Читать книгу: «Пока не рассеется дым», страница 4

Впереди снова мелькнула вспышка. Ненадолго все стихло. Выбравшись из-под прикрытия клети, Раз побежал наискосок, держась ближе к докам. Стрелять отсюда было неудобно – слишком темно и узко. Он сунул револьвер в чехол на поясе и взял в руку кинжал.

Послышались шаги – один, второй. Дважды выстрелив в сторону, чтобы сбить преследователей с толку, Раз кинулся по лабиринту доков.

Если они не успеют, корабль уплывет без них? А если кого-то ранят, то поплывут ли они? И можно ли доверять экипажу, после всего-то? Раз воззвал к числам: «Сто сорок один, сто сорок два, сто сорок три…»

С правой стороны выскользнул мужчина с занесенным тесаком. Оголившееся запястье охватывала татуировка в виде браслета из терна – знак банды восточного Цая.

Хорошо. Пора сокращать численный разрыв.

Левой рукой Раз перехватил запястье татуированного, а правой вонзил кинжал под его подбородок. Лезвие входило медленно и замерло, наткнувшись на лицевую кость. Раз придержал мужчину, чтобы он не наделал шуму, падая, затем похлопал его по карманам – ничего, что могло бы рассказать о банде – и побежал дальше.

Слева раздался похожий на собачий скулеж вой. Из темноты показался парень: он не шел, а на четвереньках полз на ощупь и то и дело дотрагивался до глаз. Раз подскочил к нему, задрал рукав – еще один из восточной банды – и снова побежал. Ослепший им не противник.

Спустя минуту Раз понял, что больше не звучат выстрелы и шум драки, голоса – будто и не произошло нападения. Еще сильнее насторожившись, он продолжил пробираться по докам, пока газовые лампы на стенах не перестали справляться с тьмой. Раз выбежал из запутанного коридора к шеренге грузов и нырнул за бочку. Рядом проскочила пуля – ударила по дереву, выбив щепу.

Досчитав до пяти, Раз высунулся, дважды выстрелил, пригнулся. И вдруг все перекрыл мощный ружейный залп. За ним последовал второй.

– Р-раз!

Тот осторожно выглянул. Вымокший до нитки Феб не таясь стоял в двадцати метрах от него. Светлые волосы покрывали кровь, грязь, на виске виднелась ссадина. Рядом лежали двое мужчин: короткостриженых и в кожаных куртках, какие носили в банде Льянала.

А ведь это его первый труп, вспомнил Раз. И сразу второй. Не требовалось быть мастером расчетов, чтобы понять, что выбор дался ему нелегко, и что клятое дело каждого потребует заплатить свою цену.

Раз схватил Феба и потащил за собой, увлекая вниз, за шеренгу грузов.

– Где Найдер?

– Н-не зн-н-наю, – Феб заикался и то и дело косился в сторону, где остались лежать двое. – Нас окружили. Он толкнул меня в воду и все.

Клятый оша. Но выстрелы стихли, значит, он сумел сбежать. Другого варианта Раз не рассматривал.

– Ладно. Надо добраться до корабля.

Стоило сказать, и раздались новые выстрелы. Оба прильнули к земле, но звуки слышались дальше, со стороны тринадцатого причала. Раз понял, почему никого не осталось: зачем ловить врагов по отдельности, если они все равно идут в одно место?

– Бежим. – Раз подтолкнул Феба. Бледный парень покрепче перехватил ружье и, точно готовящийся к бою солдат, стиснул зубы.

У причала покачивался легкий торговый корабль, какие обычно приходили из южных городов. С носа, прячась за мачтой, из ружья палил мужчина в капитанской фуражке – стрелял снова и снова, убивая тех, кто прятался, одного за другим. Внизу двое моряков и Найдер дрались с бандой Льянала, но их теснили к воде. Оша ловко орудовал тростью и ножом, хоть и двигался гораздо медленнее обычного и подволакивал за собой ногу.

Итак. Матросы плюс Найдер равно три. Против восьмерых. Еще один человек немного уравняет пропорции, но до победного значения не доведет. Впрочем, неутешительные расчеты не были поводом медлить.

– Стреляй туда, – Раз указал на противоположную шеренгу грузов, – и держи голову ниже.

Феб побледнел еще сильнее, но смог выдавить:

– Хор-рошо.

Низко пригибаясь, Раз перебегал от одного укрытия до другого. Град из свинца затихал, но легче от этого не становилось.

Один. Он припал на колено и выстрелил в железный столбик рядом с дерущимися. На какую-то крошечную секунду стриженый отвлекся на резкий звук – трость Найдера описала красивую дугу и ударила по лицу, разбивая его до крови. Это два.

Три. Оттолкнувшись от земли, Раз бросился вперед. Он ухватил за плечо ближайшего из стриженых и, разворачивая к себе, воткнул кинжал в печень. Четыре. Другой кинулся к нему, подняв руку с ножом. Раз прикрылся мертвым, как щитом, и острие чиркнуло по чужой щеке. Пять. Он оттолкнул труп и прыгнул, заходя слева. Кинжалом отбил длинный нож, но тот был тяжелее – руку точно вывернули, и она безвольно упала вдоль тела. Счет дошел до шести.

Сбоку мелькнул силуэт. Найдер ударил в позвоночник мужчину с ножом, и тот выгнулся неестественной дугой. Это было семь – и правда, счастливое число. Раз успел заметить, что оша ответил ему привычной ухмылкой; оба бросились в стороны.

Восемь. Раз скользнул к земле, кинжалом резанув стриженого по голени. Моряк, с которым тот дрался, поймал мгновение замешательства и вонзил топор ему в грудь.

Девять. Раз подался в сторону. Нападающий вытянул руку, не давая приблизиться. Раз повел телом, будто хотел зайти слева, и тут же дернулся вправо. Он схватил мужчину за запястье, выкручивая на себя, ногой ударил его под колено и свободной рукой вонзил лезвие пониже сердца. Это десять – конец.

Опустив плечи, Раз тяжело вздохнул. Четыре – ноль.

Выстрелы стихли, но там, где остался Феб, угадывались тени. Раз схватил Найдера за рукав.

– Ты видел Рену и Джо?

Оша мотнул головой:

– Я за ними, а ты найди Феба.

– Лучше я, так быстрее.

Найдер кивнул, сделав явное усилие над собой. Раз сорвался с места. Шеренга грузов разорвалась, превратившись в несколько линий, стоящих друг от друга на разном расстоянии. Джо балансировала наверху одного из контейнеров и кое-как отбивалась от двух лезущих туда парней. Рены с ней не было.

Оша подскочила к краю и наступила на руку добравшегося до третьего яруса парня. Тогда-то Раз увидел Рену – силуэт, едва заметный в сумерках, если бы не золотые волосы. Она лежала, не шевелясь.

«Миллион десять, миллион одиннадцать, миллион двенадцать…»

Раз выстрелил – один упал, выстрелил снова – упал второй.

– Во имя Великого Отца! – Джо протянула ему руки.

Раз подпрыгнул, уцепившись за крышку первого контейнера, и подтянул тело, затем – на второй, на третий. Рена лежала, вся побледневшая, но глаза были открыты, и, увидев Раза, она протянула ему красную от крови ладонь.

– Надо найти Феба, пока не поздно, – сказала Джо. – Ее ударили ножом.

Хотелось яростно возразить: не поздно! «Миллион восемьдесят один, миллион восемьдесят два…»

– Уходим, – скомандовал Раз и протянул Джо револьвер.

– А ты когда так метко стрелять научился? Не отнимай мой хлеб! – Девушка выдавила улыбку и крепко обхватила себя руками. Так она, казалось, сдерживалась от того, чтобы не сесть или не задрожать.

– Год был тяжелыми, – таким же вымученным тоном откликнулся Раз и осторожно взял Рену на руки.

– Я сама, все в порядке. – Глаза закатились, и она безвольно опустила голову ему на плечо.

«Миллион сто пятьдесят один, миллион сто пятьдесят два…» Раз как можно аккуратнее спустился на второй ярус, на первый и спрыгнул на землю. Джо ловко приземлилась рядом.

– Эй, ну-ка говори со мной! – взмолился Раз.

– Надо же, сам захотел поговорить. – Рена обхватила его за шею, пачкая кровью.

– Я всегда хочу говорить с тобой.

Раз смерил взглядом расстояние до судна – числа прыгали перед глазами, и он никак не мог определить: сто метров, двести, а может, километры? Слишком далеко, долго!

«Двести семьдесят три миллиона четыреста пятьдесят шесть тысяч девятьсот девяносто один…» Числа больше не помогали, как бы он ни поднимал ставку. Мысли внутри гремели и выли – но Раз бежал.

Джо первой поднялась по трапу. Раз и Найдер закричали одновременно:

– Феб!

– Отчаливаем!

На палубе воцарился хаос. Команда суетилась и перекрикивалась, спеша вывести корабль в море.

Оша с перекошенным то ли от боли, то ли злости лицом заковылял к Разу.

– Где Феб?!

– Най, что с ногой? – Джо обеспокоенно заглядывала в лицо брата, но тот только отмахнулся и указал рукой на спуск в трюм.

– На нижней палубе.

– Прочь с дороги! – прорычал Раз и с таким лицом рванул вниз, что суетящиеся матросы отшатнулись от него.

Феб зашивал плечо старого моряка. Перед ним лежали стопка чистых бинтов, вата и ножницы. На всю каюту воняло спиртом.

– Прочь!

Моряк отшатнулся. Раз положил Рену на койку, замер, вглядываясь в ее лицо, а затем обеими руками толкнул Феба в грудь.

– Ты сделаешь что-нибудь, иначе я тебя убью!

– Я закончил, идите, – деловито сказал Феб моряку. – Успокойся, Раз. Если это возможно, я ей помогу. Но не забывай, что я не настоящий врач и у меня мало инструментов.

Раз схватил Феба за ворот и приблизил к нему лицо.

– Нет, у тебя всего достаточно, ты спасешь ее!

– Тогда отпусти меня, и давай не будем терять время, – отчеканил Феб.

Раз разжал руки и отступил в сторону. Мысли снова заполнили числа – уже без всякого успокоения.

Феб закатал рукава, взял ножницы, разрезал блузы Рены.

– Она потеряла много крови, – протянул он. Из задумчивого тон мигом стал командным: – Отойди, ты загораживаешь свет!

Раз послушно шагнул в сторону. Постепенно числа связали мечущиеся мысли цепью, сделав их спокойнее и медленнее, но проклятые колени все равно предательски дрожали. Раз сверлил взглядом спину Феба, закрывшего от него Рену. Он понял, что просчитался. Ей все так же принадлежало сто процентов его жизни, а он – дурак» – забыл об этом.

– Ты мешаешь! – воскликнул Феб, оборачиваясь. – Лучше иди наверх.

Раз замер.

– Спаси ее, – попросил он и вышел.

С неба летели ледяные капли – то ли дождь, то ли снег. Ветер грозил сбить с ног, и корабль тяжело перевалился с боку на бок. Раз только пошире распахнул пальто, встречая ветер грудью.

Его привлек шум: на палубе привязанным к мачте сидел лохматый мужчина – один из тех, с кем дрался Найдер. На рубахе под курткой расплылось кровавое пятно. Чья была кровь?

А ведь это из-за него, из-за него и его соратников Рена лежала без сознания и могла умереть. Сидящий даже не был нулем – отрицательным числом, которое отнимало. Решение пришло мгновенно: надо и в его жизни поставить знак минус да пожирнее.

Достав из поясного чехла кинжал, Раз подошел к привязанному.

– Что, грязный оша не удостоит меня своим вниманием? – Он сплюнул.

– Тебе хватит и моего.

Раз перерезал часть веревок и схватил освободившуюся руку, выворачивая ее на себя. Закатал рукав куртки, рубахи. На предплечье была вытатуирована пронзающая птицу стрела – знак группировки Дайта Энгрина, короля северо-восточного Цая.

Итак, против них уже три банды. Отлично. Будет им. Не стоило трогать его друзей. И уж тем более Рену.

Раз вонзил нож в бедро лохматого. Мужчина закричал. Ничего, выживет. Бедренная артерия не задета. Вроде бы.

Перерезав веревки, Раз схватил лохматого под руки и потащил к краю палубы. Справится, если плавать умеет, а нет, так заслужил. Тот кричал, хватал за одежду, пытался ударить по лицу, достать до глаз – но ветер бил сильнее его.

– Черт возьми, остановись! – заорал появившийся на палубе Найдер.

Раз сделал последнее усилие и наклонил лохматого к воде.

– Он нам нужен, остановись, ты, черт!

Мужчина полетел в воду, он хватался за воздух, но вода с шумом приняла его.

Раз холодно посмотрел на Найдера. Между ними еще оставался десяток метров – оша шел медленнее обычного. Это тоже из-за лохматого, из-за него и его соратников.

Найдер ответил таким же ледяным взглядом, но рука крепко сжимала трость. На кончике еще виднелись свежие пятна крови.

– Черт возьми, ты что творишь? – процедил Найдер. – Он мог что-то рассказать!

«Семьсот пятьдесят три тысячи четыреста сорок четыре, семьсот пятьдесят три тысячи четыреста сорок пять…» Раз сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, достал из кармана сигареты.

– Да, он мог рассказать. А ты мог предусмотреть, что нас ждет? Зачем стоило лезть?

Горький дым проник в легкие, Раз с удовольствием выдохнул. Губы Найдера опять исказились в этой клятой усмешке.

– Мы бы не уехали в Норт незаметными – на поезде, корабле или хоть на санях, черт возьми. Я был готов.

– Готов? – переспросил Раз. – Расскажи Рене, как ты подготовился, если она выживет!

Найдер поднял трость, точно целился из револьвера, и упер кончик в грудь Раза.

– Помолчи. Все знали, на что идут. – После паузы он добавил: – Но с тобой я поговорил первым. Я ведь знал, что могу положиться на тебя.

«Восемьдесят тысяч девятьсот девяносто девять, восемьдесят одна тысяча…» Если бы слова соизмерялись с ударами, то последнее предложение звучало бы как звонкая пощечина.

– Так что ты делаешь с нашим делом, Раз?

Оша, хромая, спустился в трюм. Раз подставил лицо ледяным каплям и тяжело вздохнул. Да, он поспешил. Он сделал глупость – минута удовлетворения в обмен на дело. Но страх так легко пробрался через все замки и затмил голову. Числа больше не помогали, таблетки не защищали от чувств, и что если когда-нибудь они не защитят от магии?

Шесть

Раз с трудом разлепил глаза, потер их, затем медленно встал и потянулся до хруста костей.

Феб, свесив голову на грудь, спал на стуле рядом с койкой Рены. Девушка по-прежнему была бледной, но дыхание успокоилось и стало глубоким. Раз сжал ее ладонь. Совсем холодная. Он сбегал в каюту, где собирался ночевать, забрал одеяло и, вернувшись, накрыл Рену. Постоял с минуту, смотря на нее, затем тронул Феба. Тот вздрогнул и распахнул глаза.

– Осмотри ее, все в порядке?

Феб от души зевнул.

– Я просыпался час назад, все хорошо. А ты бы шел к себе и отдохнул нормально. В Норте не будет легче. Ты нам нужен сильным и здоровым.

– Сильным… – протянул Раз. – Извини, что кричал. Я испугался. Феб, может, увеличить дозу?

Тот склонился над Реной, но, услышав вопрос, обернулся с недоуменным видом.

– Почему ты спрашиваешь? Магия возвращается?

– Нет. Мне нужны побочные эффекты. – Раз изобразил улыбку и почувствовал, как дернулся, точно у плохо сидящей маски, левый уголок рта.

– Тебе стоит радоваться. Магия под контролем, а ты можешь быть по-настоящему живым и чувствовать – что еще нужно, Раз? – Феб смотрел как родитель на неразумного ребенка, и этот взгляд отдавал воспоминаниями о детстве. Их стало слишком много за последние дни, как и чувств – сорняки, которые следует вырвать с корнем.

– Что ты знаешь о магии? – Раз спросил громче, чем следовало, и сразу перешел на шепот, чтобы не потревожить Рену. – В больнице таких «одаренных» было много, и от каждого я слышал: магия не рождается из таланта – магия рождается из боли. Знаешь, сколько ее у меня? И если я продолжу в том же духе, сила вернется. Это будет стоить чьей-то жизни: или моей, или тех, кто окажется рядом.

– Я знаю достаточно, – отрезал Феб непривычно жестким голосом и тут же смягчил тон: – Моей специализацией должны были стать маги, а отчислили меня уже после того, как я начал практику. Твои таблетки созданы не на пустом месте. Их количество не повлияет на магию, а вот на тебя – да. Даже лишний миллиграмм приведет к тому, что ты напрочь потеряешь чувства и здравый рассудок. Кусок мяса на двух ногах – так ты хочешь?

Раз потер виски. Горькая и неприятная правда заключалась в том, что страх разрушений и боли был куда меньше страха вспомнить мальчишку, которого предал собственный брат, а тот, как дурак, все ждал его у больничного окна. Хотелось оспорить слова Феба, схватить футляр да зачерпнуть горсть таблеток – и побольше! – и снова отдать воспоминания дыму, который сотрет их контуры и сделает мягче.

Раз посмотрел на Рену. Она дремала, подложив ладонь под щеку. Она всегда так спала. Вчера страх за нее прорвался через все засовы, а ярость стоила того, что они лишились «языка». До этого, когда прозвучало то клятое имя, едва не свела с ума ненависть.

Раз знал неприятную правду о себе: он так хотел сбежать от прошлого, что позволил чудовищу поселиться внутри. И уже неважно, это чудовище создали годы в больнице, или оно всегда таилось внутри. Оно жило, и Раз не мог ни убить его, ни поладить с ним.

– Что если мне перестать принимать таблетки? – Он знал ответ, но низкий внушительный голос Феба обычно оказывал благотворное влияние: он не давал сомневаться в правильности принятых решений.

– Будет очень больно, Раз. Ты видел ломку у наркоманов? Я – да. Мать дважды пыталась убить себя, только бы прекратить боль. Отца всего выворачивало, и он не переставая бился головой об стену, до крови, до потери сознания. Тебе будет еще хуже. Твой организм не только запросит новую таблетку, магия прорвется и болью возьмет за каждый день. Она превратится в огромную разрушающую силу и потребует выхода. Это как сломать плотину: река не польется ручейками, а обрушится мощным потоком.

Раз медленно провел рукой по лицу. Он сам подписал приговор.

– Посмотрим. Спасибо. Осмотри Рену, хорошо? Это главное.

– Так это для тебя главное? – Феб улыбнулся. – Ты не просил, но я все равно скажу: сложнейшая борьба – это с самим собой. Внутри нас идет война, и перед каждым стоит тот же выбор, что перед настоящей армией: сдаться, сбежать или выступить. Но как показывает история, награда за победу всегда велика. Не беги, Раз. Мы можем постепенно уменьшать дозу, чтобы организм легче справлялся. Ты не сможешь жить с таблетками в кармане всю жизнь.

– Я подумаю, – ответил Раз и вышел.

Он зажег лампу в своей каюте. Найдер сопел, отвернувшись к стене. Трость аккуратно стояла в углу.

Раз подошел к овальному зеркалу на стене. Посередине прошла трещина, и из-за нее и тусклого света лицо казалось нечеловеческим, больше похожим на маску или звериную морду. А может, по другой причине? Он достал из кармана футляр и нажал на резной край. Тот поддался, открывая металлическое нутро с ровными рядами круглых белых таблеток.

Одну, как всегда? Или больше? А может, отказаться?

Раз снова посмотрел в зеркало и достал таблетку. Пора кормить свое чудовище. Пусть ест боль и воспоминания.

***

Корабль причалил к длинной каменной пристани. Несмотря на ранний час, Норт встретил шумом: лошади тащили тяжести, грузчики разгружали и загружали товары в трюмы, матросы ругались, спорили – и друг с другом, и с капитанами. Над пристанью стелился туман, но даже через него виднелись огни фабрик. Ветер доносил с них резкий химический запах, и воздух в городе казался более плотным, чем в Кионе.

Трап еще не поставили, и Раз, Найдер и Джо стояли на палубе и смотрели на город.

– Неужели кому-то здесь нравится? – девушка скривила лицо.

– Это портовый район. Они всегда уродливые, – ответил Найдер. – Там, – он указал рукой на огни, – промышленная часть. Весь запад города – это дым и копоть. Если бы из Северного моря мы немного проплыли по Лнорте, то увидели бы другой Норт. Говорят, у него самая красивая набережная на всем западе.

– А почему тогда мы не проплыли?

– Лнорта замерзает зимой. Корабли по ней ходят только летом и только пассажирские, чтобы приезжие видели «красивый» Норт. Грузовые остаются здесь.

– А почему река замерзает, а море – нет?

Найдер пожал плечами:

– Не знаю.

– Из-за уровня соли, – подал голос Раз. – У пресной воды температура замерзания выше, чем у соленой. Кроме того, в Северное море несет воды теплое Ленское течение.

«Один, два, три, четыре, пять…» – он досчитал до десяти. Эти факты рассказал Лаэрт. Он сел с учебником по географии и, пока учил урок, все пересказал младшему брату, чтобы лучше запоминалось, а тот и рад был слушать.

И Лаэрт мог находиться где-то в Норте. Искать его, что черную кошку в темном подвале. Но это ничего, Раза хорошо научили терпеть за три года в больнице.

– Кто-кто?

Он с таким наслаждением задумался о том, как увидит Лаэрта, что перестал слушать разговор, но громкий вопрос Джо выдернул из этих мыслей.

– Юрико. Дядька Найтиры. Неужели не помнишь? Он два года как живет в Норте. Мы остановимся у него.

– Не-а, не помню. И когда ты все успел, а, Най? – в голосе Джо послышалось восхищение. – Наверное, Великий Отец благоволит тебе. – Девушка улыбнулась так, что не понять, всерьез она или издевается над братом.

– Мне благоволит телеграф.

– Одно другому не мешает!

Джо потянулась в карман за пирожком, завернутым в промасленную бумагу. Она сделала первый укус, и на лице появилась выражение блаженства.

Раз вздохнул. Найдер по-прежнему был на шаг впереди и думал обо всем загодя, а Джо не переставала есть, дразниться и вспоминать свои присказки. Он поймал себя на мысли, что нуждается хоть в чем-то, что осталось бы прежним.

***

Комната напоминала мозаику. Стены и пол украшали тяжелые красные ковры с зеленым цветочным узором. Три стены занимали деревянные кровати, застеленные такими же яркими покрывалами. У четвертой стоял высоченный шкаф со стеклянными дверцами, за которыми пряталась золоченая посуда. Вроде бы не так много всего, но от обилия цветов все равно рябило в глазах.

Юрико, дальний родственник Найдера, оставил кочевую жизнь и завел хозяйство на окраине Норта. Все здесь: кричащие цвета, облупленная позолота, старая мебель, стайка шумных детей – вызывало желание сбежать. Но оша отнесся к гостям как к своим, накормил, предложил помощь, и это было ценно, ведь в короткой передышке нуждались все они.

– Неплохо. – Феб сел на кровать и положил котомку с вещами на пол.

Найдер резко выпрямился, мигом почуяв издевку над тем, как живет его народ. Едва ли Феб вкладывал ее – скорее, хотел ободрить всех, но оша уже не требовались объяснения.

– А ты сильно лучше жил, пока не попал в «Вольный ветер»?

Феб примирительно улыбнулся:

– Нет, но слуги и…

– Так катись к своим слугам. Тебя здесь никто не держит.

– Я не хотел ничего…

Найдер вышел с такой скоростью, точно за ним гнались по пятам. Феб с чувством воскликнул:

– Да что это за!..

Раз ухмыльнулся, продолжая перебирать вещи:

– Кусок дерьма?

– Нет, – Феб сделал паузу, но так и не озвучил оставленных при себе слов. – Друзьям нельзя так говорить. Мы и так рискуем, нам надо держаться друг за друга.

– Друзьям как раз можно, а чужим – нет.

Раз смутился: броня опять треснула, показались клятые эмоции – и торопливо отвернулся к разбираемым вещам.

Закончив, он вышел из комнаты. С минуту простоял под дверью, из-за которой слышались более тихий голос Рены и веселый – Джо, но так и не зашел. Ну а зайдет он, и что? Спросить, как Рена себя чувствует? Глупо. Признаться, что боится за нее? Сделать еще хуже! «Клятые мысли», – Ран поморщился.

После тепла дома и дыхания печи мороз на улице показался особенно сильным. Хотя ветер утих, снег больше не летел, и погода стала гораздо добрее, чем еще час назад. Найдер стоял в небрежно накинутой на плечи куртке рядом с Юрико. Высокий кучерявый оша кутался в тяжелую меховую шубу и увлеченно рассказывал, показывая то в одну сторону, то в другую: на сарай, курятник, собачью будку.

– … еще корова была, да летом померла, пока рожала. Зато теленок крепкий. Продам его по весне.

Заметив Раза, Найдер повернулся к нему. Юрико понимающе кивнул:

– Пойду-ка я. Узнаю у Доринки насчет обеда.

– Что, тоже здесь не нравится? – враждебно спросил Найдер.

– Заткнись, а? Я хоть раз говорил что-то? Я прекрасно знаю, как в Норте относятся к кионцам. Без тебя мы бы так и слонялись в поисках гостиницы.

– Да мне самому здесь тяжело, – Найдер махнул рукой. – Я ведь никогда не жил как оша. Я бы с ума сошел, если бы мне пришлось вести хозяйство, а от пятерых детей залез в петлю.

– Большая семья – это хорошо, Най.

«Не как у меня», – продолжение осталось невысказанным.

Они стояли в молчании, пока тишину не нарушил лай. Огромная лохматая собака стрелой пронеслась по двору. Мальчишка в рваной куртке и с синяком на скуле замер у калитки, грозно уставившись на гостей.

– А вы кто?

– Я Найдер. Это Раз. Юрико принял нас на пару дней. Тетку Найтиру знаешь? Мы от нее.

– Ясно, – буркнул мальчишка.

– А с тобой что? – Найдер наклонился к нему, разглядывая синяк.

Парень отвернулся:

– Отстань, это мое дело.

– О… Знакомый тон. Чертовы нортийцы, да?

– А ты что, тоже с кем-то?..

Найдер рассмеялся. Даже его смех было непривычно слышать, а уж такой тихий и мелодичный – и подавно.

– Со всем чертовым миром, скорее. Но ты же знаешь: кусают – кусай в ответ, бьют – поднимай руку для удара?

– Знаю, – парень опять насупился, – но они все равно не отстают! Я же не хуже их!

Оша потрепал его по голове.

– Эй, братик, все переживем, ясно? Забыл, что ли, как у нас говорят: если держишь шаг, любую гору перейдешь. Иди-ка к матери, пусть помажет синяк какой-то лечебной дрянью, а вечером мы с тобой поболтаем, договорились?

Мальчишка убежал в дом. Раз улыбнулся:

– Так не принято разговаривать с детьми.

– Да плевать, как принято, – отмахнулся Найдер. – Я сказал то, что сам хотел услышать в детстве. Но отец учил защищать себя словами, а не кулаками. – Помолчав, оша спросил: – Ну, Раз, что делать будем? Рена говорила, что Адван ехал к дяде. Я не знаю, как найти человека в незнакомом городе. Вернее, как сделать это быстро. Вот же черт, Рена оказалась нам нужнее, чем я всегда говорил. – На лице появилась невеселая улыбка.

Раз достал из кармана сигареты. Дым отогнал мороз и приятно согрел внутренности.

– Оставь это мне.

Дядя Лаэрта Адвана и его собственный дядя, Тикан. Между ним и отцом были давние споры, но однажды они попытались восстановить отношения. Взяв Раза, отец отправился к брату в Норт. От того путешествия в воспоминаниях остались долгая дорога да холодные улицы. После смерти отца дядя не напоминал о себе, но, видимо, Лаэрт поддерживал с ним связь. Это не удивляло: ублюдки говорят на одном языке.

– Тебе? Раз, ты точно ни о чем не хочешь поговорить?

– Точно.

Конечно, о больнице и побеге Найдер слышал, но о том, как Раз оказался там, благодаря кому, знала только Рена. Наверняка, оша уже сам о многом догадался – и он точно заслуживал знать все, но от прошлого слишком уж хотелось скрыться, а значит, и от разговоров о нем.

– Хорошо, – Найдер почесал подбежавшую собаку между ушей, а та заглянула ему в глаза с такой преданностью, точно он был хозяином. – Ищи дядю, а я разузнаю, что говорят в городе. Это может пригодиться.

Найдер сделал шаг в сторону. Собака посмотрела на Раза, принюхалась и убежала. Он сжал в кармане футляр с таблетками. Неужели даже животное чуяло, что с ним что-то не так?

Вдруг раздался крик:

– Эй, идите обедать! – на пороге дома появилась Джо. С левого бока выглянула младшая дочь Юрико, с правого – та, что постарше.

– Идем! – крикнул Найдер в ответ и уже тише, для Раза, сказал: – Поговорим тогда вечером. И только попробуй ничего не узнать! Ты пока за Рену. – Он улыбнулся.

Раз кивнул и шагнул в дом вслед за другом. Он достал из кармана кости – выпала восьмерка. Мягкая, спокойная. В Кионе ее называли семейным числом. Наверное, потому что она соответствовала знаку бесконечности. Раз сунул кости назад. Вот и ему пора встретиться с семьей. Восьмерка выпала не зря.

***

Стянув шапку, Раз с удовольствием подставил лицо снегу. Он был настоящим: крупные хлопья медленно опускались на землю и не таяли, превращая улицы в сплошное белое полотно – а не той противной крошкой, которая сыпалась с неба в Кионе.

Раз надел шапку, потер руки, чтобы согреть, и сунул поглубже в карманы. Тогда, в детстве приехав в Норт, он только ныл отцу из-за холода и скорее просился домой, а сейчас мороз приносил настоящее удовольствие, он отрезвлял и очищал голову от всех глупых ненужных мыслей, которые посмели пробраться внутрь.

Раз быстро шел по улицам. Город по горизонтали делила Лнорта, по вертикали – длинная парковая полоса, отделявшая промышленную часть от исторической, торговой и жилой. На карте Норт представлял собой четыре равных квадрата, а четыре было хорошим числом, хоть и не подходило ему. Тот, скорее, был единицей: бывшая столица, военный и промышленный центр, город твердых упрямых людей, помешанных на роде и чести.

Пройдя аллею, украшенную бюстами героев революции, Раз повернул в жилой район. Он на ходу сверился с картой и быстро убрал ее, спеша спрятать руки от колючего мороза.

Дом, где он останавливался в детстве с отцом, оказался единственной зацепкой. Конечно, дядя мог уже десять раз переехать, покинуть Норт или даже умереть – и мало ли что сказали Рене про замыслы Лаэрта. Но Раз чувствовал себя готовым хоть весь город исходить и каждого спросить про Тикана Адвана. Дядя попадется к нему в руки, а следом – брат.

Раз остановился, оглядывая два ряда выкрашенных светло-синей краской особняков под аккуратными снежными шапками. Он не помнил ни номера, ни даже с какой стороны стоял дом. Особняки походили друга на друга, как один – идеальная улица для тех, кто не любит выделяться. Или пытается спрятаться.

– Ладно. – Раз пробрался через сугробы к двери ближайшего дома и покрутил ручку звонка. Служанка в чепце открыла на сороковую секунду счета.

– Здравствуйте, – как можно более спокойно и чинно начал Раз. – Я ищу дом дана Тикана Адвана. Не могли бы вы подсказать, где он живет?

Он сжал ладони на уровни груди, показывая уважение, и улыбнулся. Девушка посмотрела на гостя с истинно нортийской чопорностью и отчеканила:

– Извините, я не знаю. – Она попыталась закрыть дверь. Раз подставил ногу, не давая этого сделать.

Что же, если уговоры не сработают, есть деньги. Если не помогут и они, то угрозы. Револьверу, как правило, удавалось разговорить людей лучше всяких улыбок.

– Пожалуйста, подумайте, дана. Для меня это очень важно.

– Кима, кто пришел? – раздался старческий скрипучий голос.

– Ошиблись! – равнодушно откликнулась девушка, а затем зашипела: – Уходите. Я не знаю, где он живет.

Хорошо. Сунув руку в карман, Раз достал купюру в тысячу линиров и приставил руку с зажатыми в ней деньгами к дверному косяку.

– Пожалуйста, дана, может быть, вы что-нибудь вспомните?

Служанка долго не раздумывала: цапнув купюру и спрятав ее в переднике, она ответила:

– Тридцать восьмой дом.

– Спасибо.

Тридцать восьмой стоял последним в ряду. В нем не было ровным счетом ничего особенного: два этажа, балкон с резными перилами и окна, украшенные еловыми ветвями в честь приближающегося праздника.

Дверь открылась только на сотую секунду. Лощеный слуга в ливрее свысока посмотрел на гостя:

– Слушаю вас.

– Здравствуйте. У меня личное дело к дану Адвану. Он дома?

– Позвольте узнать ваше имя, дан, – слуга голосом выделил последнее слово.

– Киртар Ламик, – Раз сказал первое, что пришло на ум.

– Могу я узнать цель вашего визита? – мужчина говорил с нарочитой медлительностью. – Что передать дану Адвану?

Руки так и чесались, чтобы ударить по этой самодовольной физиономии. Клятые нортийцы.