Читать книгу: «Коллекция темных историй. Поддайся искушению», страница 3

– Я сама, – рыкаю я, встав со стула. – До понедельника.

На трясущихся ногах я подхожу к машине и завожу мотор.

– Это конец, детка! – Изо всех сил я нажимаю на клаксон. – Будь ты проклят!

Два часа дня, а я только очнулась. Хоть выспалась. Без снов, без кошмаров, без мыслей – просто глубокий сон.

Крепкий кофе помогает собрать мысли воедино. Что такого в этом фото? Ни-че-го. Вряд ли монстр будет искать себе работу в турагентстве. Какой в этом смысл? Он может ограбить, убить, изнасиловать… Нужна ли такому человеку работа? Нет.

Жаль, нет вина. Смотреть «Дневники Бриджит Джонс» без красного сухого – полное кощунство. Хорошо, что есть мороженое и сироп соленой карамели.

К вечеру я почти перестаю думать об этой фотографии. Разогрев молоко, я иду в душ. Может, мне все-таки нужна таблетка?

Горячее молоко помогает мне засыпать еще с детства. Когда его теплота растекается по телу с головы до кончиков пальцев ног, кровать кажется прохладной водой из чистого пруда в жаркий летний день. И с этим сочетанием мне всегда снятся добрые сны.

Вот только молоко этой марки больше покупать не буду, у него странный вкус. Но сон меня захватывает, и мысли о молоке пропадают. Вот сейчас я погружусь в сладкие мечты, а завтра, полная сил, схожу в книжный клуб…

Но ни Бриджит Джонс, ни теплое молоко, ни контрастный душ не помогают. Мне снится он.

Мой кошмар тихо входит в спальню, а я не могу пошевелиться, не могу закричать. Я его чувствую. Матрас прогибается под его весом. Горячее дыхание обжигает кожу. Его ладонь сжимает мою шею, пока пальцами другой руки он играет под моими трусиками. Уже мокрыми.

Мне страшно. Мне горячо.

Возбуждение накатывает с новой силой. И я не знаю, хочу кричать от ужаса или желания.

Я понимаю, что это очередной кошмар, из которого невозможно убежать. Где крик становится шепотом. К ним я уже привыкла. Я умею с ними справляться.

Раз, два, три! Проснись!

Ничего не помогает, из лап этого цепкого сна я не могу вырваться.

Он переворачивает меня на живот, и я чувствую, как медленно его член заполняет меня. Он вдавливает мою голову в подушку, входя в меня быстрее и жестче. Воздуха становится мало. Во мне смешиваются боль, страх и удовольствие. Я хочу, чтобы этот сон закончился. Я мечтаю, чтобы он продолжался. Это сон наяву. Я каждой клеточкой чувствую его. Почти задыхаясь, я дохожу до финальной точки… Охотник входит в меня до конца и сразу почти полностью выходит, давая мне секундную передышку. Он играет со мной. Дразнит. Я не хочу выпускать его из себя. Темп ускоряется, и я разрываюсь на сотни маленьких кусочков. Вдох. И его горячая сперма брызгает мне на попку.

Суббота

Сон или реальность?

Голова тяжелая, словно внутри меня старинный чугунный утюг. И звонок телефона настойчиво, голосом Бейонсе, зазывает проснуться. «Кто, черт возьми, так названивает?»

– Привет, это Линда! – Голос слишком веселый, бодрый и наигранный. Соседка, создательница книжного клуба. – Оливия, мы тебя ждем!

Сколько я спала?

– Да, я скоро буду!

Часы показывают шесть вечера. Господи, разве возможно столько спать?!

Быстро приняв обжигающе холодный душ, я накидываю худи и джинсы и, завязав волосы в пучок, бегу к соседке.

– Дорогая, ты в порядке? – Линда окидывает меня подозрительным взглядом.

– В полном! Просто вчера мигрень ударила…

– Сочувствую! Хочешь, я дам тебе номер своего доктора? С его таблетками никакой мигрени, нервов и злости на детей. – Линда подмигивает.

– Хватит и кекса. – Я достаю из сумки упаковку кексов, которая была куплена специально для этого вечера. Мое желание правильно питаться покинуло меня вместе со сном.

Я прохожу в гостиную, где собрались все женщины района, сбегающие от своей реальности – образа хорошей американской жены. Уставшие, невыспавшиеся, грустные. На их лицах с кучей косметики все равно можно увидеть морщинки от детей, которые устраивают дебоши в школах, трехминутного секса с мужьями раз в две недели, хобби, которые им пришлось забросить после замужества, алкоголя и таблеток, спасающих от депрессий.

– Оливия принесла кексы! – Линда гордо ставит мою коробку к еще трем точно таким же. Что поделать, акция в местном супермаркете.

– Ты прочитала книгу? – спрашивает меня Гвен, одетая как домохозяйка из пятидесятых.

– Если честно, то не осилила. Хоккеисты – это не мое.

– Любишь погорячее? – Глаза Гвен с надеждой сверкают.

«Не надейся».

– Наоборот, хочется чего-то романтичнее, – признаюсь я.

– Это пока ты не замужем! – Линда хохочет под одобрительное улюлюканье остальных. – Но давайте попробуем что-то романтичное. Есть идеи?

Мы заходим на Амазон и выбираем книгу, где нам обещают историю Золушки на новый лад: Золушка становится библиотекарем, а Принц – харизматичным актером, который спрятался в библиотеке от папарацци. Думаю, всем собравшимся нужно почувствовать себя принцессами и забыть о трудностях.

– Если он ее не трахнет, то больше ты не выбираешь книги! – совсем не как домохозяйка из пятидесятых смеется Гвен.

– Девчонки, ей и не нужен секс в книгах! У нее он есть в жизни! – тыкая тонким пальцем в сторону моей шеи, кричит Аманда. Она больше всех меня раздражает: своим голосом, характером и волосами, заплетенными в тонкую черную косичку.

– Оливия! – Линда взмахивает руками. – Нам нужны подробности!

– Ничего не понимаю… – Я включаю на телефоне фронтальную камеру и вижу на шее синяки.

– Кто так хорошенько тебя придушил? Кто-то с работы? – Аманда никак не может заткнуться.

– Секс в офисе… – Линда мечтательно закатывает глаза. – Однажды я пришла в офис к своему мужу…

– Да, Линда, мы все прекрасно помним твою историю. Лучший секс в вашей супружеской жизни. Интересно узнать и про остальные два раза, – намекая на троих детей, перебивает ее до сих пор молчавшая Сара. – Но история Оливии нам интереснее.

– Это не секс. – Я вскакиваю с дивана. – Просто упала.

Я выскакиваю на улицу и бегу к своему дому. Мне нужно разглядеть синяки на шее. Это был сон? Или Охотник? Может, я сама себя придушила? Хоть бы так и было!

– Надо было забрать вино. – Я прислоняюсь к двери, с трудом приводя дыхание в норму. – Сейчас оно мне нужнее.

Это действительно синяки… Я пытаюсь рассмотреть следы ночного кошмара в зеркале прихожей. Больше не пью и не думаю об Охотнике. Хватит!

Я прохожу в кухню и замираю от ужаса. На столе лежит белый конверт. Могу поклясться всеми богами – он не мой.

Аккуратно взяв конверт в руки, я уже знаю, что меня ждет – аромат ванили и табака. Это он.

«Привет, Лисичка!

Ты была плохой девочкой. Я же тебе писал, что я не люблю, когда ты носишь брюки.

Надеюсь, мое ночное наказание тебе понравилось? Это только начало.

Твой Охотник».

Слезы текут из глаз. Он меня нашел. Мне нужно бежать. И нельзя медлить.

Я бросаюсь в спальню, чтобы собрать чемодан.

– Будь ты проклят! – Я не могу остановить слезы, бросая без разбора в чемодан вещи.

– Привет, Лисичка! – Его голос звучит как гром. – Далеко собралась?

Я медленно поворачиваюсь. Он сидит в кресле около моей кровати. Я вижу только его глаза, пухлые губы и пистолет, направленный на меня.

– Надеюсь, ты выспалась? У нас будет долгая ночь.

Единственное, что я слышу, как моя голова ударяется о ковер на полу, и теряю сознание.

Суббота

Лисичка попалась в ловушку

– Тише, тише… – Его голос пугает и успокаивает одновременно. – Не дергайся, а то больно будет.

Мои руки прикованы наручниками к кровати, а во рту кляп с шариком, который мешает нормально дышать. Я абсолютно голая, но меня это не пугает. Мне страшно оттого, что в одной руке у него пистолет, а в другой – полицейская дубинка.

– С чего начнем? – Он проводит резиновой дубинкой по моему бедру, и мое тело реагирует соответствующе – я ударяю его ногой. – Значит, хочешь поиграть?

Он подходит к черной сумке, стоящей на полу. Плетка. На секунду мне становится спокойнее. Это лучше дубинки.

Я закрываю глаза. «Делай, что хочешь». Я надеюсь, что смогу покинуть свое тело. «Нужно расслабиться». Но дрожь мне этого не позволяет. Часы, проведенные в медитации, прошли зря. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме страха.

– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня! – Мои пятки обжигает удар плетки.

– М-м-м! – Я не могу даже закричать.

– Нравится? – он буквально рычит этот вопрос, доводя меня до мурашек.

Я мотаю головой из стороны в сторону.

Удар. Мое бедро получает обжигающий шлепок.

– А так? Ты будешь послушной, если я вытащу кляп?

Я утвердительно киваю, мне сложно дышать.

Он садится на меня сверху, берет дубинку и медленно вытаскивает кляп. И как только я вдыхаю полной грудью, моих губ касается резина.

– Соси. – Охотник пихает дубинку мне в рот.

Я верчу головой, но, дергаясь, делаю только хуже: наручники сильнее впиваются в кожу, а уголки губ рвутся от резинового наказания. И я решаю шире открыть рот.

– А тебе нравится. – Свободной рукой он дотрагивается до меня. – Ты вся мокрая. – Он освобождает мой рот. – Готова поиграть дальше? Но будь аккуратна.

Я опять закрываю глаза не в силах представить, какое мучение он придумает.

Он встает надо мной.

– Посмотри на него. – Его голос звучит твердо, но при этом неожиданно нежно.

Я открываю глаза. Перед моим лицом маячит его член. Большой и покрытый ниточками синих вен. А к голове приставлен пистолет. «Интересно, что быстрее: откусить его или получить пулю в голову?»

– Даже не думай об этом. – Он сильнее давит пистолетом. Я чувствую холодное железо даже через волосы.

Охотник берет член в руку и нежно проводит по моим губам. Внизу живота начинает разгораться пламя.

– Возьми его…

Его голос завораживает меня, и я впускаю его в себя. До конца. Он не дает мне ни секунды, чтобы вдохнуть. Член проникает в горло, голова бьется об изголовье кровати, из глаз текут слезы, а по подбородку – слюна. Его рык возбуждает. Я молю, чтобы это закончилось. Молю, чтобы это продолжалось. Он толкается в последний раз, и я утыкаюсь носом в его лобок. Мой рот наполняется семенем, и я проглатываю все до последней капли.

– Хорошая Лисичка. Теперь твоя очередь. – Охотник доволен, его взгляд светится одобрением.

Он спускается вниз и раздвигает мне ноги. Горячий язык касается меня, и дрожь пробегает по всему телу. Я зажмуриваюсь, проклиная себя за то, что позволила себе получать удовольствие.

Неожиданно меня касается что-то твердое.

– Нет! – кричу я, увидев дубинку и пытаясь скрестить ноги.

– Если не перестанешь сопротивляться, то будет больно, Лисичка.

Он не отступает от своей идеи, продолжая играть языком и дубинкой. Боль, страсть, его горячее дыхание…

– Сделай это для меня… – Тихий шепот Охотника обволакивает и возбуждает.

Он входит в меня дубинкой. От острых ощущений я прикусываю губу. Неужели мне это нравится?

И я позволяю себе страшное – разрешаю телу поддаться его извращенным ласкам и кончаю. Долго и бурно.

– Умничка, Лисичка.

Я не могу восстановить дыхание и справиться с болью от наручников.

– Мне больно, – шепчу я.

– И тебе это не нравится?

– Больно от наручников, чертов ублюдок!

– Я смотрю, Лисичка, оргазм придал тебе смелости.

– Да! Отпусти меня! – То ли молюсь, то ли приказываю я.

– Ты даже не будешь задавать вопросы? – Он щипает меня за сосок, отчего внутри опять разжигается страсть.

– А ты ответишь?

– Если согласишься поиграть.

– Во что?

– Один твой вопрос стоит моего ответа и одного удара плеткой. Чем сложнее вопрос, тем сильнее удар.

– Ты больной!

– Как и ты, моя дорогая Лисичка.

– А что потом? Ты убьешь меня?

– Если наиграюсь.

Его честность поражает. Если он меня убьет, то я хочу видеть его лицо. И знать, кто он.

– Я согласна, – говорю я под звук открывшихся наручников.

– Первый вопрос.

– Можешь снять маску? – спрашиваю я, сглотнув комок в горле.

– Это будет больно.

Он медленно начинает снимать балаклаву. Я не дура, в кино преступник всегда показывает лицо, если планирует убить жертву.

Теперь я могу его разглядеть. Он стоит передо мной в рубашке нараспашку, показывая точеный пресс. Скулы, большие глаза, пухлые губы, щетина… Фигура древнегреческого бога и шикарный член, который снова виднеется через тонкую ткань брюк, которые он натянул после того, как кончил… «Если бы ты был не убийца…»

– Довольна? – Он берет в руку плетку. – Поворачивайся.

Я поворачиваюсь к нему спиной и встаю на четвереньки. Прекрасная поза, если не знать, что тебя сейчас ударят.

Звук плети пугает меня больше, чем удар. Это больно и порочно. Я кричу и падаю на кровать.

– Как тебя зовут? – Я даю себе время, чтобы отдышаться, а потом возвращаюсь в исходную позу.

– Хит Грейвс, – отвечает он и поднимает плетку.

Удар оказывается намного слабее, поэтому я продолжаю стоять в той же позе.

– Зачем я тебе? – пищу я.

Плетка обжигает меня раньше, чем я получаю ответ. Больно. Его трогает этот вопрос. Но Монстр остается недоволен. Он подходит ко мне и цепляет на мою грудь зажимы для сосков. Тянущая боль резко бьет по коже. Соски набухают и твердеют. Но она превращается в удовольствие.

– Ты принадлежишь только мне, Лисичка. Я хочу ежедневно видеть, как ты кончаешь для меня.

«Он точно болен!»

– Хочешь, чтобы я была рядом?! Поэтому мучаешь?!

– Лисичка, это уже два вопроса. – Я чувствую, что он улыбается. – Да, ты должна принадлежать мне. И разве это мучение?

За ответом следуют два удара. Я сжимаю пальцы ног и прогибаюсь в спине.

– Прекрасный вид. – Монстр удовлетворенно хмыкает.

– Кто ты? – шепчу я этот давно мучающий меня вопрос.

– Ты точно уверена, что хочешь это знать?

Он проводит плеткой по моей спине.

– За этот ответ тебя ждет большее наказание. – Он шлепает меня ладонью по попке.

– Я готова… – выдыхаю я, ожидая наказания.

Охотник размазывает пальцами мою смазку и резко входит пальцами в вагину.

– Это только начало. – Он проводит ими по узкой дырочке, плюнув на нее, и вставляет три пальца в попку.

Резкая боль захватывает все тело, и я кричу. Охотник позволяет мне привыкнуть к ощущениям.

– Ты должна наслаждаться! – Он быстро двигает пальцами, и боль постепенно превращается в удовольствие. Моя фантазия играет со мной. Мое тело начинает поддаваться ему. Я представляю, как он смотрит на меня. Как играет пальцами с моей попкой. Мне хочется сжаться и не отпускать его.

– Да-а-а. – Его голос возбуждает. – Открывайся мне.

Он вытаскивает пальцы, и я чувствую опустошение. Но Охотник не дает мне передышки. В ход идет полицейская дубинка.

– Только не туда! – молю я.

Но Монстр непреклонен. Меня разрывает болью. Попка еще не была готова к такому. И я жду только одного – когда он закончит. Но Охотник с наслаждением и звериным рыком продолжает дрочить, трахая меня.

Он резко вытаскивает дубинку и кончает мне на спину.

– Наемный убийца. – Быстрый ответ и удар.

– Почему ты убил моего босса? – сквозь боль я задаю вопрос, который мучил меня долгое время.

Я зажмуриваюсь, ожидая самый сильный удар. Но вместо этого он разворачивает меня к себе.

– Потому что он был ублюдком, который избежал правосудия. Он сбил маленькую девочку и смог откупиться от наказания.

Кожаная плетка касается моей груди.

– Так ты мститель? – Я не знаю, как реагировать на его честность.

– Нет, я не придурок из комиксов в латексном костюме. – Он хмыкает. – Я наказываю тех, кто заслужил смерти. Просто чищу мир от всякого дерьма.

Шлепок по второй груди, и между ног у меня становится еще влажнее.

– Ты просто подвернулась в ненужное время. Я ошибся. Думал, ты его девушка. Хотел, чтобы он перед смертью насладился твоими мучениями. А ты меня приняла. – Он давит на зажим, и я чувствую, как рвется нежная кожа на соске. – Я видел, как тебе нравится.

Еще один удар.

– Я не задавала вопроса. – Я смотрю ему прямо в глаза. «Ты не увидишь моего страха».

– Прости. – Охотник дает мне плетку, поворачивается ко мне спиной и скидывает расстегнутую рубашку.

Он понял, что я уже его? Неужели это чудовище доверяет мне?

«Сбежать?» Это мой шанс. Я могу выскочить из спальни, закрыть дверь и побежать на улицу. В нашем тихом районе крик о помощи точно не оставит никого равнодушным.

Но я остаюсь и со всей силы бью его по спине. «Получай!» На коже остаются красные следы, но ни один его мускул не вздрагивает. Он поворачивается и забирает плетку.

– У тебя еще есть такие, как я? – задаю я осторожный вопрос.

Монстр снимает зажимы, и я вдыхаю полной грудью. Он сжимает сосок, причиняя боль, а потом резко поворачивает меня, и ставит в прошлое положение – раком.

– Нет. – Удар твердый, словно я обидела его этим вопросом. – У меня есть для тебя подарок. На колени.

Я ожидаю, что он опять заставит ему отсасывать, но он взглядом указывает на сумку.

– Ползи.

Стыд. Это единственное, что я чувствую. Колени трутся о ковер, но я ползу к его сумке.

– Медленнее. Хочу насладиться видом.

Я замедляюсь и сильнее оттопыриваю попку. «Наслаждайся, ублюдок».

Открыв сумку, я вижу маленькую бордовую коробочку, перевязанную черной ленточкой.

– Что там?

– Лисичка, это вопрос. А за ответ – наказание.

Монстр подходит ко мне, вставляет пальцы во влажную вагину, а потом пихает их мне в рот. Мой вкус перемешивается со вкусом его кожи. Я сижу на полу, и обсасываю его пальцы.

– Открой, – властным голосом приказывает Охотник, вытащив пальцы из моего рта. – Я отвечу, когда откроешь.

Я медленно развязываю ленточку, но не решаюсь открыть крышку коробочки.

Охотник поднимает ленту с пола, двумя пальцами приподнимает мой подбородок и завязывает на моей шее бантик.

– Эта единственная одежда, которую я хочу на тебе видеть. – Он с удовольствием смотрит на меня. – А теперь открывай.

Я аккуратно приподнимаю крышку и в ужасе застываю. На меня смотрит вырванный глаз с серой радужкой. Завизжав, я роняю коробку и закрываю лицо руками.

– Твой подарок не должен валяться на полу. Подними.

Я сижу, не двигаясь.

– Подними! – За приказом следует удар плеткой по руке.

Мне ничего не остается, я беру глаз в руки и кладу обратно в коробочку. Липкий, холодный, мерзкий. К горлу подкатывает комок. Голова кружится. Самый отвратительный момент в моей жизни. Неужели это моя реальность? Человеческий глаз в подарок. Я сильно зажмуриваюсь в надежде, что это всего лишь сон.

– Он больше не посмотрит на тебя. – Охотник явно доволен своим подарком.

– Кто?

– Повернись.

Я поворачиваюсь и получаю новый удар плетью.

– Твой бывший. Эрик. Он был слишком любопытен. А мне не нравится, что кто-то кроме меня смотрит на Лисичку. Сначала я хотел отрезать ему член. Но он так плакал, что я сжалился. Зато он перестанет изучать твои соцсети.

«Эрик! Бедный парень пострадал из-за того, что просто смотрел на меня».

– Как ты меня нашел? – Мне было интересно, где я просчиталась. «Неужели фотография на сайте агентства?»

Я жду удара, но он медлит. Играет со мной. Смотрит на реакцию моего тела. Я жду. Я хочу этого.

Я слышу, как он полностью снимает штаны. Он уверен в себе.

Шлепок. Пальцы ног сжимаются от удовольствия.

– Ты меня правда убьешь? – Я не хочу знать ответа. Мой мозг и тело требуют продолжения игры.

– Нет. – Его голос звучит уверенно.

Вместо плетки он шлепает меня рукой. Я чувствую его ладонь на нежной коже. Хочу запечатлеть ее на себе.

– Мистер Грейвс, ты продолжишь мстить?

Он наматывает мои волосы на кулак и нежно входит в меня.

– Ах! – Вздох срывается с моих губ.

Его член мягко скользит внутри, а я чувствую себя клубничным мороженым, которое тает и растекается по рожку на солнце.

Этот секс нежный, как у героев романа в медовый месяц.

Он останавливается, аккуратно выходит из меня, делает несколько шагов назад и садится в кресло. Выбор за мной.

– Ты не ответил на вопрос. – Я медленно подхожу и сажусь к нему на колени, впустив в себя его член, влажный от моих соков.

– Ты хочешь, чтобы я изменился?

Готова ли я жить с убийцей? Могу я его отпустить? Наслаждение вперемежку с наваждением накрывает меня, как цунами. Я начинаю двигаться быстрее. Потом еще быстрее… И еще… Его язык, как нежная бабочка, порхает по моим соскам. А зубы, как пчелы, кусают их и доводят до трепета.

– Ты хочешь, чтобы я изменился, Лисичка? – Он повторяет вопрос. – Хочешь, чтобы я стал обычным парнем?

Он сильно сжимает руками мои бедра, доставляя этой болью наслаждение.

И у меня уже есть ответ:

– Я хочу, чтобы Охотником ты был только со мной…

Акт 2
Темная любовь

Дана Делон
Кровавая Луна

Двое мужчин медленным шагом шли вдоль бульвара, рассматривая окрестности и наслаждаясь бренностью человеческого бытия. Было десять вечера, с неба капал мелкий дождик. Многочисленные огни la ville lumière², переливаясь, сверкали в лужах, отражались в мокрых оконных стеклах. Мужчинам нравилось смотреть, как люди суетятся и спешат, стараются использовать каждую секунду своего времени. Человеческое время так быстротечно…

– Париж не меняется, – сказал один из них, вдохнув полной грудью влажный воздух. С виду мужчина выглядел довольно нелепо: в котелке, в длинном черном пальто и с лаковой деревянной тростью в руках. Его пальцы украшали перстни.

– Меняется, – ответил его друг, бросив на того недовольный взгляд. – И в Париже XXI века ты выглядишь как минимум глупо. – Он неуклюже поправил кепку с прямым козырьком и от души возмутился: – Вместе с тем обувь в этом веке отвратительная. Как называется этот ужас? У меня все ноги промокли!

Его друг рассмеялся и со знанием дела произнес:

– Так это же современные калоши!

– На них написано «Адидас».

– Название, может, и поменялось, но суть та же.

– Калоши нравились мне больше, от них хоть толк был…

Со стороны эти двое и вправду выглядели странновато. Джентльмен из XIX века и пепсикольный подросток-переросток из начала двухтысячных. Они оба были одеты не по времени и выделялись из толпы.

– На нас пялятся, – одновременно шепнули они друг другу.

– Впрочем, какая разница. Времена инквизиции давно в прошлом! Нас точно не сожгут на костре где-нибудь на площади, – успокаивающе сказал тот, что казался помоложе, и продолжил: – Раньше быть не таким, как все, было смертельно опасно, сейчас же людей ничем не удивить!

– Ты в этом уверен? – испуганно переспросил котелок.

Воспоминание о том, как пятьсот лет назад его тело сожрало пламя, было еще свежим и ужасающим. Мужчина резко тряхнул головой, стараясь избавиться от неприятного ощущения. Он не мог принять чудовищную несправедливость, и то воспоминание жалило его по сей день. Он ангел… И пять сотен лет назад спустился на землю, дабы наказать зло. А его, во имя Христа и Бога, обозвали исчадием ада и сожгли на костре. Все-таки люди – невероятные идиоты.

– Коне-ечно! – уверенно протянул его друг и поправил козырек. – Гуманность на пике своего развития. Люди в 2020 году в большинстве своем – ярые пацифисты и интернет-герои. Ты не представляешь, что будет, если посреди площадей начнут сжигать людей… поднимутся волнения, хештеги и лозунги разлетятся по всему интернету. Для этого им даже не нужно отрывать зад от дивана. Сейчас быть героем очень просто. И свобода слова помогает, они знают свои права! И без устали об этом напоминают. Так что, будь спокоен, друг мой. Нас могут избить в темном переулке, похитить и продать в рабство, могут попытаться продать наши органы на черном рынке… Но сжигать на костре – нет. Этого точно не случится!

– А что такое «интернет»? – недоумевая, спросил джентльмен и, нахмурившись, добавил: – Я думал, времена рабства закончились. И зачем кому-то наши органы?

– Вижу, ты подготовился к путешествию, владеешь всей информацией и осведомлен об опасностях! – с сарказмом ответил козырек. – Интернет – это место, где каждый считает себя самым умным. А рабство действительно отменили, но в нынешнее время оно просто перешло в подпольный режим. Век гуманности не терпит открытых ущемлений. Все происходит тихо. Не на виду.

– То есть казни и битвы в Колизее в прошлом?

– Увы, да, сейчас развлекаются иначе. Тиндер, Тик-Ток, Инстаграм³.

– А это что еще такое? Что еще за Тикстограм?

Тот, что в кепке, закатил глаза и спрятал руки в огромные карманы спортивной куртки:

– Не бери в голову, дружище, мы все равно спустились сюда на двадцать минут, у тебя не будет времени на развлечения…

– Но все же, а органы-то зачем?

– Вот закончим дело – и понаблюдай за ними сверху, раз уж ты такой любопытный!

– Вот уж… – обиженно поджав губы, ответил джентльмен. – Буду я еще тратить на них время.

Ангел за всю свою жизнь успел слишком хорошо изучить людей. Он знал, что разочарование всегда идет об руку с очарованием. Боль – с наслаждением. Слезы – с радостью. И такое противоречие у высшего существа вызывало негодование. Ну почему люди просто-напросто не могут выбрать светлую сторону? Почему они так легко идут на поводу у слабостей? И наконец, зачем грешат ради мимолетных утех? Он действительно не понимал, однако не поэтому не наблюдал за ними. Ангел бы никогда никому не признался, но он испытывал зависть и ему было очень стыдно за это чувство. Вот как можно смотреть на людскую жизнь, полную взлетов и падений, и не испытывать зависть?! Как можно смотреть на весь этот водоворот чувств и эмоций и не хотеть испытать хоть на мгновение нечто подобное? Именно поэтому он давно уже не смотрит за людьми. Ему не нравится травить душу. Лучше уж вовсе ничего не видеть.

– Ты думаешь, он все еще там? – тихо спросил он у друга, когда они подошли к воротам кладбища. Мужчины огляделись, никто за ними не наблюдал.

– А где ему еще быть, кроме как у папочки Лашез⁴?

– Все же не пойму, зачем нас тогда отправили проверить?

– Как это зачем? Сегодня ночь Хеллоуина, к тому же на небе кровавая луна. Неужели ты не читал предсказания?

– Конечно читал! – огрызнулся джентльмен и постучал по воротам тростью. Ему надоело самодовольство друга. Чтобы еще хоть раз он отправился куда-то вместе с этим выскочкой! – Но все же не понимаю, что именно мы должны сделать?

Его друг закатил глаза и стянул с головы кепку:

– Спешу тебе напомнить, что в ночь Хеллоуина открываются врата в ад и нечисть может попытаться вызволить своего хозяина! А если ты читал предсказания, то знаешь, что освободить его можно лишь в кровавую луну, когда темные силы могущественны как никогда!

– Хватит цитировать школьные учебники! Я все это знаю. Не поверишь, но с тех пор, как его превратили в статую почти семь столетий лет назад, об этом знает каждый!

Мужчина в кепке сделал вид, что не заметил злой сарказм приятеля. И отправили же его на миссию с полнейшим недоумком! Придется объяснять каждый шаг, чтобы не слышать глупых вопросов.

– Нам надо защитить кладбище. Конечно, это святое место и принадлежит оно нам. Но нужно усилить ворота, чтобы ни одна нечисть не могла попасть внутрь. И даже не попыталась.

Мужчина в котелке с облегчением выдохнул:

– Так бы сразу и сказал!

Он приподнял ладонь и коснулся закрытых железных ворот, его приятель повторил жест, и они тихо запели молитву. Ворота на мгновение вспыхнули белым светом, и демоны, следившие за происходящим, зарычали от злости. Но напасть не смели… Они должны были дождаться приказа своего хозяина.

– Дело сделано! – довольно бросил джентльмен. – Никто из них теперь не пройдет сквозь эти ворота.

Он хотел как можно скорее убраться оттуда. Затылок покалывало от предчувствия опасности.

– Погоди ты… Думаешь, мы одни ждали этого дня семьсот лет? Они так просто не сдадутся. Нам нужно наложить чары и на статую.

Мужчина вновь надел на голову кепку и внимательно посмотрел на друга, тот побледнел:

– Ни за что на свете я не подойду к Люциферу в ночь Хеллоуина! Да еще и в кровавую луну!

– Во-первых, луна станет кровавой в полночь. Во-вторых, Люцифер сейчас лишь неподвижная статуя! Я знал, что ты трус, но ведь не настолько!

Ангел в котелке оскорбился и гордо задрал подбородок.

– Береженого Бог бережет! – с умным видом заявил он, но стушевался под насмешливым взглядом напарника.

– Пошли, береженый, нам надо найти нашего старого друга.

Ворота перед ними беззвучно открылись. Они прошли на территорию одного из самых знаменитых кладбищ Парижа. Было темно, и маленький мертвый город медленно растекался перед ними, приветствуя светлые силы. Ангелы запели молитву за упокой и бесшумно двинулись по посыпанной гравием дорожке. Они подошли к огромной статуе и стали молча разглядывать массивную фигуру предателя. Та была из черного мрамора, капли дождя поблескивали на ней, придавая еще более устрашающий вид. Люцифер стоял прямо и гордо, в красивых чертах лица виделась надменность. Ангелам казалось, что в его страшных звериных глазах и сейчас сверкает насмешка, а губы подняты в плутовской улыбке. Это их очень раздражало, успокаивала лишь мысль о том, что он заключен в этом куске камня последние семь веков, а они, в свою очередь, сделают все, чтобы его заточение продолжалось.

– У тебя же есть план? – шепотом спросил джентльмен, когда его друг сцепил руки на груди.

– Думаю, – честно признался тот и добавил: – Нужно сделать так, чтобы разбудить его можно было лишь одним способом. Единственным действием, о котором будем знать только мы.

Минут пять они молчали, каждый погрузился в свои мысли. Сложно было придумать способ, который был бы достаточно сложным, чтобы остановить демонов. Те были готовы на все, чтобы вернуть своего повелителя, и оба ангела об этом знали. И теперь они перебирали в голове заклинания, но ни одно из них не казалось надежным.

Джентльмен в котелке нахмурился и задумчиво почесал подбородок.

– Поцелуй? – неожиданно шепотом произнес он, а затем громко воскликнул: – Поцелуй!

Тот, что в кепке, недовольно поджал губы, но его друг был воодушевлен как никогда:

– Да брось! Кто заберется на эту статую, чтобы поцеловать ее? Никто из смертных так не поступит, а нечисть никогда не догадается, что им надо разбудить своего хозяина подобным способом! Они будут ждать от нас чего-то очень серьезного и сложного. Никто никогда не подумает, что оживить его можно одним чмоком в губы и никак иначе.

Джентльмен довольно расхохотался. Идея казалась ему гениальной! Его напарник внимательно выслушал и в очередной раз сбросил с головы кепку. Этот головной убор сжимал ему лоб и мешал думать.

– Это слишком просто, – протянул он и потер виски. – Однако от нас никто не ждет простых решений. Здесь ты абсолютно прав.

Его друг утвердительно закивал.

– Никто никогда не догадается! – с горящими глазами произнес он. – Никто не подумает сравнить хозяина преисподней со спящей красавицей, друг мой! Мы точно не прогадаем!

Они серьезным взглядом оглядели статую Люцифера. Он выглядел внушительным, сильным, несокрушимым. Каждая мышца была словно напряжена, кое-где выделялись вены. Действительно, мало кто рискнет подняться на пьедестал и одарить его поцелуем. От одной мысли становилось жутко! Но все же… Это было слишком просто… Ангелы отвели взгляд от статуи. Смотреть на Люцифера было неприятно: даже будучи заточенным в камень, он внушал страх.