Читать книгу: «Обритая орбита Бабы-Яги», страница 6

^{Глава 13. Внутренний Роим}

Прощание хоть и прошло очень сердечно, но душа бывшей Яги болела от расставания со своей прошлой жизнью. И на самом деле, она понятия не имела, что ей делать дальше. Она несколько раз пыталась уйти в город, но выйти из леса ей так и не удалось. Будто какая-то сила водила ее кругами, как по заколдованному лабиринту. Но также не покидало ощущение, что она здесь чужая, словно когда-то любимые окрестности выдавливали ее из своих границ. И хоть перед внутренним взором Явины разворачивались новые изобильные широты, но как в них вписаться – она не понимала.

Запах этого будоражащего-нового вгрызался в нос и пьянил, но глаза неизменно утыкались в старые пейзажи. Решив игнорировать свое зрение, она по-волчьи навострила уши и нюх, и двинулась навстречу своей судьбе, ориентируясь на слух и запах, которые снова уводили Явину в лес, вопреки ее изначальному желанию уйти в город.

Аккуратно ступая, она шагала в дремучую неизвестность, бросая короткие взгляды на меняющуюся местность, которая будто нарочито прикрыв свой приветливый сердечный центр – становилась все мрачнее и мрачнее, все более равнодушной к Явине.

Иссохшие кустарники и ветви деревьев, словно розги – стегали ее по лицу, рукам, и до крови ранили ноги. Но, как не парадоксально, чем темнее и непроходимей становился лес, тем легче и светлее становилось на душе.

И когда Явина внезапно остановилась, то сразу узнала место, куда ее привели инстинкты. Не больше и не меньше – прямо в сердцевину ее излюбленной и незабвенной Чащи! Чувство «дома» невозможно перепутать ни с чем – ни с сахарными мечтами о счастливом будущем, ни со смелыми, медовыми грезами изменить свою изначальную природу.

Чаща, была ее доброй крестной матерью, ее волшебной колыбелью, и лучшего места, чтобы понять себя, не было на всем земном шаре! Еще совсем недавно, от грусти и чрезмерной взволнованности она рассеянно пропускала быстрые и точные удары окружающей ее действительности. Но сейчас, скрестив ноги в полу-лотосе, она стала спокойной, словно огромная вековая сосна, под которой она уселась. А когда пауки принялись самозабвенно вить вокруг нее свою бледную паутинку, которая полупрозрачным, ажурным платком укрыла ее от посторонних глаз, Явина прямо в центре собственного сердца начала чувствовать свою судьбу.

Сидя под сосной бесчисленное количество дней, скрытой от всего мира завесой из паутины, которая следуя за мыслями Явины, сплеталась в пространстве причудливыми, величественными формами. Паутина росла белокаменным городом, что некогда раскинулся на семи холмах. Поглощая лесное пространство, вырастал из собственных руин – величественный и могучий город Роим!

С каменного полотна под ногами, взмывали ввысь монументальные соборы с высокими куполами и огромными сводами, охраняемые гигантскими изваяниями атлантов. Лестницы, обрамленные изысканными балюстрадами, витиевато уходили кверху прямо в башни, словно в само небо! А готические ступенеобразные шпили, в своем великолепии устремившись вверх, соперничали своей ослепительной позолотой с полуденным солнцем!

По утрам, умытый дождем город наслаждался благостной тишиной, любуясь красотой Сикстинской капеллы, расписанной причудливыми фресками. Днем, восторгался венцом архитектурной мысли – Пантеоном – Храмом всех Богов, украшенным их же изваяниями. А к закату, бродя усталыми улицами, исполненный покаяния город, обращался мыслями и взором, словно к небесной твердыне – к непоколебимо стоящему Храму Сатурна. Он искал в нем прибежище и защиту для той части своей души, которая подарила ему такую хрупкую, свитую паучьими лапками, вторую жизнь – для той его части, которая звалась Явиной.

И выходя на средину Колизея ровно в полночь, Сатурн отзывался и неизменно отвечал Роиму, – полным его разрушением! А утром, как ни в чем небывало, сердце великого города вновь вырастало из собственных каменных развалин и торжественно билось в самом его центре, – разнося по венам и артериям улиц жизнь, совершенно не помня, что точно также, оно билось и ночью, только под землей.

После полуночи, его гулкий стук вначале наполнял подвалы и винные погреба Роима, проникая всё глубже, в подземную, невидимую для людских глаз, его часть. Где-то на этой черте, заканчивались благословляющие жесты небесных богов и начинались благословения богов подземных. Они, сдвигая тектонические плиты, вместе с биением сердца, впускали жизнь в темные чертоги, охраняемые гномами и их ручными рогатыми драконами, чья чешуя состояла из невиданных по крепости и долговечности сплавов.

Тоннели вели вглубь колючих хтонических тайн, рождающихся в бушующей и обжигающей огненной лаве, под завывания летучих инфернальных существ, лишенных зрения. Они смоляной стаей носились в кромешной темноте подземелий, следуя нелогичным траекториям полета, ведомые внутренним магнитным компасом.

И в один из дней, вобрав всю мудрость этого поднебесного и морочно-подземного паутинного междумирья, Явине пришло время покинуть его, – ступая по узким тропам сотканых из древних папирусов. Свитки, покрытые таинственными письменами, вздымались от порывов ветра, и шурша – бросались ей в лицо, сползали на грудь, а после, повинуясь закону гравитации – послушно падали к ее ногам. Загадочные слова и знаки на них от этой круговерти, прокручивались и поблескивали всеми своими чернильными гранями. И когда они ниспадали наземь, то возникала иллюзия – будто это не она самостоятельно перемещается, – а ее несут на себе, переставляя ее ногами, крохотные спины тысячи букв неизвестного ей языка.

Этот движущийся поток высвечивал внутренним сиянием проход между мирами, заполняя пространство впереди себя предрассветной дымкой, в которой толкаемая вперед вечным двигателем созидания и разрушения, котилась, похожая на колесо – некая новая сущность Явины, поблескивая по сферическим краям узорными сплетениями самоцветов. И кроме Явины, лишь очень древний и искушенный взгляд, которому неоткуда было взяться в здешних краях, мог бы пробраться сквозь сверкающую иллюзию и рассмотреть среди блеска драгоценных камней, несколько кнопок, активирующих эту странную конструкцию.

Узнавание Явиной нечто такого, что принадлежало ей и только ей – было стопроцентным! Выйдя на божий свет из-под марева Роима, она без колебаний подошла к искрящемуся механизму и безошибочно коснулась безымянным пальцем левой руки, одной из его кнопок. С диким ревом в упорядоченном вихревом потоке, конструкция развернулась в пространстве чем-то таким, от чего ее глаза на секунды лишились зрения. Немного помедлив, словно перед прыжком, конструкция резко рванула с места и начала свое проникновение в нее через обе руки, отчетливо проявляясь и обнаруживая себя на двух верхних фалангах ее пальцев – хоть и расплавленным, но прохладным металлом серебристого цвета. На мгновенье, задержавшись и зафиксировавшись на безымянном пальце – несуразным, громоздким кольцом, оно полностью впиталось в ее тело, и подчинившись воле Явины, стало с ней единым целым!

На какое-то мгновенье ее руки стали на ощупь как горные кристаллы, но чувство почти сразу прошло. Она коснулась ими своего живота и кристаллическое ощущение в руках возникло вновь. То, что проникло в нее, направило их в область чуть ниже пупка и вдавило пальцы-кристаллы внутрь ее тела. И щелкнул включатель, и начала меняться и расти физическая форма Явины! Сознание не поспевало за физической трансформацией, да и вестибулярный аппарат подвис в пространстве, вызывая тошноту.

«Ох, не быть мне космонавтом! Не бороздить мне космические просторы!» – от головокружения и сдавившего ее страха, делано причитая, успокаивала себя Явина. Она еще не подозревала, какой ужас ждет ее несколькими минутами позже, когда выросши до небывалых размеров, она ощутит огромные отростки непонятно чего, исходящие из ее спины. И когда этот момент настал – зажмурив глаза, она боялась даже заглядывать за спину!

«Неет, только не паучиха! Неужели я стала уродливой паучихой?!» – в ужасе подумала она и не успев опомниться, вошла в полнейшую панику, ощущая, что теперь у нее вместо одной головы – целых три!

«Неужели я стала трехголовой паучихой? Что я теперь за уродка такая?! Чем я всё это заслужила!??» – в слезах, голосила Явина.

И одна лишь окружавшая ее древняя Чаща, с шоком и трепетом наблюдавшая за происходящим, понимала масштаб и суть события. Хором затрещали деревьями, затрясли листьями, завыли по-звериному, словно они и не лес вовсе, а огромный деревянный шаман-древень! И отозвалось на их камлание небо, и пролился дождь! Выгнулись ветви, выпрямились листья – на которых расплылись зеркалом дождевые капли, удерживая перед Явиной ее отражение.

Чаща, в своем чистосердечном и незамутненном порыве помочь, не понимала, почему кажущееся ей чудо и благо, как таковые, Явиной не воспринимаются. Потому что, заглянув в лесное зеркало и увидев, чем на самом деле является, она перепугалась еще больше, и с грохотом рухнула наземь! Чаща, ощутив свою беспомощность, философски развела деревянными ветвями и подняв руку Явины, в стремлении облегчить участь, ткнула ее пальцы ей же в живот и выключила кнопку превращения!

После того как она уменьшилась в размере и приняла свой обычный облик, заодно пройдя все психологические стадии, от отрицания до принятия случившегося, – Явине не оставалось ничего другого, как изучить свои новые возможности. Но инструкция к ее сверхспособностям подгружаться не спешила, и пришлось десятки раз совершать интуитивные действия, чтобы хоть физически овладеть внушительных размеров конструкцией. Вся эта громадина непонятного предназначения, одновременно и тяготила, и вызывала непреодолимый интерес. Было ясно одно, что от этой новой формы ей уже вовек не избавиться, так как она слилась с ее телом намертво!

И однажды, в самый обычный и ничем не примечательный день, в глазах Явины замелькали непонятные знаки и символы. Они спускались откуда-то сверху, прямиком в макушку головы и оттуда, просачиваясь в тело, – оседали в нем, собираясь в активационные коды. Когда подгрузился переводчик, Явина уткнулась взглядом в текстовый файл перед глазами, который содержал в себе «Руководство по эксплуатации уплотненными голограммами». Знакомство с новым знанием начиналось не больше и не меньше, как – Добро пожаловать в команду Богов!

«С повышением меня!» – комично скривив лицо, поздравила себя ошарашенная Явина и уткнувшись в цифровое пространство перед собой, принялась изучать кучу текста со схемами и графиками.

Долго ли, коротко ли, но время шло. И в один прекрасный день, она вскочила с места и включив активирующую кнопку, принялась испытывать новые сидхи! Попробовав и то, и это, ей безумно захотелось рассказать и даже похвастаться своими сверхспособностями перед старым друзьями!

Явина вприпрыжку помчалась к месту, где когда-то жила. Она была почти на месте и уже была готова громко позвать свою гопкомпанию, но доносившиеся со двора всхлипывания и причитания, резко приостановили ее прыть. С любопытством и долей тревоги, она тихонько подобралась к остаткам частокола и с удивлением уставилась на жителей леса и людей из города, которые со скорбью на лицах толпились у криво сколоченного креста, на котором было нацарапано «Баба-Яга».

«Что за дела тут происходят… Поминки, что ли, мои тут справляют??» – подумала Явина, догадавшись, что Избушка со Ступой и Метлой ушли восвояси, и судя по всему – довольно далеко.

Еще немного понаблюдав за тем, как абсолютно незнакомые ей персонажи, рыдая и заламывая руки выкрикивали: «Ой, да на кого же ты нас Бабуся-Ягуся покинула!» – Явина в очередной раз искренне удивилась, как же неисповедимы, а под час, и чудны дела Великой Чащи. После чего, взяла цифровой след действий с мыслями своих ближайших соратников, и двинулась по тропе вглубь леса на их поиски!

^{Глава 14. Божественная форма}

– Грустно, стопятьсот раз грустно жить без приключений и каверз! – причитала Ступа, развалившись в ветвях волшебного дерева.

– Да, совсем одичаем тут, без цивилизации, – вторила ей Метла, запрыгивая в кучу с листьями, которую сама же намела часом раньше. – Избушка вон в дзене сидит, ноги свои куриные скрестила и всё ей нипочем. Может, растормошим ее!?

– Нет, не велено! Она «слушает» пространство. Говорит, что все мы тут на грани грандиозного шухера! Знать бы хоть, какого…

Избушка, словно подслушивала своих подружань, потому что тут же выйдя из продолжительного транса, трансцедентно блеснув стеклами, произнесла: – В Детройте она! Говорят, в капусте нашли, на грядке. Сто пудов из наших будет! Надо срочно туда выдвигаться, да как его там, опекунство оформлять, или удочерение! Тут сам Леший голову сломает с этой юриспруденцией!

Ступа с Метлой поскрипывая древесиной и широко раскрыв глаза, молча смотрели на Избушку, диагностируя ей вероятное помешательство, пока та всё продолжала сбивчиво чревовещать:

– Быстро всё надо делать. Миром трясет, многие безвольничают, жизнь через ум видят, а не сердцем! Депеша пришла, что необходимо многим тиски да гайки закручивать, а то душнил мерзких да дерзких развелось – не перечесть! Говорят, что сейчас такой огромный спрос пойдет на них…

– На кого? На мерзких душнил?? – удивленно перебила Избушку Ступа.

– Тьфу, дуреха! На каких таких душнил? На Ягунь спрос пойдет! Так вот я и говорю, что мы реально голые, тылы наши не прикрыты! А вдруг маленькую Ягу кто-то уже себе забрал? Эх, пропадет наш лес почем зря без тотема, без защитницы своей, а вместе с ним, сгинем и мы!

Тут до Ступы с Метлой наконец-то начало доходить о ком талдычит Избушка, и кого, в срочном порядке, нужно забирать из Детройта. Нежданно-негаданно родилась маленькая девочка с прямыми признаками и задатками Бабы-Яги, что бывает крайне редко.

– Эй вы, три лесные грации! чего паникуете? – окрикнул кудахтающих барышень Леший, всё это время сидевший на высоком пне. – Сейчас пошлем наших лебедей, они ее выкрадут, и дело с концом! Когда это мы бумажками улаживали свои дела? Разве что, в сортире! В конце концов, все мы тут чародеи, или офисный планктон?!

– Да-да! Выкрадем маленькую Ягусю! – поддержала идею Избушка и присвистнув, позвала летающую братию. Когда косяк диких лебедей подрулил и навострил свои уши – им тут же был отдан приказ: «Эй, Гуси-лебеди, я вам сейчас GPS-координаты сброшу на цифровые браслеты, так вы туда летите, маленькую Ягу украдите и сюда принесите! Да поживей!»

Когда Гуси-лебеди сорвались с места и улетели за горизонт по такому архиважному заданию, все облегченно вздохнули – словно судьба сменила гнев на милость.

– А вдруг ее кто-то первей нас выкрадет? Ведь действительно, все так и трубят о переходе в 5Д измерение! Все кругом такие ушлые и продвинутые, что мы, дремучие, можем за ними и не поспеть… – как всегда, запаниковала Метла.

– Нету на всех вас мужика, ой нету! Никакой опоры в мышлении! То, что ваши блюдца видосики умные показывают – то в них же – всё треп! – мягко пожурил всех Леший. – Вы трезвым, нижним умом посмотрите на современный мир, без эмоций. Нынешний люд кнопочку нажал, покупку совершил, услугу или товар купил и всё! Уверен, что и опекунство над маленькой Ягой точно также оформлять собираются, если вообще соберется кто. А если и надумают, то может не в пару кликов, а чуток подольше повозятся, ведь она человек все же, а не вещь.

Нынче как всё делается – форму заполнили, отправили и ждут новостей – как с моря погоды! А ежели не срастется, так сразу же – руки развели, потом их помыли, типа – сделали всё что могли… была мол, проблема, и мы ее решали изо всех своих сил! Не то что мы – проворачиваем всё волей да несгибаемым намерением! Мы в этом лесу последние из могикан, архаика… таких еще поискать надобно, ага – ищи-свищи!

– Кого ищи-свищи, не меня ли?! – радостно воскликнула Явина, наконец отыскавшая своих.

– А кого же еще! Вот это встреча! А ты почему не в городе? Как вовремя! Что-то случилось, обидел кто? – наперебой все расспрашивали Явину, обступив ее со всех сторон.

Когда ей поведали все пережитые перипетии, да еще и огорошили новостью о возможном появлении новой Яги, она поняла, что явилась как нельзя кстати.

– А хорошее вы новое место жительства выбрали, – заметила Явина, оглядывая сосновый бор, окружающий большую светлую поляну, на которой геометрическими фигурами неправильной формы, расположились поваленные ветром старые деревья.

– Да, нормальненько здесь. Белки шишки грызут, дятлы сосны долбят, вороны каркают! Всё как обычно, – пожала плечами Избушка, и прищурившись, поинтересовалась у Явины: – А ты и впрямь какая-то загадочная стала, и вибрации от тебя исходят, будто от атомной электростанции!

– Точно-точно! – вторила Избушке Ступа. – Что-то не то с нашей Явиной… Давай уже колись, что за новости ты нам сюда притаранила? Не томи!

И вся честна компания притихнув, с интересом уставилась на Явину, которая слегка кокетничая, игривой походкой попятилась назад, словно собиралась продемонстрировать новое платье, или похвастаться модной сумочкой.

Но вместо этого, слегка закристаллизированные пальцы рук Явины коснулись живота, и по ее телу пробежал легкий разряд тока голубоватого цвета, ушедший в землю. От такого явления все присутствующие немного напряглись. А когда зашумело, задрожало окружающее их пространство – будто кто вывернул его наизнанку, и размеры Явины выросли до исполинских – Ступа с Метлой и Лешим, от страха тут же запрыгнули в Избушку и зашторили в ней окна! А сама Избушка, придя в состояние повышенной тревожности – повернулась к Явине задом, а к лесу передом и притворилась огромной кучей дров!

Одним словом – перепугалось всё живое вокруг, лишь одно дерево Душа, радостным птичьим щебетом приветствовало огромное величественное существо, которому даже самые высокие сосны были по грудь!

Когда все звуки утихли, и Избушка тихонько развернулась лицом к поляне, еле слышно скрипнув дверью, на разведку вышел Леший. И как только увидел огромное существо стоящее поодаль, так сразу же затрясся – то ли от страха, то ли от восхищения, и тут же упал на колени, склонивши в благоговении свою голову.

Ступа с Метлой не решаясь расшторить окна, попытались выведать у Лешего обстановку, но тот словно под гипнозом, широко распахнув глаза, твердил лишь два слова: «Божественная форма…»

Не выдержав такой интриги, две подруги выпрыгнули из Избушки, которая не дождавшись посторонней помощи, курьими ножками самостоятельно сдвинула занавески, и втроем уставились на невиданную до селе картину. После чего, их страх сменился на трепет и умиление.

– Батюшки, у нашей Явины теперь имеется божественная форма!! – истошно заорала Избушка и вся компания радостно заскакала по поляне.

В ответ, Явина тоже засмеялась, но, не рассчитала силу голоса и смех превратился в зловещий вой, который чуток припугнул сильно уж разрезвившихся подружань. А у тех и вправду адреналин нешуточно разошелся по крови, и остановить их смог только страх от услышанного воя!

Немного утихомирившись, они с восхищением и умилением смотрели на свою одновременно, старую и новую, а теперь уже на сверхновую подругу, и казалось, что высшего счастья и гордости за нее быть уже не может! Все всё понимали без слов. О таких явлениях они читали только в сказках да былинах, и с детства знали их наизусть, но никто из них даже не надеялся столкнуться с этим явлением в реальности. К тому же, все эти сверх-формы существовали в единственных экземплярах и никогда не повторялись. А теперь, им был дарован шанс рассмотреть всё до мельчайших подробностей у живого носителя, который к тому же, приходился им драгоценной подругой!

Будучи совсем не сведущим индивидуумом, что такое бывает и увидевши громадину с тремя головами и с отростками берущими свой рост из спины, можно предположить, что это возможно уродливая трехглавая паучиха, или какой-то иной устрашающий вид живого существа, так сказать – побочный продукт генной инженерии.

Но, глядя на Явину, ее друзья видели совсем иную суть ее новой формы, которая к тому же специально для них – была добровольным явлением своей божественности.

***

Форма имела три головы. Молодое и спокойное лицо центральной из голов, обрамленное волнами волос, цвета и запаха спелых ржаных колосьев, принадлежало Явине Кальвиль. Ее внутренний свет успокаивал, а легкая и мягкая улыбка на губах, рушила оцепенение сознания и ложные представления о себе и об окружающем мире. Суть Явины обладала даром обратившемуся к ней за помощью – даровать Путь Сердца. Ту его силу, которая за долю секунды до включения довлеющего ума, успевала высветить наиблагодатнейший путь для вопрошающей души. Позволяя жизни в своем движении, случаться свободно и многогранно, прекратив блуждания по тусклым и тесным коридорам иллюзий, в поисках эфемерного счастья. Даруя личности шанс, легкой походкой идти рядом со своей судьбой, не обгоняя и не отставая от нее, оставаясь под ее неусыпным заступничеством.

Минуя ритуальное колдовство, она олицетворяла собой внутреннюю демиургию, магию творца, идущего срединными маршрутами принятия и ненасилия. Ухватившись за невидимые нити обволакивающие личность, она словно верховный кукловод, направляла их движение в жизненном потоке, ограждая личность от искушающего покровительства потусторонних могущественных владык, темных сверхъестественных сил и разнообразных корыстных духов, пребывающих у них в услужении.

Также она отвечала за силу Рода, за налаживание родовых связей, протаривая тропинку к предкам, из плоти и крови которых, состоит каждое живое существо. Явина способствовала воссоединению и примирению с праотцами и праматерями. Потому как неприязнь или отречение от родовой системы, равняется отрицанию собственного тела и негласный запрет на счастливое и безопасное существования в этом мире. Защита Рода, под час сильнее защиты всех святых вместе взятых, и очень часто именно предки дают ощущение крыльев за спиной и мягко стелящейся дорожки впереди, в виде удачи. Ведь каждый Род, без исключений, мечтает быть сильным, здоровым, влиятельным и продолжаться бесконечно!

Таков посыл несла центральная голова.

Вторая голова, смотрящая вправо, была повязана вылинявшим дырявым платком, из-под которого торчали растрепанные волосы. И принадлежала эта голова незабвенной Бабе-Яге, по сути, первоисточнику триединой личности, хотя главной в ней не значилась. Ее длинный крючковатый нос и лукавые глаза, подведенные куском угля – подчеркивали двудонную, опасную и бунтарскую суть своей хозяйки, олицетворяющую судьбоносный камень Алатырь с последующей безжалостной инициацией. Но, только лишь для тех, кто по судьбе своей – не дела пытал, а от дела лытал. Просто так, на насильственное выдергивание живого существа из привычного его прозябания, Бабу-Ягу было не сподвигнуть. Так могло не свезти, лишь только меченому судьбой путнику, которого необходимо было вернуть на Путь, или же потерявшему собственный Дух, без которого не копится внутренняя сила, а просыпается бестолково прямо наземь, сквозь решето безволия и лени.

Силы и щедрости души у Бабы-Яги было вдоволь, чтобы и бескорыстно одаривать своей милостью случайных прохожих, не верящих в чародейство. Вот как только потянет сквозняком, а вместе с ним, обдаст пряным ароматом черного перца, истолченного с лавровым листом. Или же повеет хмелем, обдатым крутым кипятком, вперемешку с запахом обгоревшей до волдырей на солнце кожи – вот это и будет тот самый благоприятный знак от вселенной, в виде осеняющего жеста Бабы-Яги.

Для тех же, кто погружен сознанием поглубже очевидных слоев реальности и материализации чувственных идей, для того и подарки имелись у нее иные. Для таких, припасались сапоги-скороходы, скатерть-самобранка, волшебный клубочек, ковер-самолет и другие волшебные артефакты.

Также, Баба-Яга была в ответе за деревенское, первобытное колдовство, за передачу магии предками по наследству, да за зелья лечебные и волшебные – морочно-приворотные. Ее суть, – дружбой водится с миром подземным, с духами леса, да зверями и птицами повелевать. Судьбы она чужие ведает, да со стихиями водится.

Заигрывать корыстно с Бабой-Ягой – себе дороже. Она насквозь всех видит, и с мыслями нечистоплотными, к ней нечего соваться – отпугнет, или накажет – по самое не балуйся! К ней следует обращаться только с чистым, открытым сердцем, пусть даже имеется намерение получить результат не совсем этичный. Ведь разные запросы у живых существ – кому приворожить любимого, кому денег и славы отсыпать, а кто-то с духами наладить контакт хочет, или изменений в жизнь рутинную через кудесническое таинство призвать.

Такой была голова Бабы-Яги.

Третья голова смотрела влево. Вернее сказать, была повернута влево, потому что смотреть ей, в привычном смысле слова – было нечем – вместо глаз у нее виднелись выбоины глазниц, из которых с легким шуршанием просыпался вселенский прах. Да и лица, как такового, у нее не было. Сквозь полуистлевшую кожу просвечивались кости, а седые волосы были покрыты черным, то ли платком, то ли капюшоном. Имя третьей голове было – Животворящая Тлень. Происходила она из Бабы-Яги, и была той ее частью, которая пережила смерть на Кайлаше. А также, была в услужении у самого Воланда, помогая расшевелить ему стоячую, затхлую воду детройтского болота, над которым владычествовало «Братство Исключительно Божественных Светлячков», – желающих окружающим только добра и счастья, которое почему-то все время бралось плесенью и зловонно сбраживалось.

Тлень генерировала некротическую энергию, испуская из себя в качестве ароматизатора – запах паленого сухого мха. Но когда ей кто-то из пришлых по-настоящему нравился, то она щедро купала его в волнах аромата гниющих ландышей, вперемешку с кисло-сладким запахом пыльных бинтов, покрывавших некогда забальзамированные тела умерших древних существ, давно уже превратившихся в живых мертвецов.

Будучи отшельницей, Тлень была отрешенной от мирской суеты, от круговерти жизни и смерти. Но в своей сути, словно плодородная, святая земля – бескорыстно и изобильно одаривала всех обратившихся к ней за помощью.

Тлень отвечала за церемониальную, ритуальную магию, придавая теургии и гоэтии, черты незамутненности. Стесывая выпирающие, острые углы страхов, мракобесия и предрассудков в глазах волеизъявляющих практиков. Своим красноречивым молчанием, она призывала не низводить церемониал до уровня собственной жадности, мести и жажды власти. И не навязывать при помощи подневольных духов свою волю мирозданию, – руководствуясь лишь личной ущербностью и недалекостью мышления.

Ведь вместо того, чтобы научиться погружаться в мистические состояния сознания, расширяя спектр чувствования мира до персональной эпической вершины, – колдуны частенько выбирают иные пути взаимодействия с этим таинством. По своей неразвитости и от непонимания, что же именно им нужно для счастья, – они безотчетно врезаются осколками несбывшихся надежд в мягкую, ранимую ткань вселенной – кромсая и травмируя ее. Иногда они делают это просто так, на всякий пожарный случай, ведь как не крути – это гораздо легче, чем развить в себе синхронизацию с волнами этого мира и окружающего жизненного пространства.

Но и к таким Тлень была снисходительна, ведь всевидящий, беспристрастный и возглавляющий работу над ошибками сатурнианский Шани Дэв, никогда не дремлет. Он словно директор Школы Жизни, в которой одинаково строго судится, – хоть высокая магия, хоть чернокнижье, хоть обыденная жизнь, наполненная телевизором и чебуреком. Итог подразумевается один – за плохо сданные жизненные экзамены, Шани абсолютно не брезгуя и не теряя своей короны, персонально берет такого ученика за ухо, и отводит в школьные подвалы на перевоспитание. А неразумных колдунов с ведьмами – отдает на растерзание голодным и униженным духам, которыми они же когда-то чрезмерно и злоупотребили.

У Тлени, после всего пережитого, хватало мудрости, чтобы осознавать законы мироздания и свою роль в этой божественной комедии. Именно поэтому в ее корневой системе ценностей, отсутствовали оценочность и осуждение чужих поступков.

Тлень, в каждой душе видела путь пройденный и тропы будущего, видела трудности и жертвы на судьбе прописанные, и поэтому жалела всех без исключения. За это ее очень любило всё живое со всех девяти миров. Было очень странно наблюдать, когда вокруг нее одновременно рассаживались духи преисполненные и служением, и вредительством. Словно подле нее существовала некая зона перемирия между разновибрационными сущностями, из низших миров, и высших.

Особенно необычно смотрелись возле Животворящей Тлени, так называемые, Ангелы. Они слетались к ней, сбегая от вороха неотложных дел и бесконечных заданий – прячась подле нее от мирской суеты, как за подол принимающей, милосердной матери. Ангелы устало льнули к ней, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от неиссякаемых просьб молящихся, и в полудреме, благодарно причаститься от священной тишины Тлени.

Контраст ее серости и ослепительно белых, с голубоватым отливом одежд высших духов – гипнотизировал, и можно было часами наблюдать за взаимопроникающей и обогащающей квинтэссенцией, казалось бы, несмешиваемых энергий.

И в благодарность за минуты отдыха – длящиеся для них почти что световой день, светлые духи частенько нарушая божественный протокол, помогали Тлени исполнять обращенные к ней не особо этичные и даже греховные желания – словно ища возможность попробовать их на вкус. А еще, возле нее можно было запросто спуститься с верхней ступени иерархической лестницы духовных ценностей, снять корону благости, и вкусить запретный плод обычного существования – а не возвышенного.

***

Три головы, принадлежавшие одному телу, погружали в оцепенение и благоговейный страх. Но такое же неизгладимое впечатление производил весь внешний вид этой формы. Одета она была в простое платье из грубого льна. Левая ее нога, называемая – костяной, змеилась кольцами хвоста из-под полы. Правую же – босую, богато украшали браслеты. Стопы и пальцы на ней, были покрашены в сатурнический темно-синий цвет, и стояла она на земле настолько твердо и уверенно, будто ее притягивал к себе мощный, спрятанный глубоко в земле магнит.

А впереди, словно щит, выступала Ступа! Которая была не только превосходным транспортным средством для полетов между мирами, но и выполняла как защитные, так и атакующие функции. Будучи хлипкой на вид, она могла распасться на миллионы острейших щепок и поразить любого врага, или как минимум, повергнуть его в ужас и обратить в бегство, после чего, как ни в чем не бывало, вновь собраться в исходную форму!