Ангел напрокат

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована иллюстрация:

© WhataWin / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Точно помню, было ужасно холодно. Произошла какая-то авария, и во всем поселке на несколько дней отключили отопление. Завернувшись в плед, я торчала возле камина на первом этаже и дула третью по счету чашку чая, который остывал почти мгновенно.

В такие дни не хочется ровным счетом ничего. Я лениво созерцала балерину в рамке на стене и пыталась мыслить позитивно. Моя подруга Таня помешана на позитивной психологии. Советует в любой ситуации находить что-нибудь хорошее. Что может быть хорошего в этом холодном дождливом дне? Очень сыро. Еще немного, и на потолке вырастут грибы, это можно считать позитивом? Золотая осень, воспетая поэтами. Нет, не радует. Ну, хотя бы на работу идти не надо.

Мое счастье, я сама себе хозяйка. Не надо никуда торопиться ранним утром, стоять в многочисленных пробках по пути на работу, высиживать отмеренное начальством время… Я пишу картины. Это даже работой назвать нельзя, так, забава. Тем не менее, я гордо зовусь личностью творческой.

Звонил Толик, справиться о планах на вечер. Я пробубнила нечто неопределенное и поторопилась закончить разговор. Если и дальше будет такой холод, вообще никуда не пойду. Толя милый, с ним весело. Мы знакомы всего ничего, но с Толиной подачи с размахом отмечаем каждый месяц со дня знакомства.

– Аня, ты здесь? – донесся голос мамы.

– Где же мне еще быть? – буркнула я в ответ.

Вслед за тем на лестнице показалась мама и картинно замерла возле перилл.

– Аня, детка, ты не забыла, что в пять часов мы обедаем с Максимовыми?

– Нет.

– Тогда почему ты сидишь с таким кислым видом? Ты уже выбрала, в чем пойдешь?

– Мне без разницы.

– Как это, без разницы? А прическа! Через час стилист приедет.

Я поморщилась.

– Немедленно приведи себя в порядок, – тоном, не терпящим возражений, приказала она.

Во мне проснулся дух противоречия. Хотелось заявить маме, что на обед я отправлюсь в джинсах и тельняшке. Или не пойду вовсе. Разразится скандал, мол, я своим внешним видом позорю родителей. А после меня оставят в покое.

– Меня, это… Толя в ресторан пригласил, – не найдя ничего лучше, заявила я. – Ты не обидишься, если навестишь Максимовых без меня?

Мама глубоко вздохнула, всем своим видом давая понять, как сильно я не права. Развернулась на сто восемьдесят градусов и скрылась в своей комнате, напоследок от души хлопнув дверью. А я облегченно вздохнула. Кажется, обед с мамиными приятелями, пройдет-таки без меня. Не то, чтоб они мне не нравились. Просто мне каждый раз было невыносимо скучно слушать одни и те же истории. Юлия Максимова – это мамина подружка по театру. Мама была балериной кордебалета, а Юлия гримером. Потому большинство разговоров крутилось вокруг театрального прошлого, гастролей и закулисья. Было весьма увлекательно на первых порах, но однообразно.

Я уныло вздохнула и поплелась переодеваться. Раз уж мама не в духе, глаза ей лучше не мозолить. Придется высунуться на улицу. Ничего, засяду в мастерской. Там у меня диванчик имеется.

Поскольку я считаюсь художницей, папа сделал широкий жест и подарил мне на день рождения самую настоящую мастерскую. Это двухкомнатная квартира в центре города на самом последнем этаже. Обиталище моего Пегаса. Здесь и только здесь я отдыхаю душой. Ибо мама не переносит запах краски и ни за что не позволила бы расположить мастерскую в доме. Тут спокойно. На лестнице всего две квартиры. Соседняя пустует. Так что, надеюсь, я никому здесь не мешаю. Тем более, что появляюсь я в мастерской не очень часто.

Я наскоро переоделась и вызвала такси. Крикнула в закрытую дверь «мам, я уехала» и торопливо сбежала по ступенькам.

Небо хмурилось. Только б дождь опять не пошел, любимый зонтик я оставила у Тани, а за запасным возвращаться лень. Зябко повела плечами. Без острой необходимости в такую погоду мог разгуливать только самоубийца. Такси задерживается. Без машины как без рук. Раньше у нас был водитель дядя Коля, веселый дядька, который за словом в карман не лез. Но у него в Беларуси родились внуки, и он отбыл на заслуженную пенсию. Может, сдать на права? Ага, с моим-то характером. Я психанула бы в первой же пробке.

В мастерской стоял стойкий запах давно не проветриваемого помещения. Я распахнула окно и набрала Толика.

– Солнышко, как я рад тебя слышать! – отозвалась трубка после первого же гудка.

– Ты свободен? Дуй в мастерскую. И покушать захвати.

– А я не буду мешать?

– Наоборот, будешь вдохновлять. У меня творческий кризис.

– Понял, скоро буду.

Толя трудился в банке под руководством своего отца. Я взглянула на часы – рабочий день в самом разгаре. Наверное, не стоит отвлекать человека от важных дел, запоздало подумала я. Впрочем, что мешало ему отказаться. Тут я лукавила. Толик никогда и ни в чем не мог мне отказать. Я подошла к небольшому зеркалу и подмигнула своему отражению. На меня смотрела интересная девушка, пожалуй, даже красивая. Длинные светлые волосы, карие глаза. Многие считают, что блондинка я не натуральная. Что поделать. Не будешь же всем и каждому совать в нос свои детские фотографии. Я ненавидела платья и всякий официоз, излюбленной одеждой считались джинсы. Толя утверждает, что и в джинсах и в балахонистой кофте я выгляжу сокрушительно. А еще я всегда улыбаюсь. Я научила себя улыбаться, когда мне грустно, когда одиноко, когда хочется кричать от тоски или бессильной ярости. Толя думает, я оптимист, а я считаю, притворщица.

В ожидании друга я завалилась на диван. Топили в мастерской на славу, я согрелась и начала клевать носом. Предложи мне сейчас изобразить свое настроение, что бы я придумала? Наверное, огромного ленивого кота, который греется на солнышке. Где-нибудь на крылечке, нет, на кресле. Во время учебы педагог дал задание нарисовать настроение. Все тут же кинулись малевать солнышко, травку, птичек и прочие благоглупости. А я весьма натуралистично изобразила поваленное дерево, у корня которого лежал окровавленный топор. Педагог пришел в ужас и сказал, что у меня, должно быть, случилась беда. А я просто рассердилась на глупое задание…

Толя приехал быстро. Я только засыпать начала. С досадой пошлепала открывать, испытывая огромное искушение затаиться и сделать вид, что меня нет. Сама же позвала, некрасиво, укорила я себя. Впрочем, творческие личности иногда чудят, усмехнулась я своему отражению в прихожей.

– Привет, – безо всякого выражения сказала я.

– О дева чудная моя, в твоих объятьях счастлив я! – фальцетом пропел Толик начало известного романса и сгреб меня в охапку.

– Там, вообще-то, поется: твоей любовью счастлив я, – ехидно заметила я.

– Да? Забыл, наверное. Не страшно.

Он вручил мне увесистый пакет.

– Что это?

– Суши, как ты любишь.

– Молодец. А то я пообедать не успела.

– Муки творчества? – понимающе улыбнулся тот.

– Если бы. Мама хотела затащить меня на обед к своей подруге юности. Пришлось срочно придумать себе неотложное дело.

Анатолий засмеялся, а я обняла его покрепче. Он не виноват, что у меня сегодня отвратительное настроение, решила я. Раз так, заставляю себя улыбаться. Сейчас мы уютно устроимся за столом, будем есть суши и болтать. А после я покажу Толе одну из своих новых работ.

– О чем задумалась? – раскладывая еду на стеклянные тарелки поинтересовался он.

– Только обещай, что не будешь смеяться.

– Не буду. Обещаю.

– Я хочу написать твой портрет, – ответила я. – В воинских доспехах.

Толик удивленно моргнул, снял очки, протер салфеткой, затем снова нацепил на нос. Зрение у него идеальное. Очки с простыми стеклами Толя носит, что называется, для солидности. Почему-то ему кажется, так он выглядит респектабельнее. Таскает деловые костюмы, которых у него, наверное, полный шкаф и дорогущие часы – подарок не помню от кого. Что бы ни случилось, мой друг всегда мил и любезен. Не могу представить, чтобы Толя вдруг сорвался и нагрубил.

Говорят, противоположности притягиваются. Это как раз тот случай. Таня считает, что мы идеальная пара. Стройная блондинка и симпатичный брюнет. У него смуглая кожа и темные, почти совсем черные глаза, открытая улыбка и нежные руки. Просто не верится, за какие заслуги мне такое счастье привалило.

– В доспехах. Именно, – проговорила я с набитым ртом. – Вот смотрю на тебя и представляю золотой шлем, алый плащ…

– Как Ланселот?

– Нет, скорее, как Александр Македонский.

– Э-э-э, – Толя чуть не расплескал кофе на белоснежную рубашку. – Вообще-то, у Македонского была иная ориентация.

– Да я ж не в этом смысле. Не хочешь Македонского, вообрази любого другого героя из Древнего мира. Я в школе на уроках любовные романы читала, так что не особо сильна в истории.

Толя аккуратно поставил чашку на стол и притянул меня к себе.

– Ты нарочно говоришь глупости, чтобы раздразнить меня, да?

– Почему глупости? Что я только на уроках не делала. Даже вышивать пыталась, пока биологичка пяльцы не отобрала.

– Болтай-болтай, я-то знаю, что на самом деле ты не такая.

– А какая?

– Самая лучшая!

Я засмеялась, а он начал целовать меня, увлекаясь все больше.

– Стой, так не годится, – пискнула я.

– Что не годится?

– Пошли в мастерскую. Я буду рисовать.

– Аня, ты удивительная! Только ты можешь заявить такое в самый ответственный момент – прошептал он в самое ухо.

– До ответственного момента мы еще не добрались, – хмыкнула я, пытаясь вывернуться из объятий.

– Сейчас доберемся.

– Толя!

– Ты умеешь делать эскиз по фотографии? – нашелся тот.

– Не знаю, не пробовала.

– Вот и попробуешь заодно. У тебя в телефоне найдется пара моих фото. Потом покажешь результат. Не понравится – буду позировать тебе хоть до скончания века.

Я блаженно улыбнулась и закрыла глаза. Пожалуй, мне все-таки повезло.

* * *

Когда я вернулась домой, всюду горел свет. Однако никого не видно, не слышно голосов. Странно.

– Люди, ау. Я пришла, – крикнула я в пустоту.

Камин давно погас. Прохладно. Скорей бы дали тепло. Рабочие обещали, что дел там на день-два. Так хочется верить. Напевая, прошлепала на кухню и включила электрочайник. За стеной раздавался лязг железа. На первом этаже напротив кухни у нас небольшой спортзал. Значит, папа пришел. И он явно не в духе. Занимался спортом папа всегда под плохое настроение.

– Лучше я буду гонять железо, чем домашних, – любил он повторять. Я осторожно просунула голову в спортзал.

– Привет.

– О, дочь пришла! – обрадовался он. – Ты откуда?

– Из мастерской.

– И как там?

– Нормально.

– Слушай, дочь, можно дать тебе ответственное поручение?

Я примостилась на сидении соседнего тренажера и навострила уши.

– Слушаю.

– Сегодня ко мне водитель новый на собеседование приходил…

– Наконец-то!

– Взял на испытательный срок. Завтра с утра приступает. Жить будет у нас, как раньше Николай. Ты, это, проверь комнату водителя, все ли в порядке, ладно?

С тех пор, как уехал старый водитель дядя Коля, мама хранила в комнате персонала свою коллекцию статуэток. Потому как там очень удобный стеллаж, говорила она. А по мне, так просто выкинуть жалко. Придется аккуратно сложить все в коробки и перенести в гостевую комнату на втором этаже.

– Хорошо, папа, я все сделаю. А можно я тоже немного покатаюсь с водителем?

– Не вопрос. Только утром мы сразу едем в аэропорт, встречать наших шведских партнеров. Вечером устроит?

– Да мне только Толе подарок купить. Замучилась я уже с этими такси.

Мы жили в частном секторе, и таксисты через раз сворачивали не туда. Приходилось доезжать до конца дороги, разворачиваться, терять время.

В ответ папа коротко кивнул, подхватил полотенце и рывком поднялся.

– Устал я что-то. Полежу немного.

Сообразив, что аудиенция окончена, я тоже поднялась вслед за отцом. В кухне я включила микроволновку и поставила ужин разогревать. Кухню мама не доверяла ни одной домработнице, готовила всегда сама. Это было ее хобби, второе после коллекционирования. У мня все проще. Соорудила бутерброды – вот и ужин. Вырезала два кружочка редиски, сверху половинка оливки – глаза. Из дольки помидора получился улыбающийся рот. На другую тарелку горячее, все это на поднос – и к папе в комнату. Тот лежал на широкой кровати и переключал каналы. При виде ужина расплылся в довольной улыбке.

– Молодец, дочь.

– Стараюсь. Так что насчет водителя?

– Забирай.

– Спасибо.

Скоро у нас с Толей важная дата со дня знакомства. Полгода. Мы познакомились в «Сапсане». Толя ехал на конференцию, а я к подружке на свадьбу. Волею судьбы наши места оказались рядом. А дальше, как водится, он что-то спросил, я ответила. В столицу мы прибыли хорошими друзьями, а в Питере продолжили общение.

Еще никогда и ни с кем мне не было так комфортно как с Толей. Казалось, он читает мысли. Стоит о чем-то подумать, он тут же скажет. Теми же словами, как у меня в голове. Он добрый, очень щедрый, не бабник, не зануда. Мне повезло. Другого такого нет на свете.

Что бы такого ему подарить? Я хотела портрет. Но Толя упрямо отказывался позировать. То некогда, то настроения нет. Придется и впрямь по фотографии, решила я, направляясь к себе в комнату. Тем интереснее, он не увидит до поры.

В коридоре под дверью с несчастным видом сидел наш кот. Я не пускаю его к себе, когда работаю. Потому как характер у кота вреднючий. Ему непременно надо растянуться во весь рост на моих набросках, поиграть карандашом и так далее. А мне до зарезу хочется начать Толин портрет. Я уже почти придумала экспозицию. Толя будет сидеть, опираясь одной рукой на копье. Алая мантия небрежно накинута на плечо. Во взгляде едва уловимая насмешка. Он знает, что нравится женщинам, но не придает никакого значения своему обаянию. Весь мир у его ног…

Я весьма невежливо отодвинула кота.

– Извини, Крис, у меня дело.

Кот поднял на меня огромные и грустные как у всех персов глаза и издал гнусавое «мяу».

– Ладно уж, только не хулиганить.

Заметив, что в вожделенной двери образовалась маленькая щелочка, Крис пулей метнулся туда и теперь вальяжно растянулся на кровати. Вот что с ним прикажете делать? Я ткнулась носом в белый мех, за что едва не получила когтистой лапой.

– Ах так ты, значит, да? – обиделась я. Кот отвернулся. А я стащила на пол декоративную подушку и уселась на ней по-турецки.

Займусь портретом. Почему-то работать удобнее всего, сидя на полу. Я задумчиво водила карандашом, изредка поглядывая на фото в рамке напротив. И постепенно увлеклась. Хлопнула дверь, раздался мамин голос. Потом все стихло. На часах почти ночь. Я же завтра не встану. А мне еще статуэтки из комнаты водителя перетаскивать. Все завтра. Сейчас спать.

* * *

Естественно, наутро я с трудом отлепилась от кровати. Наскоро умылась, влезла в спортивный костюм и, проклиная все на свете, спустилась вниз. Пахнет кофе, значит, родители уже встали.

– Доброе утро. Есть дают? – спросила я, просовывая голову в кухню. Обычно я завтракаю где придется. Потому как кухню-столовую недолюбливаю. Какой-то дизайнер наплел маме, что белоснежная кухня – это стильно и модно. По мне так на операционную похоже. Вы бы стали есть в операционной? Вот и я про то же.

– Сядь, поешь нормально, – мама приподняла идеальную бровь.

Я плюхнулась рядом.

– Ты уже слышала, что отец взял водителя?

– Какое событие! – я закатила глаза.

– Молодой мужчина будет жить в нашем доме. Аня, я очень тебя прошу не бродить по дому без бюстгальтера.

– Что? – вытаращилась я. Чего угодно ждала от мамы, только не этого.

– Да-да. Иногда после бассейна или занятий спортом ты ленишься его надевать. Я очень тебя прошу, во избежание недоразумений…

– Есть сэр.

– Что нового? – поспешно сменила она тему.

– Да все как обычно. Хотела сегодня по магазинам прошвырнуться.

– Мне в двенадцать к косметологу. Если хочешь, можем поехать вместе.

– Не хочется.

Меня всегда утомляли разговоры ни о чем. Я сидела как на иголках, мучительно ища причину, чтобы тихонько слинять. Так что звонок в дверь оказался очень кстати.

– Я открою – обрадовалась я, выскакивая из-за стола.

На экране видеодомофона ничего не видно. Шарф и плечи.

– Кто там?

– Здравствуйте, я к Александру Михайловичу.

– Открываю. – Я нажала кнопку, впуская гостя.

Щелкнул замок. В то же мгновение солнце вышло из-за тучи и озарило крыльцо. Показалось, что гость стоит в облаке, окруженный солнечными лучами. Как художник я прекрасно знала об игре света, но сейчас стояла ошеломленная, не в силах сдвинуться с места и глупо таращилась на незнакомца. Вернее, таращилась, это громко сказано. Солнце било прямо в глаза, и я видела только мужской силуэт и золотое сияние.

– Здравствуйте – первым нарушил тишину мужчина. У него был приятный, чуть хрипловатый голос.

– Добрый день.

– Я к Александру Михайловичу.

– Да-да, проходите. – Я в растерянности посторонилась, пропуская гостя в дом. – Отец сейчас спустится.

– Отец? У Александра Михайловича очень красивая дочь.

Слышать комплименты мне приходилось, и не раз. Я не придавала им ни малейшего значения. Отчего же смущаюсь как первокурсница, с досадой подумалось мне.

– Раздевайтесь, проходите. Куртку можно оставить здесь, – не придумав ничего лучше, пискнула я.

Мужчина кивнул и проследовал за мной в холл. Я предложила было присесть в одно из кресел, но он остался стоять у камина, заложив руки за спину.

А я принялась разглядывать гостя, стараясь делать это незаметно. На вид ему лет тридцать-тридцать пять. Спортивная фигура, светлые волосы. Ничего особенного. А вот глаза. Это были глаза много чего повидавшего человека. Они казались лишними на таком вроде бы обычном лице. Мужчина отвернулся и принялся самым внимательным образом изучать носки своих ботинок, а мне рядом с ним отчего-то сделалось тревожно и неуютно. Скорей бы папа спустился, думала я, теребя поясок от спортивных штанов. Но вот мужчина перевел взгляд на меня и улыбнулся. Лицо его мигом преобразилось.

– Как доехали? Сразу нас нашли? – спросила я, чтобы хоть что-нибудь спросить.

– Да, мне подробно объяснили дорогу.

– А вот и я. Сергей, вы очень вовремя! – по лестнице спускался отец, на ходу застегивая сумку с ноутбуком. – Мне только что позвонили из банка. Аня, знакомься, это наш новый водитель, Сергей, эта красавица – моя дочь.

Сергей коротко кивнул.

– Выезжаем через пять минут. Машина в гараже.

– Я готов. Скажите только, где я могу оставить вещи?

– Аня, проводи – бросил отец, мгновенно теряя интерес к происходящему.

Водитель подхватил из прихожей спортивную сумку и последовал за мной. Я провела его в небольшую комнатку на первом этаже, что граничила с кухней.

– Располагайтесь. Планировка простая, так что не заблудитесь. Ваша комната, рядом кухня. Напротив бассейн и тренажерный зал. Если хотите, можете ими пользоваться.

– Спасибо, буду знать, – кивнул Сергей.

Он не очень-то многословен, подумала я.

– Скажите, как вы с отцом договаривались, какой у вас график работы?

– Ненормированный.

– Папа сказал, что вечером вы отвезете меня по магазинам.

– Хорошо.

– Показать вам, где гараж?

– Я полагаю, на улице – бесстрастно ответил Сергей.

– Тогда до вечера. – Я круто развернулась и первой покинула комнату.

Очень хотелось оказаться в своей комнате, как можно дальше отсюда. Сама не понимаю почему, но Сергей мне ужасно не понравился. Чтобы с таким, да за покупками вечером – увольте. Я торопливо оделась и, крикнув в приоткрытую дверь: «я уехала», выскользнула на улицу.

Живем мы в частном секторе, как пишут на планах застройки, в сорока минутах от метро. Пока что наш дом один из немногих возвышается над дачными хибарками. Осенью тут мало народа, разъехались после дачного сезона. Меня немного забавляли дачные участки садоводов. Вот скажите, зачем все лето горбатиться на грядках, поливать, удобрять, пропалывать от рассвета до заката, если сейчас те же самые овощи за копейки продаются в магазине? Цветы – это хотя бы красиво. Но вот всякие там помидоры… Таня говорит, я ничего не понимаю. Типа экологически чистые продукты. Выращены с любовью. Мол, для своей семьи ты не будешь удобрять чем попало. О чем она. Положить на пару часов в холодную воду – и все вредные вещества выйдут. Таня, точно. Можно напроситься к ней вечерком. Потому что сейчас она, скорее всего, отдыхает.

По понедельникам и средам Таня трудилась дома. Писала какие-то статьи по психологии для женского журнала. Я прочитала парочку – правильно, но до ужаса заумно. В остальные дни она исцеляла души страждущих в каком-то центре. Запись к ней за месяц вперед. Я безмерно уважала Таню за ее целеустремленность, но понимала, что сама ни за что не хотела бы оказаться на ее месте.

Судьба свела нас в том самом психологическом центре. Через знакомых мне достался заказ расписать стены в холле. Там я Таню и встретила. Пожалуй, никого ближе у меня нет. У меня вообще мало друзей. В школе мне или завидовали или наоборот, старались дружить, надеясь что-то выгадать от приятельства с богатенькой девочкой. Я жаловалась дома, но папа считал, от проблем сбегают только трусы и нарочно отказывался переводить меня в другую школу. А мама… маме я поломала балетную карьеру своим появлением на свет.

Лишь в художественном училище я понемногу начала оттаивать. Вокруг была толпа разношерстной молодежи. Люди творческие, ищущие себя. Всем было плевать, кто я и где одеваюсь, какой модели у меня телефон и кто мои родители. Я научилась ходить с прямой спиной и высоко поднятой головой. А еще улыбаться.

Вот и сейчас я иду по улице, каблуки весело цокают по асфальту, жаль, что проложен он только на нашей улице. На мне алое пальто и яркая помада, светлые волосы распущены по плечам. Хоть сейчас на подиум, усмехнулась я, вытащила телефон и набрала Таню.

– Привет, у тебя уже утро?

– Давно уже, – засмеялась подруга. – Приходи, чаем напою.

До конца улицы и направо. Там здание продуктового магазина – условного ориентира для таксистов. Десять минут – и машина подана. Толя не слишком рад, когда я ловлю частников, опасается за мою безопасность. А я стараюсь не огорчать любимого. Любимого. Я же так и не продвинулась в своей вчерашней работе. Не прошло и часа, как мне позвонили. А потом я смотрела интересный фильм. Когда он закончился, выяснилось, что уже глубокая ночь. Я сунула под бок кота и завалилась спать. Тогда делаем так, на обратном пути я по-быстрому заскакиваю в торговый центр, а вечером остаюсь дома и как примерная возлюбленная увековечиваю портрет любимого для потомков.

У Тани светло и пахнет корицей. Кухню, выполненную в желто-оранжевых тонах, заливает солнце. Таня говорит, что когда человек смотрит на красный, оранжевый или желтый, у него просыпается аппетит. Верю на слово, кушать хочется, причем сразу, как только я чувствую запах ее фирменных булочек с корицей.

Я протянула коробку с пирожными.

– Как настроение? – с порога поинтересовалась она.

– Лучше не бывает.

– Как Толик? Что-то давно его не видела.

– Прекрасно. Трудится в поте лица, – хмыкнула я.

– По что так иронично?

– Бабушку одну вспомнила. Попросили для начальной школы пару сказочных сюжетов изобразить. Прихожу. А у директора бабуся сидит. Видно, что сидит давно, и мозг уже основательно вынести успела. У директора глаза к переносице сходятся, но терпит, куда деваться. А та ему впаривает, мол все вы тут лоботрясы, гнать вас надо. Работать – это на стройке кирпичи таскать. А вы тут бумажки перекладываете, бездельники.

Таня засмеялась. Передо мной возник пузатый заварочный чайник. В котором плавали какие-то травки.

– Что это?

– Иван-чай.

– Это съедобно? – недоверчиво покосилась я на подругу.

– Попробуй, узнаешь.

Я сделала осторожный глоток.

– Ну как?

– Терпимо.

– А ты все хорошеешь, – изрекла Таня, внимательно глядя на меня. – Определенно, Толик положительно на тебя влияет.

– Не говори. Сама себе завидую. Иногда просыпаюсь средь ночи и поверить не могу, что это все со мной.

– Блеск в глазах, вся цветешь. А помада. Раньше ты ни за что не накрасилась бы яркой помадой.

Я кивнула и подлила себе еще чаю.

– И где ты только все эти травки выискиваешь? Я в частном секторе живу и даже не в курсе, что все это можно собирать и заваривать.

– Что в аптеке, что у бабушек, – загадочно улыбнулась Таня. – Просто Влад как-то обмолвился, что любит пить Иван-чай. Я в лепешку расшиблась, чтобы его достать.

– Погоди-ка. Что за Влад за такой? – вытаращилась я.

– Да так. Знакомый один.

– Ну-ка, ну-ка, рассказывай.

– Сосед мой. Живет за стенкой. У меня как-то замок заклинило, он помог дверь открыть. Увидел репродукцию на стене. Разговорились. Вот, пожалуй, и все.

– Он симпатичный?

– Ничего такой. Только здоровенный. Я рядом с ним кажусь маленькой и беспомощной.

– Женат?

– Развелся пять лет назад.

– Танька, да ты, никак, влюбилась!

Та скромно потупилась.

– С ума сойти! Поздравляю.

– Да погоди ты. Он как с женой развелся, на баб вообще смотреть не хочет. Крови она ему попила изрядно.

– Ничего. Ты же психолог. Знаешь всякие там подходы. Он и сообразить ничего не успеет – втрескается по уши. И будете потом, как мы с Толиком, каждый месяц со дня знакомства отмечать.

– Кстати, у вас же где-то скоро?

– Ну, да.

– Где отмечать будете?

– Понятия не имею. Он мужик, вот пусть голову и ломает. Я хочу ему портрет подарить. А Толя позировать не хочет. Видишь ли, неудобно ему в одной позе сидеть.

Разговор прервал звонок в дверь. Таня скрылась в прихожей, откуда через минуту раздался веселый бас.

– Как хорошо, что ты пришел. Проходи, я как раз твой любимый чай заварила, – заворковала подруга.

– Да я на полчасика всего заскочил…

Если Таня чего-то решила, переубедить ее нереально. Так что через минуту я могла лицезреть высоченного широкого в плечах мужчину, который тут же занял собой все свободное пространство кухни. Он был бородат и кареглаз, улыбался весело, сразу возникло чувство, будто знаю его много лет.

– Это моя подруга Аня. А это Владислав.

– Очень приятно, – улыбнулась я.

– И мне.

Выждав для приличия пять минут, я вспомнила, что у меня неотложное дело и засобиралась домой.

– Куда ты? – изумилась Таня.

– Мне очень жаль. У меня правда дела. Возможно, будет заказ. Вечером расскажу. Владислав, была рада знакомству.

Выпалив всю эту тираду, я торопливо натянула сапоги и схватила пальто.

– Да подожди ты, не несись, мы тебя подвезем.

– Не могу, некуда, опаздываю…

Я прошла пару домов и плюхнулась в скверике на скамейку. Сбежала как последняя дура. Я и чувствовала себя дурой. Меня никто ни о чем не просил, у ребят не свидание. Отчего мне стало так неуютно в гостеприимном доме? Придумала какую-то ерунду. Влад подумает, я со странностями. Ничего, расскажу вечером Тане, будто у меня и впрямь заказ. Изобразить какой-нибудь даме ее любимого кота. Нет, коты – не моя тема. Ненавижу анималистику, звери получаются как неживые. Не буду вдаваться в подробности. И вообще, меня могли не устроить условия. Вот.

Я поковыряла каблуком влажную землю и попыталась честно разобраться в себе. Получилось слабо. На меня никто никогда не смотрел с такой нежностью, как этот сосед на Таньку. Ужель, завидую? Было бы чему. Кабанина под два метра, Танька ему в пупок дышит. Вот и кажется. Хотела бы я для себя такого?

Глупости, у меня есть Толик. Самый лучший Толик на свете. Он добрый. Еще никогда я не слышала, чтобы он повышал голос. Ругаться – Боже упаси. Думаю, Толя попросту не умеет. Любую ситуацию вывернет так, что она сразу перестанет казаться проблемной. Одевается модно и со вкусом. На каждое свидание с цветами. Единственный сын пожилых родителей, гордость семьи. С ним спокойно. Но как-то… пресно, что ли. Каждый новый день похож на предыдущий. Толя спокоен как удав и иногда это раздражает. Там, где другой мужик грохнул бы кулаком по столу, мой Толя спокойно улыбнется и предложит варианты решения конфликта.

А мне чего надо? Африканских страстей? Чтобы вещи из окна бросать и волосы друг у друга выдирать? Нет, конечно. Но иногда Толик напоминает мороженую рыбу. А мне хочется живого человека.

* * *

Дома тишина. Только из маминой комнаты раздается музыка. С недавнего времени мама увлекается вышивкой. Предпочитает монотонно тыкать иголкой под звуки чего-то классического и лирического. Прошлой зимой она пыталась рисовать. Посмотрела в интернете мастер-класс для домохозяек, вооружилась кистями и красками и приступила к созданию шедевра. Хотя, по-моему, имея дочь-художницу, доверять двадцатиминутным роликам с сайта как минимум, глупо. Я могла бы живо оценить еще в процессе, дать совет… Мама осталась недовольна результатом, пейзаж с корабликом полетел в помойку. А она принялась искать новое развлечение.

Как я уже говорила, моя мама – бывшая балерина. Осанка, поворот головы – мужики шеи сворачивали. С самого детства ее приучили к жесткой дисциплине и многочасовым тренировкам. Оттого, завершив балетную карьеру, загрустила и впала в уныние. Чем может заняться жена бизнесмена? Открыть свою балетную студию? Вот мама и открыла. Студия просуществовала лет пятнадцать и закрылась. Как раз в тот год, когда я училась на последнем курсе. В это же время отец отстроил двухэтажный коттедж на месте дачного домишки, где я проводила летние каникулы. И мама стала хранительницей домашнего очага или как там еще это называется.

Думаю, ей было невыносимо трудно на первых порах. Она пыталась разводить цветы и преподавать танцы в поселковой школе, вязать и заниматься йогой, изучать языки и коллекционировать фарфоровых балерин. Теперь вот вышивает.

В холле, словно в назидание, рядком стояли те самые статуэтки. Твою мать! Обещала же вынести их из комнаты водителя. Я покрутила головой в поисках мешка или контейнера, в который можно одним махом засунуть всех балерин. Ничего. Может, у водителя на стеллаже? Точно, там какая-то емкость для цветов стояла. Я торопливо шмыгнула туда и действительно, обнаружила пластиковый контейнер для мелочей размером с обувную коробку. Все статуэтки не влезут, придется два-три раза спускаться. В моих интересах сделать так, чтобы бегать туда-сюда по-минимуму. Напихаю побольше, авось, донесу. Надеюсь, ничего не упадет. Лучше не знать, что будет, не досчитайся мама своей коллекции.

Обстановка в комнате водителя спартанская. У окна стеллаж с книгами и частично пустыми полками, на которых стояли пресловутые статуэтки. Рядом стол и два стула, напротив кровать. Была она крепкая и добротная. Когда-то в этой кровати спала я. Потом мне купили другую, большую и светлую. А эту снесли сюда.

Я наклонилась за контейнером. Рядом со стеллажом стояла спортивная сумка нового водителя. На кровати серый свитер с высоким горлом. Человек уже начал обживаться, а я тут со своими балеринами, некстати подумала я. Вспомнился колючий взгляд Сергея, так поразивший меня утром. Хотелось как можно скорее покинуть помещение. Но вместо этого я подошла к столу. Так, бритвенный набор, сигареты. Он курит? Больше некому, в нашей семье никто не имеет сей пагубной привычки. Под сигаретами паспорт в черной обложке.