Маленький Левиафан

– Прости, ты так смешно барахтался и звал на помощь! Забавное зрелище! Я забыла тебя предупредить, что пруд этот – волшебный. Всякий, кто в него упадёт, превращается в водоплавающее существо. Кто в рыбу, кто в дельфина. А ты превратился в гигантского головастика, и вид, надо сказать, у тебя препотешный!

И она снова залилась смехом. Потом вдруг стала серьёзной и произнесла:

– Тебе повезло, что рядом с тобой я. Давай познакомимся. Меня зовут госпожа Грандила. И я волшебница. И не просто волшебница, а самая сильная волшебница в мире. И я тебе помогу. К сожалению, я не смогу снова превратить тебя в человека. Да и зачем тебе быть человеком? Вся жизнь людей проходит в трудах и лишениях. Время их жизни на Земле кратко, а под старость, к тому же, приходят болезни, причиняющие мученья. Подумай сам, что хорошего? Людей очень много. А я сделаю тебя единственным в мире существом: гигантским морским змеем Левиафаном, наводящим страх и трепет на всех. Ты будешь владыкой морей и океанов, обладателем несметных богатств, хранящихся на морском дне. Моряки будут трепетать при твоём появлении, потому что тебе перекусить пополам корабль будет легче, чем мальчишке разгрызть орех! Представь: могущество, богатство, почтительный страх окружающих, власть над всеми, кто плавает в море: людьми, рыбами и животными. И жизнь твоя будет бесконечно долгой, практически ты станешь бессмертным. Для того, чтобы всё это осуществилось, я буду ежедневно поить тебя особым настоем, чтобы ты скорее рос, а когда сделаешься достаточно большим, я тебя перенесу в океан, дам тебе чешую, которая будет крепче любой брони, зубы, острее кинжалов, глаза зоркие, видящие в самой глубокой морской пучине. Но для того, чтобы твоё владычество над морями длилось вечно, ты должен будешь сделать кое-что для меня. Ты достанешь мне со дна моря одну вещь. Эта вещь поможет мне обрести власть над всем миром. А я уж тебя отблагодарю и про твою услугу никогда не забуду!

Что мог сделать бывший мальчик Доминик? Он подумал и решил, что всё не так уж и плохо. Быть Левиафаном, наверное, даже увлекательнее, чем без конца возиться с игрушками в той комнате. И он стал терпеливо выполнять то, что требовала от него Грандила.

А она и не требовала ничего особенного. Надо было раз в день выпивать довольно большую чашку противного на вкус напитка. Напиток был густой, вязкий, темно-зелёного цвета. Его привкус долго держался во рту. Было противно, но маленький Левиафан со временем привык. Ещё госпожа Грандила приносила две корзинки еды. Не было в этих корзинках ни пирожных, ни конфет, которыми она угощала мальчика в первый день. Всё больше овощи, причём, даже не варёные и прямо с кожурой. Как вспоминал теперь бывший мальчик пищу, которую ел дома! Какие супы варила его мама! Какое вкусное молоко давала их корова! А какого гуся жарили они на Рождество!

И Доминик пожаловался госпоже Грандиле, что ему постоянно хочется есть. Она в задумчивости посмотрела на него, а потом сказала:

– Да, верно. Растешь ты очень быстро, тебе надо много еды. И с каждым днём всё больше. Не буду же я тебе сама её таскать!

На следующий день волшебница (а вернее её следовало называть колдуньей) принесла невзрачный кустик и бросила его в воду. Затем она пробормотала какие-то слова и растение прямо на глазах стало разрастаться и затягивать всю поверхность воды.

– Ну вот, – удовлетворённо произнесла Грандила. – Можешь есть, сколько влезет.

– Траву? – поразился маленький Левиафан.

– А что такого? Коровы ведь едят траву. Чем ты лучше? Вот когда выпущу тебя в море, там найдёшь, чем поживиться. Вся рыба будет в твоём распоряжении.

– Я не люблю рыбу, – сказал бывший мальчик Доминик.

– Сейчас не любишь, потом полюбишь, – произнесла колдунья и удалилась.

Она теперь вообще не баловала его разговорами. Мальчику было очень скучно. Как хорошо было дома! Сколько у него было друзей! Как весело они проводили время! Ну и что, что родители иногда на него ворчали, а то и давали тумака. На то они и родители!

Один раз маленький Левиафан услышал их голоса – там, далеко, около ворот. Потом послышался смех госпожи Грандилы, и всё стихло.

Прошедшего не вернуть. Маленький Левиафан мечтал теперь только о том времени, когда он вырастет и станет великим морским змеем.

Но и этой надежде не суждено было сбыться. Однажды колдунья не пришла с чашей своего напитка. И на следующий день тоже. И на следующий. Она перестала приходить совсем. Наступила зима. Вода стала очень холодной. Но на дне обнаружился тёплый ключ, там Левиафан и проводил всё своё время. А его было очень много… Другой живности в пруду не водилось. Маленький Левиафан долго искал ту волшебную рыбку (он хотел попросить у неё, чтобы ему снова сделаться человеком), да так и не нашёл.

Потянулись дни, месяцы, годы… Он стал забывать, что с ним было раньше. Забывать родных, друзей, свою жизнь в селе. Но когда рядом с его водоёмом вдруг появилась девочка с пирожком, он внезапно вспомнил, что на свете живёт очень много людей, вот, хотя бы эта девочка. И если попросить, они найдут госпожу Грандилу, которая про него совсем забыла. И та сделает его великим морским Левиафаном! Ради этого стоило постараться и вспомнить, что было давным-давно. И вот он, маленький Левиафан рассказал, что вспомнил этой девчонке с непонятным именем Арора и одетой, как мальчик. В той части своей жизни, когда он был деревенским парнишкой, Доминик презирал девчонок. Все они были плаксы, трусихи и ябеды. Но эта, похоже, не такая. Она, к тому же, говорит, что ей тоже очень нужно найти госпожу Грандилу. Одним словом, в сердце маленького Левиафана зародилась надежна.

10. Тупик

Аврора совершенно не представляла себе, что же делать дальше. История, рассказанная маленьким Левиафаном, убедила её в том, что тут и вправду не обошлось без колдовства. Но это совершенно не проясняло загадки, куда подевалась эта Грандила, и почему на её дом наложены чары (и, что важнее всего, как их развеять). Надо спасти маму. А теперь надо ещё спасти и маленького Левиафана, бывшего мальчика Доминика.

– Знаешь, – предложила Аврора, – давай, я буду тебя звать Домиником. Мне кажется, это будет правильно, может быть ты тогда быстрее превратишься в мальчика. А ещё я хочу тебя сфотографировать. Это для того, чтобы, когда ты снова станешь человеком, ты мог иногда вспоминать, как ты выглядел, пока был Левиафаном.

– Как это, спотора… – Левиафан замолчал, потому что забыл незнакомое слово.

– Сфотографироваться – значит сделать портрет, изображение, – и Аврора достала телефон. Сегодня она зарядила батарейку до отказа.

– А ну-ка, высунься из воды посильнее, сколько сможешь. И не бойся, сейчас будет вспышка света, ну, как молния.

Яркий свет на мгновение озарил поверхность воды. Раздался громкий всплеск – это гиперголовастик нырнул от страха, но через несколько секунд его голова снова всплыла над поверхностью воды.

– Скоро начнёшь портрет делать? – поинтересовался он.

– Уже, – ответила девочка. Она вглядывалась в снимок. Фотография если честно, получилась так себе. Трудно было понять, что же на ней изображено. Над водой возвышается что-то чёрное и блестящее. Выпученные глаза отливали красным и были больше всего похожи на сигнальные огни автомобиля. Если не знаешь, что на фотографии живое существо, вполне можно было предположить, что здесь запечатлён чёрный автомобиль, заехавший в лужу.

Ладно, лучше что-то, чем ничего.

– Покажи, – отвлёк Аврору от разглядывания фото Левиафан.

Он долго и пристально пялился в экран.

– Ничего разобрать не могу. Это я?

– Ты. Но получилось плохо. Надо днём попробовать.

– Не надо. Я очень некрасивый. Я даже не знал, что я такой некрасивый. И страшный.

Он замолчал и только тихо булькал. «Это он, наверное, плачет», – подумала Аврора.

– Ты вовсе не страшный! Просто…необычный. И на самом деле ты гораздо красивее, это просто вышло плохо. Правда, правда! Если хочешь, я сейчас всё удалю.

– Как это? – удивился Левиафан.

– Ну, нажму на «удалить» и снимок исчезнет.

– Это у тебя что за штука? Волшебная?

– Нет, обыкновенный смартфон. Даже не слишком крутой. И интернета здесь нет, так что я им почти не пользуюсь.

– Я ничего не понял. Ты говоришь непонятные вещи. Ты кто? Я таких девчонок никогда не видел. И одеваешься ты, как мальчик, и волшебными предметами пользуешься. Чего тебе здесь надо? И где моя хозяйка?

– Ладно, ты прав. Ты мне всё рассказал, а я тебе ничего. Но, понимаешь, мне трудно будет тебе всё это объяснить. Ты мне, наверное, не поверишь.

И Аврора рассказала Левиафану, что с тех пор, как он превратился в водное чудовище, в мире многое изменилось. Что люди пользуются удивительными предметами, о которых в былые времена и не помышляли, что вместо лошадей все теперь передвигаются на автомобилях, поездах и даже самолётах. Да что там, самолёты! Люди уже летают в космос и скоро отправятся к звёздам! И во всём этом нет никакого волшебства, а только достижения науки.

А потом Аврора рассказала о себе, о своей семье, о том, почему они с отцом оказались в этих местах, и как она мечтает скорее вернуться домой, и чтобы мама поправилась и всё бы стало, как раньше! Но для этого надо расколдовать этот дом. И если для этого требуется найти Грандилу, она это сделает! Можете не сомневаться. А от Доминика она просит только помощи. Пусть он сразу сообщит ей, если о чём-то ещё вспомнит, что-нибудь заметит или о чём-то догадается.

– Ой, я с тобой заболталась, мне надо поскорей вернуться, а то папа заметит, что я ушла!

И Аврора, попрощавшись и обещав вскоре снова прийти, быстро убежала.

Летом светает рано, и небо на востоке уже посветлело, когда девочка влезла в окно и с облегчением вздохнула. Осталось сделать совсем немногое. Она переоделась, схватила тряпку и вытерла подоконник и пол, чтобы Лукреция не заметила, на них садовую землю или прилипшие травинки, если Аврора случайно принесла их в дом.

Аврора легла в постель и перед тем, как уснуть стала думать, что же теперь предпринять. Ничего кроме того, что придётся проникнуть ночью в этот странный дом, в голову не приходило. Но девочка понимала, что на это у неё не хватит смелости. Слишком многое узнала она о таинственной хозяйке этого дома…

Проснулась она от того, что Лукреция тормошила её за плечо.

– Аврора, Аврора, что с тобой? Уже полдень, а ты всё не просыпаешься? Скоро папенька твой на обед придёт. Не заболела ли?

И натруженная рука Лукреции коснулась её лба.

– Нет, нет, Лукреция, не беспокойтесь! Я в порядке. Просто, здесь так тихо, так спокойно, что я совсем разоспалась. А вечером я долго читала.

– Глаза все себе испортишь, если будешь в темноте читать на этом, как его, планшете. Быстрее умывайся и одевайся, скоро обед!

После обеда Аврора отпросилась на прогулку вокруг дома. Вышагивая вдоль облупившихся стен, она то и дело поглядывала туда, где в пруду уныло проводил свои дни и даже годы бывший деревенский мальчишка Доминик. Ладно, она теперь кое-что знает обо всей этой истории. Но что это даёт? Приходилось признать, что ничего. И что делать дальше? Неизвестно…

Наконец, девочка составила для себя следующий план.

Во-первых, надо вечерами время от времени заводить с отцом разговоры о большом доме. Пусть он подумает, что Аврора скучает и от скуки проявляет любопытство. Может быть папа знает что-то о прошлом дома и его хозяйки, но не обращает на эти факты никакого внимания, полагая, что всё это не имеет отношения к делу. Надо также расспросить его о планировке дома, вдруг выяснится что-то интересное…

Во-вторых, надо хотя бы раз в неделю навещать Доминика-Левиафана. Пищу для него надо собирать постепенно, каждый день припасать понемногу чего-нибудь непортящегося и прятать, чтобы не нашла Лукреция. Прятать можно в чемодан, Лукреция туда не заглядывает, когда убирает в комнате. Надо надеяться, что Левиафан вспомнит ещё что-нибудь важное.

В-третьих. Надо побольше времени проводить с Лукрецией. Они будут разговаривать и, если женщина будет доверять Авроре, то может открыть ей какую-нибудь тайну. Если, конечно, она эту тайну знает, и если такая тайна вообще существует.

Ещё оставалось, в-четвёртых. Можно ночью попробовать прокрасться в особняк и самой все осмотреть. Дом на ночь запирался, но можно подумать, как туда проникнуть. Но… Это, если честно, был пункт плана, который совсем не хотелось выполнять. И даже не хотелось о нём думать. С той минуты, когда Аврора узнала, что в большом доме на самом деле обитала злая колдунья, которая превратила мальчика в водяное чудище, девочка совсем не горела желанием приближаться к её жилищу, пусть и бывшему. Да, она трусиха, но ей вовсе не хочется повторить судьбу несчастного Доминика, а то и чего похуже. Сначала надо попробовать обойтись тремя первыми пунктами.

Аврора вернулась домой и отправилась на кухню.

– Лукреция, давайте я что-нибудь поделаю!

– Ну что же, пойди к себе, повяжи немного. А в воскресенье я тебе новый узор покажу. Сейчас мне недосуг.

– Нет, я хотела здесь чем-то заняться, вам помочь. Мне одной очень скучно. И грустно.

– А ты точно хочешь? Не начнёшь после папаше жаловаться, что устала, ручки свои натрудила?

– Нет, что вы! Мне будет очень интересно ещё чему-то научиться, а не только вязанию. Вы так вкусно готовите, я тоже так хочу!

– Ну что же. Дело полезное. Только не всё сразу получается. Начни с простого. Научись для начала овощи чистить. Только смотри, не порежься.

Лукреция посадила свою добровольную помощницу на маленькую скамеечку, поставила перед ней корзину картофеля и показала, как его нужно чистить.

С первой картофелиной Аврора возилась минут десять и очень удивилась, когда в её руке в результате оказался очищенный клубень не больше грецкого ореха. И это из увесистой крупной картошки! Лукреция, увидев итог, хмыкнула, но ругать не стала. Сказала, что для первого раза вполне прилично. И что правду гласит пословица, что дорогу осилит идущий.

И верно, с каждым разом очищенная картошина становилась всё крупнее, а срезанная кожура – всё тоньше.

– Смотри-ка! – удивилась Лукреция. – Да ты скоро дочек моих догонишь. Молодчина!

Так началось освоение Авророй разных домашних дел. Она училась готовить, убирать, стирать. Лукреция, правда, шутливо ворчала, что если так пойдет дальше, то она станет совсем не нужна, и её уволят. Но Аврора чувствовала, что между ними возникает единство и понимание. Лукреция охотно советовалась с девочкой о том, что приготовить, рассказывала о семье и о селе, в котором они жили. Только вот о доме молчала. А если Аврора начинала любопытствовать, только махала рукой и говорила, нечего, мол, об этом говорить, бесовское обиталище, и только!

– Папашу твоего жалко. Бьётся, бьётся, горемыка, а всё без толку. Аж с лица спал. Говорю я, уезжать вам надо скорее из этого гиблого места, ноги уносить.

– Но тогда у нас не будет денег, чтобы вылечить маму! И тогда она, она… – голос у Авроры задрожал и она замолчала.

Лукреция тяжело вздохнула, вытерла руки, подсела к Авроре и погладила её по голове:

– Ну, ну, не плачь. Думаешь, я не понимаю? Думаешь, мне твою матушку не жаль? А что поделаешь? Денег вы здесь всё равно не получите, хоть из кожи вылезете, а дом этот проклятый всё равно никому не поддастся. Заколдован он, понимаешь? А как расколдовать, никому не ведомо…

Итак, третий пункт никаких плодов не дал. Хотя польза всё же была, правда не та, на которую рассчитывала Аврора. Она постепенно научилась готовить и убирать в доме, время стало пролетать в трудах и хлопотах, а не в тягучей скуке и грустных мыслях. Да и с Лукрецией отношения стали дружескими, почти родственными. Авроре в душе было немного стыдно, что она затеяла сближение со служанкой преследуя свои тайные цели. И, хоть этих целей девочка не достигла, зато поняла, как много значат хорошие отношения с окружающими людьми. Ещё Аврора постоянно упрекала себя за то, что стала часто врать и лукавить с папой, да и с Лукрецией. Её учили всегда говорить только правду, и вот сейчас, когда ей невольно приходилось многое скрывать, она чувствовала себя неловко. Наконец, девочка решила для себя: когда всё закончится, она чистосердечно во всём признается. И неважно, поверят ей, или нет, главное, её совесть будет чиста.

За добровольно взятыми на себя заботами дни пролетали быстро и скучать было некогда. Тоска наваливалась на Аврору только перед сном, когда она оставалась совсем одна и с ужасом понимала, что миновала уже половина лета, но они с отцом ни на шаг не приблизились к спасению мамы…

Первый пункт тоже ничего нового не принёс. Вечером после ужина Аврора отправлялась вслед за отцом в его комнату. Он не звал её, но и не гнал. Просто сразу же погружался в какие-то бумаги. То ли вправду был занят, то ли боялся расспросов дочери. И всё-таки она иногда задавала вопросы.

– Папа, а этот дом давно построили?

– Какой? Этот? – и папа ткнул пальцем в стену.

– Нет. Тот, который ты реставрируешь.

– Тот? Давненько. Впрочем, точная дата неизвестна. Документов не сохранилось. Да и не важно это. Не отвлекай меня, пожалуйста, мы же договаривались, что ты не будешь мешать.

Аврора замолчала, но через пару дней решила возобновить разговор.

– Папа, а кто этот дом строил? Ну, для кого его строили? Кто хозяином был?

Папа поднял на Аврору удивлённые глаза:

– Тебе что, Лукреция что-то наболтала? – спросил он недовольным тоном. – Почему ты этим интересуешься?

– Вовсе нет. Никто ничего не говорил. Просто интересно. А почему про это нельзя спрашивать?

– Можно, конечно, ничего тайного в этом нет. У каждого дома были и есть хозяева. Это естественно. Просто никаких сведений не сохранилось, дело-то давно было, – пояснил он, постепенно успокаиваясь.

Ещё через несколько дней Аврора спросила:

– А можно мне этот дом внутри посмотреть? Мне интересно, какой он? А то осенью и девочкам рассказать будет нечего.

– Это совершенно невозможно, – занервничал отец. В доме небезопасно! Состояние строения хуже, чем я предполагал. Не хватало того, чтобы на тебя свалилась штукатурка с потолка. Или вообще стена обрушилась! Нет, Аврора, мне и так хватает проблем и неприятностей!

– Ну, расскажи хотя бы! Ты на башню поднимался? Далеко видно оттуда? Село Лукреции видно?

– Нет, не поднимался. На эту башенку вообще нет лестницы ни внутри, ни снаружи. Она чисто декоративная.

– А подвал там глубокий?

– Самый обыкновенный. И, уверяю тебя, совершенно пустой и неинтересный. И привидения в нём не обитают, если ты об этом.

– А чердак есть? – не унималась Аврора.

– Есть, конечно, как же дому без чердака. Но и там приведения не замечены. И, поверь, между сказками и реальностью существует большая разница. Легко валить все неудачи на призраки и приведения. Легко, но неправильно. Все неприятности происходят от объективных причин, надо только найти эти причины и устранить их. Чем я, собственно, и занимаюсь. Но для этого я должен сосредоточиться. Поэтому, прошу, посиди тихонько, не отвлекай меня.

Аврора вздохнула. Что сказал бы папа, узнав о маленьком Левиафане? Не поверил бы, факт. Да и не имеет права Аврора рассказывать об этом никому. Она ведь обещала.

Хуже всего было с пунктом вторым. Примерно пару раз в неделю Аврора сбегала через окно в сад, продиралась через колючие заросли, вызывала из глубоких и тёмных вод Доминика-Левиафана и кормила его, поскольку тот, едва всплыв на поверхность, сразу начинал жаловаться, что голоден и очень хочет есть. Потом он рассказывал, что вспомнил за неделю. Увы! Все его воспоминания касались жизни в селе, игр со сверстниками, разных семейных историй. Но ничего, совсем ничего, что имело бы отношение к большому дому или колдунье Грандиле.

11. События начинают развиваться.

Так и тянулись эти дни, похожие один на другой. И только чувство безнадёжности всё сильнее овладевало душами отца и дочери.

Но ничто не может продолжаться бесконечно, и вот в один непрекрасный день случилась беда. В доме обрушилась целая стена, причём, наружная. Выглядело так, как будто её кто-то подорвал. Немедленно появился господин Му. Надо ли говорить, что он был в бешенстве. Даже его внешний вид, прежде безупречный, свидетельствовал о степени его возмущения: волосы были растрёпаны, а галстук съехал набок.

– Вы превзошли всех своих предшественников! – орал он на господина Аланса. – Нанесли непоправимый урон моей недвижимости! Что вы такое сделали, что смогли обрушить целую стену? Что за вопиющая безответственность! Нет, я этого так не оставлю! Вы за это ответите по закону. Я подам на вас в суд, и, будьте уверены, выиграю его! Вы компенсируете мне нанесённый ущерб!

– Господин Му, – пытался оправдаться отец Авроры, – Честное слово, ни я, ни мои рабочие даже не трогали этой стены! Мы работали вообще в другом помещении. Рабочие могут в этом присягнуть!

– Рабочих можно подкупить или подговорить! Они ненадёжные свидетели! А возможно – и соучастники! Нет, я поступлю по-другому. Рабочие с завтрашнего дня уволены, как и прислуга. Вы остаётесь здесь до приезда моих экспертов. По результатам этой экспертизы суд и будет определять меру вашей вины. Рабочие получат расчет в городе у моего управляющего, а с прислугой я расплачусь немедленно.

И он протянул Лукреции несколько купюр. Она молча слегка поклонилась, положила деньги в карман и осталась стоять на месте.

– Вы плохо слышали? – разозлился господин Му. – Вы уволены, можете убираться восвояси.

– Не кричите, я прекрасно всё слышала, – с достоинством ответила Лукреция. – Но я вам не девчонка какая, по первому вашему окрику бежать. У меня здесь вещи кое-какие хранятся, надо всё собрать, да не впопыхах, а то позабуду что-то, вернусь, а ворота и заперты. Что тогда делать? Я человек небогатый, не могу своим добром раскидываться. Так что не серчайте. Уйду, когда буду готова.

– Надеюсь, это случится в ближайшее время. Мне не хочется видеть на своём участке посторонних людей.

– Столько времени была непосторонняя, и вдруг посторонней стала. Не бойтесь. Не украду ваши кастрюли и ложки. У меня и свои есть.

– Вон! – заорал господин Му, и Лукреция величественно и неторопливо удалилась в домик.

– Так. Рабочие сейчас уезжают, а вы остаётесь до прибытия экспертной комиссии. Думаю, дня через два-три они будут здесь!

И, даже не попрощавшись, господин Му уехал. Вскоре убыл и автобус с рабочими. Бригадир (нанятый вместо того, который отказался работать в самые первые дни) сунул господину Алансу в руки какую-то бумажку.

– Здесь список всех рабочих с адресами и телефонами. Если до суда дойдёт, смело нас в свидетели вызывайте, все согласны. Ишь, чего удумал, ущерб взыскивать! Да это он нам и вам должен компенсацию выплатить за то, чего мы здесь натерпелись!

Когда автобус с рабочими исчез из виду, на крыльце появилась Лукреция.

– Прошу к столу, – пригласила она. – Обед готов.

– Мне сейчас не до еды, – махнул рукой папа. – И потом, Лукреция, ведь господин Му вас рассчитал, что же вы продолжаете о нас беспокоиться? Спасибо вам за всё, можете идти домой. Поймите, я в таких обстоятельствах, что не смогу оплачивать ваш труд…

– А кто вам сказал, господин Аланс, что я оплаты требую? Чай, понимаю, что сейчас у вас творится на душе, да и в кармане. А только так я думаю, что не только из-за денег люди друг другу помогают. Сколько вы здесь будете ещё, столько и я, Не брошу я вас с Авророй. Девочку вашу я полюбила, да и вы хороший человек.

– Спасибо вам, Лукреция, на добром слове, и за желание помочь. Действительно, мне может понадобиться ваша помощь. Может быть мне придётся отлучаться, съездить к адвокату или по другим делам. Я буду очень рад, что с Авророй будет кому посидеть.

– Ну и ладно, – сказала Лукреция. – А сейчас – к столу, а то всё остынет. Ишь, не до еды им! Да если у человека беда, разве он на голодный желудок с ней справится?

– Вы, Лукреция, человек удивительной души, – сказал папа, – нам с дочкой повезло, что мы встретили вас.

– Самая обыкновенная у меня душа, – вполголоса проворчала Лукреция. – Просто пришлось и мне горюшка хлебнуть, вот и когда у других душа болит, как свою я эту боль чувствую.

До вечера отец Авроры бродил по руинам разрушенной стены, что-то фотографировал, отбирал пробы и образцы. А после ужина и ухода Лукреции сказал что у него болит голова. Лучше сейчас ему будет лечь и заснуть.

Это было на руку Авроре. Она решила сегодня же ночью сходить к Левиафану, покормить его напоследок и попрощаться с ним. Что поделаешь! Хотя было очень жалко этого несчастного гигантского головастика, но жил же он без неё раньше, авось, проживёт и сейчас. Хуже другое. Где теперь раздобыть деньги на мамино спасение? И вдруг господин Му засудит отца и посадит в тюрьму? Тогда Аврорв останется одна на всём белом свете. Это было так страшно…

Отец не засыпал очень долго. Аврора несколько раз подходила к его двери, и через дверную щёлку слышала, как он ворочался и вздыхал, а иногда даже вставал и ходил из угла в угол.

Наконец, всё стихло, и Аврора, захватив побольше всякой еды (пускай маленький Левиафан поест напоследок!), вылезла в окно и помчалась через ночной сад к пруду.

Левиафана не пришлось даже звать. Он, казалось, ждал её, плавая неподалёку. Как всегда, первым делом он заявил, что хочет есть.

Когда последний кусочек был проглочен, Аврора вкратце рассказала маленькому Левиафану о том, что произошло, и закончила тем, что на днях они с отцом уезжают, так что эта их встреча – последняя. Реакции, которая последовала, Аврора никак не ожидала. Она думала, что бывший мальчик Доминик огорчится, скажет, что привык к ней, что ему грустно расставаться… Но…

– Как, уедешь? А кто меня теперь кормить будет?!

Все его мысли были только о себе самом. Это было последней каплей, и Аврора зарыдала.

– А тебе так и надо! Ты совсем ни о ком не думаешь, кроме себя! У меня там мама… умирает! (Аврора в первый раз произнесла вслух это ужасное слово). Денег на лечение нет! Папу могут в тюрьму посадить! А со мной что будет? А тебе лишь бы поесть!

Она плакала, а Левиафан молчал и только иногда издавал какие-то булькающие звуки.

Наконец он произнёс:

– Арора, прости. Я привык за все эти годы ни о ком не думать, ни о ком не заботиться. Это правда. Но что я могу сделать? Разве я виноват, что оказался в этом пруду? Разве я виноват, что меня все бросили? Разве я виноват, что все эти годы вынужден есть только эту противную траву? Вдруг появилась ты, и жизнь стала меняться. Но сейчас ты говоришь, что уезжаешь. А мне придётся снова долгие годы проводить в одиночестве и голоде.

И он забулькал ещё сильнее. Аврора вдруг поняла, что Левиафан плачет. Сразу её злость сменилась жалостью. Да, ему тоже нелегко, и даже никакой надежды нет.

– Прости, – сказала она. – Прости. Тебя мне тоже очень жаль. Но чем я могу помочь? Дом этот на самом деле какой-то заколдованный. Но твоей Грандилы там нет, это точно. Папа бы её нашёл, если бы она до сих пор жила в особняке.

– А кто же тогда там зажигает свет? – спросил маленький Левиафан.

– Какой свет? Ты про свет ничего не говорил! – заволновалась Аврора.

– А я и сам не знал. Я ведь по ночам спал всегда, а днём этот свет незаметен. А тут, когда ты стала по ночам приходить, я как-то ждал тебя, смотрю, а на стене дома, около самой земли что-то светится. Хотел тебе сказать, а потом забыл.

– А сейчас этот свет видишь?

Маленький Левиафан присмотрелся.

– Да, вон там, справа, ближе к углу, около самой земли, свет через траву пробивается.

Аврора напрягла зрение.

– Я ничего не вижу!

– Арора, я же говорил, что госпожа Грандила обещала, что у меня будет очень острое зрение, и я буду видеть в любой темноте. Наверное, она уже начала мне давать такое зрение. Вот сейчас ночь, а я вижу каждый листочек вон на том кустике, и каждую жилочку на листочках…

– Я схожу, посмотрю поближе, – сказала Аврора. – Жди меня, не уплывай.

И она направилась к дому. Никогда она ещё так близко не подходила к этому зловещему и непредсказуемому зданию, и, что греха таить, Авроре было страшновато.

Около стен дома кустарники не росли: их убрали в самом начале работ. Но трава успела буйно разрастись. Аврора медленно шла вдоль стены здания и пристально вглядывалась туда, где по заверениям Левиафана был виден свет.

И она обнаружила это место! Около самой земли в фундаменте было небольшое отверстие, скорее щель, откуда и сочился этот едва заметный свет. «Ну и зрение у Левиафана!» – поразилась Аврора.

Она присела, чтобы получше рассмотреть отверстие. И её глазам предстало удивительное зрелище: около щели сновало множество насекомых: жуков, многоножек, гусениц и ещё каких-то, названий которых она не знала. Одни деловито протискивались в щель, другие, наоборот, вылезали и расползались во все стороны.

Желая получше рассмотреть эту картину, Аврора немного наклонилась и потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она упёрлась рукой в стену. Но рука коснулась не каменной кладки, а какой-то холодной скобки. Это было похоже на дверную ручку!

Что было самым удивительным: Аврора глазами эту ручку не видела, но на ощупь прекрасно её чувствовала.

И она потянула за ручку. Просто так потянула. Ведь двери-то здесь не было. Но она появилась! Низкая и узкая дверца распахнулась перед Авророй, обнаружив за собой практически не освещённый ход, который вёл куда-то вниз. И именно снизу мерцал едва различимый свет. Было страшно, но раздумывать было некогда и Аврора, наклонившись, протиснулась в открывшийся проход. Нога её нащупала каменную ступень, за ней другую, и девочка стала осторожно спускаться под землю. Ступени были очень высокими и очень крутыми. Преодолевать их было нелегко. Но это помогало Авроре отвлечься от её страха. Очень неприятным было и то, что насекомые то и дело падали Авроре на голову, путались в её волосах, забирались под одежду и щекотали кожу своими лапками. Аврора не боялась насекомых. Но скажите, кому будет приятно, если по тебе бегают десятки маленьких существ?

Наконец спуск закончился. Аврора, когда её глаза привыкли к слабому освещению, разглядела, что находится в маленьком коридоре, ведущем в помещение, откуда и проникал этот слабый свет. Ну что же, значит надо идти туда. Но только, что делать Авроре, если там, и вправду, сидит колдунья? Что, если она рассердится за это вторжение и превратит Аврору в червяка или паука или ещё в кого-нибудь? И папа никогда не узнает, куда подевалась его дочка… А Лукреция, наверное, всплакнёт и скажет: «Говорила же я вам, господин Аланс, чтобы поскорее вы убирались из этого проклятого места…»

Но не поворачивать же назад! Аврора собралась с духом и сделала несколько шагов туда, где виднелся свет.