Читать книгу: «Обратимость», страница 3

Я всё ещё лихорадочно вспоминала, что бы у него спросить. Мне показалось, что он смотрит на меня с любопытством, будто стараясь разглядеть что-то скрытое внутри.

За его спиной послышалось недовольное фырканье.

– Не ждите меня! Идите! – крикнул он друзьям, не оборачиваясь. Почти сразу добавил, уже обращаясь ко мне:

– А ты… необычная. Не как все. В тебе есть что-то…

Я удивлённо распахнула глаза и хотела было спросить: “Почему?” Возможно, он хотел продолжить свою мысль, но в тот же миг его резко схватили за локоть и дёрнули назад.

– Пошли, говорю! – отрезал стальной голос. Вампир не стал сопротивляться. Повернувшись ко мне спиной и немного замешкавшись, пошёл за своими друзьями.

Я осталась стоять – удивлённая, шокированная, испуганная и бледная. “Удивительно,” – думала я, – “именно такими они мне и представлялись… именно такими они мне и снились.”

Медленно идя домой, я вдруг ужаснулась. Откуда тогда такие сны? Неужели это не плод воображения, а что-то большее? Сердце сжалось в тисках.

Если их окружают опасности, думалось мне, разве они недостаточно сильные, чтобы преодолеть их? В любом случае они сильнее меня, и я, не обладая никакими дарованиями, вряд ли смогу помочь. Но… так хотелось узнать их ближе. И, если возможно, смягчить их вампирские сердца.

Нападение твари тут же превратилось для меня в фантастический и ондновременно ужасный сон. В воображении никак не укладывался сам факт случившегося. И огонь, охвативший это существо, тоже казался чем-то из ряда фантастики. Всё произошло, как в молниеносном видении, в которое мозг отказывался верить.

В качестве напоминания осталась только нервная дрожь, долго не покидавшая тело и мешавшая заснуть. В себя я пришла только на следующий день, до этого почти всю ночь находясь в взбудораженном состоянии.

Новолуние

В один из дней, не предвещавших ничего интересного, Баррон позвал меня в кабинет и начал свою речь:

– К тебе есть небольшая просьба. Или, точнее, поручение. Дело в том, что у меня есть одна надоедливая лаборатория. Они проводят исследования вампиров. Стремятся поддерживать с нами отношения так рьяно, что каждый раз, когда считают нужным, приглашают меня посмотреть на плоды их исследований и выслушать научные идеи.

Не хочется портить с ними отношения, но они настолько надоедливы, что у меня больше нет ни сил, ни желания ездить туда и восхищаться. К тому же результаты их исследований ничего путного из себя не представляют. Хотел бы отправить тебя вместо себя. Съездишь туда, посмотришь…

Я испуганно раскрыла глаза:

– Но я же не уполномоченное лицо! Что им сказать? Я же не обладаю никакими научными знаниями! Они начнут задавать вопросы о вампирах, консультироваться, просить советы… Что я им отвечу? Это же серьёзно!

Баррон усмехнулся:

– Не надо паниковать. Всё гораздо проще, чем ты думаешь. Ты – мой уполномоченный представитель. Я снабжу тебя всеми бумагами, и у них не возникнет никаких подозрений. Они сами обладают не большей информацией, чем ты. Правда, если только в физике и химии ты не разбираешься… Но ты и не обязана.

Все твои обязанности заключаются в том, чтобы приехать туда, выслушать их речи, повосхищаться, сказать пару умных слов и уехать. Большего от тебя никто не требует.

Я пожала плечами и согласилась. Отказаться мне бы всё равно не позволили.

На следующий день, уже сидя в поезде, я еле сдерживала негодование. Не удосужившись узнать, где находится лаборатория, я уже оказалась в пути – и ехать предстояло целые сутки. Далее – два дня пребывания там, и обратно снова сутки в дороге. Почти потерянная неделя.

Ну что ж. Через сутки меня встретили представители лаборатории и повезли прямиком к месту назначения. Учёные, сопровождавшие меня на каждом шагу, оказались людьми милыми и не такими страшными заучками, как мне представлялось. Меня усадили на стул, рядом расположились несколько представителей лаборатории. Нам было предложено просмотреть слайды. Свет погас – и началось.

На меня обрушилась лавина научных и медицинских терминов, и вскоре я почти не понимала, о чём идёт речь. Уже через полчаса просмотра слайдов у меня разболелась голова. Когда одна часть “темы” наконец закончилась и свет включили, на меня устремились несколько вопросительных взглядов.

– Очень извиняюсь, – начала я, – но, к сожалению, не обладаю такими же глубокими познаниями в медицине, физике или чём-то в этом роде, как вы. Буду вам благодарна, если объясните всё то же самое, но доступным языком.

– Конечно, – отозвались мне. – Наше исследование посвящено происхождению тварей и их отличию от “благородных”. Ключевая гипотеза – наличие “плохой крови”, которая провоцирует животные инстинкты. У нас нет образцов крови “благородных”, чтобы подтвердить это, но мы предполагаем, что именно их кровь играет роль в передаче этих инстинктов.

Кровь тварей, как ни странно, схожа с человеческой. Мы предполагаем, что твари – результат союза “благородных” с людьми. Для человека такая кровь токсична, вызывая необратимые изменения. У вампиров, обладающих мощной иммунной системой, такие эффекты отсутствуют. Человеческий организм слабее вампирского, и укус вампира действует как мощная инфекция, наподобие вируса иммунодефицита.

Я с трудом выдержала длинную речь учёного, периодически кивая и осознавая, как мне это всё неинтересно. Потом меня вновь усадили на стул и стали показывать другие слайды. Их темой было очередное “новое оружие” против тварей. Тут уж я почти спала.

– Если бы вы могли поспособствовать нам в приобретении образцов крови “благородных”, – начал один из заведующих лабораторией после того, как просмотр закончился и включили свет.

Я глубоко вздохнула:

– Понимаю, что вы хотите сказать. Но попробуйте понять и меня. “Благородные” – не люди. К ним неприменимы привычные нам отношения. Вы задумывались, что они, возможно, вообще не понимают смысла ваших исследований? Для них мы – пыль под ногами. Они выше нас по развитию и разуму.

Они не обязаны потакать нашим желаниям. Понять их психологию и говорить на одном языке – это не вопрос пары лет, это дело всей жизни. Учёные ищут ответы в физическом мире, но вы не заглядываете глубже. Даже человек, помимо своей материальной оболочки, имеет душу, настроения, желания. Если человек отказывается от чего-то, вы не всегда найдёте причину на физическом уровне.

А для вампиров этот физический уровень вообще не имеет значения. Они не воспринимают наши исследования всерьёз. Мы не можем диктовать им условия, пока сами толком не понимаем, с кем имеем дело…

Я продолжала ораторствовать в таком духе, чувствуя при этом отвращение не только к этим людям, но и к себе. Никогда я не признавала каноны науки – всегда она казалась мне слишком ограниченной.

Почему бы не изучать всё сразу и в комплексе? К чему эти нелепые, искусственные разделения? По-моему, так они порождают ещё больше вопросов, уводя от ответов.

Не хочется говорить, как прошёл день в лаборатории. Более того, меня уговорили приехать туда ещё и утром. На работу я вернулась с огромной радостью и пообещала себе, что больше ни ногой ни в один научный центр.

Баррон встретил меня уставшую и поникшую. Я объяснила ему всё, что могла. Он, к моему удивлению, не стал допытываться до дальнейших подробностей и понимающе покачал головой, как если бы его устроили те крохи разрозненной информации, что я предоставила.

Неужели мы думаем с ним одинаково?

– Если хотите, посылайте, пожалуйста, Крису вместо меня. Она исполнит вашу роль лучше.

Оказавшись дома после отчёта директору, я наконец смогла спокойно подумать. Попыталась вспомнить наши беседы в лаборатории, но они все перепутались в голове.

Тем не менее меня совершенно не смущало беспамятство на этот счёт. Я удовлетворилась мыслью, что Баррон учтёт моё пожелание на будущее.

За текущую неделю мне раза три снились вампиры. Постоянно один и тот же сон: всегда темно, их чёрные силуэты маячат где-то рядом и вокруг, но лица – неуловимы, будто укрыты толстой вуалью. Я чувствовала их взгляды – грустные, несущие в себе какой-то роковой знак.

Я пыталась подойти к ним и так, и эдак. Тщетно. Пыталась поговорить, пыталась хотя бы почувствовать их – бесполезно. Между нами высилась такая крепкая, толстая стена, что для меня они стали похожи на манекены с грустными лицами-масками. Тот, кто когда-то тянул ко мне руку дружбы, исчез и больше не появлялся.

Я видела старый полуразрушенный особняк. Пустой и страшный, как из фильмов ужасов. Чей он? Почему такой древний? Возможно, я плакала во сне – утром глаза оказывались припухшими и открывались не так свободно, как обычно, словно чем-то стянутые. После таких снов меня всегда ожидала разбитость, головная боль и мысли, от которых не получалось избавиться в течение дня.

– Ты какая-то бледная, – заметил однажды директор. – Ничем не болеешь случайно? И тени под глазами что-то усилились.

– Что, правда? – изумилась я.

– Тебя никто не кусал? – попытался пошутить он. – А то уж очень ты походишь на них. Может, тебе отдохнуть стоит? Во сколько ты уходишь с работы? Криса сказала, что ты задерживаешься здесь после её ухода.

В организации везде стояли камеры наблюдения, а на проходной действовала строгая пропускная система: у каждого работника высших отделов были карточки с отметками времени приходов и уходов. Обманывать его не имело смысла.

– Ну, до ночи, – последовал мой виноватый ответ. – Но я просто сижу здесь. Так легче думается. Дома не дают.

Баррон изобразил на лице знак вопроса и уставился на меня.

– Я изучаю информацию, которая у нас имеется. Мне нужно знать о них больше, я уже говорила вам об этом. Здесь самое подходящее место для таких устремлений. Так что я прекрасно себя чувствую.

– Не стоит фанатствовать. Посмотри на меня. До добра это не доводит. Керраны – закрытый род, и я официально заявляю: тебе придётся потратить все свои силы, чтобы они начали доверять тебе. Они мне-то не доверяют. Ты думаешь, они вот так просто разжалобятся и станут верить тебе?

– Думаю, – отрезала я.

Возможно, не стоило говорить такие вещи директору. Задевать самолюбие начальника – опасно. Я тут же осеклась, но вылетевших слов уже не поймаешь. Он посуровел и с лёгким скептицизмом пожал плечами.

– Простите, – добавила я виновато.

Он вдруг стал каким-то отчуждённым и бросил мне вскользь:

– Можешь отдохнуть денёк-другой, пока я тебя не призову. Поправь своё здоровье и не засиживайся здесь. Видишь же, это тебе не на пользу.

Спорить с ним не хотелось. Не объяснять же, что мне снятся странные сны из-за которых такое плачевное состояние. Это глупо.

Я отправилась домой и попыталась отдохнуть. Не вышло. Весь день я сидела, рассеянно глядя по сторонам, не зная, чем заняться. На следующий день уже не находила себе места. Мысли-мысли, как тараканы, размножались в голове не единицами, а сотнями. Воспалённый мозг твердил, что Баррон хочет уволить меня за дерзость. Или что я пропускаю что-то ужасно важное, не появляясь на работе.

Алекс наблюдал за мной в моей горячке и нервничал.

– Ты уже с ума сошла с этой работой, – ворчал он. – Ты там уже живёшь. Я тебя скоро вообще видеть перестану. Если бы я только знал, что так будет, не пустил бы тебя туда. Мне всегда нравилось твоё благоразумие по отношению ко всем этим вампирским бредням. Нравилось, что ты не зависишь от них, как все эти шизики с горящими глазами.

Я лишь пожимала плечами. Пусть думает, что хочет. Мне, в общем-то, всё равно было: уйдёт он от меня сейчас или помучает ещё некоторое время. Я не слышала и не видела его – это он точно подметил.

Хоть он и был моим единственный другом, но уже порядком надоел.

На третий день, заявившись к Баррону и с опаской войдя в кабинет, я клятвенно заверила его, что мне уже лучше. Он разрешил остаться. Не знаю, были ли это плоды больного воображения, но мне показалось, что он отдалился. В любом случае, некое напряжение точно висело между нами. Его голос звучал сухо и неохотно, создавалось впечатление, что он не горит желанием общаться.

На следующий день он отправил Крису по делам, выделив ей сопровождение. Её всегда сопровождал кто-нибудь из службы безопасности или из других отделов, в то время как я всегда ходила одна. Странная у него политика. Возможно, он разграничивал обязанности: те, которые можно было поручить мне, и те, которые подходили больше материалистичной и деловой хватке Крисы.

В офисе я осталась одна и просидела до вечера, набирая какие-то незначительные письма. Я не знала, когда точно наступал вечер, так как в нашей приёмной не было окон. Нас окружали лишь четыре глухие стены. Время мы отмеряли по часам. Как раз пробило семь, когда меня вызвал к себе директор.

Войдя в кабинет, как всегда, я обомлела, застыв столбом. Передо мной стояли пять представителей вампирского рода!

Но как они сюда попали?! Не могли же они просочиться мимо или войти через окно. В любом случае факт оставался фактом: сколько бы я ни моргала, они не исчезали.

В воздухе висела жутко угнетающая обстановка. Как только я “очнулась”, заметила, что двое из них уже рассматривали меня оценивающими холодными взглядами, смешанными с плохо скрываемым пренебрежением. Скрестив руки на груди, они стояли по обе стороны от стола Баррона.

Другой вампир – девушка – вообще не взглянула в мою сторону, устремив серьёзный взор в окно. Её золотистые волосы поблёскивали в мягком свете бра. Двое других имели нейтральный взгляд. Расхаживая по углам комнаты, они, видимо, раздумывали над чем-то, каждый находился в своей реальности.

Все, как один, в тёмных одеждах. Все обладали дерзкой, пугающей красотой.

Баррон восседал посреди этого молчаливого, хмурого собрания, словно оракул среди жрецов, с таким же понурым видом. Он вскинул на меня взгляд и отчеканил, но как-то устало:

– Собирайся. Поедешь с ними.

Я стояла настолько удивлённая и испуганная, что не решилась задавать никаких вопросов. В присутствии вампиров я ощущала себя меньше микроба. Все, на что меня хватило, – это молчаливый кивок, после чего вампиры, словно по команде, устремились прочь из кабинета, по очереди обдавая меня леденящим душу ветерком. Каким бы невинным он ни был, если бы мимо прошёл обычный человек, фигура вампира, проносящаяся рядом, будоражила все нервные окончания разом.

Немного задержавшись, я вопросительно взглянула на директора.

– Иди, всё поймёшь по дороге. Там ничего сложного.

Я повиновалась. На улице нас ждали две машины. В одну поместились они, другая предназначалась для меня. Меня охватило удивление, когда я заметила, что со мной сидит ещё и какая-то женщина в медицинском халате.

– Беатрис, – представилась она серьёзно и спокойно, что резко контрастировало с моим глупым и испуганным лицом.

– Эва… Вы знаете, что случилось? – растерянно осведомилась я.

– Нет, думала, вы сами мне скажете, – ответила она с лёгким удивлением. – Подозреваю, кому-то плохо. У меня с собой пакеты с донорской кровью. Ну, в любом случае поймём на месте.

Наверное эта дама уже имела дело с вампирами. Она нацепила на себя беззаботность, какую только могла себе позволить в данной ситуации, и лениво поглядывала на сменяющиеся за окном автомобиля виды. Я же, не в силах унять учащённое сердцебиение, раскрыв глаза, украдкой смотрела то на неё, то на водителя за тёмным стеклом, то на машину, ехавшую перед нашей.

Нас вскоре привезли к небольшому домику, спрятанному в перелеске. Сквозь деревья виднелись другие дома. Уже опустились первые сумерки, и я не смогла разглядеть, где именно нас высадили. Мы вышли из машины и дождались компанию Керранов. Они, хмурые и молчаливые, с отчуждёнными взглядами, прошли в дом, не глядя на нас, напоминая ожившие мраморные изваяния греческих богов.

От них буквально веяло холодом и ледяной отстранённостью, смешанной с напряжением от того, что им пришлось вступить с нами в контакт. Мне стало обидно.

“Боже мой, – думала я, – насколько же надо ненавидеть людей. От их яда ненависти и умереть недолго, можно даже не кусать – одного взгляда хватит.”

Мы подошли к двери и замерли в прихожей – вампиры уже стояли там. Домик явно давно заброшен – о его запустении говорила каждая деталь. Видимо, вампиры заняли его временно.

– Делайте свои дела. Без лишних движений. Мы всё равно узнаем, – сообщил один из них, буравя нас ледяным взглядом. – Дождитесь, пока мы уедем, и начинайте минут через десять. Мы вернёмся и всё проверим. До этого времени не уезжайте.

Беатрис кивнула со спокойной готовностью и смело направилась в дом, а я не могла оторвать от них взгляд. Они не позволили мне рассмотреть их: после всех инструкций обошли меня и отправились к машине. Я глазела им вслед, пока они не скрылись из виду.

На мгновение стало страшно. Вдруг никогда не получится проникнуть в их души и я навсегда останусь для них таким же смертным, как и все остальные. Зачем я тешила себя напрасными надеждами? Моё больное воображение доставляло жуткие неудобства, ломало реальную жизнь, уводя меня всё дальше от неё.

Меня вернул в реальность звон стекла в комнате, где горела свеча и суетилась Беатрис. Приключения на этом не закончились. Бедные мои нервы в этот день! Удивительно, как я вообще пережила его.

В комнате среди хлама на столе в центре лежало нечто, похожее на вампира. Длинные блондинистые волосы и хрупкое телосложение подсказывали, что это женщина. Почему подсказывали? Потому что от её тела остались только кожа да кости – в прямом смысле этого слова.

По тому, что когда-то было кожей, разлилась ужасная синева, словно один большой кровоподтёк, оголяя слабые, хрупкие синие линии пересохших вен. Ещё страшнее был тот факт, что это существо дышало, иногда дёргаясь от нервных импульсов. Её глаза были полуприкрыты, полностью красные, а клыки, сухие и обескровленные, беспомощно впились в потрескавшиеся губы. Они явно мешали, так как она не могла закрыть рот.

Её били редкие мелкие конвульсии, будто вампирская лихорадка. При всей своей неосведомлённости я поняла: она обескровлена и умирает. Но кто же так с ней поступил?

В любом случае смотреть на этот ужас было невыносимо. Я едва сдержала подступающую к горлу тошноту и вросла в пол там, где стояла, сощурив глаза и закрыв рот ладонью, всеми силами стараясь успокоиться. Беатрис же, не теряя времени, суетилась возле тела, раскладывая приборы.

– Давай шустрей, чего стоишь? Помоги мне, – протараторила она. – У нас мало времени.

Невозможно было не поразиться ее спокойствию и сноровке. Если бы перед ней поместили расчленённый труп и попросили собрать обратно, кажется, она бы и глазом не моргнула. В то время как в моей голове царил непроглядный туман – вряд ли от меня вышел бы сейчас хоть какой-то толк. Приближаться к этому существу не хотелось абсолютно.

– Ну что ж ты стоишь? – отрезвила она меня. – Помоги же, ну! Возьми капельницу и поставь туда.

Она тянула мне стойку с пакетом крови, от вида которой мне тоже стало дурно. Я, как марионетка, взяла её и машинально поставила рядом. Беатрис с каким-то больным азартом и горящими глазами принялась раскладывать перед собой на столике разные колбочки с растворами. Все герметично закрытые. Она спешно подготовила шприц и принялась возиться с иглами.

– Так, давай, – начала она, – завяжи ей жгут на руке, вен-то у неё почти не осталось. Пусть пока появятся, чтобы я видела, куда ставить капельницу. Подготовь иглу и жди сигнала.

Она протянула мне иглу, которую я взяла трясущимися руками. Глупо уставившись на капельницу, я осталась бездействовать. Беатрис, справившись со шприцом, раздражённо приказала:

– Займись хотя бы колбами, надо их все открыть. Вижу, ты совсем ничего не знаешь. Ты не медик, что ли?

Я отрицательно качнула головой и принялась вскрывать колбы. Их закрывала тонкая алюминиевая пробка, которую нужно было поддеть ножом. Пока я возилась с колбами своими дрожащими руками, неудивительно, что поранилась. Край алюминия скользнул по пальцу, оставив небольшую, но глубокую ранку – как после пореза острой бумагой: рана крошечная, а крови почему-то течёт много.

Мне стало стыдно за свою беспомощность. Я нащупала на столе вату и какие-то остатки пластыря, пока Беатрис возилась с рукой вампира. Машинально забинтовав палец кое-как, я тут же забыла о нём.

– Так, всё? – осведомилась она, отстраняя меня в сторону.

Она схватила шприц и ввела его в вену другой руки вампира, принявшись забирать кровь. Я видела, как в резервуар шприца набирается густая, почти чёрная жидкость – да в таких количествах, что сделалось страшно. Как в этом истощённом теле могло остаться ещё хоть что-то? Опасения за вампира резко взметнулись внутри. Как бы эта дама не убила её прямо сейчас.

– Что вы делаете?! – возмутилась я. – Она же сейчас умрёт!

– Пускай, – отмахнулась она, кивнув на капельницу.

Я поспешно обернулась к прибору и нажала на единственный спусковой механизм. По трубке в вену вампира потекла кровь. Беатрис в это время забрала её столько, чтобы разлить по четырём колбам с растворами. Она не смогла сдержать довольной, кривой ухмылки.

– Давай, помоги закрыть их побыстрее.

Теперь я поняла, зачем она пришла сюда и что ей на самом деле нужно. Побледнев как смерть, пересохшими губами я вымолвила:

– Зачем вы это делаете? Это Баррон вам разрешил?

– Всё нормально, не беспокойся. Это ради их же блага.

– Но ведь это запрещено! Если они узнают – а они узнают, или, точнее, учуют, – нам не выйти отсюда живыми! Мы сильно рискуем.

– Не бойся, выйдем. Ещё как выйдем… Кровь они не учуют. Колбы герметично запакованы. Пока они сюда доедут, запах выветрится. К тому же они не питаются человеческой кровью, – добавила она бесстрастно.

– Как?! – я не поверила своим ушам. – А это что тогда? – последовал мой кивок в сторону капельницы.

– Это деликатес для них. Здесь он нужен был только для того, чтобы тело не зачахло. Не зря они уехали, иначе не выдержали бы, и тогда б она точно умерла. Они питаются таблетками-пустышками – имитацией человеческой крови, которыми снабжаем их мы. Конечно, цельную кровь ничем не заменить, все это прекрасно понимают. Но они вроде молчат, выбора у них нет.

Я ошарашено уставилась на доктора, которая так спокойно рассуждала об этом. Мне стало жаль Керранов. Их пичкают этими пустышками – вот вам ещё одна причина ненавидеть людей. И вообще, совершенно непонятна была логика событий: зачем устраивать этот карнавал, когда можно просто “одолжить” кровь у кого угодно? Почему они обратились к нам? Непонятно, почему они, существуя веками, не могли уничтожить нас или подчинить себе, обладая такой силой. Что удерживает их от убийств? Неужто их “благородство”? Я поймала себя на мысли, что совершенно не знаю, что входит в это понятие, когда речь идёт о вампирах. Может быть, стоило посмотреть на это с другой стороны?

– Она же слышит, о чём мы тут с вами говорим? Вы надеетесь на чудо? – мой голос заметно дрожал. Наверное, я выглядела жалко. Беатрис хмыкнула.

– Не волнуйся. Не слышит, хотя и в сознании. Если у неё открыты глаза и тело бьют конвульсии – это вовсе не значит, что она слышит наши тайны. Она в коме, но только вампирской, если можно так выразиться, – кивнув на колбы, врач продолжила. – Это для их же блага. Их кровь поможет нам усовершенствовать таблетки и избавит от потребности пить человеческую кровь и плодить низших вампиров.

– А вы думаете, это они их “плодят”? – выпалила я.

Она усмехнулась и ответила:

– Конечно. А кто же ещё? Не берутся же они из воздуха. Они, небось, и сами не рады, что производят таких существ. Вот поэтому и принимают наши услуги.

– Вы думаете, в итоге можно будет полностью заменить человеческую кровь таблетками?

Она пожала плечами.

– Всё возможно. Думаю, можно будет. Но кто знает, как поведёт себя неизученный вампирский организм.

– Боже мой, но это же издевательство. Их скоро в клетки посадят и будут любоваться, как на экзотических животных! – простонала я, чуть не плача. – Сам факт таблеток – это ужасно! Они уже не получают с этими пустышками того, что должны были бы с настоящей кровью. Что с ними сейчас происходит тогда, а?

– Это вы у них спросите. Они не идут с нами ни на какой контакт, как видите. Весь мир будет вам благодарен, если найдёте лазейку в их сердца. Видимо, всё нормально, раз молчат.

– А вы думаете, их гордость позволит им жаловаться?! Мир сам ведёт себя так, что они вынуждены всё больше закрываться от него! Вы хотите им помочь, а своими действиями только отталкиваете. Если вы хотите действительно помочь, возможно, пора оставить их в покое. Каша уже заварена…

Помолчав, я добавила:

– Неужели нельзя предоставить им настоящую кровь?

– Вы что, моя милая?! – воскликнула она. – Это дорогое удовольствие. Мы не напасёмся на них крови в таком количестве! К тому же они сами согласились на таблетки… С чего бы это вдруг?

Последнюю фразу она произнесла с нескрываемым сарказмом, сверкнув своими маленькими, шустрыми глазками.

– Ну конечно, – буркнула я, – у нас всё дорого, что жизненно необходимо.

На этом наш разговор оборвался. Тишина повисла в комнате, словно тяжелое одеяло. Врач молча собирала свои колбы, ловко перекладывая банки и склянки пухловатыми руками, при этом неотрывно следя за капельницей. Я сидела с опущенной головой, ощущая, как напряжение медленно накапливается в воздухе.

Звук двигателя за окном заставил нас обеих вздрогнуть. Через минуту они уже вошли в комнату, потягивая носом воздух, словно хищники, почуявшие добычу. Их ноздри дрожали – запах крови явно будоражил их инстинкты. Керраны посмотрели на свою подругу. Я невольно последовала их примеру и едва не охнула. Девушка выглядела почти как обычно, но остатки обескровленного состояния еще угадывались в её бледности и осунувшихся чертах. Стало заметно, как напряженность исчезла из глаз первых двух вампиров. Они словно обмякли.

– Спасибо, – бросил один из них, не удостоив нас даже взгляда. Я вздрогнула. Да, сложно, наверное, было сказать это унизительное слово.

Мельком оглянувшись, я заметила, как Беатрис незаметно выскользнула наружу. Она торопилась к машине, явно не желая задерживаться здесь ни на секунду дольше.

Пока двое вампиров наблюдали за восстановлением своей подруги, я решилась задать вопрос:

– Что с ней произошло?

– Не твоё дело, – отрезал один из них холодным тоном.

– Я интересуюсь не из любопытства. Мне нельзя ничего знать? – Я посмотрела ему прямо в глаза, стараясь удержать уверенность в голосе. Его взгляд на мгновение стал менее враждебным – я застала его врасплох своей смелостью.

– Спроси у своего господина. Может, расскажет.

– Он сам вряд ли знает больше вашего. Я не враг вам и не собираюсь им быть, как бы вы на меня злостно ни смотрели.

Его губы искривила пренебрежительная усмешка, едва ли он обратил внимание на мои многозначительные слова. Подняв девушку с кушетки, он, не обронив ни слова, вышел во двор, оставив меня одну. Я кусала губы от негодования, и волнение охватило меня, когда я поняла, что они снова исчезнут и неизвестно когда появятся.

Я выбежала во двор и увидела, как пятеро вампиров удаляются, а за ними шла Беатрис. Они направлялись к машинам. Нагнав молчаливую процессию, я пошла рядом. Один из вампиров носил широкополую шляпу. Я вспомнила, как он опускал поля шляпы, когда свет бил немного ярче. Странно, почему остальные спокойно шли, не думая прятать свои лица. Тот, кто скрывался под шляпой, имел лицо почти земляного оттенка и тонкие, малинового цвета губы, постоянно искажённые кривляниями. Жаль, не получалось заглянуть в его глаза.

Я всматривалась в каждого из группы так внимательно и осторожно, насколько позволяла обстановка, успевая делать для себя то одни, то другие мелкие выводы. Нервно перебирая пальцами, я жутко хотела заговорить с ними, но в душе клокотал страх. Вскоре тропа сузилась, и нам пришлось идти почти друг за другом или по двое. Так я оказалась рядом с Беатрис, а чуть поодаль шагал один из вампиров, в то время как остальные опередили нас на значительное расстояние. Тот, кто шёл рядом, периодически бросал на меня гневный взгляд, видимо, замечая, как я его рассматриваю.

– Не надо смотреть на меня с такой ненавистью, – не выдержала я. – Она совершенно необоснованна. Если бы ты только попытался заглянуть…

– Мне нет до этого дела, – резко перебил он.

Помолчав, я добавила:

– Чтобы помочь вам, нам нужно…

– Нам не нужна ваша помощь! – рявкнул он, окатив меня таким страшным взглядом, что я вздрогнула. В тот же момент получила локтем в бок. Пересилив себя, я повернула голову в сторону удара и наткнулась на суровый взгляд Беатрис.

– Не лезь, – прошипела она сквозь зубы, сжигая меня предостерегающим взглядом.

Ладони и спина покрылись испариной, а щеки наверняка вспыхнули. Я предпочла бы сейчас провалиться сквозь землю, жалея, что завела этот никчёмный разговор, и мысленно ругала себя за излишнюю самоуверенность.

Неожиданно рядом со мной очутился один из вампиров, который шёл впереди. Его взгляд горел, лицо исказилось ужасной гримасой, из гортани вырывался леденящий душу хрип. Не успела я опомниться, как он схватил меня за горло и поднял в воздух, как тростинку, тут же перекрыв доступ кислорода. На мгновение передо мной промелькнули налитые кровью, совершенно безумные глаза. Краем глаз я заметила испуг на лицах остальных. Их глаза странно засветились, а на губах появилось нечто похожее на оскал. Я слышала, как раздавались взволнованные возгласы: “Что случилось?”, и уловила суматоху вокруг. Все бросились к нам, а я ничего не понимала, не видела и чувствовала только животный страх.

– Декстер, ты с ума сошёл?! Что ты делаешь?! – кричали одни.

– Отпусти её немедленно! Что случилось? Что на тебя нашло?! – звучали другие голоса.

Множество голосов слились в хаос, никто не мог понять, что произошло. Рядом со мной оказалась девушка и с испуганным лицом пыталась разжать стальную хватку Декстера. Тут же подбежали и другие.

– Отпусти её! Ради своей же безопасности! Керран убьёт тебя! Вспомни Петру! Ну!

Я почувствовала, как вампир ослабил хватку.

– Чёрт подери, у неё рука в крови! – выкрикнул кто-то.

“Рука в крови!”

Эта фраза подействовала на всех как заклинание: они испуганно отпрянули, а Декстер, словно ужаленный, отбросил меня в сторону и скорчился, издавая страшные звуки. В полуобморочном состоянии, с бешено колотящимся сердцем, я начала кашлять, наблюдая, как Декстера скручивают, слыша краем уха невнятные голоса, призывающие кого-то перевязать мне руку.

Машинально поднеся руку к лицу, я заметила, что повязка на пальце давно пропала, и из ранки снова заструилась кровь. Пока я тупо рассматривала порез, ощущая пульсацию в висках, ко мне подлетела Беатрис с аптечкой и принялась обрабатывать рану, вертя мою руку, словно я была куклой.