Читать книгу: «Свет погасшей звезды. Мифы о звездах и маяках», страница 4

Шрифт:

Остров для Велеса

Есть Остров в океане, где Велес сбрасывал медвежью шкуру и становился сам собой, Перун не смог запретить ему такой вольности. Маяк страсти и любви, им зажженный, до сих пор пылает в наших душах

С огнем боролся ветер,
Но не погас маяк..
Он и сегодня светит
И вдохновляет так.
Сметая все преграды,
К нему стремятся души,
Любовь там и отрада
Все беды вмиг разрушит.

Там Пан играл на флейте,
Был вдохновенно молод,
И подпевал им ветер,
И брег ласкало море.
И юной девы прелесть
Была неповторима.
Там песни все пропелись,
И зло летело мимо.

И в ночь почти слепую
Король в тиши метался,
И птицы там воркуют,
Что он один остался.
Но нет, сходились тучи,
И падали в безбрежность,
Он ночью с девой лучшей
Познал любовь и нежность

Маяк не угасает,
Огонь его волнует,
И снова вдохновляет,
И снова мир ликует.
А ветер отступает,
Огня гасить не в силах.
Он остров освещает.
И так там все красиво

А было все это в те давние времена, когда Велес – бог всего живого только что появился на свет. И свет в тот же миг переменился на глазах, все засияло и засверкало так ярко, что зажмурился Сварог, глядя на первенца своего, и диву давался, как же он был красив.

А Лада стала пеленать младенца и случайно задела его чело своим волшебным перстнем. Алый камень этого перстня дарил всем, кто его касался, страсть и нежность, и ни одного живая душа не могла перед ним устоять. Безопасен он был только для мертвых и тех, у кого душ не было. А жизнь только с радостью и страстью и была связана.

Вот с той поры, стоило только взглянуть на голубоглазого красавца и все, пропал человек и бог, и все, кто с ним рядом были.

Лада о том всех предупредила, знал и сам Велес о силе своего жутковатого дара. Хотя тогда еще он таковым не казался, скорее забавным был. А как по-другому можно было сделать мертвое живым?

И забавлялся он долго, пока не подрос и не окреп его младший брат Перун, не женился он на Диве, и тут же не отправился в сражение с Кащеем, потому что его час настал мир от вечного мрака и холода оберегать.

Молодая жена его Дива на небесах осталась, Все было тихо и мирно до той поры, пока они не встретились с Велесом.

Тогда, наверное, и зародилась любовь с первого взгляда, в которую многие сегодня не верят, но она была и оставалась с незапамятных времен.

Дива бросилась в объятья Велеса, про все забыв, он и сам испытывал к ней самые нежные чувства, так и случилось все, чего быть не должно. Никто об обманутом муже в те дни не думал.

Вернулся Перун с победой домой, Кащей в очередной раз оказался в Пекле поверженным. Но радовался победе воинственный бог недолго. Дива даже и скрыть не могла того, что была с Велесом. Да и как такое скроешь, тайное уже тогда становилось явным.

В ярости бросился Перуна к отцу и брату, те тоже не стали отрицать случившегося. Вот и произошла вторая битва уже на небесах. Громы, молнии метал Перун в брата и остановиться не мог.

Велес сражался отважно, но дело его было не правым, потому он и проиграл, и в ярости сбросил его Перун на землю.

Напрасно вразумлял его Сварог, напрасно убеждала Лада в том, что это она виновата, что Велес таким уродился, ничего слушать не хотел Перун

– Хватит ему на небесах прохлаждаться да чужих жен губить, пусть на земле порядки устраивает. Только будет он там в шкуре медведя, чтобы всех девиц не попортил. Ты же сама говоришь, что невозможно бороться со страстью, которую он внушает.

Ладе и возразить было нечего, она все прежде сказала. Просила только, чтобы шкуру медвежью забрал назад Перун.

Он и сам решил, что слишком жестоко поступал, и готов был пойти на уговоры матушки, но увидел, как, не отрывая глаз, смотрела на землю его Дива, и заявил:

– Не бывать этому. Затеряется среди медведей, там не так его видно будет. А если позволю ему остаться собой, то много еще бед случится. Я думал, что Кащей – старый и страшный – наша самая большая беда, но нет, есть беды и страшнее. Она может быть красивой и страстной, оказывается.

Лада вернулась к Сварогу и стала спрашивать его, что же делать им с Велесом.

– А что поделать, так – то Перун прав.

– Да что с его правоты, если Велес останется Медведем, и ведь ты сам знаешь, что ни в чем он не виноват. За что же ему страдать. Меня бы медведицей сдел, и то хорошо было бы.

– Знаю, – согласился Сварог, -но придумать ничего не могу пока, чтобы его жизнь на земле как-то облегчить.

Тогда Лада бросилась к Перуну, решив, что он сам исправит то, что натворил:

– Ты победил, но победители должны быть великодушны, неужели ты хочешь, чтобы первый охотник его убил?

– Угадала, матушка, этого я и хочу. Но ты не упрекнешь меня за то, что это сделал я сам.

– Но это я подарила ему неукротимую страсть, я сама уйду за ним на землю, а ты оставайся тут и лютуй дальше, грош цена всем твоим победам, если ты с родным братом такое творишь.

Перун понял, что она и правда уйдет и остановился внезапно:

– Не делай этого, зачем такое. Ты должна остаться с нами. Нечего тебе на земле делать.

– Да нет уж, ты такой же упрямый, как и я, а мне тут делать нечего, пока мой любимый сын находится в опасности

Перун подождал немного и понял, что она возвращаться не собирается, и на небесах начался полный кошмар

Не дождавшись матушки, и понимая, что в этом мире все может рухнуть, Перун бросился к Сварогу, чтобы хоть что-то изменить.

– Ты еще что-то натворил? – угрюмо спросил тот

– Да ничего я не натворил, ты не заметил, что матушки больше нет с нами?

– И кто все сделал для того, чтобы так было? Она останется с Велесом там, и до нас с тобой ей нет дела, раньше надо было о том думать.

– Да что теперь говорить-то

Они долго еще судили и рядили, что могло быть, а чего быть и вовсе не могло. Видя, что помогать ему отец не собирается, Перун и потребовал:

– Ты все можешь, ты весь этот мир создал, так сотвори еще один остров, пусть там и обитает братец мой коварный.

– Не пойму, ты спасти его хочешь или обречь на полное одиночество?

– Я хочу, чтобы он был самим собой, но только на том самом острове, и нигде в остальном мире. Тут он медведем останется навсегда, ведь так опасен для всех, что нельзя ему разоблачаться.

– А чем же этот остров от остальных отличаться станет, вон их сколько вокруг.

Сварог показал на весь остальное мир. И тут и там пред глазами возникали острова, издалека трудно их было отличить один от другого.

– А все очень просто, на том острове будет высокая до небес башня и Маяк, пока горит огонь в Маяке – Велес жив и жив весь остальной мир. Ну а если огонь погаснет, – он не договорил и только рукой махнул. Зачем вслух произносить, что случится, если огонь погаснет.

– Я рад, что ты начал думать не только о себе и жене своей, но и об остальном мире, так глядишь, и Лада домой вернется, ведь ее место здесь, а не там. Даже ты это понял

Перуну было очень обидно все это слышать, но он терпел. Ему хотелось, чтобы побыстрее появился остров и все как-то в их жизни наладилось.

Сварог свое обещание сдержал. Остров с высокой башней и маяком появился в море-океане. Его сразу же назвали все островом Велеса.

Лада поблагодарила строителя, разыскала Велеса, она узнала бы его среди всех медведей в мире, и открыла ему тайну этого загадочного острова.

– Это твой остров, дорогой мой, твое убежище, на острове ты останешься самим собой, там чары Перуна не действуют. И все пути – дорожки к нему заказаны, никто из богов и тем более из людей не сможет тебя потревожить.

Он сразу же направился туда, так захотелось поскорее сбросить медвежью шкуру, прежнюю жизнь вспомнить,

И чтобы Велесу не было так скучно и одиноко, для него и родила Лада Пана – бога всех лесов, доброго и заботливого слугу его верного. Он слегка напоминал того медведя, каким Велес был в самом начале, и главное, он стал следить за маяком, чтобы никогда не гас там огонь.

Пан умел ладить с Велесом, как и со всем остальным миром, он рассказал ему о Яге, о коте ученом, жившем между мирами, о духах, которые стали появляться в лесах и хранить природу. Больше не было так пусто и грустно Велесу на земле, но главное полыхал Маяк, славя жизнь в его мире.

– Ты уж смотри, чтобы он не погас.

– Перун не станет его гасить

– Перун не станет, – согласился Велес, но есть еще столько темных богов в разных мирах, что глаз да глаза за ним нужен

– Он будет гореть до тех пор, пока мы все на земле, увидев его свет, ты сможешь вернуться назад на свой остров, если вдруг отлучиться придется.

– А если маяк погаснет?

– Он погаснет только когда наступит конец света.

Они оба понимали, что случится это не скоро. Но ведь всякое может быть, и мир так хрупок, разве он в том не успел убедиться7

Ждать врагов долго не пришлось. В лес после своего Конца света, проводив корабль мертвецов, наведался Локи. Он искал новый мир, новое прибежище для себя и тех, кто с ним оставался.

Вот кого увидеть Пану и Велесу хотелось меньше всего, но кто же их о том спрашивал?

Маяк впервые странно замигал, словно сам Стрибог – повелитель ветров, на него обрушился, но это был не повелитель ветров, их просто предупреждали о надвигающейся беде. Велес оставался пока беспечен, но Пан насторожился, глядя на огонь маяка.

– Будь осторожен, ничего хорошего он нам не несет.

И с этими словами он и вышел к Локи, а тому каким-то образом удалось пробраться на остров. Но разбираться, как он это делал было некогда. Надо было мир спасать.

– Зачем ты здесь? – спросил его Пан, выросший перед ним.

– Вот решил посмотреть, как вы тут устроились.

– Погубил один мир и за другой принимаешься? – допытывался Пан.

Велес следил за ними издалека

– Так уж сразу и погубить, может, я жить хочу спокойно и счастливо

Пан промолчал. Никогда и ни к кому он не относился с таким недоверием.

Локи понял, что двинуться дальше он не сможет, надо будет искать кого0то, чтобы добраться до маяка и потушить его.

Он давно решал, какую из дочерей выбрать себе в помощницы – светлую Живу или темную Морену, и никак не мог сделать такой выбор.

Ему нравилась Жива – веселая, светлая и такая красивая, но разве не с такой же богиней он уже проиграл свой мир и позволил ему быть уничтоженным

– Не стоит повторять своих же ошибок, – размышлял бог коварства, – Морена темна и страшна, но разве не она и поможет мне управиться с Живой? Не стоит бросаться на то, что так прекрасно и живо, но мало полезно для дела.

Локи был достаточно умен для того, чтобы не повторять своих ошибок. И на этот раз он вторгся к Морене и решил, что нужно оставаться с ней, а не связываться с красавицей Живой. Выбирая богиню смерти, странно было думать о жизни, но он так и поступил вопреки всему.

Морена взглянула на чужого бога, выслушала его, не перебивая и спросила:

– Что ты хочешь, красавчик? Почему я должна верить тебе и идти за тобой? Не находишь, что это немного странно?

– Погасить маяк. Пусть этот мир погибнет так же, как и мой. Зачем ему оставаться?

– Почему я должна губить свой мир? Ведь это ты свой не уберег, а мы ни в чем ен виноваты – удивленно спросила Морена

– Да потому что ты для этого и пришла в мир. Разве смерть – не твое любимое дело?

– Не совсем так, мне нужно было всего лишь убрать засохшие листья с деревьев, но никто не просил меня срубать сами деревья.

– Не просил, но ради меня и нашей любви ты же сделаешь это?

И хотя говорил он тихо и вкрадчиво, но даже она не смогла ему возразить, хотя ничего не обещала. А ему и не нужны были обещания, что в них толку, если сплошь и рядом они нарушаются.

Но все видя и все слыша, не могла оставаться в стороне и Яга, хранительница трех миров. Она тут же разыскала Живу.

– Отправляйся на остров, смотри за своей сестрой, и этим черным вороном, они не должны добраться до Маяка. Они не погасят огонь и не погубят наш мир.

– Морена не может так с нами поступить, – возмутилась Жива, – хотя ты же знаешь, что смерть всегда побеждает жизнь.

– Зато Локи может, из шкуры выпрыгнет, чтобы было так, а ей трудно устоять, когда такой ворон чего-то требует от нее. Не многие вообще к ней приближаются, а этот смотри, как хвостом метет.

– Ты слушай Ягу и поспеши туда, – встрял в их разговор кот, – а то все закончится, не успев начаться.

Больше задерживаться богиня Жизни в избушке не могла, стрелой, выпущенной из лука, метнулась она на остров.

– , Если Локи приведет с собой смерть, то всем нам туго станет, – повторяла Жива слова Яги, добираясь до башни.

Она решила поселиться там, и оттуда наблюдать за всем, что на острове в это время творилось. Ее встретил хмурый и немногословный жрец Див.

Он хорошо понимал, что скоро от них от всех потребуются невероятные усилия, чтобы сохранить огонь и не дать миру погибнуть.

Но пока все вроде бы было тихо, никто не пытался проникнуть в башню, даже поблизости никого не было.

Велес отлучился куда-то, не все же время ему на острове оставаться, теперь, когда он мог легко сбросить шкуру медведя, он и оборачивался им чаще и охотнее, свобода позволяет расправить крылья и не придаваться несказанной грусти.

Пан часто навещал хранителей огня, – так он теперь называл Живу и жреца. Он и сообщил о том, что нигде больше не видно Морены

– Будьте осторожны, она наверняка где-то рядом, не позволит ей Ворон – так они стали называть бога коварства – уйти далеко, просто облик она сменила, все, кто приблизятся, одинаково опасны, не позволяйте никому приближаться к огню.

И он не ошибся. Среди Берегинь в дремучем лесу появилась самая печальная и мрачноватая Они гадали, откуда такая могла взяться. А она то появлялась, то исчезала снова, и все время смотрела в сторону башни и маяка.

Жива отлучилась по своим делам, ей хотелось взглянуть на ту самую Берегиню, она бы узнала сразу, кто скрывается под той личиной. Но никого она там не нашла. И как только взглянула на Маяк, заметила, как стали колыхаться языки пламени.

Все бросила Жива и полетела к башне и к жрецу.

И каково же было ее удивление, когда там она увидела себя. И Жрец о чем-то с ней говорил довольно ласково, никогда прежде он так на нее не смотрел, таких слов не говорил.

Только заметив еще одну Живу на пороге, он как-то замолчал сразу и никак не мог понять, какая же из них настоящая. Коварство ему было чуждо, он не думал, что так могут поступать другие.

Но та, бывшая так близко к нему, тут же пропала, и он понял, что случилось. Только чудо спасло мир от гибели. Жива на этот раз успела, но будет ли так дальше? Ведь она может опоздать.

– Нынче уже огонь мог погаснуть и мир погрузиться во тьму, – с упреком воскликнула она, и потемнело в глазах, и все перевернулось в душе.

– Но там была ты, откуда мне было знать

– Ты много не знаешь, смертный. Это я виновата, мне нельзя оставлять тебя одного, – тут же заговорила Жива, понимая, что парень ни в чем не виноват, коварство подберет ключи к любому.

Ей же было обидно от того, что это все проделывал не чужой бог, что с него взять, а ее сестра, почему же своих надо бояться больше, чем чужих?

Трудно сказать, был ли повелитель тьмы как-то связан с Локи, или он решил идти против всех, но узнав о том, что творится на земле, он велел чертям соорудить еще одну башню и еще один маяк, только в лесу мертвых. Чертей было в то время уже много, работали они быстро, и прямо на глазах вырос тот самый маяк, был он немного в стороне от Велесова, но это видно только когда ты знаешь, где находится первый. А когда ты ищешь свет по тьме и пристанище, то вряд ли отличишь одно от другого.

Ний полюбовался тем, что сотворили его подопечные, назначил одного из них жрецом, велел хорошо за маяком следить, да и удалился.

Первым заметил то, что появился Маяк Локи и чертыхнулся.

– А это что еще за дела? – спросил он у Морены.

– Маяк, как видишь, Ний постарался

– А нам какой нужен с тобой? Какой из них настоящий?

Морена и сама, глядя на все издалека точно не смогла бы понять, какой из них нужен им.

– Но если мы потушим один, у них еще один в запасе останется, давай-ка шевелиться, пока их тут еще не наросло, как поганок после дождя. Каждый бог захочет для себя маяк построить, а потом и разбирайся с ними. Как же сложно все в вашем мире устроено, кто бы мог подумать.

– Ну если ты мне скажешь, что надо делать, ты же у нас такой умный, то я могу и пошевелиться, только теперь подбираться к жрецу бесполезно. Даже я самой Ладой стану

– Да слабо тебе ею стать, – усмехнулся Локи

– Слабо, даже из-за великой любви к тебе я на это точно не пойду.

Локи показалось, что Морена как-то переменилась, сама на себя не похожа. Но ведь предательство никакого не красит.

– Да и мне с ней справиться не удастся, – признался Локи, так среди заговорщиков и поселилась черная тень недоверия. Они зашли в тупик и пытались понять, что же им надо сделать, чтобы добиться своего.

Темной ночью направились они в лес мертвых, чтобы погасить для начала второй маяк. На черном коне к ним навстречу рванулся Ний

– Долго я вас ждал, вот и попались голубчики. От меня не уйдете, я вам не Пан и не Велес.

– Ты вместе с ними, – воскликнул Локи, – предатели со всех сторон.

– А почему я должен быть с тобой, чертей уморил, пока они эту обманку строили, тебя отвлек, на чистую воду вывел. А теперь можно и разоблачиться. На всякого Локи свой Ний найдется.

– Велес не оценит твоих трудов, – усмехнулся Локи

– И не надо, мне нужно, чтобы мой мир не пошел по твоему пути, и только, – торжественно заявил Ний.

Он велел тащить заговорщиков в темницу того самого маяка, который потух, как только за ними захлопнулась дверь.

– Вот теперь можно и со своими встретиться, – усмехнулся Ний,, – они думали, что сами справятся, но куда им без меня.

На острове Велеса Лада и Сварог поджидали Ния. Они давно с ним договорились о том, что ему остается сделать, чтобы поймать Локи и Морену, сделать их пленниками острова.

– Он погасит твой маяк сначала и потребует, чтобы ты был с ним, а там уж и разберемся. Считай, что ты для него тюрьму строил.

– Но Морену придется отпускать, – напомнил Ний, – если люди перестанут умирать, то для нас это и будет конец света, даже если не погаснет огонь маяка. Старики должны покидать мир, новые рождаться – только так в мире порядок и будет

– Все верно, – согласился Сварог, – но пока она пусть посидит и подумает, как ей быть и жить дальше. А выпустить мы ее всегда успеем, – тут же прибавил он.

На острове Велеса на этот раз собрались все боги, были и строители второй башни. И последним появился Перун. Ему не хотелось сюда идти, но и оставаться одному тоже не хотелось. Да и пора было признать свои ошибки и примириться с братом

Лада посмотрела на них внимательно и произнесла:

– Видите, что вы творите, когда с чужими против своих собираетесь идти, и дело твое было правым, – повернулась она к Перуну, – но мир чуть не погубили из-за вражды и неумения прощать. На этот раз всем миром мы смогли остановить врага, не дать огню погаснуть, но так может быть не всегда, жизнь длинная, много чего там случиться может.

И вдруг засияло какое-то новое солнце. Все зажмурились от такого блеска, стараясь разглядеть того, кто у них тут появился

– Ярило теперь к вам сюда спускаться будет, чтобы после лютых холодов снова земля ожила. Но будьте осторожны, он все-таки сын Велеса и в нем есть та самая страсть. Но как без нее нам жить в этом мире?

Велес шагнул навстречу к сыну. Перун нахмурился, но решил, что повторять своих подвигов не станет.

Локи оставался рядом. Им надо сплотиться, чтобы быть вместе, чтобы огонь не погас, и все живое живо оставалось. А ведь это было в их власти

Метались девы-птицы над полями,
И спорили о чем-то до рассвета,
Прелюдия к какой-то древней драме,
Рождалась на глазах, была воспета
И Лада там прекрасная парила,
И забывались все века иные,
И той стихии радостная сила
Меняла мир, и горести земные

Нам не казались больше неизбежны,
И ночь спускалась потушив пожары.
А девы птицы, подарив надежды,
Летели в Ирий, и, вздохнув устало,
Мы ждали перемен, мы ими жили,
Мы воскрешали Русь в ее сиянье,
И но бунтари там, словно волки выли,
Отвергнув все ее очарованье

Луна на небо выплыла высоко,
Земля тонула в радости и свете,
И не было распятья и пророка.
И с нами были и отцы и дети.
Огнем, мечом нас больше не крестили,
Князья Святослав не погибал до срока,
И Русь, тогда не ставшая Россией,
Как дева птица так взлетит высОко

Зима патриарха

Маяк патриарха

В тот день ему снилось бескрайнее поле, усыпанное ромашками, белыми ромашками.

Там должны были быть и другие цветы. Они точно были. Но он видел только ромашки. Сколько же их было, и как они были прекрасны. Можно легко задохнуться от восторга. Это ему-то Властителю мира от восторга. Мысль заставила улыбнуться. А потом задуматься, как же давно он не испытывал простых человеческих чувств. Он даже забыл, как это бывает, а ведь это так скверно. Не перестал ли он быть живым, не стала ли его душа мертвой? От этой мысли мороз пошел по коже.

Но видел он вовсе не себя в том волшебном зеркале, а юного паренька, которого назвали Владимиром не случайно. Родители хотели, чтобы он владел миром. Они знали, что он им будет владеть, добьется всего, не отступит, не станет сдаваться.

И вдруг он забыл о поле и ромашках, из леса за ромашковым полем, из того самого леса, где он знал каждое дерево и тропинку вышла русоволосая дева в белом. Как ее не хватало для этого чудесного полотна.

Как же она была прекрасна. Но он точно знал, а вернее чувствовал, что она была не земной девой. Такое от нее исходило сияние, словно Жар-птица пролетела рядом и задела ее крылом.

– Русалка, – припомнил Властелин слова бабушки, – нет ее называли по- другому во времена, когда он только слышал впервые и запоминал сказы, преданья старины. Нет, нет, не сказки – это совсем другое, а именно сказы, ведь Домовые, Лешие, Русалки, Овинники, Банники, Хлевники там были живыми существами. Он их видел, а скорее чувствовал, они всегда находились рядом, утешали, спасали его от беды. Так как же звалась эта прекрасная дева в бабушкиных сказах? Точно, Берегиня, и как он мог это забыть? Сколько бы времени не прошло, о ней он не должен был забывать никогда, не потому ли теперь так скверное ему было и тоскливо жить на этом свете?

В первый раз он увидел ее лет в шесть, когда отстал от друзей и ходил по тому самому лесу, теперь ему только снившемуся в загородном замке?

Тогда она вышла из-за березки, остановилась перед ним и улыбнулась:

– А хочешь, я расскажу тебе сказ, малыш? Я расскажу, а ты его запомнишь навсегда, никогда не забудешь.

Она вывела его на ту самую поляну, только тогда там синели васильки, желтели какие-то другие цветы, кашка – так их называла бабуля, и незабудки, конечно, незабудки. И все это пьянило и чаровало малыша. Но главное – ее сказ.

Я расскажу тебе сказ о Велесе..

Могуч и прекрасен был Велес – бог всего живого. Но влюбилась в него жена младшего брата – Перуна. А тот узнал обо всем, когда вернулся из сражения света тьмой. Он победил тьму, а дома ждало его предательство.

В ярости начали они драться, и победил Перун, ведь дело его было правым. Тогда и оказался Велес сброшенным на землю. Но и этого было мало Перуну, потребовал он, чтобы обернулся Велес в медвежью шкуру и стал бродить по лесам и полям. Затерялся среди других медведей.

– Нет ему места среди людей и богов, – твердил в гневе Перун, -вот пусть медведем и остается навсегда.

Но слишком тяжким показалось наказание такое матушке Ладе, ведь это она случайно коснулась чела старшего сына волшебным перстнем, подарившем Велесу неукротимую страсть. Тогда и упросила она своего мужа Сварога на дальнем полуострове соорудить высокую башню и зажечь там маяк.

Среди всех медведей отыскала она Велеса и что-то шепнула ему на ухо, как только они остались одни.

В тот же вечер побрел он к острову, видя огонь маяка, нигде с дороги не свернул, не заблудился, и как только дошел до него, присел около озера отдохнуть, путь был не близким, так и задремал от усталости.

А когда проснулся и в то озеро взглянул, он увидел, что стал само собой, шкура медвежья валялась в стороне, сиятельная красота к нему вернулась. Но знал он, что так будет только на острове, стоит ему покинуть свое убежище и снова станет он медведем.

Так появилась у Велеса тайна, свой полуостров, на который никто из смертных добраться не мог. Только для него была дорожка та проложена, только для него огонь маяка сверкал.

А со временем тот остров стал местом невероятной силы. Если кому-то чудом удавалось туда добраться, то душа его тут же начинала пылать страстью, любовью ко всему живому, и конечно, к женщине. И пока на земле была хоть одна влюбленная пара, не гас маяк, огонь его оставался вечным напоминанием о том, что только сила любви – богатство, а все остальное прах и тлен. И с ней не сравнятся никакие сокровища в мире.

Убежал ребенок домой, помня все, о чем говорила ему Берегиня, и хотелось ему только одного – встретить с такую любовь, если не при жизни, то в вечности, добраться до острова Велеса и увидеть наконец свет того маяка.

Он заснул, и приснился внезапно покой,
И бескрайнее дивное поле,
Конь стоял над неспешно текущей рекой,
И в восторге душа от покоя.

И незримые птицы так громко кричат,
И русалки поют в хороводе,
Кто-то тихо сказал: – Возвращайся назад.
– Не могу, дел так много сегодня.

Велес молча стоял или Пан у реки,
Не понять, только как же прекрасна
Эта звездная ширь и вдали рыбаки,
Воет волк на Луну, и безгласно

Зарыдала старуха в соседней избе,
Да о чем она, надо вернуться,
Мир был так же красив, как тогда при тебе,
Он погладил коня, улыбнулся,

Князь Владимир ушел в то сраженье опять,
Вслед за Дмитрием, скоро начнется,
А тебе надо в город домой уезжать,
Только конь под рукой встрепенется,

Тот из сказки, подаренный грозным отцом,
Ты исполнил наказы, я знаю,
А потом была жизнь, он остался бойцом,
И теперь вроде ночь отступает.

Конь стоял над неспешно текущей рекой,
И в восторге душа от покоя.
Он заснул, и приснился внезапно покой,
И бескрайнее дивное поле,

23 мая 2023 года

Долгой, яркой, яростной была жизнь Владимира – все у него было и власть, и богатства, и семья. Жил он на одном дыхании до глубокой страсти, словно Фауст.

И вдруг остановился, когда почувствовал острую боль и понял, что не берегиня, а Морена маячит у него за спиной. И в древности она навещала тех, кому скоро предстояло покинуть этот мир, чтобы предупредить о том неизбежном, что ждет его впереди.

– Как быстро полетела жизнь, – размышлял он, уединившись в своем кабинете, где никто не посмел бы нарушить его покой.

– Я так много работал, грех жаловаться, но в обычной жизни ничего не осталось. И что самое обидное, очнулся и остановился поздно, слишком поздно.

И вдруг сам собой, выйдя из спячки, загорелся монитор компьютера, на экране появился какой-то сайт. Он там не бывал сроду, и открывать его не собирался, все произошло случайно. По Властелину ли не знать, что ничего случайного в мире нет и быть не может. Берегиня или кто-то совсем иной потребовали от него каких-то действий.

Фотография Алины – имя было подписано под ней, откуда ему было его знать. Но девушка была очень знакома. Хотя что удивительного, труднее назвать тех, с кем он знаком не был, и все же, она не оттуда, где он провел всю жизнь, не из того мира кукол со стеклянными глазами, бровями в половину лица и вторую половину составляли губы.

Патриарх радовался, что юность и зрелость его пришлась не на эпоху этих странных кукол, которые могли понравиться только полным идиотам. Порой он не скупился в выражениях, говоря о своих младших коллегах, но разве он был не прав? Но чаще махал рукой и посылал их подальше.

Марта, ее звали Марта, – вдруг вспомнил он внезапно, девушка из его юности, первая его возлюбленная.

И тогда он решил написать и поговорить с ней, о той далекой и восхитительной девушке, с которой судьба развела их раз и навсегда.

Это было безрассудством, настоящим безумием, но что может остановить того, у кого за плечами стоит Морена, и а от нее исходит могильный холод

Алина ответила на странное послание, в котором упоминалось имя ее матери, довольно редкое имя, и вряд ли это было совпадением. Взглянуть на человека, которого она любила всю жизнь – соблазн оказался слишком велик.

Она не сразу, но догадалась, кто он такой и почему не хочет говорить по телефону – его голос знала каждая собака, и оставались только короткие сообщения в менеджере, удаляющиеся, как только она их прочтет.

Хотел ли он уберечь ее от неприятностей (ей хотелось так думать) или себя хотел защитить от скандала, большого скандала, какая разница. Но в этом был какой-то необъяснимый шарм. Такого с ней не случалось прежде и вряд ли будет потом.

Она знала, что напишет об этом книгу, недаром же накануне не раз во сне она видела остров, какой – то остров и подыхающий маяк. Только в самом начале сон казался странным, а потом он стал обретать зримые очертания и был уже вполне реальным.

Остров Буян в океане, туда должен был шагнуть скоро юный и прекрасный князь Гвидон. Ее мама уже 7 лет пребывала в мирах иных, а он жил и правил, и как-то разыскал ее, хотя с его связами разве трудно было это сделать?

Любовь мамы, и какая-то невероятная чарующая сила слов, летевшая из высокого кабинета, и желание предъявить ему какие-то счета за маму, хотя он вряд ли был в чем-то виноват, и еще что-то неуловимое и необъяснимое влекло с невероятной силой. Просто оставить все это и жить своей жизнью она уже никак не могла. Но самое главное, он не казался ей одним из тех генералов, не вызывающих никаких теплых чувств, только желание отстраниться и быть как можно дальше, если можно – на другой планете. Не было такого в общении с ним.

Она заглянула в бездну, которая смотрела в нее. Страх, тайна, страсть – все смешалось в ее душе.

Возможно роман «Осень патриарха» так на нее подействовал. Именно его она перечитывала несколько раз и в студенческие годы и потом, и чувствовала, что ей судьба уготовит встречу с таким патриархом. Ее мама все сделала для того, чтобы так и случилось. Как в воду смотрела, вернее не в воду, а на огонь маяка и шла туда, ведь повсюду была сплошная тьма и только там таинственный и чарующий свет.

Необычное место, где может быть свидание? – писала Алина в очередной записке, – мне кажется, это должен быть остров, на закате он особенно красив, а чтобы не заблудиться, мы будем идти в сторону башни и маяка на полыхающий огонь, так точно не заблудимся.

Как только он дочитал это, замер, закрыл ладонями глаза, и просидел так до того момента, пока его не позвали к ужину.

Не достучавшись, Ирина вошла и пристально взглянула на мужа:

– Володя, что с тобой? Володя все хорошо? Какой ты бледный. Может позвать доктора, он здесь, поблизости, я видела его машину около дачи.