Читать книгу: «Воспоминания труднобеременной: первенец», страница 5

Глава 11. Как найти хорошего врача

Обдумывание злобного ответа забирало остатки моей умственной энергии, благо ни на что другое она нужна не была…

Итак, днем ранее я примчалась в перинатальный центр, а вернее дотащилась до него на такси по вечерним московским пробкам, с вновь возникшим диагнозом «угроза преждевременных родов».

Чуть более тридцати недель беременности Алешей.

Мест свободных не было. Совсем, в двух корпусах. Но авторитетная С.И. сказала, что она решит проблему: утром кого-нибудь выпишут и положат меня. А пока дорога моя пролегла в родблок: только там было, куда лечь.

Мне обещали диагностическую палату, но оказалось, что и она занята. И меня водрузили в родовую, где я теперь лежала на неудобной кушетке, не предназначенной для сна, и пятки мои вылезали из-под пеленки-одеяльца.

Кругом куча пугающей аппаратуры. Хотя она должна внушать уверенность, поскольку большинство проблем при родах врачи смогут с ее помощью решить на раз-два – такому оснащению можно позавидовать, – но мне как-то не хотелось думать об этих проблемах.

Итак, злобный ответ. Хм… Обычно, как вы уже могли понять, я подбираю сравнения с нехорошим вождем или что-то в таком духе. Что сейчас?..

Дело в том, что вечером в палату зашла санитарка и поприветствовала меня фразой: «Ты чего такая дохлая?», имея в виду мою генетическую стройность. И ушла.

Я уже почти смоделировала едкую фразу в ее адрес, но на утро санитарка вошла столь милая и отсыпала такой вагон поддержки, что мне осталось только снова подивиться, сколь люди многообразны в своих проявлениях.

Я, конечно, видела парады, но тот был самый эпичный. С утра ко мне зашла целая колонна врачей. Что-то радостно трепыхнулось внутри: моя С.И. тоже тут. Она не даст меня съесть. Ну, или доесть полностью хотя бы не позволит. И это очень кстати: меня начинает осматривать глава родильного отделения.

Эту женщину я узнавала потом со спины, в маске и по движению воздуха, наверное, узнала бы. Высоченная мощная викингша, она просто создана была, чтоб возглавить именно это отделение. Мне кажется, что в случае затягивания родов, она могла бы одной рукой извлечь младенца из утробы и, сказав ему, что нечего было хулиганить, отдать счастливой роженице.

– Какая угроза?! – прогремела глава. – Организм готовится к родам, вот и все!

Тридцать с небольшим недель… С.И. молча улыбнулась и после ухода всех организовала мой перевод на сохранение. Зачем спорить просто так?

Я собрала свои небольшие пожитки, которые мне разрешили взять с собой в родовую палату, и приготовилась идти на выход. Мне сказали, что сейчас меня проводит в другое отделение санитарка. Всю одежду у меня отобрали: так полагается при госпитализации в родовое отделение. Под всей я имею в виду вообще всю (если это вдруг читают мужчины, у которых эротические фантазии насчет беременных, отстаньте и найдите себе свою беременную; если это читает мой муж, что маловероятно, то даже и не думай о том, чтобы такое повторить в третий раз, нет, я сказала!), поэтому в свое «путешествие» я отправилась в тапках, ночной рубашке из одноразового материала, не знаю, как именуемого, и таком же халатике. И бунтующее пузо с физкультурником-сыном всегда со мной. Загляденье.

В меня вогнали ночью целую тонну магнезии, а завтрака в родовом не было от слова «совсем», поэтому сию чудесную утонченную леди еще и изрядно покачивало при ходьбе. «Ничего. Главное, падая, успеть опереться о стену или о санитарку», – думала я.

Санитарка оказалась весьма приветливой, мы с ней шли по коридорам, миновали закрытый переход в другой корпус, и вдруг она поворачивается ко мне и спрашивает:

– Вас в первое отделение переводят или во второе в старом корпусе?

– Понятия не имею, – я пожимаю плечами. – Я думала, что вы знаете. Надо спросить у моего врача, – я называю фамилию С.И.

– А, раз ваш врач она, то точно вот это отделение. Она раньше там работала, – с уверенностью заявляет санитарка.

Меня завели внутрь, определили в палату, дали нормальный халат из вафельной материи, договорились насчет того, чтобы меня покормили. Медсестры назвали мне имя и отчество врача отделения, к которому меня определили. Дело в том, что С.И. работала на тот момент в диагностическом корпусе и технически не могла меня вести в стационаре, хотя постоянно была на связи.

Я преспокойно себе легла на кровать и начала ждать, когда мне вернут мои вещи. Никогда так не мечтала о простых человеческих трусах.

Дальше ко мне вошла миниатюрная блондинка восточного типажа с голубыми глазами (о как!) и фигурой, созданной, чтобы носить вечерние платья. Она и оказалась моим врачом отделения. Назовем ее «интеллектуальная блондинка с твердой рукой».

Так я познакомилась с той, которая целый месяц трудилась над сохранением Алеши, а затем, через три с лишним года, достала у меня из живота дочь Веру.

Дальше самое интересное. Я сходила то ли в столовую, то ли на какие-то медицинские мероприятия, а когда возвратилась, меня в палате ждали несколько сотрудниц отделения, которые вдруг наперебой стали спрашивать, почему я не хочу тут лежать.

– Кто вам это сказал? – удивилась я.

«Я вообще хочу лежать, просто лежать», – добавила про себя.

– С.И. только что искала вас в другом отделении и сообщила, что она договорилась о месте именно там, а не у нас, и даже подобрала вам врача.

Итак, я оказалась именно здесь только потому, что санитарка, руководствуясь своим опытом, решила, что меня направили сюда. А меня почему-то без звука приняли.

– Я уже обустроилась! – расстроилась я.

– Хотите остаться тут?..

– Да!!!

Надо сказать, что я ни разу не пожалела о случайном, но таком удачном знакомстве с новым врачом. Кстати, она была любимицей С.И.

Позже, когда я решилась на второго ребенка, меня поддерживала мысль о том, что я знаю эту любимицу, а она знает меня. Дело в том, что к тому времени С.И. уволится из перинатального центра и больше не будет работать в роддоме.

Я положила голову на подушку и наконец расслабилась.

Глава 12. Социальная жизнь

Странно, но у женщины, постоянно валяющейся на сохранении, она тоже может быть. Я расскажу вам о наиболее запоминающихся людях, которых я встретила в разных стационарах.

Таня. С ней я пересеклась в акушерском отделении инфекционки, где валялась с температурой 39.

Таня – море позитива. Вынашивала второго парня и постоянно шутила. Например, по телефону советовала мужу надеть ее платье, чтобы сын не скучал по маме, и готовить то, что муж умеет, то есть макароны с сыром на завтрак, обед и ужин. Общение с Таней помогло мне пережить самые трудные моменты.

Женщина, обвинившая меня в порче унитаза. Да-да, а вы не знали? В ванной комнате при моем появлении вздрагивает вся сантехника. Вот и вовсе не отвратно проведенные работы были виноваты в том, что в перинатальном центре вода из унитаза выливалась обратно, а я. Трепещите!

Женщина, звавшая меня поесть. Тогда я была вся в красной сыпи, с вечно напряженным лицом без намека на радость от жизни. Женщина не очень хорошо говорила по-русски, но все равно улыбалась и звала меня обедать. Прости, я оценила, но не смогла выразить признательности.

Татьяна. Ей несколько дней было хуже, чем мне, и нельзя было вставать вообще. Я подавала ей воду и мелкие вещи и чувствовала, что хоть кому-то и чем-то могу помочь. Человек удивительный: несмотря на кошмар, который она переживала, она все время беспокоилась, чтобы ее муки не подорвали мою психику беременной, еще не рожавшей, лежавшей на сохранении женщины. Святая.

Вредная санитарка. По медицинским причинам она должна была отвезти меня на обследование из палаты на кресле с колесиками. Санитарка пришла и со всей злобой наорала на меня из-за пустяка. «Ладно, – подумала я, – вдруг у нее тяжелые обстоятельства в семье или что-то еще». Но на первом же повороте она начала мило щебетать приветствия коллегам и лучезарно улыбаться. Без комментариев, хотя хотелось бы высказаться… Позже я предпочла еле идти по стенке до палаты, лишь бы ее не звали снова.

Веселая санитарка. Русская женщина зрелого возраста, рассказавшая мне о том, как вышла замуж за иностранца Магомета и родила трех дочерей. Обожала их больше, чем мужа, и плакала, когда одна из них выросла и обстригла свои шикарные темные волосы. Я словно сериал посмотрела.

Софи Лорен. Это не галлюцинация. Софи выносила двух сыновей, лежа в кровати, и потому является героем всех женщин на сохранении. Ее регулярно вспоминают медсестры в акушерском.

Бомжи и пьющие. Нет, я никогда не лежала с ними в больницах, но заметила, что, когда дела у беременных идут очень плохо, включается режим «завидовать бездомным и социально неблагополучным». Потому что якобы эти люди, что бы ни делали, никогда не испытывают проблем с рождением детей. Не совсем так, но в беременном воображении все достаточно четко.

Поварихи. Лучшие люди любого стационара. Обычно добрые и часто предлагают оставить или повторно разогреть еду тем, кто по каким-либо причинам не смог поесть вовремя.

Радушные дежурные медсестры. Они однажды зашли ко мне в палату поздно вечером, чтобы сделать, я уже не помню, что, и увидели, что через мой живот можно рассмотреть ножки первенца в подробностях. «Смотри-смотри! – сказала одна сестра другой. – Ребенка видно! Привет, человек!!!»

Люди науки. Аспиранты и врачи-исследователи, бродящие по перинатальному центру и приглашающие тебя поучаствовать в изучении какой-либо проблемы. Послушно соглашаешься на дополнительные процедуры, ибо самой интересно и делать все равно нечего.

Накосячивший муж соседки по палате. Собирательный персонаж. Это может быть супруг, забывший позвонить жене, зачем-то передавший три упаковки ваты в передаче вместо одной или приехавший в часы, когда визиты запрещены. Правда один раз я наблюдала, как женщина разрешила своему мужу навестить ее завтра, а потом плакала, что он не настоял на том, чтобы сделать это сегодня.

Романтичный муж соседки по палате. Торчит под окном больницы, передает цветочки и вкусности. Иногда превращается в накосячившего.

Ну и доцент. Это я. Кстати, оказывается, для некоторых граждан нашей страны данное слово обладает почти волшебным колоритом. Возможно, благодарить за это стоит известный фильм.

Я, находясь в больницах, удивительным образом получила повышение.

Преподаватели вузов должны проходить конкурс на должность на работе раз в несколько лет. И, если их заслуги возросли и стаж достиг нужного уровня, можно подняться по карьерной лестнице.

Осенью 2017 г. я была старшим преподавателем. Ученая степень – кандидат юридических наук, научных статей хватает. До следующего конкурса почти целый учебный год. Но вдруг начальник сказал мне, что по организационным причинам я нужна кафедре в должности доцента сейчас.

– Я им стану, дай Бог, в следующей году, – ответила я.

– Мы сейчас подадим служебную записку декану факультета и выпустим вас на конкурс зимой.

Сказано – сделано. Через месяц я узнала, что беременна. И вскоре слегла.

Начальник разводил руками: «Главное – ребенок». Такой вот рыцарь для беременных, не знаю, кто бы еще терпел такого работника. Герой, если честно. А конкурс, вернее, документы уже пошли наверх.

Весной вышел приказ о назначении. И тут измученная женщина, когда ее спросили о должности, сказала в очередном приемном отделении, что она теперь, дескать, доцент.

Ничего за несколько месяцев во мне не изменилось, только живот выглядел более внушительно. Но, к моему изумлению, вскоре одна медсестра обратилась к другой: «Хватит тебе дамские романы читать, поговори лучше с умным человеком: к нам тут доцента привезли».

«О, наш доцент!» – встречали меня позже в перинатальной центре.

Так-то. Кто такой старший преподаватель, никто не знает. А доцента знают все. Привет предводителю джентльменов удачи!