Читать книгу: «Развод в 45. Предатель, которого я любила», страница 3

Глава 7

Можно сколько угодно оттягивать время. Делать вид, что оно стоит на месте. Оно все равно заканчивается.

Занятия в реацентре, работа, дети, экзамены сына и хмурый, чаще обычного, муж… я и не заметила, как экзамены Артура оказались позади.

Списки поступивших должны были опубликовать через неделю, и напряжение стало больше, ощутимей. Хотя я сомневалась, что настроение Никиты связано с поступлением Артура.

Он был отстраненным и задумчивым. Никита стал казаться мне очень запутавшимся человеком. Но я больше не была той женщиной, которая поможет ему найти ответ.

Лена только закончила уборку на кухне, как Никита вернулся с работы.

– О, а все поели уже?

– Ну пап, мы всегда едим в одно время, – дочь вытирает руки и быстро уходит, не забыв закатить глаза.

– Спасибо, дочь, – говорю уже вдогонку.

– Ага, – донеслось перед тем, как хлопнула дверь ее комнаты.

– Разве Лида не может заниматься этим?

– Может, но и нашей дочери нужно учиться самостоятельности и многим вещам по дому. Я отпускаю Лиду пораньше уже некоторое время.

– Ей четырнадцать, – он удивляется, затем хмурится.

– Вот именно.

– Поступай как знаешь, – поднимает руки, давая понять, что хоть и не согласен, но сдается и спорить не будет. – Так, ужин еще остался?

– Он всегда остается для тебя. Даже в холодильник еще не убирала.

– Понял, тогда сейчас переоденусь и приду, поем.

Когда Никита исчезает за углом, я смотрю на часы. Почти восемь.

– Я бы уже, итак, догадалась, что ты меня предал, – шепчу в пустоту.

Муж возвращается, когда я ставлю чашку с чаем на стол.

– Ты что делаешь? – выхватывает ее и опускает сам с громким стуком.

– В смысле?

– Я сам могу себе накрыть, Олесь. Ну что за детский сад?

От непонимания приходится замолчать.

– Ты о чем вообще говоришь?

– Одно дело краситься по утрам, потому что тебе это важно. Другое – заниматься всем этим на кухне.

– Никита, я… начала делать «это», как только смогла сидеть в кресле длительное время. Ты сейчас серьезно?

– Да, потому что не хочу, чтобы ты занималась работой по дому. Для этого у нас Лида есть.

– По-моему, тебя заносит. И не нужно со мной обращаться… так. Я многое могу делать самостоятельно. Я жива, Никита. Я жива, видишь? Просто не хожу на своих ногах. Просто мне нужно, немного… времени, – на последних словах я чувствую, как теряю самообладание.

Это не жалость. Нет. Это злость.

Злость становится нестерпимой, и я хочу закричать. Потому что это не опека, не забота с его стороны. Это черт те что.

– Ты можешь хотя бы постараться быть нормальным? Хотя бы немного. Наш сын поступает на такой важный факультет, в лучший вуз. Дай ему это сделать без нервов. Пусть он думает о поступлении, а не о том, как мы с тобой… выживаем на одной территории.

То, что я сказала в конце, не должно было прозвучать. Но я уже не могу держать в себе так много невысказанной боли. И если он сейчас догадается, то так тому и быть.

Однако, судя по взгляду Никиты, он думает совсем не об этом.

– Я не хотел, Олесь, – его голос спокойный и такой низкий. – Я просто за тебя волнуюсь. Вот и все.

– У тебя странная передача чувства, заботы. Непонятная мне, – хватаюсь за ободки на колесах. – Приятного аппетита, я поеду в спальню и приму душ.

– Может тебе помочь?

– Если мне понадобится твоя помощь, я нажму кнопку.

– Хорошо, – я вижу, как его кадык дергается, но он не говорит больше ни слова, отпуская меня, так, как есть. В растрепанных чувствах.

А мне и не нужны слова. Просто не нужны. Люди часто используют их, чтобы пустить пыль в глаза. Чтобы замаскировать свои грязные грехи. Слова – это просто. Это не тягостно. Ты просто открываешь рот и говоришь.

Я бы оценила один поступок, вместо миллиона слов. Всего один. Но что бы ни сделал мой муж, я буду вынуждена делить на два. Теперь только так.

Ложась в постель в одиночестве, я желаю одного: уснуть, пока не пришел Никита.

Сегодня мы с детьми долго играли в настольные игры. Раньше мы садились играть на наш мягкий ковер в гостиной. Настольные игры сменялись дженгой, или картами. Но таких моментов было так много. Теперь же мой старший ребенок уезжает строить свою жизнь. Младший ребенок хочет быть на месте старшего. А мне бы и самой перестать быть неумелым «ребенком».

Попытка уснуть не оправдалась. Никита лег в постель, застав меня за мыслями, и на этот раз не стал оставлять включенной свою лампу. Сразу лег, погасив ее, и замер.

Сердце стало метаться в груди, словно ища к нему путь. Глупое, безнадежное.

«Сколько еще ты вытерпеть готово, прежде чем разобьешься окончательно?» – сотни раз я задавала этот вопрос, но ни разу к ответу так и не приблизилась.

– Спокойной ночи, – сказала, заставляя его снова зашевелиться.

Субботнее утро тихое. Пока дети еще спят, я выезжаю к Лиде, которая, тихо прикрыв дверь, готовит завтрак.

– О, а ты чего так рано встала? Не спалось?

– Нет. Поэтому доброе утро.

– И тебе доброе.

Она ставит передо мной чашку кофе и порцию каши.

– Запеканка почти готова.

– Спасибо. Давай со мной.

– С удовольствием, – подруга опускается на стул напротив меня и смотрит с заботой. – Ты как?

– Большие планы на сегодня.

– Это какие?

– Хочу поехать с детьми и Никитой в торговый центр. Лена же джинсы хотела, так и не взяли. А сыну хочется купить всякого для учебы.

– Действительно, большие. Мне поехать с тобой?

– Если тебе несложно.

– Ну что за разговоры, Олеся? Лучше скажи мне, расписание на следующую неделю.

За разговором нас застает сначала сын. Он выходит, почесывая живот, и целует нас обеих, прежде чем сесть за стол. Затем появляется муж.

– Никит, поедем сегодня по магазинам?

– Не вопрос. У меня выходной. Что-то конкретное?

– В торговый центр нужно.

– Хорошо.

– Сынок, а ты занят будешь?

– После обеда хотел к друзьям сгонять. Они тоже скоро уезжают.

– Я займу тебя ненадолго, да и к обеду думаю, справимся.

– А я пойду разбужу спящую царевну, – Лида оставляет нас за столом одних.

Артур косится на отца, затем на меня. Но увидев мою улыбку, отвечает такой же.

По коридору слышится топот босых ног.

– А мы, правда, по магазинам?

– Правда. Собирайся давай, – киваю на ее пижаму в горошек. – Завтракаем и выезжаем.

– Все?

– Что все?

– Ну… тебе разве не сложно, мам?

– Нет, конечно.

– А вдруг ты устанешь? – снова задает вопрос, кусая губы.

– Лен, я в порядке. Если я устану, поеду с Лидой домой, а вы останетесь с папой, завершать покупки.

– М, ясно.

Она молча уходит с кухни, а я подавляю порыв отправиться за ней и снова задать тот самый вопрос, который вновь вертится на языке.

Глава 8

Была ли я права в своих подозрениях? Имела ли право обижаться на дочь?

Я так сильно запуталась, что все смешалось. Неверность Никиты, дочка, которая предпочитала быть ею дома, а не снаружи, маячащий на горизонте развод.

 Я должна в этом разобраться. Иначе это сведет меня с ума.

Мы приехали в торговый центр. Сын тут же попросил меня отпустить ободки и взялся за поручни коляски сам.

– Не хочу, чтобы ты устала, – прокомментировал он свои действия.

Было ощущение, что это он привез меня сюда купить что-то в подарок, а не наоборот. Так как я стала обладательницей красивой подвески.

«Сынок, ты работал не для этого весь год», – это все, что он позволил мне сказать, прежде чем оплатить.

Тогда я и задала вопрос в своей голове: «Стесняется ли моя дочь, мать инвалида?»

Ответить сил не хватило. Достаточно было посмотреть на то, как она сторонилась нас и шла чуть поодаль, словно случайно задерживаясь у витрин магазинов.

Что было странно? Муж, вышагивающий рядом с Артуром и повторивший несколько раз: «Скажи, когда тебя подменить, сынок».

Мой, теперь уже ответный подарок в виде наручных часов, сын принял с улыбкой. Он вырос. Он стал молодым мужчиной, и я хотела, чтобы у него был этот мужской аксессуар. Никита поддержал идею и купил хорошую, дорогую, кожаную сумку для учебы.

– Ого, вы прямо… Спасибо, – улыбка на его лице, поцелуй в щеку и горящие глаза были еще одним «спасибо». Он всегда умел принимать подарки.

Мужчины сели на лавочку, подождать ковыляющую позади Лену, а я отправилась в магазин одежды.

Спустя время, Лена вошла за мной. Народа было немало, а я как раз попросила консультанта мне помочь найти размер для дочери.

– Мам?

– А вот и ты. Давай, примеришь эти джинсы.

– Спасибо, – пробормотала она и, взяв вещь у консультанта, быстро ушла.

Я ждала ее в сторонке от выхода из примерочных, чтобы не мешать. Лена вышла уже переодетая обратно в свои штаны.

– Подошли.

– Ага.

– А чего не показала.

– Да… Не стоит. А, папа оплатит или ты? Там неудобно будет для коляски, я могу сама.

– Ладно, – спрятав за улыбкой накатывающую обиду, я дала ей карту и поехала на выход.

– Ну что, поедим давайте. Тут ресторан хороший, итальянский.

– Ты как мам? – сын посмотрел, и я снова улыбнулась.

– Было бы здорово.

– А Ленка… а, вон идет, – Никита кивнул дочери, как раз когда она подошла.

– Спасибо, мам, – протянула карту, но поцелуя я так и не получила.

– Носи на радость.

– А мы сейчас куда?

– Обедать. Сегодня Лида пусть отдохнет.

С собой мы ее так и не взяли. Она сказала, что приедет, если будет нужна. У нее болеет внучка, и я бы ни за что не просила остаться со мной и просто так таскаться позади.

В ресторане мест свободных было мало. Но на четверых столик таки нашелся у окна. Вид был прекрасным на все три этажа торгового центра. Сверху нам были видны фонтаны и высаженные в огромных горшках цветы, а также огромная люстра, свисающая с потолка чуть выше нашего обзора.

Попросив убрать стул, так как я немного устала на данный момент и пересаживаться было бы неудобно, как и держать спину ровной.

– Надо сделать фото, – вспомнил сын наш привычный ритуал, который не продолжался… долгое время.

– Артур, – Лена закатывает глаза.

– Давайте, ближе к маме, сейчас позову официантку.

Девушка делает несколько фото, принимает заказ и уходит, а мы рассаживаемся по местам.

Сидя за этим столом, я мысленно воспроизвожу сотни моментов, которые запомнились мне. Мы были хорошей семьей. Никита был замечательным мужем на протяжении многих лет, наверное, поэтому мое сердце отказывается прекращать его любить. Я понимаю этот многострадальный орган. Но мы все равно двигаемся к нашему финалу.

Развод.

Господи, я так боялась этого слова. Видя, как через это проходят наши друзья. Люди, которые были счастливы на наших глазах, а потом становились чужими друг другу. Я сопереживала им всем, крепче хватаясь за узы своего брака.

А теперь, у меня нет этой точки опоры. Эта точка опоры стала больным звеном в моей силе. Он стал моей слабостью.

Что же пошло у нас с Никитой не так?

Я обязательно задам ему этот вопрос. Когда придет время говорить начистоту, я задам этот вопрос и получу ответ. Если понадобится, то мы найдем его вместе. Но не для того, чтобы снова начать с нуля вместе. Чтобы понять. Чтобы суметь правильно отпустить друг друга. Мне это действительно важно.

Длинная неделя была действительно долгой. Погода внезапно испортилась, и мое самочувствие пошатнулось. Болеть в моем случае – это ужасной затеей. Но это была не простуда. Совсем недавно медсестра говорила, что такое может быть. Мышцы ноют, их выкручивает. Даже ноги, как бы это странно ни звучало. Что-то типа фантомных болей, но чувство отвратительное.

В итоге день дождя и после него я пролежала в постели, перемещая только в туалет и обратно.

Я так боялась, что к моменту отъезда Артура буду вялой. Но этого не произошло. И когда я выехала утром на кухню, он сидел за столом с Лидой.

– Ты почему не спишь, сынок?

– Доброе утро, мам. Жду результаты.

– Ох, родной, их же обещали к десяти опубликовать.

– Но спал я все равно плохо.

– Он выпил чашку кофе и просит еще, – Лида осуждающе посмотрела на него.

– Ну теть, Лид.

– Слышала? И этому мальчишке мне приходится противостоять.

Рассмеявшись, я подъезжаю на свое место и начинаю кушать.

– Лучше поешь.

– Ладно, – вздыхает не до конца согласный с нами обеими.

Никита вышел через полчаса, уже одетый в свой костюм.

– Всем доброе утро. Что за сбор в такой час?

– Сегодня списки должны опубликовать.

– Уже? Я думал в среду.

– Сегодня, – Артур улыбнулся немного нервно.

– Уверен, ты справился, – муж сжал его плечо, затем похлопал по нему и приступил к завтраку.

Спустя полтора часа Артур ворвался в мой кабинет и сказал, что все получилось.

Это была победа. Победа моего сына. Он шел к этому, и он это сделал.

В тот момент я не хотела даже думать, что это был отсчет нашего брака. Окончательный. Официальный. Я отдала свою радость моему Артуру.

Глава 9

– За Артура и его стремления, – в очередной раз за этот вечер прозвучали подобные слова.

Сегодня был именно тот вечер, когда не хотелось обращаться внимание ни на что. Боль, ревность, страх – все это я слала по известному адресу и веселилась в компании наших друзей и родных.

До его отъезда оставалась ровно неделя, и этот субботний ужин сплотил нас всех.

– Наверное, и мне сто́ит сказать что-то в ответ, – сын поднялся и посмотрел на нас всех с волнением и счастливой улыбкой на лице. – Знать бы еще, что говорить. Так себе оратор.

Мы рассмеялись.

– Я хотел поступить в этот университет. И вроде как поступил, – по комнате снова пробежали волнами смешки. – А теперь вот, еду туда и понятия не имею, какой будет следующая цель. Но, все стало возможным только благодаря двум людям, сидящим в этой комнате.

Мои глаза наполнились слезами, а Никита сжал мою руку, найдя ее на столе. Сегодня мы были одним целым. Иначе я не знаю, как бы справилась с эмоциями. Наш сын вырос, и впереди у него будущее, полное разных приключений. Мы оба были взволнованы, и сегодня, я впитывала его поддержку, несмотря ни на что.

– Мама, папа, если бы не вы, ничего из того, что я когда-либо хотел, не получилось. Вы дали жизнь, и вы помогли в ней найти ориентир. Спасибо… за все.

Его твердый голос надломился, а я расплакалась.

– Я люблю вас.

Никита притянул меня к себе, приобняв за плечи. Затем подошел Артур и поцеловал нас с мужем по очереди.

– Мам, ну ты чего? – задержался он возле меня, когда за столом возобновились разговоры.

– И тебе спасибо, сынок. Просто этот вечер очень эмоциональный.

Когда гости стали расходиться по домам, помочь прибраться остались сестра Никиты – Оля и наша подруга – Нонна. Наши мужья ушли в зал с детьми, откуда доносился мужской смех и грубые голоса, а мы – женщины, оставались на кухне.

У каждой были свои обязанности. Оля мыла посуду, Нонна полоскала, а мы с Лидой ее вытирали. Так как она готовила, я с трудом уговорила ее отдохнуть, тем более никто не возражал. Все воспринимали ее как подругу и члена семьи.

– Ох, Олеся, вот и первый птенец, – сестра мужа сжала мое плечо. – А потом второй и заживешь милая моя для себя.

– А мне почему-то грустно.

– Конечно, грустно.

– Мы когда Макса и Илюху отправили учиться, я грустила долго, пока не записалась на пилатес, стала посещать кулинарные курсы и… господи, девочки, расскажите ей.

Все засмеялись.

Мне нравилось то, как они спокойно говорили со мной, не дрожа на каждом слове, чтобы не задеть мои чувства.

Это было сложно сначала. Но когда пришло осознание моего положения, разговоры стали проще. Мне хотелось быть собой, а не раковой клеткой, которую все обходили стороной.

Когда одиночество меня достало, и я поняла, как далека стала от нормальной жизни, мне пришлось взять себя в руки. И сегодня я здесь, обсуждаю пилатес, сидя в инвалидном кресле.

– А я хожу на йогу. В фитнес-клуб на Советской. Так что, я забираю Олесю к себе, – Нонна, встает позади меня и кладет руки на плечи.

– Я, вообще-то, получаю курс массажа три раза в неделю, и мне никуда ходить не надо, – хвастаюсь им, и воцаряется секундная тишина, а потом они начинают говорить разом.

– Нет, ну ты на нее посмотри, она еще и хвастается.

Конечно, юмор выходил порой немного черный, но я первая, кто его понимал правильно.

Прощаться совсем не хотелось. Однако проводив гостей до двери, я помахала им и вернулась с крыльца в дом. Было немного прохладно.

Лида уехала вместе с Олей, так как им было по пути, и потом я самостоятельно направилась в комнату, чтобы принять душ.

Спина немного болела от долгого положения сидя. И как только я стала шевелиться, боль усилилась.

Я никогда не любила просить Никиту о помощи. Даже до того, как узнала о его любовнице.

Но сегодня, думаю, мне это было нужно.

Поэтому я нажала на кнопку.

Такая система установлена по всему дому.

Когда я нажимаю кнопку, сигнал типа звонка, раздается в каждой комнате, куда проведен динамик. А так как Никита не возвращался долго, я не могла ждать.

Первым в дверь ворвался Артур. Он даже не постучал, потому что волновался.

– Мам, что случилось?

– Мне нужна помощь папы. Можешь его позвать?

– А я могу помочь?

– Нет, сынок, иди отдыхай. Со мной, правда, все в порядке, просто позови, пожалуйста, отца.

– Хорошо. Он на улице, поэтому не услышал звонок.

– Кто-то еще не уехал?

– Нет, он по телефону разговаривает.

Мои глаза мгновенно увлажнились.

– Тогда… не нужно. Не зови.

– Точно?

– Точно. Думаю, что и сама справлюсь. Спокойной ночи.

– Доброй ночи, мам.

Жду, пока сын выйдет и злясь, беру вещи, еду в ванную комнату. Захлопываю дверь и позволяю слезам пролиться.

Он никогда не говорил вне дома по телефону. А теперь вот стал.

Оно и понятно, часа четыре просидел за столом. Ни разу к телефону не потянулся. А когда все разъехались, соскучился?

Я не стану просить его помочь. Ни за что.

Он говорит с ней, пока я нуждаюсь в помощи, которую не могу попросить у детей. Это как, поцеловать его, после ее губ.

Мерзкая волна тошноты прошлась по моему телу, и я принялась раздеваться. Затем с трудом пересела на стул в душе и помылась.

Конечно, было больно. Неприятно, но я справилась. Только руки стали совсем слабыми для одного вечера, и в итоге мне пришлось накинуть на себя халат и выехать в спальню, чтобы надеть на себя пижаму уже в постели.

Вот только, когда я легла и стала крутиться из стороны в сторону, я сдалась эмоциям и расплакалась.

Я так устала. Господи, как же я устала.

Оставшись лежать на спине, с натянутыми как попало вещами, я уставилась в потолок и долго смотрела на него.

Иногда так хочется бросить попытки встать на ноги. Иногда, я думаю, что все это ложь. Психую и отталкиваюсь от проклятой коляски, но валюсь обратно. Это глупое поведение, я знаю. Но этот надлом, он все еще есть и не уйдет, пока я не сделаю первый шаг в свое будущее.

Муж вернулся, когда я уже пришла в себя. Взяв книгу, я прочла целую главу, когда Никита появился на пороге и подошел к постели. Положил свой телефон на тумбу и стянул поло.

– У меня сегодня болит спина, ты не мог бы лечь в гостевой комнате?

За все это время я ни разу не просила его об этом.

– У тебя болит спина? Что ты имеешь в виду? Может позвать врача или хотя бы…

– Я приняла лекарство, – перебиваю его ложное волнение. – Но я прошу тебя переночевать в другой комнате. Не хочу, чтобы ты меня случайно ударил ночью.

– Я… ни разу… – округляет глаза.

– Но ты не обнимаешь меня, чтобы не навредить, разве не так? А сегодня ты выпил.

Тишина.

– Понял. Ты права, – кивает и нерешительно двигается к шкафу, достает вещи. – Я только душ приму.

– Принимай, – отвечаю равнодушно, но слежу за каждым его шагом, пока он не исчезает за дверью.

Ложусь набок в сторону его подушки и вижу, как его телефон светится. Никита всегда убирает звук на ночь.

Я не шевелюсь.

Но неотрывно смотрю на чертов мобильный.

Я не хочу этого делать.

– Я не хочу… – шепчу в пустоту хриплым голосом и, не отрывая головы от подушки, остаюсь на том же месте.

Я не хочу смотреть. Не хочу слышать. Не хочу сейчас унижаться просьбой быть со мной честным. Не сейчас.

Я терпела несколько месяцев, перетерплю еще пару дней.

Глава 10

В ожидании.

Сегодняшний день финальный, прежде чем наступит время перемен в нашей семье. Сын завтра уедет в университет. Завтра же я поставлю точку на своем браке. Во всяком случае, я дам понять, что мы готовимся к этой точке, что я его отпускаю.

Это больно. Несмотря на причину, мне действительно ужасно жаль, что прожитые годы обернулись рваной дырой в моей груди.

Если бы прошла любовь и мы об этом поговорили, вышло бы куда приличнее. А в итоге ощущение, что я вся в грязи. Для прочих, если между нами уже не осталось места.

Оставляла ли я шанс на то, что совпадение, услышанное во время разговора матери моей ученицы и той женщины реальное, или нет?

Я бы хотела солгать и сказать «нет». Но я знала, что я хотела верить в это. И, наверное, верила. Однако я была реалисткой.

Отвлекшись от своих мыслей, складываю кофту сына и убираю в сторону.

– Мам, ну а это зачем? – Артур встает рядом и смотрит на теплые вещи.

– Как это зачем? Ты начинаешь учиться в сентябре, или думаешь, что август будет длиться весь учебный год? Знаешь, какая там погода осенью? Не заметишь, как станет холодно.

– Ты еще зимние положи, – смеется сын.

– Вот об этом я и думаю. У тебя семестр без каникул. Летать туда-сюда дорого, и не дай бог, ты решишь работать по выходным. Мы с отцом поддерживаем тебя финансово, поэтому…

– Я знаю, мам. И я не буду отвлекаться от учебы. Слишком сильно хочу стать хорошим юристом.

– Хорошо. А с зимними вещами потом решим.

– Папа, если что может привезти. Или той же доставкой отправите и все.

– Ладно. Но эти оставим, – кладу руку на стопку вещей.

– Договорились.

Пока он складывает в другую сумку всякие мелочи, Лида упаковывает чемоданы. Дочка где-то у себя смотрит телевизор, так как ей наскучили эти сборы. Муж на работе. В общем, весело.

Несколько часов спустя я прокатываюсь по комнате Артура и строго разглядываю ее.

– Мам, – он усмехается, сидя на кровати.

– Ты прости, что я так дотошна, но не хочу, чтобы ты потом волновался из-за того, что не взял что-то… важное.

– Мам, да нормально. Куплю, если что. Заработал ведь.

– Ты прав. Тогда пойдем обедать.

Хоть заселение в общежитие начинается с двадцатого августа, Артур едет раньше, чтобы повидаться с друзьями. Плюс в том же городе, но другом вузе учатся сыновья сестры Никиты, у них уже обговорены все встречи.

После обеда я провожу урок онлайн с Машей. И после окончания прошу Всеволода подключиться к разговору.

– Я договорилась о выступлении. Моя знакомая согласилась. Нужно будет вам подъехать на первую репетицию в понедельник. Это в доме искусств на Гоголя. Большое такое здание.

– Да-да, я знаю его.

– Вот, Наталья вас встретит, и там уже с ней все обсудите. Костюм и прочее будет организовано. Главное привезите нашу звездочку.

Мария начинает визжать и хлопать в ладоши.

– Спасибо вам, спасибо.

– Мы вам, правда, благодарны, Олеся.

– Это вас нужно благодарить за то, что поддерживаете своего ребенка.

– А как иначе, – мужчина обнимает дочь за плечи и целует.

– Всего доброго.

– И вам, Олеся.

Следующие два часа я занимаюсь еще с двумя учениками и только после этого еду отдыхать перед массажем.

Мне приходится рассказать о недавней боли в спине, и на эту часть приходится основная часть сегодняшней терапии.

– Олеся Ивановна, вам не стоит так долго сидеть. Конечно, это необходимо, но не переусердствуйте.

– В тот день я иначе не могла. Сын уезжает учиться, это был семейный день.

– Понимаю. Но впредь, пожалуйста, соблюдайте режим.

Ее улыбка понимающая и милая. Я вообще рада, что эта девушка – моя массажистка.

– Обещаю.

– На следующей неделе будет встреча с вашим врачом. Нужно будет решить вопрос об операции и ее детали.

– Хорошо. Спасибо.

Когда она уходит, я остаюсь лежать, и, если честно, мне впервые не хочется шевелиться.

Лида стучит и тут же входит.

– Что с тобой?

– Не знаю. Просто хочу остаться в постели, – приоткрываю глаза и вижу ее улыбку.

– Ты можешь это сделать.

– Да, наверное. Никита еще не приехал?

– Нет, а должен был?

– Он обещал Артуру, что вернется до ужина. Его сын уезжает, стоит провести побольше времени всей семьей.

– Ну, пока его нет. А ты отдохни. Я поставила мясо в духовку.

– Хорошо. Я буду готова вовремя.

Снова прикрываю глаза, но Лида не уходит.

– Что с тобой в последнее время?

– Много перемен, много чего-то, что меняет всех нас, – с трудом проговариваю эти слова.

– Одним словом, ты застряла в жизненном отрезке, когда взрослый ребенок дает понять, что у него действительно своя жизнь. С этим связана твоя хандра?

– Ты права, – выдавливаю из себя улыбку, и Лида, наконец, уходит.

Отдохнув полчаса, я переодеваюсь в красивое платье и смотрю на мобильный, на коленях. Останавливаюсь в дверях и звоню мужу.

– Алло? – голос Никиты уставший.

– Ты еще на работе?

– Да. Что-то случилось?

– У нас ужин, Никита. Завтра тебе везти Артура в…

– Проклятье. Прости. Я сейчас же соберусь и приеду. У нас аврал, и я, должно быть, засиделся. Если честно, я не смотрел на часы уже некоторое время. Не отрывал глаз от бумаг.

– Мы тебя подождем.

– Не нужно. Я быстро приеду и сразу присоединюсь к вам. Пятнадцать минут и… может, чуть больше.

– Просто приезжай.

Убираю телефон от уха и сбрасываю вызов.

А если бы я не позвонила?

Подавив разочарование, еду на кухню и как могу, помогаю Лиде.

Приготовление ужина задержалось, и потому муж успел к тому моменту, как на стол было накрыто.

– Семья? – доносится его голос.

– О, папа дома, – Лена выбегает к нему навстречу, затем они оба входят с тортом в руках.

– Как же без сладкого?

Мне достается поцелуй в щеку, и мы, наконец, садимся за стол.

После ужина, загрузив посудомойку грязными тарелками, мы идем в гостиную. Лида ушла домой, чтобы прийти пораньше и успеть попрощаться с Артуром. А мы включили фильм, но в итоге говорили и говорили, сменяя темы одну на другую.

Это был хороший вечер.

Никита взялся за поручни, когда все стали расходиться, и покатил в комнату сам.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал и слушать возражения отказался.

А я действительно с трудом касалась ободков и потому послушно сложила руки на коленях.

– Ты сразу спать? – Никита сел на кровать, а мою коляску подкатил близко к себе, расставив в стороны ноги.

– Да, после массажа меня сильно разморило.

– Тогда я в душ и тоже лягу.

Его взгляд остановился на моих губах, и резкий вдох заставил его всмотреться в глаза.

– Я… люблю тебя, Олеся, – он взял мои ладони в свои руки и снова посмотрел.

Это непередаваемый вихрь.

Его слова, этот взгляд… будто он извиняется. Будто рассказывает историю предательства.

Горло стянуло будто удавкой, перекрав доступ воздуха.

Мои губы задрожали, потому что я, как могла, сдерживала порыв ответить теми же признаниями или попросить сказать правду. Задать главный вопрос: «Почему его любви было недостаточно для верности?». Но я просто молчала.

Просто женщина, которая на грани слез.

Никита коснулся моей щеки и скинул с нее маленькую слезу. А после встал и ушел в ванную.

На том месте, где он сидел, остался его телефон.

Я смотрела на него долго и когда он внезапно завибрировал и засветился, от испуга вскрикнула.

«Женя».

Мы знали всех в нашем общем окружении. Друзья, коллеги, родные и близкие.

Их имена выстроились в несколько столбцов в моей голове. И ни в одном не было имени «Женя».

Ядовитое, гнетущее и разрушающее душу чувство встало во главе разума, и я ненавидела мужа сейчас за то, что я стала настолько слаба перед этим чувством. Слаба настолько, что моя рука потянулась вперед, прежде чем мой мозг успел среагировать.

– Что ты творишь, Олеся? – шепнула самой себе, и палец соприкоснулся с сенсором, потянув зеленый кружок вверх.

Подношу мобильный к уху, откуда тут же раздается женская речь.

– Прости… Прости, что звоню тебе сейчас, в это время, – начала она говорить так быстро, что затуманенным от боли мозгом, я с трудом улавливала суть. – Но раз ты ответил, значит смог. Я просто хотела сказать, что ты прав. И я… не должна была этого говорить. Прости, Никит. Мне правда жаль.

Этот голос. Хоть и на другом конце провода, хоть и с помехами сотовой связи, но это тот же голос, который рассказывал о том, что мой муж не может уйти от меня, потому что я инвалид.

Я молчала. В данный момент я могла только молчать.

Она замолчала тоже.

Затем послышался резкий вдох. Наконец, поняв, кто поднял трубку.

– Мне жаль, – проговорила она так, словно это было правдой. Словно это могло что-то значить для меня или изменить.

Но на самом деле это были просто слова. Ничего не значащие для нее или для меня.

– Вам не жаль, – наконец сказала я, ощутив злость.

Как она посмела говорить такое?

Можно сожалеть, что наступил на ногу человеку, что забыл перезвонить, замотавшись в делах. Что забыл про день рождения, в конце концов. Но не потому, что ты влезла в чужую семью и разрушила ее.

– Я люблю его и не могу сожалеть о своих чувствах. Но мне правда жаль, что так вышло.

– Когда услышите в его трубке от другой женщины «Мне жаль», тогда я вам, возможно, и поверю. А пока что приберегите свои сожаления. Предавший однажды… как говорится. А дальше разберетесь вдвоем.

Отключаю вызов и отбрасываю телефон, будто способную меня укусить змею, и быстрыми движениями, как могу, пересаживаюсь на кровать, затем снимаю платье, под которым кружевная сорочка, и ложусь на подушку, погасив лампу.

Сегодня я буду трусом и сделаю вид, что сплю. А завтра будет новый день.