Читать книгу: «Заклинатель», страница 5

11

Нья в молчании отвезла Грея домой, а когда тот вышел из машины, пробормотала формальные слова прощания. После визита к доктору Фангве она притихла даже сильнее обычного.

Грею пришлось признать, что эта встреча тоже подействовала ему на нервы, хотя он и не из впечатлительных. Что-то с этим человеком было не так. Казалось маловероятным, что атташе по культуре может вести двойную жизнь и являться одновременно жрецом джуджу, но доктор Фангва был похож на типичного атташе по культуре не больше, чем Нья на традиционную домохозяйку-шона.

Да и с самой Ньей и ее участием в этом деле тоже не все ясно – слишком уж ее беспокоила деятельность радикальной религиозной секты и судьба бывшего американского дипломата. Грей чувствовал, что этот интерес продиктован не только и не столько служебными обязанностями.

* * *

Грей почуял этот запах, едва зайдя в квартиру, хоть и не мог точно определить, чем именно пахнет. Может, мокрой псиной или какой-то гнилью?

На кухне горел свет. Грей никогда не оставлял электричество включенным.

В квартире стояла тишина, но кто-то тут явно побывал, а может, и находится до сих пор. Грей осторожно, стараясь ступать как можно тише, двинулся на кухню. Там он достал из шкафа мясницкий нож, сжал его в левой руке, повернув лезвием к себе и положив большой палец на рукоятку. Крадучись, как кот, он пересек пустую гостиную и направился к спальне. Дверь в нее была закрыта, но запах усилился.

Грей чуть присел и собрался открыть дверь, готовый, в зависимости от ситуации, либо броситься вперед, либо отпрянуть. Среднестатистическому человеку требуется три секунды, чтобы вытащить пистолет, взвести курок и прицелиться. В ближнем бою три секунды – это вечность. Даже будучи настороже, незваный гость вряд ли сможет сделать точный выстрел раньше, чем Грей на него накинется. А если злоумышленников несколько, то за это время Грею удастся выскочить из квартиры. Или можно прикрыться первым, кто подвернется под руку, как щитом, а потом уж разбираться с остальными.

По-прежнему на чуть согнутых в коленях ногах он вошел в спальню. Его глаза метнулись вверх, вниз, обежали всю комнату, и лишь после этого Грей выпрямился. Он никого не увидел, но от представшего перед ним зрелища перехватило дыхание. От тошнотворной вони мертвечины все остальные органы чувств будто отказали. Прикрыв рукой рот и нос, Грей уставился на кровать. Она стояла там же, где и всегда, у стены напротив двери. На этом все нормальное и рациональное заканчивалось.

В каждом углу кровати на тонкой дощечке пылало по черной свече, освещая покрытую слоем свежей грязи постель. Посреди нее на спине лежал труп мартышки-верветки, вокруг которой были разбросаны комья земли, пропитанной кровью.

Мартышке постарались придать безмятежный вид: руки сложены на груди, ноги вместе и вытянуты, как в гробу. Грей подошел поближе, и иллюзия безмятежности исчезла.

Пустые глазницы таращились на Грея. Глаза были вырваны, и в углублениях, где они находились прежде, запеклась кровь. Уши и нос у обезьяны отсутствовали, горло было перерезано. Трупное окоченение челюстей заставило крошечный ротик застыть в беззвучном крике.

Изо рта что-то торчало, Грей нагнулся посмотреть, но тут же отпрянул. Внутри все перевернулось, потому что в пасть обезьяне засунули ее собственные гениталии.

Грей решил на этом закончить осмотр – он не хотел знать, каким еще мучениям подверглось бедное животное. Он вышел на балкон глотнуть ночного воздуха и так вцепился в перила, что костяшки пальцев побелели.

Внутри поднялась холодная ярость. Кто-то мучил и убил невинное существо, и сделали это в его квартире. На его кровати.

Вызов был брошен.

Только он не знал, кто это сделал.

12

Чистота лазурного неба и бледные рассветные лучи проникли в душу Грея, заслонив воспоминания прошедшей ночи.

Почти.

Грей обыскал всю квартиру и обнаружил, что ничего не пропало. Он отнес постельное белье и то ужасное, что на нем лежало, в мусорный контейнер, отмыл спальню, а потом долго стоял на балконе, пока вонь выветривалась на прохладном ночном ветерке.

Вызывать местную полицию смысла не было, эти ребята могут неделями не реагировать на жалобы. Вопрос заключался в том, кто виноват в случившемся и как Грей собирается действовать дальше.

Кому за пределами посольства было известно о расследовании? Нье, профессору Радеку, мисс Чакаве и доктору Фангве. У Грея не было сомнений в том, кто из этих четверых может быть замешен. Может, местная полиция тоже в курсе, но пока бессмысленно строить гипотезы. Скоро Фангва получит весточку от Грея. Очень скоро!

Был еще Лаки. Тот производил скорее впечатление корыстного дельца, чем инфернального жреца-заклинателя, но судя по тому, как отреагировали в его клубе на имя «Н’анга», Лаки и его окружение по меньшей мере знали о существовании зловещего культа.

Ужасное послание, найденное в собственной спальне, окончательно подтверждает, что с Уильямом Эддисоном случилось нечто ужасное. Грей принялся мерить шагами балкон. Он уже позвонил Нье и нарвался на голосовую почту. Нужно как-то успокоиться. Грей быстро позавтракал и отправился на работу, выбрав не самый короткий путь.

Нья перезвонила незадолго до полудня, и он рассказал ей о случившемся. Она быстро приняла решение и назначила через час встречу в «Миклсе».

* * *

Когда Грей подошел ко входу в отель, Нья уже ждала его.

– До чего же гнусная история!

– Вынужден признать вашу правоту. А с вами прошлой ночью ничего не случилось?

Она покачала головой.

– Тогда, полагаю, мы знаем, кому предназначалось это сообщение.

– Да, – согласилась она, сжала губы и скрестила руки на груди.

Держалась Нья отлично, но Грей видел, что щупальца страха проникли и под ее панцирь всегдашнего безразличия.

Она вскипела:

– В Зимбабве так никогда не поступают!

– Расскажите об этом той мартышке.

Нья повернулась к двери.

– Идемте. Посмотрим, что скажет нам профессор.

Они подошли к стойке регистрации и попросили позвонить Виктору. Консьерж странно наморщился:

– Вы случайно не мисс Нья Машумба и мистер Доминик Грей?

Нья коротко кивнула.

– Какие-то проблемы?

– Ничего подобного, мэм. Просто профессор уехал рано утром по срочному делу. – Консьерж достал конверт и вручил его Нье. – Просил передать, если вы появитесь.

Взяв конверт, Нья вышла на улицу. Грей подождал, пока она извлечет и прочтет послание на единственном листе почтовой бумаги, прежде чем передать ему. Там были имя и адрес, а под ними – всего одна написанная от руки строка:

«Он поможет с информацией. Я скоро вернусь. Виктор».

– Найджел Дрейк, – прочел Грей. – Есть идеи, кто это может быть?

– Нет, но я знаю, где эта улица.

Нья повела машину в одно из северных предместий. Двигаясь по Александра-парк, Маунт-Плезант и Борроудейл, они миновали множество красивых домов, к каждому из которых прилагался изрядный кусок земли, усаженный тропическими растениями. Северные пригороды Хараре оказались самыми симпатичными кварталами из всех, что доводилось видеть Грею. Единственным их недостатком были слегка портившие вид меры безопасности: практически каждый участок окружали высокие изгороди и стены, большинство из них ощетинились поверху вмурованным в цемент битым стеклом.

Но красота ландшафта и домов затмевала эти мелочи. Целые леса бамбука, жакаранды и банана давали тень улицам, занавеси гибискуса и пурпурной бугенвиллеи превращали стены сопредельных домов в гигантские импрессионистские полотна. Тут и там виднелись ослепительные огненные деревья, напоминающие живые инферно, угодившие в ловушку Медузы-природы и замершие во времени. Кактусы и пальмы всевозможных форм и размеров, азимины и мсасы, страстоцветы и венерин башмачок – Грей мог только восхищенно любоваться всем этим.

Однако при более внимательном рассмотрении становилось ясно, что аура запущенности и упадка распространилась и на эту часть города. Многие дома начали облупляться, лужайки стали зарастать. Призрак колониального упадка тенью постепенного увядания поджидал сразу за воротами. Бедствия Зимбабве собирали дань даже с привилегированных слоев общества. Или, думал Грей, хмурясь, пока они ехали все дальше к северу, во всяком случае, с большинства из них. Некоторым семьям были не страшны даже самые тяжелые политические потрясения – их капиталы тайно хранились в Лондоне или в цитаделях каких-нибудь офшорных банков. А находились и такие, чьему процветанию экономический хаос только способствовал. Огромные плавательные бассейны этих баловней судьбы сверкали лазурью, их газоны могли похвастаться идеальной ухоженностью, а новехонькие импортные авто, доступные в Зимбабве лишь самым привилегированным, красовались на закольцованных подъездных дорожках.

Вскоре Грей понял, что Найджела Дрейка можно отнести к одной из этих двух категорий. Когда они добрались до края северных предместий, где за стенами отгороженных имений начинался буш, то оказались в районе под названием Грейстоун-парк. Тут-то и находился адрес, который дал им Виктор.

Извилистая подъездная дорога привела к железным воротам в стене, слишком высоким, чтобы за них заглянуть. Нья, высунувшись из машины, нажала кнопку под переговорным устройством. Ворота разъехались, и Нья показала свое удостоверение личности. Охранники переглянулись с ухмылками и махнули: мол, проезжайте.

Длинная подъездная дорожка, окаймленная каменным поребриком, вела мимо двух утопленных в земле бассейнов, джакузи, теннисных кортов, служебных построек, которые превосходили размерами многие из обычных домов. Он выехали на просторную травянистую лужайку, где росли катальпы, которые здесь называют «слоновьи уши». В конце лужайки раскинулся гигантский дом в голландском стиле времен Капской колонии.

Грей присвистнул.

– Этот мужик мог бы в одиночку прокормить половину Зимбабве.

Нья подошла ко входу и нажала медную кнопку звонка. Мгновение спустя дверь открыл белый мужчина в черном костюме, ничем не примечательный, если не считать каменного взгляда и кобуры на боку, подчеркнуто бросающейся в глаза. Он бесстрастно кивнул и провел их в дом.

Грей мельком заметил татуировку трезубца, которая, змеясь, на секунду показалась из-под правого рукава костюма. Благодаря брифингу, посвященному военизированным группировкам региона, Грей смог ее опознать. Он коснулся руки Ньи и замедлил шаг ровно настолько, чтобы их провожатый не услышал его шепота:

– Он наемник. Бывший вояка.

– Мясник, – нахмурившись, прошептала она в ответ.

Грей постарался припомнить тот брифинг. После того как Ян Смит и родезийская армия потерпели поражение в войне за независимость Зимбабве, новое правительство стало проводить удивительную политику терпимости. Довольно большое количество белых получило государственные должности, и даже печально известное перераспределение земель на фермах, принадлежащих белым, на самом деле не имело под собой расовой подоплеки. Президент не сдержал обещания выплатить компенсации политически влиятельным колеблющимся ветеранам войны за независимость и использовал земельный передел как удобный предлог, чтобы их умиротворить.

Однако одной категории белых в Зимбабве по-прежнему были не рады. Во время войны по стране перемещались карательные отряды родезийской армии Яна Смита, которые использовали запредельно жестокие и изобретательные методы, призванные внушить коренному населению такой страх, чтобы оно потеряло всякий интерес к восстаниям. Революционеры называли их мясниками, и это название говорило само за себя.

Мужчина провел их через анфиладу просторных комнат, соединенных кирпичными арками, к двойным дверям. Он нажал кнопку переговорного устройства, что-то загудело, и двери открылись.

Провожатый пригласил Грея и Нью в отделанную дубовыми панелями гостиную, заставленную диванами и звериными чучелами с навечно разинутыми пастями и дерзко вскинутыми рогами. Тут пахло виски и старой кожей, а над тиковым баром, протянувшимся вдоль стены слева от Грея, висели охотничьи ружья. На стене он заметил карту Родезии и портрет Стэнли. Из большого эркерного окна в дальней стене открывался вид на сад и пологие холмы за ним.

Из-за письменного стола справа поднялся белый мужчина средних лет, приятной, хоть и плутоватой внешности. Он широко улыбнулся, провел ладонью по каштановым волосам, доходившим до расстегнутого воротника рубашки, и отставил в сторону полупустой коктейльный стакан. Выходить из-за стола мужчина не стал.

– Дьявольски красивый вид, верно? Боюсь, я в невыгодном положении. Полагаю, вам известно, кто я такой, иначе бы вы ко мне не приехали, но, признаюсь, не могу припомнить, чтобы где-нибудь встречался хоть с кем-то из вас.

Окружающая роскошь смягчала высокомерные бурские нотки в его голосе. Грей подумал, что хозяин дома из тех людей, кто не колеблясь пойдет по головам, лишь бы сохранить свой обеспеченный образ жизни. Этот тип сразу ему не понравился.

Человек указал на два кресла перед письменным столом, и все сели. Нья сказала:

– Меня зовут Нья Машумба, а это – Доминик Грей. Нам сказали, что вы можете помочь нам с информацией.

Найджел заложил руки за голову и откинулся на спинку стула.

– Я поставляю товары и услуги, в том числе информацию. Уверен, вам обоим известно о процветающем в Зимбабве черном рынке, который во многом культивируется невообразимо глупыми решениями нашего уважаемого лидера и подпитывается образовавшимся вакуумом доступных товаров. Я добываю для людей то, что им требуется. Во всех областях.

– Понимаю, – проговорила Нья. – А вам известно, что я работаю в Министерстве иностранных дел?

Губы Найджела скривились:

– А как вы думаете, почему мои люди вас впустили? Правительственные служащие в числе моих лучших клиентов. Ладно, вы не хуже моего знаете, что без черного рынка Зимбабве крышка. Простые граждане не могут больше позволить себе покупать хлеб и молоко в магазинах, они вынуждены отовариваться где-то в других местах. Я – бизнесмен, который делает все, что может, в такой неблагоприятной экономической ситуации. Многие услуги, которые я предоставляю, очень важны для выживания, и больше их нигде не получить.

– И конечно, то, что вы делаете для бедных, так же приносит вам барыш, как и услуги для богатых.

Он развел руками.

– Мужчина должен зарабатывать себе на жизнь.

Все надолго замолчали. Грей гадал, не изображает ли Нья неведение. Если так, то она хорошая актриса.

– Я нахожу ваш образ жизни аморальным, – произнесла она наконец, – но мы нуждаемся в вашей помощи. Впрочем, я сомневаюсь, что вы сможете ее предоставить.

– Вы удивитесь, когда узнаете, на что я способен. В этом мире, мисс Машумба, продается абсолютно все. Абсолютно. И я знаю, как найти в Зимбабве то, что нужно. Так о чем речь? О валюте? Таблетках для похудения? Оружии? Наркотиках? Паспортах? Топливе? Также мне придется задать вам вопрос, как вы на меня вышли.

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

– Не согласен.

– Вы сами сказали, – заметила Нья, – что все продается. А в понятие «всего» входит и осмотрительность при заключении сделки.

Найджел окинул ее взглядом, будто ожидая, что она переменится в лице.

– Одновременно и умна, и красива, – обратился он к Грею. – Одобряю ваш выбор напарницы.

– Она выбирает сама.

– Да, конечно. Хорошо. – Найджел опустил взгляд на дорогой с виду смартфон. – Точно так же, как вы сами выбрали работать в дипломатической охране и служить под началом человека, у которого, скажем так, сомнительные этические принципы.

Грей улыбнулся.

– Мои поздравления, вы научились пользоваться интернетом.

– Это просто демонстрация моих способностей предоставлять нужные сведения.

Грей изобразил кашель, чтобы получше разглядеть комнату. Охранник все еще стоял у дверей, и Грей не сомневался, что под столешницей у Найджела есть оружие, до которого дотянуться – раз плюнуть. Грей не сомневался: даже если хозяин дома в свое время лично и не участвовал в военных операциях, то уж безопасность у него наверняка организована по высшему классу.

– Мы ищем, – сказала Нья, – человека, известного как Н’анга. Вы его знаете?

Найджел на долгий миг замолчал.

– Да, я его знаю. – Он задумчиво погладил подбородок. – Это опасный человек. С ним шутки плохи. Если я возьмусь добыть информацию о его местонахождении, это обойдется дорого. И, надеюсь, не стоит упоминать, что вы должны будете сохранить в тайне ее источник.

– Насколько дорого? – спросила Нья.

Делец обдумал ее вопрос и встал.

– Дайте мне минутку.

Он вышел из комнаты, оставив телохранителя в дверях. Нья и Грей ждали под ритмичное тиканье часов, висевших на стене позади стола. Грей не думал, что им может грозить непосредственная опасность, но жестокий огонек в глазах наблюдавшего за ними охранника ему не нравился.

Через пятнадцать минут Найджел вернулся.

– Боюсь, даже моих значительных ресурсов не хватит, чтобы узнать, где он обретается. Но возможно, со временем обстоятельства изменятся.

– Как неудачно, – сказала Нья с намеком на разочарование в голосе. – А кто-то другой сможет нам помочь?

– Если уж даже я этого не могу, моя дорогая, то уж, будьте уверены, никто больше не сможет. Однако ходят слухи насчет одного обряда. Уверен, вам кое-что о нем известно, раз уж вы задаете вопросы про этого человека.

Нья вцепилась в свой стул сильнее, чем, по мнению Грея, информация того заслуживала.

– Вы знаете, где проводят обряды? Где именно?

– Ах, прекрасная Нья, слухи ведь тоже информация, они – такая же часть моего бизнеса, как и их более конкретные родственники. Они тоже стоят денег.

– Откуда нам знать, что информация достоверна? – спросил Грей.

Лицо Найджела посуровело.

– Когда речь идет о бизнесе, я в угадайку не играю. Обряд состоится, и ходят слухи, что человек, которого вы ищете, будет на нем присутствовать. Оправданы эти слухи или нет, это другой вопрос, и он меня не касается.

– Цена? – бросила Нья.

– Пять тысяч американских долларов наличными. Пусть их доставят в течение трех дней. А если мои услуги не будут оплачены… скажем так, на этот счет слухи тоже ходят.

– Пять тысяч долларов за слух? – удивилась Нья.

– Это мое предложение.

– Пять сотен.

– К сожалению, я не торгуюсь.

Нья воззрилась на него.

– Ну что ж, тогда я вынуждена принять ваши условия.

Грей про себя присвистнул. Он готов был поспорить на свой первый черный пояс, что бюджет Ньи на такое не рассчитан. Найджел черкнул что-то на листе бумаги и толкнул его через стол. Нья взяла записку.

– Три дня, мисс Машумба. Оплату можно будет оставить на посту охраны при входе.

– Вы получите свои деньги.

Телохранитель проводил их до выхода.

– Недешево получилось. – сказал Грей, когда они садились в машину.

– Есть люди, которых очень сильно беспокоит деятельность этого Н’анги. А у вас есть идеи получше насчет того, как помочь вашему соотечественнику?

– И когда же состоится обряд?

Нья повернула ключ зажигания, воткнула передачу и, бросая последний мрачный взгляд на владения Найджела, сообщила:

– Сегодня вечером.

13

– Обряд состоится на закате, в часе езды от Хараре, – объяснила Нья. – Место называется Эпворт.

– Это город?

– Эпворт – это район, который известен своими балансирующими камнями. Нам нужно одно конкретное сооружение, называется Замок леопарда. Я знаю, где это.

– Что за балансирующие камни?

– Вы всё увидите.

* * *

Виктор так и не позвонил, а Нья с Греем покинули Хараре задолго до сумерек. Густые черные тучи нависли над городом, как опрокинутая бездна, на их фоне таинственным сапфировым стражем возвышалось дымчатое стеклянное здание Резервного банка.

Долгая остановка на блокпосту заставила Нью раздраженно вцепиться в руль. Она вырулила из очереди и поехала вперед, остановившись, когда четверо в форме направили оружие на ее автомобиль. Один из них подошел, и Нья прижала к стеклу свое удостоверение. Полицейский поспешно отступил и махнул остальным, чтобы машину пропустили.

– Здесь в работе на правительство есть свои преимущества, – заметил Грей.

Нья не ответила.

– Расслабьтесь, – продолжил Грей, – нам не обязательно прибыть к самому началу. Возможно, даже лучше будет опоздать. Тогда мы сможем незаметно подкрасться сзади, и не придется отвечать на неудобные вопросы.

– Пожалуй, вы правы. Я… – Она прервалась и сосредоточилась на дороге.

– Я не из тех, кто сует нос в чужие дела, – сказал Грей, – но если вы хотите о чем-то поговорить…

– Не хочу.

– Просто у меня создалось впечатление, что вы слишком уж беспокоитесь насчет этого дела. Сильнее, чем кажется логичным. Я думал, мне придется убеждать вас в том, что ситуация экстренная, однако вы не нуждаетесь в понуканиях. Вас с Эддисоном что-то связывает?

– Это моя страна, и я ее люблю. Я не хочу, чтобы ее марала подобная грязь. Вы забыли, что сделали с вашей квартирой?

– Разве такое забудешь! – возразил Грей. – Я рад, что мы с вами в одной лодке. Во время перемещений по стране мне не помешает помощь.

– Похоже, вы и сами неплохо справляетесь. Уж всяко лучше, чем мистер Пауэлл и многие другие ваши соотечественники, с которыми мне приходилось иметь дело.

– Я обнаружил, что, когда относишься к людям с уважением, они обычно отвечают тем же.

– К несчастью, это мало кто практикует.

Поток транспорта наконец иссяк. Нья мчалась вперед, а тем временем на город уже опускались сумерки, и облака в закатном небе отливали лиловым и фиолетовым, словно свежие синяки от ударов какого-то сказочного великана.

Грей разглядывал Нью краешком глаза. От четкой линии ее подбородка исходило ощущение силы, и Грей чувствовал в этой женщине проблеск родственной души: ее глаза повидали не по годам много, в них жили боль и страдания одиночества. В какой-то момент ему даже захотелось потянуться к ней и дать понять, что он тоже все это видел, что он понимает. Но Грей предпочел не делать ничего подобного, ведь гордость угнездилась в его сердце даже сильнее, чем одиночество, и эта самая гордость шарахалась от сопутствующей состраданию уязвимости, как вампир от света.

Однако ему нужно было выяснить, не скрывает ли Нья нечто имеющее отношение к делу. Так что придется выбрать момент и поставить вопрос ребром.

Миновав блокпост, они вскоре оставили позади охотничий заповедник Мукувиси, угнездившийся на краю города, а потом вдоль дороги потянулись пригороды с заброшенными остовами пустых магазинов и заправок.

Плотность населения «пригородов», как назывались различные районы Хараре, была обратно пропорциональна высоте окружавших дома стен. Когда их машина добралась до отвратительно людных, переполненных районов, стены вообще исчезли: когда красть нечего, нужда в барьерах отпадает.

Грей смотрел на жмущиеся друг к другу жилища из кустарно сделанного кирпича, цемента и гофрированного железа. На улицах было людно, кто-то шел с работы домой или в магазин, кто-то толпился вокруг ржавых баков, где готовилась кукуруза, кто-то посылал детей к машинам попрошайничать. Грей уставился в окно и не мог оторвать от всего этого глаз.

Они оставили предместья позади и ехали теперь мимо зарослей невысокого сухого кустарника. По обе стороны дороги росли карликовые корявые деревья мсаса, похожие на орду состарившихся иссохших дубов. А потом, словно по мановению волшебной палочки, стали появляться громадные гранитные глыбы, которые усеивали окрестности, словно игрушки, отброшенные за ненадобностью детьми-великанами. Сперва немногочисленные и редкие, постепенно они стали преобладать в ландшафте: многотонные валуны, стоявшие друг на друге, образовывали гранитные башни и пирамиды – абсурдные и замысловатые. Нья объяснила, что миллионы лет выветривания оставили после себя нагромождение коричневых и красных камней-гигантов, а время придало им фантастические очертания.

Свернув с шоссе, под лучами заходящего солнца они двигались теперь вглубь страны по сужающейся грунтовке. Грей откинулся на сиденье.

– Какие именно обязанности вы выполняете в министерстве?

– Я не могу это обсуждать.

– Ваша должность засекречена?

– При нынешнем режиме – да.

Грею показалось, что он уловил в ее словах нотку горечи. Это становилось интересным.

– Учитывая суть этого дела, – проговорил он, – я думаю, важно, чтобы мы друг другу доверяли. Ведь ситуация может стать паршивой. И даже прямо сегодня вечером.

– Доверие – это хорошо.

– Я хочу кое-что рассказать вам в качестве демонстрации доброй воли. Вчера я в одиночку добыл некоторые сведения.

– Вы же знаете, что это против правил, – сказала Нья.

– Прошу прощения. Если хотите, можете депортировать меня из страны. Но время поджимает, подвернулась возможность, до вас я не дозвонился и понимал, что нужно действовать.

– Что вы сделали?

– Поехал на квартиру Эддисона и обыскал ее.

– Здравое решение, в конце концов, он ведь американец. Вы что-нибудь нашли?

– Картонку спичек в брючном кармане. С рекламой заведения под названием «Клуб “Лаки”». Оно находится в районе Авеню. Я его проверил.

Помолчав мгновение, Нья спросила:

– И?

– Эддисон там частый гость. Хозяин, Лаки, его знает. Уверяет, что Эддисон регулярно бывает по средам, и удивляется, куда это тот запропастился. Я точно не знаю, правду говорит этот Лаки или нет. Он скользкий тип.

– Слышала я про это заведение. Репутация не самая лучшая.

– Меня это не удивляет. И еще кое-что. Лаки и те, кто был с ним, знали про Н’ангу.

– Как вы догадались?

– Когда я упомянул его имя, в зале стало тихо и все уставились на меня так, будто я сказал, что туда сам дьявол зашел.

Нья прикусила губу.

– Так кто же этот тип? – спросил Грей.

Машина сбавила ход, и Грей увидел в сумерках самую высокую пирамиду валунов из всех, что попадались им до сих пор, полутень которой нависла над простиравшейся внизу равниной.

– Похоже, мы на месте, – пробормотала Нья. – Это Замок леопарда.