Читать книгу: «Шарм серебряного века. Филологиня», страница 3

Шрифт:

Изысканная прелесть миража

Пролог романа «Королева декаданса»

 
Изысканная прелесть миража,
Эпоха декадансовых страстей.
В движенье каждом сумерки дрожат,
Обволокла туманами гостей.
И стала говорить с ним ни о чем,
Но как же славно в пламенном бреду.
И Скрябин нынче чем-то огорчен,
Там по стопам сказители бредут.
 
 
И танец Саломеи на ветру,
Когда одежд растают миражи,
Куда-то королеву уведут,
А голос обреченно задрожит.
Изысканная прелесть наготы,
И наглости прелестная возня,
От чаянья отчаянья цветы
Все срезаны, и боли не унять…
 
 
Век страсти, превратившейся в ничто,
Все Незнакомки в синем, ты одна
В зеленое закуталась пальто
И вышла в полночь, полночь холодна.
На Невском обезумевший от грез,
Молчит создатель призрачных миров.
Все рушится, без слез и без угроз
Усталый мир зачах, он не здоров.
 
 
Как здорово у дикой высоты
Остановиться и кого-то ждать.
Кидать куда-то мертвые цветы,
И об ушедших после вспоминать.
Самоубийство – это не протест,
А тихая симфония потерь.
Безумен Врубель, кто ж здоров теперь?
И только вереницею смертей
 
 
Отмечен тех времен усталый ход,
Но обнажиться, в небесах паря.
И знать, что бунт неистовый грядет,
И покачнется черная земля.
Надменна гордость, спесь всегда ль права,
Но больше нет ни Невского, ни снов.
И только конь летит на Острова,
И только стан твой обнимает ночь.
 
 
Уходят все, и ужас корабля,
Везущего в Европу русский люд,
Раздавит в грозный час немой тебя,
И тихий голос: – Нет, я остаюсь.
– Погибните. – А вы умрете там.
И ни о чем последний разговор,
Валькирия шагает по цветам,
По мертвым розам, и глядит в упор.
 
 
Все это сон, но что реальней снов?
Глухая ночь, над Невским, пустота,
И призрачен Париж, но как-то нов,
Все скомкано, а эта жизнь не та.
Мы рвались все сюда, какая блажь,
Но знали, что в Россию мы вернемся,
А вот теперь Париж -немой шантаж,
Он примет нас, но сразу отвернется.
 
 
– Там умер Блок, -сказал мне кто-то, – боль.
Но он был обречен давно, я знаю.
Где Незнакомка, где его Любовь?
И снова все о прошлом вспоминают.
Есть только Невский, тьма его и свет.
Валькирии внезапное явленье,
Дыхание Невы, холодный снег,
И пропасть грез, их ярость, и забвенье.
 
 
– Мы мертвецы, нас не спасет Париж,
И все-таки мы организм единый.
– Валькирия. О чем же ты молчишь?
Порыв в провал, и нервные мужчины.
Ругался Бунин, а Куприн молчал,
Рвалась назад безумная Марина.
А для меня страстей немой оскал,
Пожар, туман и пропасти лавина.
 
 
Нам остается тягостный Париж,
Замучен Блок и Гумилев расстрелян,
И разве там ты с ними устоишь,
Ты сможешь жить? Не верю, не уверен.
Набоков о расстреле говорит,
Его бы точно сразу расстреляли.
Но нет, в Париже будут хоронить,
Нам не вернуться, раз мы убежали.
 
 
Валькирией обещанный нам рай
Похож на ад, и все-таки Вальхалла.
Она парит, смеется: «Выбирай».
Летела в бездну и крылом ласкала.
В движенье каждом сумерки дрожат,
Обволокла туманами гостей,
Изысканная прелесть миража,
Эпоха декадансовых страстей.
 

Капитан корабля-призрака. Памяти Н. Гумилева

 
И вот когда его встречал поэт,
Не в пенном море, здесь, в тумане грез.
Он шел упрямо, излучая свет,
И убеждал себя, что не всерьез.
 
 
Он видит эти призрачные сны,
И корабли, бродящие по свету,
Но с Дикою охотой мы должны
Вернуться в мир, как легкие кометы.
 
 
И возвращенной книгу назовут,
И всех простят, кого тогда казнили,
И только он на несколько минут,
Шагнет в наш мир, чтобы знали и любили.
 
 
И снова век сверкает серебром,
А миг подарит миру вдохновенье,
Мы по углям к нему опять придем,
Запомнив эти чудные мгновенья,
 
 
И только Анна где-то у огня
Не видит, не внимает, не ответит,
Корабль призрак, он в сиянье дня,
Прекрасен, и живет на этом свете.
 
 
И капитан на берег сходит вновь,
Чтоб деве юной навсегда отдаться,
Там ждет его забытая любовь.
Очнувшись, Анна будет улыбаться.
 
 
Но покоренной в сердце места нет,
Безумный капитан уходит в снова,
Корабль призрак, он плывет на свет,
Из мрака к свету, радостно-взволнован.
 

Дом на берегу моря. Гений

 
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
Никого не впускал в этот мир, о, чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно:-Постой.
И ему подчинилась, сама я себе подивилась.
Ведь никто в этом мире не смог бы меня укротить.
И морская волна возле ног обреченно забилась.
И меня он позвал, чтобы чаем в саду угостить.
 
 
А потом он роман свой читал, и в порыве экстаза
То взлетал к облакам, то валился на землю, шутя.
Что там было- не помню. Тонуло и Слово и фраза
В этой водной пучине. Кто был он? Старик и дитя.
Впрочем, это со всеми мужами однажды случится,
И затворники снова врезаются горестно в мир.
И закат там алел, и кружилась растерянно птица.
И какая-то тень все витала спокойно над ним.
 
 
Что там было еще? Ничего из того, что смущало
И тревожило нервы усталых и желтых писак.
Только птица вдали обреченно и дико кричала.
Он смотрел в эту даль, и я видела, как он устал.
Дар общения нам, как богатство и слава дается.
Мы бежим от него и в писании скрыться вольны.
Только призрак прекрасный над гением снова смеется.
– Кто она? – я спросила, – Душа убиенной жены.
 
 
– Как могли вы? – Я мог, -повторил он, как горное эхо,
И расплакался вдруг, как ребенок, почуяв беду.
И я к морю бежала, и помнила снова про это.
Ночь прекрасной была, но я знала к нему не приду.
И сидел он один, и в саду, где усталые птицы,
Все взирали угрюмо, хранили покой свысока
Будет долго потом мне старик этот призрачный сниться.
И свечу погасила прекрасная в кольцах рука.
 
 
– Навести его, детка, -она мне, склонившись, сказала, —
Я сама умерла, он не винен, он просто Старик.
И погасши давно, та звезда мне во мраке мигала,
И забылся опять он в романах прекрасных своих.
Никого не впускал в этот мир свой чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно:-Постой.
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
 

«И грозный шут, игравший короля…»

 
И грозный шут, игравший короля,
С усмешкой пред реальностью пасует,
Все это было, только было зря,
Художник мир иллюзий нарисует,
Там скроет маска злобное лицо
От зрителей, любивших веселиться,
И грустный шут расскажет им потом,
Как он сумел в тумане раствориться.
От части власти отломив кусок,
Он был король на миг, на век изгоем.
Он не решился стать во тьме, потом,
И спит, и видит он себя героем.
Но что там остается за чертой
В созвездиях, над ними он не властен,
И целый мир останется потом
Лишь отблеском его былого счастья.
И грозный век, пылающий в огне,
Каких-то ненаписанных сказаний
Он в зыбком сне несет опять ко мне,
Сквозь пелену прозрений и признаний.
Там призраков забытых хоровод,
Сто лет назад растаявших в тумане,
Один в каморке шут устало пьет,
И верит, что он жизнь и смерть обманет
 

И в первый день творенья… Мой Фауст

 
Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела,
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Двенадцать героев на берег морской выходили,
Хранили тот остров, и сказки и песни любили
Послушать во мгле, не утихнуть уже звездопаду
И чуду творенья мы были с тобою так рады.
 
 
Останутся снова поэмы и песни, и страсти,
Поэты в забвенье, и Слово в неведомой власти.
Останутся в мире лишь первые звуки творенья,
Усталые звезды коснулись внезапно забвенья.
И все, что до нас сотворили – оно ускользало,
И волны хрипели, и мудрость смывали безжалостно,
И новые свитки напрасно спасти мы пытались,
И там, в тишине обнаженные снова остались.
 
 
Вот так и живем, и теряем какие-то книги,
Лишь моря простор остается и страсти вериги,
А все остальное придумаем завтра мы сами,
И новые звезды опять засияют над нами.
И Фауст усталый, он бесу сегодня не верит,
Он мир этот чудный аршином своим только мерит,
И море, и небо над нами такая стихия,
И смотрим мы немо на шири и дали иные.
 
 
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела.
 

В раю одиночества

 
Старик метнулся в полночь и исчез,
Растаял где-то, только темный лес
Был с ним в тот миг и никого кругом.
Она сгорела в пламени ином.
А он себя за тот уход винил.
Еще был жив, но без нее не жил.
И кто бы смог, природе вопреки
Писать потом отчаянно стихи.
И стихла ночь, и не бурлит река,
Там тень ее прозрачная легка,
Там только этот мир и этот свет
Пропитан ею столько дней и лет.
И в полночи звучат ее шаги.
Она ушла. Она ушла с другим.
Все говорила, что в тумане ждут
Отец и сын, и несколько минут
Висит над ними яркий серп луны.
Старик один, он снова видит сны,
Причудливые, нет пути назад.
Хотя ни в чем, ни в чем не виноват.
 

Реквием Капитану корабля-призрака 21 августа

 
Как странно прекрасны летящие черные птицы,
Над белым простором они невесомы и немы,
И знаю, поэт мне сегодня любимый приснится,
Он землю оставил, он рвется в бескрайнее небо.
И снова из мрака Летучий Голландец выходит,
И птиц обалделых куда-то ведет за собой,
А синее небо, где призрак отчаянно бродит,
Нам дарит надежду на вечность, нам дарит Любовь.
Не ту, о которой мечтает в тумане чужая
Наивная дева, не зная, как справиться с ней,
Нам дарит он страсть, и о ней мы сегодня узнали,
Когда светлый Один седлает в тумане коней.
И с Дикой охотой проносится вечность пред нами,
И черные птицы пронзительно в небе кричат,
А что это было? Не знаю, я точно не знаю,
Куда эти души, как птицы, сегодня летят.
Нам пусто и странно на этой земле оставаться,
Нас жалят шипящие змеи и страхи, и сны,
И буря устала пред этой бедой бесноваться,
Но встретить Голландца с Охотой мы нынче должны.
А что выбирать, выбирать мне совсем не охота,
Устала скитаться, и больше не вижу земли.
И только куда-то несется в тумане Охота,
Она к небесам улетает и тает вдали.
И будет поэт над полями в тумане носиться,
Он землю оставил, он рвется в бескрайнее небо.
Как странно прекрасны летящие черные птицы,
Над белым простором они невесомы и немы.
 

Буря вдохновения и страсти

.Памяти Николая Гумилева

 
Как Летучий Голландец, душа уносилась во тьму.
И шутили матросы о чем-то, и долго смеялись.
Был суров капитан, и приблизился Дьявол к нему.
И забытые сны в этой бездне суровой остались.
Море дико ревет и бросает нас снова в туман,
И далекие скалы я вижу яснее и ближе.
– Мы погибнуть должны? Улыбается мне капитан:
– Невозможно погибнуть. И взор его снова я вижу.
 
 
Но о чем он опять? Мне узнать это странно теперь,
Только дикие волны куда-то уносятся с хрипом,
Альбатрос покачнется, какой-то невиданный зверь
Посейдоном подарен нам, снова я слышу и вижу,
Как шальная гроза все тревожит усталую ночь.
И в тумане они проступают, и ждут в суматохе,
А Летучий Голландец уносится яростно прочь.
Океан проглотил этот миф и немой и жестокий.
 
 
Только снова в тумане все ищут обратно пути,
Капитаны, которым назад никогда не вернуться.
И душа моя снова в те бури и стоны летит.
И приблизился Один, Аттила из тьмы улыбнулся.
Снова Дикой охотой закончился яростный сон,
Волны-черные псы в темноте небывалой ревели.
Гулко падали в бездну герои минувших времен,
Звезды сыпались вниз, и от страха матросы хмелели.
 

Алая буря в бескрайнем просторе

 
Снова алое пламя на фоне бесцветного неба,
Снова музыки бред, и веселая сила огня.
И куда-то в просторы небес, где со мною ты не был,
Эта женщина в красном влечет и кидает меня.
– Страсть порочна? —смеется, – но в чем же она виновата?
И лихой капитан снова видит ту даму во сне.
За грехи и за спесь наступает однажды расплата,
И Летучий Голландец врывается в душу ко мне.
 
 
Этих платьев пожар, и страстей негасимое пламя
Никогда не забуду, и будет в тумане одна
Танцевавшая танго кружится беспечно над нами,
И усталый корабль за нею скользит по волнам.
Кто-то скромно вздыхает, кого-то потопит стихия.
Это буря на море лишь ужас рождает в душе,
Знаю, там, в высоте нас не встретят сегодня чужие,
Только дивная дева опять об ушедших запела.
 
 
Пусть на море туман, но она – это алое пламя.
В тишине и тумане вернется внезапно к нему,
– Ты о чем, дорогая? – О бросившем мир капитане.
– Да не стоит, там тьма. – Значит мне освещать эту тьму.
Кто-то будет молчать, и кому-то не хватит задора,
Не у всех в этом мире огонь полыхает в груди.
Только там, в пустоте, в немоте тех безбрежных просторов
Снова женщина в алом несется во тьме впереди.
И когда в тишине эти песни услышат матросы,
И от страсти хмелея, куда-то они поспешат.
То лихой капитан осторожность и страхи отбросит,
И обнимет ее, но никто не вернется назад.
 

Капитан

 
И тогда появляется призрак того корабля,
Это черное зарево снова над миром нависло.
– Что хотела капитан? – Ему ночью приснилась земля
И прекрасная женщина, и не лишенная смысла
Жизнь вернулась, и где-то в пучине хрипящей волны
Видит снова русалку, и мчится за ней озверело.
Дотянулся до нас, содрогнуться пред ним мы должны,
И шутили матросы, на берег взирая несмело.
 
 
Что случилось потом? Бушевал в вышине ураган,
Словно спички, ломались от ветра во мраке деревья.
Это вышел на берег в таверну пошел капитан,
Чтобы в женщине юной найти и любовь и доверье.
Он хотел возвратиться, да мог ли вернуться назад?
Кто нам это расскажет, там снова и буря и стужа,
Было все хорошо, но откуда и гром здесь и град,
Этот гул и сияние молний дарили нам ужас.
 
 
А потом в тишине, эта дева прильнула к нему,
И они растворились, и словно бы их не бывало,
Только молния там освещает небесную тьму,
Туча пала бессильно и снова звезда засияла.
И стояли усталые люди на том берегу,
Не мигая смотрели в безбрежную даль океана,
И какие-то блики опять в эту даль убегут.
Беспокойные птицы уводят во тьму капитана.
 
 
– А что стало с девчонкой, прекрасна и так молода, —
Вопрошали друг друга, и не было в мире ответа,
И у ног в полумраке плескалась послушно вода,
Буря стихла давно, а они говорили про это.
Кто-то снова твердил, что Голландец приносит беду,
Кто-то хмурился снова, иные искал он причины,
Ясноглазая женщина видела в море звезду,
И ее обнимал переживший стихию мужчина.
 

Спасет она одна

 
Звериный вой иль это вопль мужчины,
Не разобрать в кромешной темноте,
Но почему она его покинула,
Оставшись только тенью на холсте?
Художник он конечно не из лучших,
Но ведь любовник был бы хоть куда.
А женщина смеется – солнца лучик,
Или во мгле сгоревшая звезда.
 
 
Она его любила, это ясно,
Но сон о капитане бросил в ночь.
На берегу ждала его напрасно
Лихой стихии преданная дочь.
Был мертвый капитан еще красивей,
Чем тот мальчишка на заре страстей,
Куда его все бури уносили.
Пропал тогда, и не было вестей.
 
 
Она жила, она ждала напрасно,
Сам Дьявол бросил в бездну суеты,
И вот теперь спокойно и безгласно
Голландца своего встречаешь ты.
Он знает, только дева, воскрешая,
Вернет его на землю в этот час,
И он пришел, и буря там большая,
И он зовет, и проступает в нас
 
 
И боль, и нежность, хриплый голос рядом,
И встрепенулась, и за ним пошла,
Прекрасна, грациозна, как наяда,
Как нимфа и легка, и весела.
Там воет зверь, о буре возвещая,
Хохочет дева, пригубив вина.
И капитан глядит в глаза и знает:
Все в мире вздор, спасет она одна.
 

Портрет мужчины

 
Не отражался в зеркале, не мог
Оставить след в душе моей усталой,
И все же на одной из тех дорог,
Неведомых путей меня оставил,
Сначала изнывала от тоски,
Потом от дикой радости кружилась,
И только крылья, словно две руки,
Бессильная, беспомощно сложила.
 
 
И вот тогда в потоке бытия,
В какой-то странной бездне пониманья,
Еще металась рядом тень моя,
Ждала его покоя и вниманья.
Не дождалась, и в том тумане дней,
Пустых и милых и душе и взору,
Опять явился он среди теней,
Не отражаясь в зеркале, с укором
 
 
Смотрел куда-то, видел только тьму,
Была расплата так тогда сурова,
И я ушла от этих грез к нему,
Истерзанная, я металась снова,
За миг до страшной гибели могла
Взлететь и кануть где-то в миг печали.
И только там еще колокола,
Его пророка в ранний час встречали.
 
 
И кто-то хохотал и пил вино,
Тюрьма и море было по колено,
Но он ушел, от ярости хмельной,
И все твердил, что будет неизменно
В моей судьбе являться в грозный час,
Искать ответа, не задав вопроса,
О, как сердца усталые стучат,
Какая блажь пред ним казаться взрослой.
 
 
– Свободна, Фауст, свой построив мир,
Ты не отыщешь больше Маргариты,
Не отразился в зеркале, пред ним,
Пасуют все пророки, и забыты
Какие-то законы бытия,
Срывает ветер листья, и в экстазе
Опять замру пред этой бездной я,
И буду смысл искать в судьбе и фразе….
 
 
Портрет мужчины, мрак и холод снов,
И тихая печаль моей отрады,
Пусть затерялся где-то средь миров,
Пусть он блуждает в вихре звездопада
 

Белая чайка. Предание о страсти и огне

Наплывала тень, догорал камин.

Н. Гумилев


 
И там на берегу сливались тени
В одном порыве страсти и тоски.
И перед ними отступило время.
И были души призрачно легки.
И что она ему тогда сказала,
Что он ответил? – не узнать теперь.
И только чайка белая упала
В пучину моря, и среди потерь
 
 
И страшных гроз потом вдали ночами
Она все эту чайку вспоминала,
Звала его. А он не отвечает.
И даже жизни показалось мало
На то, чтоб море грозное оставить,
Остаться в тихой гавани скучать.
И снова страсти этим миром правят,
И эта чайка снится ей опять.
 
 
Уже давно в живых его не стало,
Мир странно изменился в этот час,
Когда седая женщина рыдала
О юности, о страсти, и у нас
Слов утешенья больше не хватало.
Не помогли прекрасные стихи.
Во сне она над морем тем летала,
И все шептала: – Ты меня прости.
 
 
И тень его застыла у камина.
Согреться не могла, сгореть не смела,
– Да, это был единственный мужчина-
Она призналась вдруг и онемела.
И перед ними отступило время.
И были души призрачно легки.
И там на берегу сливались тени
В одном порыве страсти и тоски
 

Набоков сжигает Лолиту

 
Как критики злы, нет сердиты,
Отправив в сердцах их к чертям,
Набоков сжигает «Лолиту»,
Предавшись забытым страстям.
Жена улыбается рядом:
– Ну что ты, мой ангел, оставь.
Да ну их, какая отрада,
И сам, мой родной, не лукавь….
 
 
И все-таки зло и сердито,
Отставив о милости бред,
Набоков сжигает «Лолиту»,
И знает прощения нет.
И все, что в запале забыто,
И больше вернутся невмочь,
В камине сгорает Лолита,
На мир надвигается ночь…
 
 
Герой, он не автор, пустое,
Они никогда не поймут,
Огонь все горит за спиною.
А критики спят или пьют
С чужими, любовниц ласкают,
Уносятся яростно прочь.
Набоков Лолиту сжигает,
На мир надвигается ночь.
 
 
Жена у окна виновато
Стоит, словно Лота все ждет,
За творчество грянет расплата,
Никто ничего не поймет.
Из пепла она не восстанет,
И рукопись эта сгорит.
И автор злодеем предстанет,
В огне своих вечных Лолит.
 

2

 
Горит Лолита, в комнате темно,
Жена устало смотрит на огонь,
И призрак, промелькнувший за окном,
Протянет обреченную ладонь.
Все грезы и мечты несутся прочь,
А страсти за спиною, словно страж,
Для гения не так опасна ночь,
И лишь роман возникнет, как шантаж…
 
 
Все скомкано и преданно огню.
Он ничего не сможет объяснить.
И я кошмар прозрения гоню,
И лишь душа в огне еще горит.
Творец не может страсть свою унять,
И лгать не станет. В комнате темно,
Лолита гонит к пропасти опять.
И как горчит то сладкое вино.
 
 
Мир разбивался о немую страсть,
Никто его не сможет защитить,
И лишь Лолиты призрачная власть
Не воскресить сумеет, а убить.
Две птицы, и одна из них темна,
Светла другая, кто устанет петь?
Продолжится отчаянно война,
 
 
И дописать роман ему ль успеть.
И призрак, промелькнувший за окном,
Протянет обреченную ладонь,
Горит Лолита, в комнате темно,
Жена устало смотрит на огонь.
 

Кармен

 
Кармен все кружилась на сцене пустой,
Желая увидеть поэта во мраке.
А он растворился внезапно с другой,
Уносится к славе, и бездне и драме.
 
 
Что ей остается? Плясать до зари,
Приветствуя новое дивное солнце.
А там, словно свечи, горят фонари,
И дамы приветствуют спутников сонно.
 
 
Какой – то безумец читает стихи,
И падает в пропасть своих откровений,
Как хочется Блока ей снова найти,
Но страсть отступила, осталось забвенье.
 
 
Кармен, изменяя себе и ему,
Проносится в вихре по Невскому, боже.
Рыдать от бессилья, познавшая тьму
И страсть, разве может? И все-таки может…
 
 
Как холоден взгляд, и куда ей теперь,
Лишь вспыхнув, померкло печальное солнце.
И ада раскрылась забытая дверь,
Харон поприветствует в сумраке сонно…
 
 
Напрасно обещана будет любовь,
Никто не вернется назад, понимаю.
И что там, тоска, наваждение, боль.
Харон уплывает, и тени сзывает…
 
 
Она устремилась в ту бездну за ним,
Забыв, что случилось когда-то с Орфеем.
Мы все растворимся, мы все догорим,
Но вырвать любимых из тьмы не сумеем…
 

Затишье перед бурей 1913

 
Королева вернулась в ту позднюю осень,
Где ни бунта еще, не войны.
И Шопена ей ветер внезапно приносит,
И веселые песни и сны..
Там все живы, ни казней там нет, ни расплаты,
Маскарада веселая спесь,
И поэты, и музы несутся куда-то,
Презирая и ярость и лесть.
Что случится потом, это все расписали
Сценаристы, печальная ночь.
Это осень несется по судьбам устало,
Черной меткой ложится у ног
Лист засохший, не будет, и нет оправданья,
Только серая тьма и покой.
Королева спешит в пустоте на свиданье,
И Шопен тихо машет рукой…
Штраус в вальсе закружит, оставит внезапно,
И обрушит на мир тишину,
И с какою надеждой, мечтой и азартом
Мир опять погружался в войну.
И Шопена ей ветер внезапно приносит,
И веселые песни и сны..
Королева вернулась в ту позднюю осень,
Где ни бунта еще, не войны….
 
Бесплатно
140 ₽

Начислим

+4

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе

Жанры и теги

Возрастное ограничение:
18+
Дата выхода на Литрес:
30 декабря 2021
Объем:
260 стр. 1 иллюстрация
ISBN:
9785005586391
Правообладатель:
Издательские решения
Формат скачивания:
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 10 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 5 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 3 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 223 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,6 на основе 142 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,1 на основе 30 оценок
Текст
Средний рейтинг 3,9 на основе 9 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,3 на основе 6 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 2 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 2 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,6 на основе 5 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,5 на основе 4 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 3 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 3,6 на основе 5 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 3 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 2 оценок
По подписке