Девятая попытка Кота Митрохина

– Простите, я не нарочно.

Иван мечом рассек веревку, стягивающую грудь, и Аленка сползла на землю.

– Вы живы, слава богам! – К ним подбежал Кот.

– А ты думал, я самоубийца? – Иван убрал меч, закинул за спину арбалет и забрал у Аленки колчан.

– От тебя чего угодно можно ожидать.

– Зато ты достаточно предсказуем.

Кот заткнулся. Он так и не смог сообразить, оскорбление это или похвала. Но уточнять и спорить не стал.

Между тем Иван попытался выдрать из треснувшего дерева стрелу, что оказалось бесполезным делом. Стрела сидела очень глубоко, наружу торчало лишь оперение. Узел веревки был впрессован в древесную мякоть.

– Жалко стрелу. – Кот подобрался ближе и внимательно оглядел дерево. – И веревку жалко.

– Метров десять можно срезать. – Иван приблизился к краю расщелины и мечом полоснул по натянутой веревке там, куда мог дотянуться, затем подобрал обрубленный конец, вернулся к дереву и срезал ее около самого узла. Смотал и передал коту.

Кот, неохотно приняв ношу, повесил на узкое плечо.

– Куда дальше? – спросил Иван.

– Да куда здесь идти? Только через лес.

Веревка, качнувшись, кольцами сползла с плеча Кота. Иван вздохнул и подобрал ее.

– Это сильно похоже на Заповедный лес, – продолжал разглагольствовать Кот, сделав вид, будто ничего не заметил. – А если так, то мы уже совсем недалеко от пункта нашего назначения.

– «В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах…» – пропел Иван строчку из песни Высоцкого, почему-то пришедшую на ум. – «…Стра-ашно, аж жуть!»

– О чем это ты? – навострил уши Кот.

– Так, песня одна вспомнилась.

– Ух ты! Споете? – обрадовалась Аленка.

– Потом как-нибудь, хорошо?

– Так куда идем? – нетерпеливо переспросил Кот.

– Странно, что тропинки никакой нет, – засомневался Иван, пристально оглядывая кромку леса. – Не могло все так плотно зарасти, пусть даже и за сто – двести лет.

– Смотрите, и дорожка пропала, – поддакнула наблюдательная Аленка.

Действительно, метрах в трех от столбов широкая белесая дорожка словно растворялась в камне, будто ее нарочно кто затер. Раньше этого почему-то никто из них не заметил.

– Подозрительно, однако, – проворчал Кот.

– Подозрительно или нет, а напролом мы все равно не пройдем, – сказал Иван. – Деревья слишком плотно стоят. Я предлагаю прогуляться вдоль леса.

– И куда конкретно?

– Туда. – Иван указал вправо.

– А почему именно вправо? – заупрямился Кот. – Можно и влево пойти. С той же долей вероятности.

– Долей чего? – спросила Аленка.

– Вероятности. Раз на раз, значит.

– Правильно говоришь, Кот! Вот ты и иди туда, а мы с Аленкой – вправо. Так дорога в два раза быстрее отыщется.

– Вообще-то, мне кажется, ты прав, – заюлил Кот. – Лучше пойдем направо. Слева и лес плотнее, и вообще…

– Хитришь, усатый, – усмехнулся Иван. – Лень обуяла, или боязно одному, а?

– По зрелому размышлению, исходя из когнитивного восприятия трансцендентной реальности…

– Мы тебя поняли, – остановил Кота Иван. – Значит, все идем направо.

Излом петлял, дорога становилась то уже, почти примыкая к самому лесу, то внезапно раздавалась вширь, словно столичная кольцевая автострада. Однообразный пейзаж утомлял, и создавалось впечатление, будто происходит топтание на одном месте. Справа клокотал и надсадно гудел разлом, переваривая густую лаву и источая удушливые испарения. Тянуло жаром. Слева вяло утекала назад сплошная стена деревьев.

– Может, лучше в другую сторону пойдем? – нарушил молчание Кот. – Идем неизвестно куда и зачем. Столько времени уже впустую потеряли.

Иван не ответил. Он напрягал зрение, силясь разглядеть, что там вдали то и дело появляется из-за деревьев, похожее на крохотное серое пятнышко, застрявшее меж деревьев.

Кот тоже замолчал, сдавшись на милость провидения и Ивана.

– Видишь, вон там? – указал Иван на странное пятно впереди.

– Нет там ничего. – Кот, сколько ни напрягал зрения, ничего толком разглядеть не смог. – Похоже, у тебя галлюцинации, друг мой.

– Сам ты… галлюцинация!

– А я вижу! – воскликнула Аленка. – Это большой камень, такие на распутье ставят.

– Распутный камень? – дернул бровями Кот.

– Кому что, а мельнику – ветер, – многозначительно хмыкнул Иван.

Компания непроизвольно ускорила шаг. Теперь хоть появилась цель, к которой можно было стремиться. Однако никто не знал, что на самом деле представляет из себя этот камень. Может, он всего лишь осколок, давным-давно, когда еще не было разлома, скатившийся с горы в лес. А может, и великан какой притащил его сюда и бросил здесь шутки ради – Иван нисколько не сомневался, что в этом мире могут водиться и великаны, хотя встретиться с ними особым желанием не горел.

Камень действительно оказался тем, чем его сочла Аленка. От него в лес разбегались три кривых, поросших травой тропинки, по которым давно никто не ходил. На камне, почти стертая непогодой, едва читалась надпись.

– «Налево пойдешь – кота потеряешь», – прочел Иван, щуря глаза.

– Чего?! – подпрыгнул Кот. Он был занят тем, что вытряхивал из сапога камешки. – Ты чего говоришь?

– Что написано, то и говорю. Сам посмотри.

Кот отбросил сапог и подлетел к камню, тараща на него глаза.

– Коня! Здесь написано: коня проср… – Он прихлопнул лапой пасть, бросил взгляд на Аленку и быстро поправился: – Потеряешь! Ну да… – и возмущенно потряс лапами. – Ты что, читать не умеешь, дуралей безграмотный?

– Извини, наверное, от усталости, – едва сдерживая смех, сказал Иван.

– Шуточки все шутишь, – разозлился Кот.

– Что уж, и пошутить нельзя?

– Такими вещами не шутят.

– Котами, в смысле? – засмеялся Иван.

– Да ну тебя, зубоскал несчастный, – буркнул Кот и поплелся к брошенным сапогам. – Пустозвон.

Иван продолжил читать.

– «Направо пойдешь – суму растрясешь. Прямо пойдешь – костей не соберешь». Недвусмысленно и без намеков, – недовольно качнул он головой. – Выбор невелик. Куда пойдем?

– Налево.

– Все-то тебя налево тянет. Не к добру это.

– Дурак ты. – Кот натянул сапоги и притопнул ими. – У нас коня нет? Значит, и бояться нам там нечего.

– А вдруг опечатка вкралась?

– В каком, смысле? – непонятливо похлопал зелеными глазищами Кот.

– В прямом! Хотели написать «кота», а написали «коня».

– Ты так думаешь? – встревожился Кот.

– Кто их поймет, эти дорожные службы. Сам же знаешь, то люки асфальтом закатают, то не тот знак повесят.

Кот призадумался, нервно теребя нижнюю губу когтями. Задача казалась неразрешимой.

– Значит, идем направо? – уточнил Иван.

– Только не туда! – быстро проговорил Кот. – У нас вещи ценные – клубок, зеркальце еще.

– Ага. И торбочка с сардельками.

Кот сильно сжал челюсти и ничего не ответил. Только уголок губ слева едва заметно нервно подергивался.

– Тогда остается только прямо.

– И «прямо» тоже не внушает доверия, – вздохнул Кот.

– А вы, батенька, привереда! То вам не то, это не это.

– Давай все-таки налево попробуем, а?

– Ты как, Аленка? – спросил Иван.

– Давайте по порядочку ходить? Сначала влево, потом вправо, а уж потом, если ничего не отыщется путного, то и прямехонько можно.

– Логично, – согласился Иван. – Ну, Кот, держись!..

Глава 11. Хан Бумбей

Левая тропинка долго вилась по лесу, иногда исчезая в высокой траве или прячась под слоем пышно разросшегося мха, и наконец вывела к поляне. Вернее, чищобе.

Посреди почти круглой огромной лесной проплешины, сплошь усеянной не выкорчеванными пеньками, возвышалась самая натуральная юрта – деревянный каркас, покрытый войлоком. Из верхнего широкого отверстия вился легкий дымок.

Вокруг не было ни души.

Иван первым приблизился к юрте, отогнул тяжелый полог, прикрывавший вход, и заглянул внутрь.

– Тук, тук! Есть кто дома?

В юрте было довольно темно, и Ивану после яркого солнечного дня не сразу удалось разглядеть, что там внутри. Но главное он ухватил сразу: у стены напротив входа сидел худой старик, по-восточному подогнув ноги. На нем были свободные шелковые штаны и темный ватный халат. Голову его покрывала меховая шапка с длинным собачьим хвостом. У мужчины было узкое треугольное лицо с чуть скошенным подбородком, почти безбровое, но зато с усами, жидкими и длинными, свисавшими по обе стороны капризного рта. Сильно раскосые глаза восточного типа – скорее всего, монгольские, – цепко ухватились за Ивана и не отрывались от него. В руках монгол держал расписную пиалу, из которой что-то с аппетитом прихлебывал.

В юрте ужасно воняло кислятиной и домашним скотом.

– А, батыр! – обрадовался монгол. – Давно жду. Заходи.

Он поставил пиалу на маленький низкий столик перед собой и пальцами пригладил кончики обвислых усов.

Иван поздоровался неловким кивком головы и вошел в юрту. За ним втянулись Аленка и Кот.

В полутьме Иван разглядел еще одного обитателя юрты. Им оказался мальчишка лет тринадцати, круглолицый, с полными щеками, раскрасневшийся от духоты. Мальчишка был толст и неопрятен. Сальные волосы взлохмачены, чуть оттопыренные уши черны, кожа лица жирно блестела. Куртка из кожи животного была ему мала, из-под нее выпирал толстый живот с пупком-кнопкой. Штаны зияли прорехами на коленях.

Перед мальчишкой и хозяином юрты стояла миска с крупными кусками жареного мяса. Рядом с миской расположился высокий металлический кумган с длинным изогнутым носиком. Около кумгана стояла еще одна небольшая миска с чем-то белым и жидким, и две пиалы.

– Проходи, садись, батыр, – предложил монгол, указывая рукой на курпачи у дастархана напротив себя.

– Благодарю.

Иван опустился на предложенное место, с трудом сложил ноги на восточный манер. Рядом с ним примостилась Аленка, подогнув под себя ноги и сложив руки на коленях.

– Ешь мясо, пей кумыс.

Монгол поднял свою пиалу, выплеснув из нее остатки недопитого, влил в нее новую порцию кумыса из миски и протянул Ивану.

Иван принял пиалу, отхлебнул.

Непривычно и невкусно. Но на вкус и цвет, как говорится…

– Вкусно, – соврал он, ставя пиалу на столик перед собой.

– Пей, батыр. Сильным будешь. Если и так сильный, то еще силы прибавится.

Иван не стал спорить и через силу сделал еще один глоток.

За спиной послышалось блеянье.

У самого входа в юрту в небольшом загончике томились три барана с огромными отвислыми задами. Они глуповато лупили глаза на незваных гостей. Теперь был ясен источник зловоний.

– Коня привел? – спросил монгол.

– Коня? – Иван оторвался от созерцания баранов. – Какого коня?

– Обычного коня, батыр. Ты коня никогда не видал? – удивился монгол, уперев руки в колени и выставив локти в стороны.

– Видел, разумеется. Но на кой тебе конь-то сдался?

– Не скажи, батыр, – покачал головой монгол. – Конь – еда, питье.

– Какое ж питье с коня? – едва сдержался Иван, чтобы не расхохотаться.

– Что ты пристаешь к дедушке? – зашипел Кот в самое ухо Ивану. – Может, он уринотерапией болячки какие лечит?

– Значит, коня не привел, – с досадой в голосе констатировал монгол.

– Не привел, – честно сознался Иван. – Кота вот привел.

– Э, на кой мне кот, батыр? – Монгол лениво, одним глазом, оглядел притихшего Кота. – Блохастый, небось, и жрет много. Вон рожа какая!

– На свою посмотри! – оскорбленно вскинулся Кот.

– О! Говорящий! – обрадовался монгол. – Сказки знает?

Вопрос явно предназначался Ивану.

– Без понятия, но рот не закрывается.

– Хорошо, – довольно покивал монгол. – Очень хорошо. Сойдет.

– Эй, эй, дедуль, ты того, сильно-то не торопись. – Охладил Иван пыл хозяина юрты. – Я сказал, привел Кота, а не что отдаю его тебе.

– Смешной ты, батыр. Ой, смешной! – шутливо погрозил пальчиком монгол, прищурив правый глаз. – И большой шутник, как я погляжу.

– Мне тут шутки шутить некогда, – грозно произнес Иван, положив ладонь на рукоятку меча.

– Грозишь, батыр? В чужой дом пришел, кумыс пил, мясо ел…

– Мясо не ел, – поправил Иван.

– …теперь мечом грозишь? – закончил монгол, пропустив Ивановы слова мимо ушей, и поцокал языком. – Ай, разбойник! Нехорошо!

– Кот не продается, – продолжал гнуть свое Иван.

– А разве я покупаю его? – Почти лысые брови монгола поползли вверх. – Глупый ты, батыр. Хе-хе!

Мальчишка тоже захихикал, но тихонько.

– Ох, батыр, батыр. Ладно! – Монгол хлопнул себя по коленке. – Забирай кота, оставь девчонку.

– Да ты в своем уме? – невольно вырвалось у Ивана.

– Сын у меня подрос, батыр. Свадьбу сыграем, ханшей будет.

– Да что ж это такое? – порывисто вскочила Аленка, яростно сжав кулачки. – Каждый встречный-поперечный в мужья клеится! То пенек старый, то этот вот… жирный.

– Не хочу я жениться, – плямкнул полными губами мальчишка. – Дура она, отец, и страшная, как наша жизнь.

– Да ты на себя посмотри! – Аленка задохнулась от переполнявших ее чувств. – Жирная узкоглазая свинья.

– Тощая лупоглазая страшила! – выкрикнул мальчишка, подавшись вперед. – Поганка бледная! И шары на выкате, как у наших баранов. Во! – продемонстрировал он, растягивая веки пальцами.

– Ах ты, язва печеночная!

– Колика желудочная!

– Шакал облезлый, в распашонке!..

Монгол, полуприкрыв глаза, молча прислушивался к перепалке. Потом властно поднял руку, и оба разом смолкли.

– Глупая девчонка, – устало протянул монгол. – Ханшей будешь, в золоте ходить будешь.

– Не буду! – Аленка взмахнула косой и отвернулась, сложив ручки на груди и гордо вскинув подбородок.

– Будешь, обязательно будешь.

– Ну, хватит уже. – Иван поднялся с курпачей и поправил перевязь меча. – Пошутили и будет.

– Э, батыр! Кто шутил? Я шутил?

Монгол ткнул себя в грудь кулаком и сделал пальцами непонятный знак, будто что-то хватает.

– Дядя Иван! – что есть мочи выкрикнула Аленка. – Сзади!

На Ивана навалились двое здоровенных бугаев в кольчугах, неизвестно откуда возникших за его спиной. Иван попытался вырваться и дотянуться до меча, но ему заломили за спину руки и поставили на колени. Третий воин приблизился к Ивану сбоку и, больно ткнув тупым концом копья меж лопаток, рывком вытащил из его ножен меч.

– О! – восхищенно воскликнул старый монгол. – Дай мне его!

Воин с почтением, обеими руками, протянул меч. Старик, схватив невиданное оружие, повертел его перед глазами.

– Хороший меч, добрый меч. Дурак ты, батыр.

– Ну, погоди, старый хрыч! – сквозь зубы процедил Иван.

– Зачем так сердишься? Весь красный стал. Смотри, кровь закипит – мертвый будешь, батыр. Совсем мертвый.

– Верни меч!

– Он тебе без нужды, батыр. Да. – Монгол все крутил перед глазами меч да любовно поглаживал сухими пальцами лезвие. – А это у тебя там что? – заметил он арбалет на спине Ивана. – Ой, сколько у тебя оружия! Никак войной на меня шел?

– Сдался ты мне, – сплюнул на пол Иван.

– Дайте мне это чудесное оружие! – приказал монгол, откладывая в сторону меч.

С Ивана содрали арбалет, едва не оторвав ремнем голову, и с почтительным поклоном передали старику. Колчан тоже сдернули. Стрелы высыпались и раскатились по полу.

– Ай, какая вещь! – восхитился старик, ощупывая и обнюхивая арбалет. – Придумают же! На охоту буду ходить. Спасибо, батыр.

– Да подавись ты!

– Ай, яй, зачем грубишь старику? – покачал монгол головой. – Разве я тебе плохое сказал?

– Погоди, доберусь я до тебя, старый хрыч! – скрипнул Иван зубами.

– Ой, батыр! Все шутки шутишь. Уведите его! – отрывисто бросил монгол. – Киньте в яму. Потом решу, что с ним делать.

Иван уперся ногами в земляной пол, но его подхватили под руки, приподняли над землей и спиной вперед потащили к выходу.

– Прощай, батыр! – помахал ручкой монгол.

– Не трогайте его, вы! – Аленка подбежала к воинам, тащившим Ивана, и принялась колотить их слабыми кулачками. – Оставьте, кому говорю!

Левый воин грубо оттолкнул ее. Аленка упала, отлетев в сторону на пару метров. Старик, а за ним и его сынок залились смехом.

Аленку грубо схватил за локоть третий воин, поставил на ноги и оттащил от входа. Девочка тяжело дышала и гневно сверкала глазами, безуспешно пытаясь высвободить руку из крепких пальцев.

Кот, про которого все забыли, тем временем медленно подобрался сбоку к старому монголу и, прячась за столиком, протянул лапу к мечу.

Кота выдал хвост…

– Повелитель! – предупредительно крикнул воин, заметив шевеление возле своего господина.

Старый монгол дернулся, словно от укуса змеи, и пихнул ногой Кота. Тот выкатился на середину юрты и попал в лапы четвертому воину, вбежавшему в юрту.

Кот извивался, пытаясь дотянуться когтями до своего обидчика, но воин держал Кота за шкирку в вытянутой руке и лишь посмеивался над пустыми потугами несчастного животного.

– Ай, вор! – осуждающе покачал головой монгол. – Хотел меч украсть, да?

Кот зашипел и забил лапами.

– Что с ним сделать, повелитель? – уточнил воин, державший Кота за шкирку.

– Э! – презрительно поморщился повелитель, шаря пальцами в котле с мясом. – Дай пинка и вышвырни вон! Терпеть не могу всяких котов-шмотов!

– А с девчонкой? – спросил воин, что удерживал Аленку.

– Отведи к моей старшей жене. Пусть готовят к свадьбе.

Оба воина поклонились и один за другим покинули юрту. Один толкал упирающуюся Аленку, другой нес обвисшего всеми лапами Кота.

Ивана как раз подтащили к круглой дыре в земле с металлическим ржавым ободом и откинутой на петле решеткой, подняли над дырой и, примерившись, разжали руки. Иван, вскрикнув, полетел вниз. Зашипел, больно ударившись пятками о каменный пол, и вскочил, но круглая железная решетка из перекрещенных толстых прутьев уже захлопнулась. Куда повели Аленку, и что сталось с Котом, Иван так и не увидел.

От пола тянуло могильным холодом. Иван побродил по узкому дну глубокого колодца, насобирал разбросанной по полу прелой соломы, сгреб в небольшую кучку и уселся, положив голову на колени.

К вечеру заморосил дождь.

От сырости Иван продрог до костей. Пытаясь согреться, он начал делать разные упражнения, но согреться никак не удавалось.

Темнело. В небе одна за другой загорались звезды.

Иван опять сел, обхватил колени руками и задумался.

Сверху что-то звякнуло. Спустилась веревка с небольшой корзинкой. Иван не удостоил ее вниманием.

– Ешь, батыр, – приказал голос сверху. – До завтра ничего больше не будет.

Иван, вздохнув, вытащил из корзинки кувшинчик воды и кусок черствого хлеба и принялся его медленно жевать. Веревку вытянули наверх, громыхнула решетка люка, и опять все стихло.

Время текло медленно. Шум в стане монголов постепенно стихал, гасли отсветы факелов и костров. Стойбище укладывалось спать.

Иван растянулся на соломе, поджал ноги и закрыл глаза. Сон никак не шел. Перед глазами стояло Аленкино лицо. Где она сейчас, что с ней? И Кот – что с ним сотворили монгольские злодеи? Кто теперь поможет его друзьям?.. А кто поможет Ивану?

– Ну что, Иван Игоревич, доигрались в квесты?

Иван, не двигаясь, открыл глаза.

Над ним стоял Владыка – руки в карманах, глаза печальные.

– Опять вы? – вздохнул Иван. – Пришли позлорадствовать? Не буду вам мешать.

– Зачем же так сразу. Кстати, у вас уже в привычку входит грубить мне каждый раз, как я прихожу пообщаться с вами.

– Общение с вами, знаете ли, вредно для здоровья.

Иван приподнялся на руках и сел, прислонился плечом к холодной каменной кладке колодца.

– И из чего же вы это заключили, если не секрет?

– Да как вы появляетесь, мы обязательно вляпываемся в какую-нибудь историю.

– Странно. Я полагал, что вы вляпываетесь, как вы выразились, в истории именно по собственному желанию. Не я ведь вас уговариваю идти вершить подвиги.

– Возможно, – согласился Иван. Ему уже было ровным счетом на все наплевать.

– А я вам, между прочим, наоборот неоднократно предлагал отправить вас обратно в ваш уютный мир.

– И это правда, – опять согласился Иван.

Владыка долго молчал, ожидая продолжения, но Иван закрыл глаза и прислонил голову к стене.

– Бог, как говорится, троицу любит, – произнес Владыка наконец. – Предлагаю вам еще раз, последний. Тем более обещал помочь в критической ситуации.

– С чего вы такой добрый сегодня? – криво усмехнулся Иван.

– Втемяшилось же вам в голову…

– Что вы имеете в виду? – устало протянул Иван. Его клонило ко сну.

– Насчет злобного Владыки Ада. И Ад не то, что вы себе представляете, и Рай не то. Идею ухватили, а толком не разобрались, и давай ярлыки лепить.

– А какие они, эти самые Рай и Ад? – заинтересовался Иван.

– А вы у Кота своего спросите.

– Почему у Кота? Он-то какое отношение ко всему этому имеет?

– Должен же он к чему-то иметь отношение, – уклончиво отозвался Владыка.

– Скрытный вы… человек.

– Работа такая. – Владыка состроил на лице скупую, одними губами, улыбку. – И все же, зачем вам это? Вы же не борец в душе.

– Мне нравятся приключения.

– Неправда. По крайней мере, не такие.

– Возможно.

– Тогда почему?

– Хочу вам доказать, что не все люди такие, какими вы их себе представляете.

– Какими представляю… – задумчиво повторил Владыка. – Если честно, я их вообще никак не представляю, а просто вижу насквозь. Они такие, какими их делает общество и они сами – не лучше и не хуже. Но при этом каждый из них уверен, что именно он самый лучший, умный и правильный, а все остальные делают, поступают и думают не так и, мягко говоря, заблуждаются в своих суждениях.

– Но ведь не все же такие!

– Не все. Некоторые вообще не думают. Кстати, вы сами сказали, что хотите доказать окружающим, мне, себе наконец, что вы не такой, каким себя представляете.

– Никто не совершенен, но вы, как мне кажется, не любите людей. Даже, скорее, ненавидите.

– Это все слишком человеческое – любовь, ненависть… Скорее, я равнодушен к вам. Иногда мне нравится за вами наблюдать. Содействовать в ваших начинаниях, желая выяснить, что из этого выйдет. Не поверите, но иногда очень забавные ситуации складываются.

Ивану расхотелось спорить и вообще разговаривать, и он замолчал.

– Хорошо, оставим людей в покое, Иван Игоревич, – сказал Владыка, словно почувствовав, что Иван утратил к этой теме интерес. – И вернемся к цели моего визита. Помнится, мы совсем недавно с вами говорили, что вы, возможно, попадете в неприятную ситуацию, из которой не сможете выпутаться.

– Что-то такое припоминаю. Вы еще сказали, будто моя смерть вам ни к чему. Если мне память не изменяет.

– Совершенно верно. И поэтому я в самый последний раз предлагаю вернуть вас домой. В знак, так сказать, моего доброго отношения к вам, даже несколько сентиментального. Ну как, не надумали?

– Нет, не надумал, – буркнул Иван и усмехнулся про себя: «Сентиментального – надо же!..»

– Не замечал за вами склонности к мазохизму.

– А у меня ее и нет.

– Значит, надеетесь выкрутиться и в этот раз?

– Там видно будет.

– Надежда умирает последней… Что ж, я предложил вам помощь – вы отказались от нее.

– Отказался. Но все равно спасибо и…

Затихшее становище вдруг огласилось беспокойными выкриками, беспорядочно замелькали огни, послышался топот ног. Кто-то вскрикнул. Лязгнул металл. Еще, и еще раз. Крики усилились.

Иван распахнул глаза, вскочил на ноги и прислушался, вглядываясь в темноту неба сквозь решетку над головой. Владыки не было, а наверху творилось нечто невообразимое и совершенно непонятное.

На фоне звездного неба возник круглый темный силуэт, заслонив собой часть звезд.

– Иван! – тихо позвал знакомый шипящий голос.

– Кот! – обрадовался Иван. – Ты?

– Я, я. Только тихо.

Кот завозился, скрипя чем-то.

– Что там происходит?

– Илья Муромец прискакал.

– Муромец? – Иван живо припомнил мужичонку, сражавшегося с целой ордой кривой деревянной палкой. – Чего ему тут понадобилось?

– Почем я знаю. Может, мстит, а может, без подвига заснуть не выходит.

Звякнул запор решетки. Кот медленно приподнял ее, напрягая лапы, и откинул назад. Решетка заскрипела, а чуть погодя грохнула так, будто уронили набор кастрюль.

– Ты бы потише там.

– А-а, им сейчас не до нас. Держи!

Кот скинул в дыру моток веревочной лестницы. Иван не успел отскочить, и последняя ступенька больно саданула его по макушке.

– А поосторожней никак? – зашипел Иван от боли, растирая макушку.

– Извини, ни черта не видно. – Голова Кота пропала.

Ухватившись за болтающийся конец лестницы, Иван начал взбираться по ней. Лестница болталась и дергалась. С непривычки Иван весь взмок.

Дотянувшись наконец до железного обода ямы, Иван напряг руки и перевалился через обод. Немного отлежавшись, Иван встал на четвереньки и медленно поднялся. Застывшие от сидения на ледяном полу мышцы ног плохо слушались и дрожали. Рядом валялось брошенное кем-то копье. Иван поднял копье и оперся на него.

Кто-то пробежал мимо, шарахнувшись от Ивана. Тот едва устоял на ногах, по которым сновали колкие мурашки.

По чищобе, спотыкаясь в темноте о пни и тела собственных товарищей, отдыхающих после встречи с Муромцем, носились, словно ошпаренные, воины старого монгола. Мелькали огни факелов.

Иван разглядел на фоне темного леса кряжистую грузную фигуру богатыря. Илья от души колошматил по башке одного из вояк, одновременно тряся его за грудки. Вояка никак не хотел падать, что сильно раздражало Илью. Еще два монгола наседали на него, кружа вокруг и опасливо тыча копьями. Илья, взрыкивая, периодически отмахивался от них, словно от назойливых насекомых, и продолжал заниматься вколачиванием в землю непокорного соперника.

Тут Иван заметил, как из шатра выскочил бодрый монгол-старикашка с арбалетом в руках, застыл у входа и начал натягивать тетиву, приседая от натуги. Иван, огибая пни и вырубленные могучими ударами Ильи тела, поковылял к старому хану, помогая себе копьем. Когда до предводителя монголов оставалось несколько метров, тот наконец справился с тетивой и трясущейся рукой начал укладывать в ложе стрелу.

Рядом с Иваном что-то звякнуло и тускло блеснуло.

– Держи! – Кот, сверкнув глазищами, с трудом приподнял и сунул в руку Ивана меч.

– Где ты его достал? – поразился Иван.

– В вонючем хлеву этого старикашки. Не понимаю, как можно жить в такой вони!

– Спасибо, Кот! – Иван почувствовал, что оживает, будто сила меча вливалась в него, побуждая действовать.

– Не за что. Но учти, у меня к нему тоже должок.

– Учту, – пообещал Иван и двинулся к старику, заходя сбоку, чтобы монгол не заметил его раньше времени.

Старик тем временем уже поднимал тяжелый арбалет, пытаясь направить его на Илью. Руки плохо слушались монгола, арбалет ходил ходуном из стороны в сторону.

– Кумыса мало пил? – спросил Иван, выступив из темноты на освещенное двумя факелами место перед юртой. – Ручки слабенькие?

Монгол подпрыгнул от неожиданности и нажал на спуск. Стрела просвистела над ухом Ильи, впилась в дерево за его спиной и со страшным грохотом разворотила пару деревьев. Побоище сразу стихло. Все обернулись сначала к лесу, где медленно опускалось на землю древесное крошево, а потом к юрте, у которой стояли Иван и старик-монгол.

Иван легким движением меча выбил из рук старика арбалет. Монгол выронил оружие и отступил к юрте, заслоняясь руками.

– Батыр? Опять ты сердишься.

– Нет, не сержусь. – Иван выставил перед собой меч и пошел на монгола.

– Правда? – обрадовался монгол, вжимаясь в войлочную стенку своего жилища.

– Я не сержусь, я в бешенстве.

– Это очень вредно для желудка, батыр. Ой! – Острие меча уперлось монголу в грудь и больно кольнуло через одежды. – Пощади, батыр!

– Поглядим на твое поведение. Где Аленка?

– Кто?

– Девочка, что была со мной.

– Девочка? Девочка в порядке, батыр. Клянусь тебе!

– Скажи, чтоб ее привели сюда. – Иван сделал страшное лицо и чуть нажал на меч.

– Ой! – Монгол сильно побледнел. – Кто-нибудь, приведите девочку! – крикнул он и облизал пересохшие губы.

Один из воинов, вскочив с земли, бросился куда-то в лес.

– Смотри, если с ней что-нибудь нехорошее случилось, – грозно предупредил Иван, опустил меч и просунул его меж ног вконец перепуганного монгола. У старика затряслись губы.

– Что ты, что ты, батыр! С ней все в порядке, клянусь! Пожалуйста, убери оттуда меч, а?

– Подождем, только не нервируй меня, а то у меня рука дрожать начинает.

– Да, да. Конечно, батыр! – с готовностью согласился монгол, тряся усами. – Все, что пожелаешь.

В темноте от леса быстро приближались два силуэта – один высокий, а другой небольшого роста. Узнав Ивана, Аленка радостно вскрикнула и подбежала к нему.

– Дядя Иван! – всхлипнула она и бросилась ему на шею.

У Ивана непроизвольно дернулась рука.

– Ай! – завопил монгол, вздрогнув всем телом.

Из разреза в штанине показалась кровь.

– Аленка, ты осторожнее, а то дядя может порезаться.

– По-моему, он уже порезался, дядя Иван.

– Действительно. Извини, старик. Они тебя не обижали?

– Нет, только мыться заставляли и хотели, чтобы я какое-то ужасное платье нацепила. И дурацкую шляпу. И еще тяжеленные побрякушки.

– Какой кошмар! – Иван повернул лицо к монголу. – Ну, что скажешь в свое оправдание?

– Ай, батыр! Какое оправдание? Вот она девчонка, живая, здоровая. Отпусти-и-и, – захныкал монгол.

– Что тут у тебя, друже? – К шатру приблизился Илья Муромец и остановился, сурово взирая с высоты своих двух с небольшим метров росту на перепуганного, с раскоряченными ногами монгольского повелителя.

– Хан Бумбей! – обрадовался Илья. – Давненько за тобой гоняюсь. А ты вона где осел.

– Это не я, – заголосил старый монгол, еще сильнее вжимаясь в войлок стены, возможно, в попытке просочиться сквозь него. – Я просто похож на него! Не я это, Илья!

– Знамо, не ты. Мамка это твоя. – Илья обернулся к Ивану. – Ну, спасибо тебе, мил друг, за такой подарочек. Как тебя звать-то – величать?

– Иван. Просто Иван.

– Спасибо, Просто Иван! И за хана ентого, и за то, что спас от гибели неминучей, отклонил стрелу каленую.

– Чего уж там, – кхекнул в кулак Иван, опуская меч.

Монгол, будто только того и ждал, рванул в сторону – и откуда столько прыти взялось в тщедушном теле!

– Стой, гад! – возмущенно подпрыгнул Кот и рванул следом. – Стой, кому говорю!

Кот в три прыжка нагнал петляющего меж пеньков хана и от всей кошачей души отвесил ему пинка острым носком сапога.

– Вот тебе должок!

– Уау-у-у! – Старый монгол взвыл от боли и растянулся на земле, держась обеими руками за тощий зад.

Кот победно замер над ним, горделиво покручивая усы.

– Тоже мне, хан-шман! Будешь знать, как пинать честных котов!

К поверженному монголу подошел Илья, сграбастал его в охапку и поклонился Коту.

– И тебе спасибо, чудо-зверь.

– Завсегда пожалуйста! – довольно мурлыкнул Кот. Похвала пришлась ему по душе, и особенно кличка.

– Пойду я, други, ждут меня во Киеве. Давно ждут. Ентого вот басурманина отвезу – пусть поглядят на зверя живого. Прощевайте!

Илья махнул могучей рукой и залихватски свистнул.

Из-за деревьев, гарцуя, вышел огромный златогривый конь. Илья одним махом вскочил на него, держа под мышкой хана, и, ударив коня пятками, направил его меж деревьев.

– Счастливого пути, – запоздало крикнул Иван, убирая меч в ножны, которые Аленка предупредительно разыскала в юрте.

Заодно девочка собрала рассыпанные стрелы в колчан, подобрала брошенный арбалет и, надрываясь от его тяжести, доволокла до ног Ивана.