Читать книгу: «У лжи есть имя 2», страница 4

– Мама, это…

– Всё в порядке, – прерывает меня Коэн. – Дженна долгое время не могла дозвониться до Эванджелины и связалась со мной.

От услышанного я на секунду теряю дар речи и растерянно смотрю на Коэна.

– Эванджелина, ты ведь помнишь, о чём мы говорили? Никаких встреч с друзьями. Доктор Рид настоятельно рекомендовал соблюдать покой.

– Клара, я понимаю, что вы переживаете за свою дочь. Но общение с близкими людьми может помочь как можно быстрее восстановиться, – возражает Коэн.

– Да… – растеряно проговаривает мама, – но… Вы говорили…

– Сейчас я вижу, что Эванджелине гораздо лучше. Поэтому встречи с друзьями ей не навредят. Прошу прощения, но я должен идти. – вежливо сообщает он, а затем оглядывается на меня. – До свидания, Эванджелина. – кивнув мне, губы доктора трогает легкая улыбка.

– До свидания, доктор Рид… – всё ещё пребывая в шоке, отвечаю я.

Ничего не понимаю… Коэн… Он что, только что помог мне?

Глава 8

"По-настоящему разбираться в людях умеет не тот, кого неоднократно разочаровывали люди, а тот, кто умеет наблюдать.»

Артур

Всматриваюсь в тонированное стекло, открывающее вид на зал ночного клуба, переполненный людьми. Басы музыки ударяются о прочное стеклянное покрытие, передавая вибрации, проходящие волной сверху вниз и бесследно растворяющиеся в полу. Танцпол заливается яркими огнями стробоскопов, и я прищуриваюсь, напрягая зрение. Где же ты…

– Артур, может, удосужишься объяснить, зачем ты пришёл? – спрашивает Эванн за моей спиной. Я поднимаю руку, прося «вежливым» жестом его помолчать.

– Между делом напомню, что это мое заведение, – ровным тоном отвечает он, равняясь со мной плечом к плечу.

– Часть клуба принадлежит мне. Если хочешь, поговори со мной об этом, – произношу, не отвлекаясь от наблюдения.

– Но…

– И без лишней скромности, я могу сделать так, чтобы завтра ты лишился своей половины.

– Знаешь что, Артур? – поворачиваясь ко мне лицом, говорит Эванн, пока я продолжаю изучать зал, – Приходи сюда почаще. Так я не буду забывать, какой ты ублюдок.

Улыбка трогает уголки моих губ.

– Не прошло и недели, а ты выискиваешь себе новую жертву? – с откровенным любопытством интересуется Эванн после недолгой паузы, и я медленно поворачиваю голову к нему, встречаясь взглядами.

– Опасная территория, – низким голосом предупреждаю я.

Эванн первый отводит глаза, нарушая затянувшееся молчание.

– Тогда кого ты высматриваешь, Артур?

Перевожу взгляд обратно на зал и фиксирую его на вип-ложи, где всего несколько секунд назад было пусто. Теперь на круглых диванах сидят люди: несколько парней и две девушки в коротких платьях на бретельках, едва прикрывающих их тела.

– Сделай одолжение, Эванн.

Он лишь усмехается в ответ.

– Приведи Дженну Харрисон сюда. – киваю в сторону вип-мест.

Боковым зрением отмечаю, как Эванн оглядывает зал, останавливаясь в том же направлении, куда смотрю я.

– Я не стану даже спрашивать зачем, потому что это невозможно. Видишь людей вокруг их стола, которые совсем не выглядят, как отдыхающие гости? Так вот это – ее охрана.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов в другую от него сторону, обхожу массивный стеклянный стол и усаживаюсь в кресло.

– Несколько минут назад, ты весьма уверенно заверял, что являешься владельцем клуба. – спокойно констатирую я, бросая на него короткий взгляд.

– Допустим. Но это вип-зона, Артур, и я не имею права нарушать покой гостей, даже если управляю заведением. – отвечает Эванн, а затем поворачивается ко мне и усаживается напротив, скрещивая руки на груди. – Это связано с Эванджелиной? – задаёт вопрос брат, недоверчиво всматриваясь в мое лицо. – Ты сказал, что оставишь её.

– Это связано с Эванджелиной.

Брови брата сходятся на переносице.

– Ты сказал, что оставишь ее, Артур.

– Так и сделаю. Но для начала мне нужно поговорить с Дженной Харрисон. – парирую раздраженно. – Твоя пустая болтовня действует мне на нервы.

Тяжёлый вздох Эванна не заглушает даже музыка в клубе. Он медленно поднимается из-за стола.

– Не знаю, что ты задумал, Артур, – остановившись возле меня, изрекает Эванн, – но мне это уже не нравится.

Принимая скучающий вид, наблюдаю, как его фигура плавно удаляется в сторону выхода. Но оказавшись у двери Эванн вновь поворачивается ко мне.

– Ты будешь мне должен, Артур.

Тихо усмехаюсь, видя, как быстро он покидает кабинет.

Если бы ты только знал, Эванн, сколько я сделал для тебя, ты никогда не бросал таких слов в мой адрес.

****

Проходит пятнадцать минут, и охрана открывает дверь, пропуская долгожданную гостью в кабинет. Ее бледно-зеленые глаза находят мои, и на лице мгновенно возникает смесь заинтересованности и явной тревоги.

– Кто вы? – резко спрашивает Дженна, проходя вглубь кабинета, когда за ней захлопывают дверь. – Мне сказали, вы хотите поговорить насчёт Эванджелины. Что случилось?

– Присаживайся, – говорю я, стараясь сохранить спокойствие.

– Сначала представься, – бросает она с вызовом. – Человек, быстро переходящий на «ты».

Что-то в ее манере речи заставляет меня улыбнуться. Встаю, обходя стол и облокачиваюсь на него.

– Артур Даймондхарт, – произношу я, внимательно наблюдая за ее реакцией.

– Я тебя не знаю.

– Это не меняет ровным счётом ничего. Важно то, что я знаю тебя, Дженна-Мария Харрисон.

Ее взгляд меняется. В зеленых глазах мелькает нечто похожее на страх, когда она пристально вглядывается в мое лицо.

– Кто т… кто ты, черт возьми, такой? – Оглядываясь на дверь позади себя, спрашивает она. – Тебя прислал мой отец?

– Нет. Но именно о нем мы и будем говорить сегодня, не возражаешь?

Плечи Дженны напрягаются, грудь вздымается от прерывистого дыхания. Кажется, я попал точно в цель.

– Слушай сюда, – рявкает она, указывая на меня пальцем. – Я не знаю, кто ты такой, и ты определенно переходишь черту. Если сам не объяснишь, зачем ты позвал меня, я выйду отсюда и собственноручно прослежу, чтобы кучка моей охраны как следует выбила из тебя всю информацию, не возражаешь?

Усмехаюсь, покачивая головой.

– Дженна. Мария. Харрисон… – вдумчиво произношу я, чувствуя, как азарт накаляет кровь в моих жилах. Это будет интересное сотрудничество, определено. – Рад познакомиться с тобой лично.

– Отвечай, что тебе нужно, ублюдок? – спрашивает она. – И причём здесь Эванджелина?

Скрещиваю руки на груди, не сводя с неё глаз.

– Дело в том, что не так давно я посадил её отца.

Её глаза распахиваются в недоумении, а затем на лице вспыхивает осознание.

– О… Так ты тот… тот самый человек, который выслеживал мою подругу? Который…

– Ты неплохо осведомлена о нашей с ней связи. Но сейчас и это не главное. – выдерживаю паузу. – Главное, что с твоей помощью, я могу посадить и Харрисона.

В пристальном взоре Дженны мелькает шок и замешательство.

– Что? – ошеломлённо спрашивает она, будто не веря своим ушам.

Толкнувшись от стола, делаю шаг навстречу. Её взгляд настороженно следит за мной, и тело Дженны напрягается, когда я оказываюсь слишком близко.

– Расскажи мне, Дженна-Мария Харрисон, – произношу я тихо, но уверенно, слегка наклоняясь к ней. – Каково быть дочерью такого влиятельного человека, как Джонатан?

Она не отводит взгляда, её тело сжимается, как пружина. Продолжаю следить за лицом, изучая её реакцию.

– Каково прятать свои тайны от такого человека, как он? – задаю вопрос, видя, как она отводит взгляд, переключаясь на стену напротив. – Каково быть вблизи опасного хищника, зная, что он сделает, если ты совершишь хотя бы один неверный шаг?

Её тело застывает, она почти не дышит, смотря перед собой. Затем, приподняв подбородок, она переводит на меня взгляд.

– Если ты и вправду собираешься посадить моего отца, ты – труп, Артур, – констатирует она. – Ни один человек не способен дотянуться до Джонатана Харрисона.

Я чувствую, как её уверенность снова наполняет комнату, но это не останавливает меня.

– Просто ответь мне, Дженна, – говорю я спокойно, принимая к сведению её вполне уместные предостережения. – Чего бы ты хотела больше всего на свете?

Она резко поворачивается ко мне, и я долго смотрю ей в глаза, пока на её лице не расплывается елейная улыбка.

– Хочешь поговорить со мной о мечтах? – спрашивает она сквозь усмешку. – Кто ты, чёрт возьми, такой, чтобы я делилась с тобой этим? – Бросив вопрос, Дженна разворачивается и уверенной походкой направляется к выходу. – Ты принёс слишком много проблем Эванджелине. И именно поэтому я не намерена задерживаться здесь ни секунды.

– Как скажешь, Дженна-Мария Харрисон, – отвечаю ей размеренным тоном. – Твой отец будет безмерно рад получить конверт с фотографиями тебя и Рейданна лично.

Дженна стремительно поворачивается ко мне, бросая уничтожающий взгляд.

– Что ты, мать твою, только что сказал? – шипит она с ледяным оттенком в голосе. Я вижу, как её глаза искрятся гневом.

– Ты уже получала такой конверт, не правда ли? – спрашиваю я, пристально смотря на неё, когда Дженна срывается с места и подходит вплотную ко мне.

– Так это ты… Тот самый подонок, – шипит она сквозь зубы.

– Как видишь, я умею хранить секреты, Дженна.

– Я давно тебя искала, – выдавливает она со злобой. – И ты сделал мне охренеть какое одолжение, когда сам нашёл меня.

– Я предлагаю хорошенько подумать, Дженна, прежде чем эмоции окончательно возьмут над тобой верх. – Сухо сообщаю я. – Ты всё ещё можешь помочь мне, а взамен получить ту самую свободу, о которой сейчас можешь только мечтать.

– Ты шантажировал меня, – гневно выплёвывает она. – Подставил не только меня, но и Эву, а теперь хочешь, чтобы я поверила и помогла тебе? Да пошёл ты на хрен, придурок! – рявкает Дженна.

– Ты заплатила за конверт телом своей подруги, за которую сейчас так переживаешь, – отрезаю я металлическим тоном. – И, по-моему, Дженна-Мария Харрисон, – наклоняюсь к ней ближе, заглядывая в её искрящие ненавистью глаза, – мы как никто другой можем доверять друг другу.

Глава 9

Эванджелина

Я вижу перед собой бесчисленное количество роз, заполняющих всё пространство моего гостиничного номера. Их сладкий запах обволакивает, нежно касается кожи, проникая в каждую клеточку тела. Трогаю бархатные лепестки и улыбаюсь, рассматривая цветы.

Мой взгляд останавливается на букете, стоящем в самом центре комнаты. Среди красных бутонов замечаю маленькую записку. Медленно и осторожно, стараясь не задеть другие цветы, направляюсь к нему.

Наклоняюсь и беру записку. Разворачиваю её и начинаю читать, углубляясь в смысл.

«Куда бы ты ни пряталась, моя нежная роза, я всё равно найду тебя».

Всё внутри меня замирает. Взгляд застывает на этих словах, а сердце мгновенно покрывается ледяной коркой. Воздух с трудом проходит через горло, дыхание сбивается. В ту же секунду розы вокруг меня начинают вянуть. Лепестки сжимаются и превращаются в алые пятна, стекающие на пол, расползаясь багровой рекой к моим ногам.

Внезапно острая боль пронзает мои ступни. Вскрикиваю от неожиданности, и, опустив глаза, вижу, что стою босыми ногами на осколках, в луже крови.

Сев рывком на кровати, открываю глаза и откидываю одеяло в сторону. Лихорадочно осматриваюсь по сторонам, чувствуя, как липкий пот покрывает все тело. Боже, так не может продолжаться… Упав обратно на подушку, кладу руки на живот, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Сколько ещё ночей должно пройти, чтобы эти кошмары закончились?

Взгляд скользит вниз по ногам, и я заостряю внимание на кончиках пальцев. Бинты… На моих ногах были бинты, когда я лежала в больнице.

Поднявшись с кровати, сгибаю ногу в коленке, рассматривая ступни. Шрам, едва заметный. И ещё один. Что, чёрт возьми, случилось? Доктор Рид сказал, что я упала с лестницы. Но что с моими ногами? Откуда все эти шрамы? Мысль, что сон может быть правдой, вызывает новый прилив паники во всём теле. Ни Маэль, ни мама не говорили об этом. Почему? Что было до падения?

Взглянув на часы, понимаю, что утро ждать ещё долго, а уснуть я теперь точно не смогу. Надо как-то отвлечься. Иначе я быстрее сойду с ума, чем восстановлю свою память. Может, пора бы начать записывать свои сны по рекомендации Доктора Рида. По-моему, это вполне хорошая идея.

Дёрнув ручку прикроватной тумбы, достаю стопку старых эскизов, бегло просматривая их, а затем вижу лежащий блокнот, который привлекает моё внимание своим необычным видом. Зигзагообразные металлические узоры на кожаной обложке и золотой замок. Не помню, чтобы у меня был такой. Взяв тяжёлый блокнот в руки, долго рассматриваю его. Могут ли быть там мои записи? Эскизы, рисунки? Осмотрев увесистый блокнот со всех сторон, касаюсь замка, вдумчиво перебирая варианты паролей.

Не долго думая, выставляю на замке дату своего рождения, прокручиваю замок, но он никак не откликается. Странно. Это мой стандартный пароль. Может быть, день рождения Маэля? Но когда ставлю его дату, тоже ничего не происходит. Чёрт, какой пароль я тогда могла придумать? Начинаю злиться на саму себя, что не удосужилась записать его где-нибудь. Но разве я могла знать, что потеряю память? Проклятье. Ладно, в мастерской точно есть блокноты для эскизов и бумага, где я могла бы вести записи.

Сложив всё обратно в тумбу, направляюсь в ванную. Нужно смыть неприятный пот и избавиться от гнетущего ощущения после сна. Реальность ли это, сон ли… я уже ничего не понимаю. В голове мелькает тысяча мыслей, и ни одной нельзя ухватить. Кажется, что после больницы я буквально схожу с ума.

Выйдя из душа, натягиваю футболку и джинсы и тихо выскальзываю из комнаты, стараясь никого не разбудить своими шагами. Все три дня, что я дома, я ни разу не заходила в мастерскую. Сначала просто не было сил, а потом появилась неуверенность – готова ли я вернуться к работе? Помню, как в последний раз занималась скульптурой летом. А сейчас уже январь. Сложно осознать, что между прошлой мной и нынешней пролегла пропасть длиной в полгода.

Отворив дверь мастерской, осматриваю пространство, в которое сквозь массивное окно пробивается свет от убывающей луны. Безупречный порядок делает это место похожим на что-то мёртвое, будто оно давно заброшено и уже не ждёт, что кто-то снова прикоснётся к глине или гипсу, замесит раствор, возьмёт кисти и эскизы и начнёт творить.

Я намерена это исправить.

Включив свет, снимаю фартук с крючка на стене, медленно завязываю ленты на спине и убираю волосы в пучок. Бросаю взгляд на скульптуры – узнаю только три из всех, что стоят здесь.

Поднимаю взгляд на полки с инструментами и банками с глиной. Всё вокруг кажется чужим, как будто я оказалась в мастерской другого человека. Удивительно, как за шесть месяцев можно так отдалиться от того, что раньше было смыслом жизни. Но сегодня я здесь не для воспоминаний. Мне нужно отвлечься, избавиться от навязчивых мыслей, которые преследуют меня последние несколько дней.

Достаю контейнеры с глиной, замечая, что она сильно высохла. Подхожу к раковине, наполняю ведро водой и осторожно вливаю её в глину, наблюдая, как сухая масса впитывает влагу.

Начинаю мять её пальцами, ощущая, как она, сначала жёсткая и сухая, превращается в мягкую, податливую субстанцию. Прохлада материала сначала кажется неприятной, но вскоре согревается в моих руках, становится живой. Чем дольше я работаю с глиной, тем сильнее ощущение, что мои руки помнят всё, что нужно – каждое движение, каждый нажим. Я сосредотачиваюсь на процессе, и мысли о сне, о тех чувствах, что он вызвал, начинают отступать.

Когда глина готова, беру шпатель и приступаю к работе. Сначала создаю грубую форму розы, добавляю детали, касаюсь материала осторожно, как будто боюсь нарушить тишину, царящую в мастерской. Лепестки постепенно обретают форму – каждый из них под моими руками оживает.

Медленно прорабатываю детали, используя шпатель для создания тонких изгибов на лепестках, чтобы каждый выглядел как живой. Осторожные движения превращаются в уверенные, когда я начинаю вырезать линии, придавая текстуру поверхности. Глина идеально поддаётся, словно сама помогает мне, позволяя передать то, что я ощущаю.

В конце концов, роза приобретает свою окончательную форму.

Встав с места, отступаю на шаг, рассматривая свою работу. Роза выглядит так, как я себе её представляла – нежной, живой, почти дышащей. Пусть она возникла из кошмарного сна, но теперь смотря на нее, я чувствую, как беспокойство, гнездившееся внутри меня, понемногу уходит.

****

За завтраком я то и дело поглядываю на часы, надеясь, что именно в эту секунду мне сообщат, что в гости пришла Дженна. Но этого не происходит. Неужели не придёт? Забыла? Или, может, уже в пути? Какая-то маленькая эгоистичная часть меня хотела, чтобы было именно так. Но даже несмотря на то, что в сообщении я постаралась объяснить, как важно её присутствие, Дженна не обязана была бросать свои дела и ехать ко мне. И всё же моя коленка, нервно поднимающаяся и опускающаяся под столом, всячески намекает мне на то, что я не готова смириться с этим.

– Эванджелина, – обращается ко мне мама, бросая на меня встревоженный взгляд. – Последнее время ты мало ешь. Тебе не нравится еда?

– Нет, мама, – откликаюсь я, и сразу же беру вилку в руки, стараясь звучать уверенно. – Плохо спала ночью, поэтому аппетита нет.

– Ты слишком исхудала, девочка моя… – причитает мама. – Может быть, после завтрака прогуляемся в саду?

– Может быть ближе к полудню? Когда выглядет солнце.

Мне нужно время. Вдруг, Дженн все же решит приехать.

– Как скажешь, милая.

– Маэль уехал? – тут же спрашиваю я, меняя тему.

Мама тяжело вздыхает.

– Твой брат всегда куда-то уезжает. Даже в моменты, когда его сестре требуется поддержка.

– Мама… – устало взглянув на неё, протягиваю я. – Он тоже человек. Со своими планами на жизнь. Я не хочу быть обузой для вас. К тому же, я вполне самостоятельна и способна справиться без постоянной опеки.

– Он твой брат, Эванджелина. Пока отца нет… – она замолкает, опуская глаза на дно кружки с кофе. В её голосе чувствуется печаль. – Он должен заботиться о тебе.

– Он заботится, – отвечаю я. – Как и ты, мама. Вы делаете очень много дня меня. – смолкнув на несколько секунд, я решаюсь спросить:

– Кстати, о папе, – произношу я, видя, как мама поднимает на меня глаза, – Он не звонил?

– Нет, – коротко произносит она, – Ты же знаешь, какая у него работа, Эванджелина.

Сделав в очередной раз вид, что всё понимаю, опускаю глаза и начинаю медленно ковырять вилкой свой омлет. Нет, не то чтобы я не знала, какая тяжёлая работа у отца. Но я не могу понять, почему за всю неделю, он ни разу не нашёл и минуты времени, чтобы поговорить со мной. Он находит время звонить маме, Маэлю, но не мне… Как будто ему совершенно безразлично, что всего несколько дней назад я лежала в больнице. От этой мысли на душе становится тяжело и грустно.

– Дорогая, – успокаивающим тоном произносит мама, – папа делает всё возможное, чтобы как можно быстрее приехать.

Я лишь пожимаю плечами и, не поднимая глаз, шепчу:

– Хочу в это верить…

Нашу трапезу, проходящую в полной тишине, нарушает звук шагов. Через секунду в проёме гостиной появляется дворецкий. Я напрягаюсь.

– Клара, – обращается к маме, кивком приветствуя меня, – прибыла гостья. Дженна Харрисон.

Сердце уходит в пятки, а потом начинает биться так сильно, что, кажется, заглушает все мысли. Радость и волнение разом поднимаются волной.

– Конечно! – неожиданно для самой себя восклицаю я, перебивая маму, которая явно собиралась что-то сказать, вероятно, выразить недовольство. – Вильям, спасибо. Я встречу её лично.

– Эванджелина, – голос мамы становится строгим, когда я поднимаюсь из-за стола. – Почему ты не сказала мне, что приедет Дженна?

Бросив на маму короткий взгляд, замечаю, как она поднимается следом за мной.

– Я не знала, что она приедет сегодня, мама. – отвечаю я, пряча глаза от его серьёзного взгляда. Ложь даётся мне с трудом. —Я же с ней не говорила… У меня нет телефона, чтобы узнать. – отвечаю на ходу, – Поэтому не стала тебя лишний раз беспокоить. Прости.

Не дожидаясь ответа, торопливо шагаю в холл, где, через стекло французских дверей, вижу, как к дому приближается чёрный Рейндж Ровер.

Она приехала. Смогла приехать.

Выйдя из машины, Дженна быстро поднимается по лестнице, оглядывая меня с ног до головы.

– О, чёрт, подруга! Ну и напугала же ты нас всех!

– Как я рада тебя видеть! – отвечаю, крепко обнимая её, как только она переступает порог. Внутри меня вспыхивает радость.

Дженн тут же отстраняется и с подозрением смотрит на меня.

– Где твой телефон? Я писала и звонила тебе тысячу раз, но ты была вне зоны доступа. Что за хрень происходит, объяснись!

Я быстро помогаю ей снять шубу, нервно оглядываясь на маму, которая появляется в холле.

– Всё расскажу позже, – шепчу я Дженне, стараясь избежать маминого неодобрительного взора.

– Добрый день, Клара, – Дженна поворачивается к маме с безупречной улыбкой на лице. – Вы прекрасно выглядите!

– Благодарю, Дженна, – сдержанно отвечает мама, окидывая её быстрым взглядом. – Прежде, чем вы подниметесь наверх, я должна сообщить о соблюдении некоторых правил.

Мы с Дженной переглядываемся, и весёлая улыбка подруги угасает, сменяясь настороженностью.

– Эванджелина пережила серьёзную травму головы, и ей требуется покой.

– Мама, ну не начинай, пожалуйста… – на выдохе произношу я, внутренне съёжившись. В этот момент мне хочется исчезнуть, чтобы не чувствовать тяжести от её слов.

– Эванджелина, – голос мамы становится твёрдым, а взгляд пронизывающим. Любое желание спорить сразу же улетучивается. – Дело в том, Дженна, что я была категорически против того, чтобы на этой неделе в нашем доме появлялись гости. Исключительно с целью заботы о здоровье своей дочери. – мама предостерегающе смотрит на Дженну. – Но раз Эванджелина не соизволила предупредить меня о твоём визите, позаботься о том, чтобы ее состояние не ухудшилось.

– Конечно… – понимающе кивает Дженна. – Я буду предельно осторожна.

Пока мама даёт указания Дженне, я отсчитываю секунды, когда этот момент закончится. Неужели она всегда была такой? Нет, я понимаю, что мама беспокоится за меня. Но то, каким тоном она предупреждает Дженну, навевает на мысли, что это совсем не похоже на заботу.

– Отдыхайте, – произносит мама, а затем ретируется из холла.

Как только её шаги затихают, выдыхаю с облегчением и не произнося ни слова, мы вместе с Дженной поднимаемся по лестнице на второй этаж.

– Так, – восклицает Дженна, когда мы оказываемся в моей комнате. – Правильно понимаю, ты в заточении? – подруга усаживается на аккуратно застеленную кровать и бросает на меня подозрительный взгляд

– Точнее не скажешь… – вздыхаю, присаживаясь рядом. – В первый день действительно было сложно. Но с каждым днем я чувствую себя все лучше. А мамина забота…

– Не думала, что можно жаловаться на заботу, – Дженна качает головой, скривив губы. – Но, в общем-то, зная Клару…

Не удержавшись, тихо фыркаю, улыбаясь ей в ответ.

– Я безумно рада тебя видеть.

– Иди сюда, – подвинувшись, Дженн крепко обнимает меня. – Я тебе столько раз звонила, пыталась понять, куда ты пропала. Уже какие только мысли в голову не лезли. Потом всё-таки удалось дозвониться до Маэля, – сообщает подруга, отрываясь от меня. – Твой братец сказал мне, что ты заболела, и сбросил трубку. Засранец, – недовольно комментирует она. – Что за врач мне звонил? Что за конспирация? Где твой телефон?

Я тут же напрягаюсь, чувствуя, как в груди нарастает тревога.

– Дженн, послушай… – аккуратно касаюсь её руки, стараясь найти подходящие слова. – Всё не совсем так, как сказал брат. Я не помню.

– Не помнишь что? – подруга вопросительно смотрит на меня, и я покачиваю головой, заглядывая ей в глаза.

– Ничего не помню, Дженна.

Поймав мой взгляд, её лицо отражает смесь удивления и недоверия. Затем она открывает рот, будто хочет что-то сказать, но вновь закрывает его, когда я начинаю говорить.

– Я не помню последние полгода своей жизни.