернулась назад с неловкой улыбкой.

– Мне не следовало разговаривать, – прошептала она. – Думаю, это ее беспокоит.

Эдам всего лишь улыбнулся, и в следующий момент дверь мягко закрылась за ним.

Часы пробили шесть, Эдам заморгал и выпрямился в кресле, поморщившись, когда запротестовали его затекшие мышцы. Бейтс, наконец, поддался усталости и теперь крепко спал, сотрясая воздух могучим храпом.

Нужно было позаботиться о четырех лошадях, принести дрова и уголь, развести огонь и приготовить пищу, помимо того, что может понадобиться Бейтсу. Он сосредоточенно решал, с чего начать, и определил первым номером топливо, затем лошадей, потом все остальное. А позже он примет горячую ванну с пенящимся мылом, приготовив заранее пару турецких полотенец, нагретых у камина.

«А кто, – спросил себя Эдам и зевал, рискуя вывихнуть челюсть, – собирается притащить все эти ведра воды, найти и согреть полотенца?» Сколько он платит своей прислуге? Явно недостаточно, судя по его теперешнему опыту ведения домашнего хозяйства.

Эдам представил, как Десима трет ему спину, скребет щеткой плечи в массе пены, прикасаясь… Стоп! Что с ним происходит? Эдам печально усмехнулся. Это не составляло особой тайны, но почему его возбуждает длинноногая, веснушчатая, засидевшаяся в девицах барышня?

Он походил по площадке. Тишина. Открыв дверь, Эдам увидел Десиму, спящую на стуле в неудобной позе, склонив верхнюю часть тела на кровать рядом с Пру. Подойдя к кровати с другой стороны, он положил ладонь на лоб горничной. Лоб был теплым, но влажным, и она спала крепко и спокойно. Лихорадка прошла.

Эдам стоял, глядя на Десиму и удивляясь волне жалости, которая нахлынула на него, вытеснив эротические мысли. Сгорбившаяся и съежившаяся, уткнувшаяся в одеяло лицом, с упавшей на подушку прядью волос, колышущейся от ее легкого дыхания, она между тем выглядела восхитительно.

Наклонившись, Эдам осторожно поднял девушку и понес в ее спальню. Уложил Десиму в постель, снял с ног лайковые шлепанцы и укрыл ее одеялом. Она не шевельнулась.

Эдам обнаружил, что тяжело дышит, как будто тащил Десиму наверх целую милю. Черт возьми! Джентльмены не забавляются с девственницами, нашедшими убежище под их кровом.

Казалось, Десима не имеет понятия о флирте, думал Эдам. Она держалась абсолютно непринужденно во время их импровизированного вальса, едва не окончившегося поцелуем, а ночью на площадке выглядела совершенно невинной, хотя и смущенной его поддразниваниями.

Почему она не замужем? Он не встречал таких высоких женщин, но в обществе много высоких джентльменов, которые так же, как он, были бы очарованы ее своеобразной красотой, грацией и шармом.

Быть может, у нее нет денег? Отсутствие приданого было бы препятствием для большинства красивых девушек, но ее одежда, качество кареты и присутствие двух кучеров опровергали это предположение.

Бросив долгий взгляд на фигуру в кровати, Эдам пошел разводить огонь в других каминах, затем быстро умылся холодной водой в своей спальне и спустился выполнять ожидавшие его домашние обязанности.

Десима просыпалась медленно – ей не хотелось покидать теплую, мягкую кровать с шелковыми простынями. Шелковые простыни? Ее глаза внезапно открылись. Нет, это не шелковые простыни – ее ноги были укутаны в роскошную ткань восточного халата.

– Каким образом я вернулась в кровать? – Десима села, разглядывая комнату при ясном и холодном утреннем свете. Одеяло было подвернуто, шлепанцы аккуратно стояли у камина, а огонь весело потрескивал за решеткой. – О боже! Он на руках отнес меня в кровать!

Судорожно глотнув, Десима отбросила одеяло.

Странное ощущение жара внутри вернулось. Десима чувствовала беспокойство и напряжение. Конечно, она не могла сама улечься в постель, иначе она бы это помнила.

Господи! Пру! Ей не следует прохлаждаться в постели, борясь с неприличным влечением к Эдаму Грантаму, когда она должна ухаживать за своей бедной горничной. Десима выбралась из кровати и поспешила в соседнюю комнату.

– Пру? Ты проснулась?

– М-м-м? Мисс Десси? О, моя голова!

Десима с тревогой коснулась ее лба, с облегчением убедившись, что он хоть и горячий, но влажный. Застывшее ночью недоуменное выражение исчезло с лица горничной.

– Лежи спокойно, Пру, у тебя еще сильный жар. Хочешь чашку чаю?

– Да, пожалуйста, мисс Десси. – Пру попыталась сесть, и Десима помогла ей прислониться к подушкам. – Но вы не должны ухаживать за мной. Где служанка?

– Здесь нет прислуги, Пру. Дай мне накинуть эту шаль тебе на плечи. Мы в занесенном снегом доме лорда Уэстона с ним и его грумом, который сломал ногу. – Пру удивленно заморгала, но вроде бы поняла, что ей сказали. – Я найду тебе какой-нибудь завтрак, а потом ты умоешься и наденешь свежую ночную сорочку.

Эдама внизу она не обнаружила, но в кухне горела плита, а у двери стоял штабель сырых дров.

Через двадцать минут Десима уже поднималась по лестнице с подносом. Она нашла молоко, все еще свежее на вкус благодаря холоду, и согрела его на плите, добавив к нему нарезанный хлеб, сахар и немного корицы. Горло Пру, вероятно, сможет это выдержать.

Пру все съела и выпила чай. Десима приободрилась, но после похода через площадку в уборную горничной внезапно снова стало дурно, и Десиме пришлось буквально тащить ее в кровать. Девушка заснула, прежде чем успела закутаться в одеяло.

Десима вернулась в свою комнату, надела зимние туфли, накинула на плечи плотную шаль и поспешила вниз. Пора снова встретиться с его лордством.

Эдам вытер рукавом рубашки вспотевший лоб и приступил к обихаживанию второй каретной лошади. Он вычистил четыре стойла, накормил и напоил животных.

Тяжелый физический труд пошел ему на пользу. Работа отвлекала от мыслей о том, что делать с оказавшейся в его доме леди и как решить проблему отсутствия прислуги.

Позади скрипнула дверь, и долгожданный аромат защекотал его ноздри.

– Кофе? – осведомилась Десима, ставя глиняную кружку на край кормушки. – Я приготовила черный с сахаром, но могу добавить молока.

Эдам нырнул под лошадиную шею, чтобы дотянуться до кружки, сознавая, что сделал это, чтобы не смотреть на Десиму и не подходить к ней слишком близко.

– Все в порядке, благодарю вас. Вы хорошо спали?

– Да. Спасибо за то, что уложили меня в кровать. – Никаких хождений вокруг да около! Она произнесла это вполне спокойно и даже несколько холодновато.

– Вы выглядели усталой. Я подумал, что вам нужно поспать как следует, и ваша горничная выглядела уже совсем неплохо.

– Я накормила ее хлебом с молоком, но она еще слаба, как котенок. – Казалось, голос Десимы доносится издалека.

Эдам нырнул назад под шею серой и обнаружил, что мисс Росс исчезла.

– Доброе утро, красавец! Да, ты красивый парень! Могу я спросить, откуда ты знаешь, что у меня в кармане сахар? – ворковала Десима в стойле Лиса.

Пробормотав ругательство, Эдам последовал за ней и был несказанно удивлен, увидев, что девушка спокойно кормит коня сахаром и при этом почесывает его за ухом. На морде жеребца было выражение сонного удовольствия, хотя при появлении Эдама он покосился в его сторону.

– Ах ты старый мошенник, – упрекнул коня Эдам. – У него репутация кусачего, но только посмотрите на него, – добавил он, обращаясь к Десиме. – Этот хитрец млеет, словно кошка.

– Достаточно, – твердо сказала Десима, отряхнув ладони. – Иначе ты растолстеешь. Он действительно ласковый, как кошка, – и нуждается в поощрении. Уверена, что вас он не кусает?

– Нет.

Эдам настороженно разглядывал Десиму. На ней было простое коричневое платье, на плечи она набросила большую шерстяную шаль, завязав ее на талии. Лента стягивала сзади ее волосы в длинный хвост, спускающийся на спину, на руках не было перчаток. Нос покраснел от холода, несколько пушистых прядей волос упало на щеки, и Эдам подумал, что она выглядит очаровательно. Почему? Ее платье было простым, не говоря уже о прическе, ни пудры, ни духов, ни драгоценностей. Она не сделала ни малейшей попытки приукрасить себя. С тенями усталости под глазами и рукавом, обслюнявленным Лисом, она отнюдь не походила на леди, но при этом выглядела прелестной и невероятно желанной.

– Что не так? – Десима с беспокойством смотрела на него. – Почему вы нахмурились?

– Сожалею. Лис обслюнявил весь ваш рукав. – Эдам глотнул горячий кофе. – Не стойте там – вы простудитесь.

– Нет, если буду выполнять какую-нибудь работу. – Сняв с полки щетку и гребешок, она похлопала Лиса по плечу. – Ну, хватит есть.

– Вы не можете ухаживать за моими лошадьми!

– Почему нет? Я всегда с удовольствием это делаю.

Десима проводила щеткой и гребнем по шее лошади длинными резкими движениями. Эдам наблюдал как зачарованный. У нее были сильные руки, она не гладила шею щеткой, а массировала кожу и мускулы.

Сильная, уверенная, высокая, по-своему женственная. Эдам смотрел на нее и сравнивал с богиней или амазонкой с длинными ногами и пышной гривой волос.

– У него холодные ноги. – Нагнувшись, Десима проводила руками по ногам Лиса. – Вроде бы он вчера ничего не растянул.

– Отлично. – Эдам не знал, что и сказать.

– Вы уже закончили с другими? Я не прочь позавтракать. – Это была не жалоба, а всего лишь веселое замечание.

– Нет, осталось полторы лошади. – И шагнул назад, чтобы покончить с работой. Он молился, чтобы каким-нибудь чудом миссис Читти появилась, прежде чем ему станет известно о Десиме что-нибудь еще привлекательное.

– Я обгоню вас, – сказала она. – Как зовут вашу вторую охотничью лошадь?

– Аякс.

– Давайте посмотрим, кто первый доберется до хвоста Аякса.

Смеясь, Эдам двинулся вперед. Они встретились в стойле Аякса.

Десима оказалась прижатой к плечу Аякса – мощный корпус лошади не поддавался ее спине. Эдам оказался прямо перед ней – в его глазах был насмешливый вызов.

Его рубашка была расстегнута на шее, демонстрируя дразнящий блеск темных волос; закатанные рукава обнажали сильные мускулистые руки, поднятые в притворной угрозе. Ее словно обдало жаром мужского тела, с его возбуждающим запахом свежего пота и кожи.

Десима подумала, что она никогда в жизни не видела более «мужского» зрелища. Внезапно она осознала, что не может совладать с собой, играя с непонятными ей силами, и выставит себя в глупом свете, что бы ни произошло дальше.

– Вы выиграли. Пойду готовить завтрак. – Она очень надеялась, что ее уход из конюшни выглядит достойно.

Глава 6

– Посмотри на себя! – сердито пробормотала Десима, глядя в зеркало.

Нос у нее был розовым, а щеки красными. Проклятые веснушки выступали так, словно каждую нарисовали чернилами. Волосы растрепались, а лицо казалось изможденным бессонницей. Сейчас она выглядела на все свои двадцать семь лет, если не больше. Десима скорчила себе рожу и поморщилась, глядя на свой рот. Ей давали понять, что широкий рот – не худшая из черт ее лица, а всего лишь одна из многих, но это не помогало. «Рыбьи губы» – так называли ее младшие кузины, когда они были детьми.

Как она могла подумать, что способна превратиться в уверенную независимую женщину, которая сама определяет свой образ жизни? Возможно, такое достижимо, но не за один день и одну ночь, не в компании светского мужчины, который был слишком джентльмен, чтобы смеяться над ней.

«Он смеется надо мной, – бормотал жалобный внутренний голос. – Он находит меня забавной». «Как ты нашла бы забавным ребенка, подражающего взрослым», – отозвался другой, циничный голос. Вчера вечером ей не нужен был бренди, чтобы у нее закружилась голова, – она и так была пьяна от свободы, возбуждения и чувства опасности, поэтому вела себя как… как дура.

Десима вытерла руки полотенцем, сбросила шаль и нашла фартук. Бекон, хлеб, одно яйцо. Для троих достаточно, но Бейтс, должно быть, уже проснулся и голоден.

Нож, хлебная доска, вилка. Что нужно для приготовления бекона? Вероятно, сковорода.

Он может в любую минуту вернуться и поинтересоваться, почему она вдруг убежала.

К счастью, когда задняя дверь открылась, на тарелке уже лежали подрумяненные тосты, а на сковороде шипел бекон.

Десима стояла спиной к двери, наливая горячую воду в кофейник.

– Все сделано, – весело сказал Эдам, как будто она не убежала сломя голову от игры, которую сама затеяла. – Бекон пахнет отлично.

Десима поспешно выложила его на тарелку, пока он не почернел. Она осторожно разбила яйцо над сковородкой и отскочила назад, когда оно начало шипеть.

– Слишком горячо. – Эдам наклонился над ней и поднял сковороду с огня, покуда яичница стала белой с коричневыми краями.

– Она испорчена, – сказала Десима, боясь, что ее голос задрожит.

– Нет. – Эдам выложил яичницу на тарелку – желток выглядел явно недожаренным. – Я умоюсь и отнесу еду Бейтсу.

Десима намазала тост маслом и положила его вместе с беконом, банкой варенья и кружкой кофе на поднос, подтолкнув его через стол к Эдаму, когда он вышел из буфетной.

– Надеюсь, утром он чувствует себя лучше и его нога не так сильно болит.

– Скорее у него болит голова. – Эдам усмехнулся и взял поднос. – Я загляну к Пру, когда поднимусь.

Десима машинально намазала маслом остальные тосты, поставив рядом варенье и тарелку с беконом. Кухонный стол казался уютным с ароматным беконом и стульями, придвинутыми к теплой плите. Почему это так на нее подействовало, Десима не имела понятия, но ее глаза наполнились слезами, и, едва понимая, что делает, она села за стол и заплакала, спрятав лицо в фартук.

– Эй! В чем дело, Десима? – Эдам опустился на колени рядом с ней, осторожно убрав фартук от ее лица. – Вы обожглись?

– Нет. Простите, это нелепо. Я никогда не плачу. – Она снова попыталась спрятать лицо, но ей помешали. Эдам сунул ей в руки большой носовой платок.

– Никогда?

– Никогда! – Ее голос дрогнул. Должно быть, ее нос, глаза и все лицо покраснели.

– Ну, если вы не плачете, – сказал Эдам, – значит, вы больны слезливостью. Это легко излечивается.

– Чем я больна? – Десима осторожно отодвинула от лица белую ткань.

– Слезливостью. Поешьте что-нибудь – это лучшее лечение. – Он наполнил тарелку и придвинул ее к ней. – Валяйте.

– Но что это за болезнь?

Десима взяла кусок, прожевала, закусила ломтиком тоста, и дрожь внутри исчезла.

– Точно не знаю. – Эдам быстро разрезал поджаренное яйцо. – Моя старая няня так называла это, когда я в детстве впадал в уныние без видимой причины. Но пища всегда помогала.

– А теперь у вас часто бывает слезливость? – спросила Десима.

Он ел яичницу с удовольствием – возможно, она была не так уж плоха.

– Не было годами. Подозреваю, что слезливость исчезает, если рядом нет никого, кто бы лечил ее ирисками. Бейтс проснулся и тоже ест ваш бекон. Он говорит, что его такая-сякая нога болит так и разэтак, если его лордство извинит ему подобные выражения, и что сам он лучше лечил бы даже собаку, но уверен, что его лордство сделал все возможное, учитывая, что у него было немного практики. К счастью, Пру спала во время этого выражения признательности за наши усилия.

– Он всегда так прямолинеен? – Десима высморкалась и спрятала платок.

– Обычно он просто ворчит. Это была одна из длиннейших речей, какие я слышал от него, если не считать тирады, которой он разразился, когда я нес его вчера вечером. Я унаследовал Бейтса от моего отца – тоже немногословного человека.

– Вот как? – Десима отодвинула грязную тарелку. – Вы помните, что завтра Новый год?

– Да. Нужно как-нибудь это отметить. – Эдам взял банку и начал щедро намазывать на тост крыжовенное варенье. – Мы могли бы испечь пирог.

– Нет яиц. Даже я знаю, что для пирога нужны яйца.

– Я что-нибудь придумаю. А вы возвращайтесь в постель. – Эдам налил еще одну чашку кофе и передал ей. – Идите.

– Но я только что встала! Сейчас девять, и у нас полно дел.

– Каких? – Он начал мягко подталкивать ее к двери. – Бейтс будет шокирован, если вы попытаетесь ухаживать за ним, Пру спит, лошади ухожены и могут ждать до вечера. Если вы понадобитесь Пру, я разбужу вас.

– Но…

– Если вы скажете это еще раз, я потащу вас наверх на руках. Хотите, чтобы я уложил вас в кровать? – Это было сказано без малейшего намека на флирт, а с угрозой.

Десима поджала хвост и повиновалась.

Она проснулась, когда часы пробили час, притом что в полдень ее не разбудили и двенадцать ударов. Из соседней комнаты доносился шум, прерываемый приступами кашля.

Десима выбралась из кровати, зашнуровала корсет и застегнула халат.

– Пру? Ты проснулась?

Горничная действительно проснулась, бледная и с затуманенными глазами, она сидела в постели с подносом, на котором расположились кувшин с мутно-белой жидкостью, ложка, бутылка с микстурой от кашля миссис Читти и чашка с остатками чего-то походившего на суп.

– Здравствуйте, мисс Десси. Я разбудила вас?

– Вовсе нет, Пру. – Десима присела на край кровати, отодвинув стопку журналов. – Как ты себя чувствуешь?

– Слабой, как ребенок. – Пру скорчила гримасу. – Но жар, кажется, прекратился – остался только этот изнурительный кашель. По-моему, лекарство помогает. Его принес милорд вместе с ячменной водой и каким-то супом во время ленча.

– Где он достал суп?

Пру пожала плечами и покраснела.

– Мисс Десси, он спросил меня как ни в чем не бывало: «Вы бы хотели посетить другой конец коридора, мисс Пруденс?» Ну, я чуть сквозь землю не провалилась, но его лордство отнес меня, поставил снаружи и тактично отошел, пока я снова не открыла дверь. Он настоящий джентльмен, даром что виконт.

Озадаченная Десима попыталась осмыслить последнюю фразу.

– Но, Пру, если он виконт, то должен быть джентльменом.

– Не обязательно, – мрачно отозвалась горничная. – Большинство из них, по слухам, законченные повесы. Ни одна женщина не может чувствовать себя с ними в безопасности.

– Думаю, с этим виконтом мы в безопасности, – сказала Десима, закусив губу, но она была не совсем уверена в том, что это правда и что она рада этому. – Ты не думаешь, что тебе следовало бы снова лечь и отдохнуть?

– Я все время клюю носом. Мисс Десси, вы ведь не собираетесь вниз в таком виде?

– В каком?

– Ваши волосы в беспорядке, халат помят, и я не думаю, что вы как следует зашнуровали ваш корсет. – Она с неодобрением посмотрела на очертания груди Десимы.

– Я причешусь и зашнуруюсь как смогу.

– Позвольте мне, – настаивала Пру. – Вы должны выглядеть наилучшим образом. Это надо сделать! – загадочно продолжала Пру. – Я буду сердиться, если вы не позволите мне это сделать. – Она патетически кашлянула. – Мужчины замечают такие вещи.

Причесанная и зашнурованная Десима направилась вниз. В кухне стояла тишина, но воздух был наполнен аппетитным запахом.

– Мисс Росс. – Эдам с поклоном явился из какой-то комнаты. – Если вы соизволите пройти в столовую, я подам вам ваш ленч.

Сам джентльмен чудесным образом из подобия конюха превратился в безупречного англичанина – элегантный без особого старания это подчеркнуть и привлекательный без каких-либо ухищрений. Десима вспомнила одобрительные слова Пру. Возможно, он не повеса, но это не делало его безопаснее.

Десима чинно проследовала к столовой.

– Благодарю вас, – сказала она, – но вы должны были позволить мне помочь вам.

– Вовсе нет. – Эдам открыл двери и улыбнулся, услышав возглас удивления. В камине горел огонь, в комнате было тепло, мерцали свечи, сверкали приборы на накрытом столе. – Теперь, если вы извините меня, мисс Росс, я на время стану дворецким.

Десима покорно опустилась на стул, который он выдвинул для нее, и встряхнула свою салфетку. Эдам удалился в кухню, признаваясь себе, что он немного волнуется, ожидая ее оценки его кулинарных способностей. Было так необычно для него попытаться удовлетворить женщину в той области, где он был новичком. Эдам усмехнулся про себя – последний раз он был в таком положении… когда? Пожалуй, в семнадцать лет. И опыт, который он тогда приобрел, был совсем иным. Учиться готовить едва ли было так же увлекательно, но зато безопасно.

– Суп, мэм. – Эдам поставил перед ней супницу.

– О боже! – Десима подняла крышку и понюхала. – Пахнет чудесно. А это что?

Она с интересом наблюдала за тем, как он пытается разрезать темно-коричневый батон.

– Хлеб. Я не думал, что это так трудно.

– Уверена, все будет чудесно, – вежливо сказала Десима, когда ломоть хлеба шлепнулся на ее тарелку. – Несомненно, местный рецепт. – Эдам был уверен, что она поддразнивает его. Да, в глазах снова появились озорные искорки. – Вероятно, необходимы лимоны?

– Это лестерширская⁹ версия, – ответил он. – Для ратлендского¹⁰ рецепта нужны грецкие орехи. Скажите, Десима, вас что-то позабавило, когда вы спустились вниз?

Она опустила разливательную ложку и порозовела. Эдам наслаждался тем, что может вгонять ее в краску. Румянец быстро приливал к прелестной коже, которая стала для него предметом восхищения. Да еще эти веснушки!

– Я не могу вам сказать. – Десима передала ему суп и налила себе. Большинство женщин притворно осведомились бы, что он имеет в виду, трепеща при этом ресницами и, вероятно, усмехаясь.

– Почему? – Эдам придвинул к ней масло, опасаясь, что так называемый хлеб ему не слишком удался.

Десима покачала головой:

– Не могу. Это совершенно неприлично. Господи, какой великолепный суп! Из чего он?

Эдам не имел никаких возражений против того, чтобы возбуждать в мисс Росс неприличные мысли. Совсем наоборот.

– Возможно, существует французское название, но я называю его супом из всей кладовой, я положил в него всего понемногу. Итак, Десима, вы собираетесь рассказать о ваших неприличных мыслях или мне придется воображать самые ужасные вещи?

– Ну… – Она помешала суп ложкой, задумчиво глядя в тарелку, затем бросила на него оценивающий взгляд из-под ресниц. – Я думала о том, каким джентльменом вы выглядите, потому что Пру недавно заметила, что вы настоящий джентльмен, хотя и виконт. – Десима засмеялась при виде выражения его лица. – Она уверяет, что аристократам нельзя доверять, так как все они повесы.

– Кроме меня?

– Очевидно. – Десима усмехнулась. – У вас такое лицо, словно вы не знаете, комплимент получили или оскорбление.

Именно об этом Эдам и подумал.

– Вы считаете меня повесой?

– Безусловно, нет, иначе я не поехала бы с вами. В любом случае вы слишком крупный для того, чтобы быть повесой.

Она задумчиво жевала хлеб.

– Крупный?

– Я всегда представляла себе повес тонкими и гибкими. Не то чтобы я что-нибудь о них знала, кроме того, что для них соблазнение невинных девушек – обычное дело.

– Это несомненно. Думаю, это необходимое условие, – серьезно согласился Эдам. – Вместе с пристрастием к азартным играм, ночным кутежам и посещениями притонов в дурной компании и падшими женщинами, содержанием актрис и танцовщиц из оперы и, конечно, веселой стайкой дорогих любовниц.

– О! – Обычно она внимательно обдумывала его слова, давая самые неожиданные ответы. Эдаму это очень нравилось. – А у вас есть такая стайка?

Эдам подавился куском моркови.

– Конечно нет! Только одна.

«Боже, что я говорю!»

– Она красивая? – осведомилась Десима.

– Очевидно, иначе я не стал бы содержать ее.

– Ну, думаю, могли бы, если она исключительно… э-э… талантлива, – задумчиво заметила Десима. – А любовницы обходятся очень дорого.

– Да, – с чувством ответил Эдам. – Особенно… э-э… талантливые. Если вы щедры и обходитесь с ними достойно, даже когда связь кончена. – Почему он подумал об окончании связи? Только вчера он не имел ни малейшего намерения расставаться с Джулией.

– Надеюсь, у Чарлтона нет любовниц. Я очень люблю мою невестку, и, хотя уверена, что он мог бы позволить себе любовницу, Хермион это бы не понравилось.

– Сомневаюсь, что у него она есть, – ободряюще произнес Эдам. – По вашим описаниям Чарлтон выглядит слишком респектабельным и скучным для этого. Уверен, что ваша невестка наслаждается его безраздельной преданностью.

– Вы хотите сказать, что только скучные мужья могут быть преданы своим женам? Хмм. – Десима насмешливо посмотрела на него. – Значит, выходя замуж, женщина должна выбирать между скучной преданностью и интересной неверностью.

– Поэтому вы не вышли замуж? – импульсивно осведомился он и был наказан: озорные искорки потухли в ее серых глазах.

– Нет, – напрямик ответила она.

«Проклятье!» Эдам не мог найти слов – это было необычное ощущение.

Десима улыбнулась, сжалившись над ним:

– Хлеб очень хорош для первой попытки. Что, по-вашему, у нас будет на обед? Если кто-нибудь из нас захочет обедать. – Она с сомнением посмотрела на ломоть хлеба в ее тарелке.

– Голубь, если мне удастся его подстрелить.

– Тогда я уберу здесь и присмотрю за Пру и Бейтсом.

Спустя полчаса Эдам вышел через заднюю дверь – дробовик висел у него на руке, а сумка с патронами на плече. Он задержался при звуке бегущих ног – Десима выглянула из кухонной двери.

– Вы тепло оделись? – Бросив взгляд на его пальто и шарф, она одобрительно кивнула и исчезла так же быстро, как появилась.

Заботливость Десимы пробудила в нем теплое чувство. Он сердито нахмурился и сказал себе, что между ними всего лишь дружба.

Но вот что странно: за двадцать четыре часа эта длинноногая перезрелая девица вызвала у него желание забыть все правила джентльменского поведения и заняться с ней любовью, испытывать удовольствие от выполнения обязанностей лакея, кухарки и конюха, пережить сомнения в разумности содержать любовницу и благосклонно принять заботу о нем. С озабоченным выражением лица Эдам захрустел по снегу, направляясь к роще.