Паучий Случай

Глава первая. Няня с О.Р.А.Л. и А.Н.А.Л.

– Вы няня? – послышался бархатистый и рокочущий голос в трубке. Таким голосом мужчины мечты признаются в любви в самых сладких грезах. Таким голосом и с такими интонациями предлагают выйти замуж. Хотя, возможно, три месяца вынужденного одиночества делают женщину сентиментальной.

– Ага, – угукнула я, запихивая в рот остатки бутерброда. Начало положено, как макаронная каша в тарелку.

– Улица Седых, дом один, – коротко произнес мужчина. – Жду через полчаса.

Трубку бросили, оставив меня в недоумении. Воображение зачеркнуло принца, нарисовав обычного хама. Ни «здравствуйте», ни «до свидания»!

Худеющий кошелек настаивал: «Слетай мухой! Вдруг что-то дельное?». Холодильник, недавно севший на строгую диету из яйца и майонеза, был полностью солидарен: «Не, ну а че?». И замечтался о больших шуршащих пакетах из ближайшего магазина. «Куда? Куда?», –  закудахтала мобильная карта. А потом смилостивилась и предложила самый короткий маршрут через северный полюс.

Мне срочно нужна норковая шуба, санки и ездовая лайка, которая знает дорогу. Лайка должна уметь читать карту.

Я стала метаться по квартире, сгребая все вещи в кучку. Нужно произвести впечатление воспитанной и интеллигентной женщины! Леди совершенство, леди идеал. Я должна выглядеть так, словно нанимаюсь на работу английскому лорду!

Из «скромного и презентабельного» были только траурные трусы и черное платье. Молния на черном платье намекала на то, что кто-то слишком много ест. Черные трусы намекали на то, что кто-то мало ест. Пока они спорили, я искала зонт и очки.

– Выпустите нас! – кричала грудь хором, когда я пыталась сделать вдох. Я натягивала колготки, как жизнь натягивала меня.

Из шкафа прямо на голову упала коробка с туфлями. Ноги категорически решили отпасть сразу и заранее.  Неудобный подъем, шаткий каблук. Они натирали везде. И, кажется, даже в подмышках. Но женщины склонны прощать такие мелочи за красивый бантик и модную надпись на коробке.

Я вышла из квартиры и от души захлопнула входную дверь. Я – леди совершенство, я – идеал, я … я… Я, кажется, я что-то забыла…

– Мы дома! – тихо намекали ключи.

Я в отчаянии  рылась в сумочке. Очки полетели на пол, разбиваясь вдребезги. «Я не мыслю жизни без вас!», – заорала пудреница, разлетаясь по лестничной площадке.

Если кто-то из ученых однажды разгадает секрет женской сумки, ему сразу должны дать все премии мира. Его имя должны увековечить во всех учебниках.  Его портрет должны повесить в каждом классе. И в каждом городе назвать улицу его именем. Газеты должны пестрить заголовками: «Научное открытие века!». А потом назначить ему пожизненную пенсию за моральную травму.

Чего только не было в моей сумке!

Салфетки, штопор, чеки, пустой флакон из-под духов, помада, которой я ни разу не красилась, зеркальце, две расчески. Почему две? Потому что так больше шансов найти хотя бы одну из них.

Окаменевшая жвачка в бумажке попалась мне сразу. Каждый раз, когда я нахожу ее, я честно обещаю выбросить. Скоро будет два года, как я выполняю свои обещания.

На дне среди шелухи семечек и стога какой-то травы, которой коровам хватит, чтобы перезимовать, лежали записочки с номерами телефонов очень важных людей. Настолько важных, что я забыла, чьи они. «Маша Кал.» – прочитала я древний манускрипт. «Женя Сер.», – попалась еще одна бумажка с номером. Кто эти таинственные люди? Что они делают у меня в сумке?

Если завтра утром меня возьмут в плен, и скажут, что расстреляют, если я не вспомню, то шансов выжить у меня нет.

Оставались самые глубинные пласты истории. Рука уже проникла под подкладку в махровую дырку. Археологи со всего мира затаили дыхание. Научное открытие не состоялось, потому что времени было катастрофически мало.

Я сбежала по ступенькам с грацией беременного бегемота. Зато теперь все соседи знают, что у меня новые туфли.

Между первым и вторым этажом мы поменялись с почтовым ящиком. Я оставила ему два своих ногтя. А он выдал мне, скрипя дверкой, свежую газету с моим объявлением. Ему показалось мало, поэтому он дал мне сдачи, внезапно открывшись снова. Теперь мы с ним квиты.

Я понеслась трусцой по двору, здороваясь со всеми, не глядя. Няни должны быть вежливыми. Особенно, если в их руках огромный черный зонт.

Дождик мерзко накрапывал. Асфальт темнел под семенящими в сторону остановки ногами. Я эффектно раскрыла свой зонт. Впервые за пять лет я взяла его не зря. Меня начинают пугать такие совпадения!

Резкий порыв ветра поднял мою юбку и вывернул зонт наизнанку. Меня несло по проспекту в сторону помойки. Я бороздила каблуками мокрый асфальт.  Еще немного и придется просить воздушный коридор.

Мой зонт, вырванный ветром, пролетел над деревьями. Я с досадой вспоминала, сколько он стоил. Если его будет сбивать ПВО, то пусть сбивает аккуратно.

На остановке собралась целая толпа. У всех были такие выражения лиц, словно они только что спрятали труп. И останавливаться на одном трупе не собираются. Меня пугала суровая воинственная бабка с телегой в намокшем мышином пальто и пестром платке. Что-то мне подсказывало, что инициатором убийства была она. И пока она рядом никто ни в чем не признается. Колготки требовали, чтобы я держалась от нее подальше.

– Сколько до Седых? – задыхаясь, выкрикнула я в лицо таксисту. Он не ожидал такой прыти и такого напора. Мужик  просто остановился на светофоре.  Позади меня чуть не случилась авария. Мне до сих пор орали: «Куда прешь, дура!». И обещали покатать на покрышках.

– Если будете так бросаться под колеса, то до Седых вам недолго, – задумчиво ответил таксист. Он умудрялся пить кофе, курить в окно и разговаривать по телефону.

Я шуршала кошельком, доставая заначку. Кошелек орал: «Может, не надо?».  Но я была настроена решительно.

Стоило мне протянуть мятую купюру, как меня тут же впустили в обитель шансона и даже угостили кофе. Прямо на  платье. Я поехала, как королева, высокомерно провожая взглядом остановку.

Газета в моих руках прошуршала новостями. Я открыла ее на последней странице с объявлениями. «Няня. Б.У. О.Р.А.Л. и А.Н.А.Л. Звоните в любое время!». Надо мной кто-то  чинил крыши. Подо мной кто-то рыл ямы.  «Няня. Безопасные услуги. Опыт Работы. Английская Лингвистика. Аккуратная. Непритязательная. Активная. Ласковая. Звонить в любое время!» – звучало объявление, за которое я заплатила целых пятьсот рублей в редакцию.

За такие сокращения мне хотелось сократить численность редакции.

У меня и так очень поэтическое имя. Фиолетовое Варенье Мимосралович. Иногда я бываю Малосралович. Иногда Многосралович. Для родителей и по паспорту я Виолетта Валерьевна Милославович. Но очаровательные детишки с красивыми глазками бывают беспощадны и неумолимы.

– Дальше я не поеду, – обозначил таксист. Я выглянула в окно. Да, здесь меня точно ждут. «Городское кладбище» – значилось на мрачных воротах.

– А это точно улица Седых? –  осторожно поинтересовалась я.

– Она там, за кладбищем. Там один дом стоит, – лениво отозвался таксист, обдавая меня брызгами грязи. Он всем своим задним ходом намекал, что серая крапинка нынче в моде!

Я всегда была уверена, что на кладбище, пока никого нет, сатанисты дерутся с восставшими из могил покойниками за случайного прохожего. Одни орут, что им жрать нечего. А другие вопят, что темное божество просто так не воскреснет.

Опасливо идя по тенистой аллее я не знала, за что хвататься. Или за сумочку. Или за женскую честь. Я точно не знала, что отнимут в первую очередь.

– Фу! – дернулась я, попав в липкую паутину. По моему лицу пробежал паук. Я завизжала так, что кровь в жилах застыла даже у махровых сатанистов и зомби.

Я плохо помню, как добежала до калитки, срывая с себя паутину. Дальше была сплошная пахота. Осторожно скользя по грязи, я задумалась. Если раньше я мечтала разбогатеть и купить машину. То сейчас я подумываю о тракторе.

Под ногами неприлично чавкало. Хищные ветки кустов охотились за моими колготками.

– Пошли вон! – отбивалась я сумочкой.  Особо наглая ветка забила мне стрелку.  Репейник намертво вцепился в колготки. Я беспощадно выдирала его. Битва закончилась дыркой.

Осмотревшись по сторонам, я зашла в кусты и сняла колготки. Черный комочек колготок полетел в сумку. Где-то дома его ждет – не дождется лук.

Путь продолжался. Сначала у меня были носочки из грязи. Через двести метров гольфы из грязи. Еще через двести метров, я могла смело похвастаться грязевыми чулками. А вы говорили, что в селе нет эротики.

На горизонте показался одинокий старый дом, обнесенный монументальным забором. Дом выглядел как общежитие для маньяков. Причем, самым кровожадный из них, после голосования становился вахтером.

«Поппинс» тревожно сжался, когда я добрела до ржавых ворот.

Вместо интеллигентной барышни зеркальце отражалось нечто выползшее из могилы. Если я обратно пойду через кладбище, то нужно бояться сторожа и его лопаты.

– Вы опоздали.

Послышался тот самый голос за моей спиной. Мне было страшно оглядываться. Спинной мозг уже предчувствовал разочарование.

В последний раз я так влюбилась в бархатистое и слегка рокочущее «Передайте за проезд!». Чтобы разлюбить на следующей остановке, когда мне бесцеремонно отдавили ногу.

– Я с кем разговариваю? – послышался голос.

Приготовив на всякий случай все свое разочарование, я обернулась и обалдела. Надо мной возвышался темноволосый мужчина. Красоту таких мужчин проще всего передать не словами, а прилипшими к потолку женскими трусами.  Я была уверена, что мои придется отдирать шпателем вместе с плиткой.

– Здравствуйте, – улыбнулась я.

Мне казалось, что он сбежал с какого-то подиума, срывая с себя целлофан и бантики. И тут моя улыбка померкла. В его руках появилась свернутая газета.

– Мне нужна няня для активного ребенка, – начал незнакомец тем самым бархатистым голосом, от которого женская самооценка начинает мурчать, как кошка.

– Простите, но там сокращение, – начала оправдываться я. – Надеюсь, что не думаете, что…

– Не перебивай, – произнес незнакомец. Моя самооценка вздохнула, осматривая красавца, и поняла, что мы перебьемся. – Я еще не закончил. Мне нужна няня для очень активного ребенка. Но есть правила, которые вы обязаны выполнять. О них позже. Первое правило вы уже не выполнили. Вы опоздали на десять минут.

Внезапно он смилостивился, протягивая мне руку.

– Пройдемте. Если вам тяжело, я могу понести вашу сумочку, – произнес незнакомец.

Я осторожно передумала ему отдавать сумку, идя в сторону мрачноватого дома. Позади меня слышались шаги, от которых сердце почему-то замирало. Старая дверь ворчливо скрипнула, пока я вежливо вытирала ноги об несуществующий коврик.

– Сюда, – произнес красавец-незнакомец. «Маньяк!», – почему-то пронеслось в голове. « Ага!», –  обрадовалась самооценка. Таким маньякам нужно сидеть исключительно в темных кустах, прячась от одиноких женщин с кризисом в личной жизни. Если он маньяк, то ему достаточно просто выйти в темном парке. Жертвы не просто набегут сами. Но еще и подерутся.

Неожиданно меня  резко схватили за руку. У меня по коже пробежали щекотливые мурашки. Я смотрела на свое  тонкое и хрупкое запястье, в огромной чужой руке. Какой-то странный, неподдающийся никакой логике, животный и первобытный ужас заставил меня дернуться.

Незнакомец спокойно возвышался надо мной, сжимая мое запястье, пока я пыталась вырваться.

– Помогите! – закричала я, скорее ради приличия. Вот что делает с женщинами долгое отсутствие мужского внимания.

– Помогаю, – произнес тот самый бархатистый голос, пока я пыталась разжать его пальцы.

– Убивают! – пронзительно взвизгнула я, огрев его сумкой. Вокруг нас появился вихрь из какой-то паутины. Серебристые нити окутывали нас. Я даже замерла, не веря своим глазам.

– Ваше Величество, –  послышался голос позади меня, а пальцы-тиски разжались. – Я вы уже вернулись? Так быстро?

Глава вторая. Собеседование

Я стояла в самом центре огромного зала. Или мне так казалось. Я еще не поняла. Возможно, именно сейчас я лежу без сознания на грязном полу старого дома. И невольно участвую в грязном деле.

Вспомнив очаровательное лицо незнакомца, мне стало вдвойне обидно. В этот ответственный момент у стула больше шансов получить оргазм, чем у меня. Придется идти в полицию, чтобы они выяснили все подробности.  «Поймайте мне его!», – жалобно просит одинокая женщина, со слезами на глазах перечитывая интригующий протокол. «Замените все на домашний арест!», – умоляет та самая  очень одинокая женщина. А сама вспоминает, какая из батарей в ее квартире самая прочная и где взять хорошие наручники. «Обещаю, он больше не будет маньячить!». И после скромной улыбки добавляет. «Теперь маньячить буду я!».

Зал напоминал оперу,  картинную  галерею и королевский дворец одновременно. От картинной галереи были огромные портреты в роскошных золотых рамах. От королевского дворца – трон с лежащей на ней короной. Оперу я обеспечивала самостоятельно, продолжая оглушительно орать на повышенных тонах: «Ааааа!».

Единственным оружием женщины в большинстве своем является громкий и пронзительный крик. От крика, звенящего в стеклах и ушах слабонервные маньяки должны броситься с покаянием на колени. А самые слабонервные – сбегать за шоколадкой и проводить домой. По дороге они должны рвать все попадающиеся цветы и рассказывать бородатые анекдоты.

Я опомнилась. Опера тут же прекратилась и наступила тишина. Вместо заслуженных аплодисментов послышались громыхающие шаги.

– Досмотреть! Я не хочу, чтобы наследнику что-то угрожало, – послышался четкий приказ.

Мою сумку грубым рывком все-таки вырвали у меня из рук.

Сейчас меня оштрафуют за превышение скорости моргания. Дворец не исчезал.  Все оставалось на своих местах. И меня это удивляло.

Моя сумка упала под ноги крепким мужикам в черных доспехах. На их доспехах был изображен серебристый паук. Вид у них был доброжелательный. Настолько, что хамовитая охрана гипермаркетов и вышибалы в солидных заведениях записывалась к ним на курсы по «доброжелательности».

Я растеряно смотрела на все происходящее. Маньяк стоял передо мной на ступенях, ведущих к трону. Огромные, грубые мужские руки вытряхивали содержимое моей сумки на пол.

– Мы нашли оружие! Ты пыталась убить наследника? – ткнули мне под нос мои грязные и дырявые колготки.

Сейчас они могут убить только запахом. И ценником.

– Это – не мои! Мне их подбросили! –  на всякий случай заявила я, отшатнувшись от улик. И тут же добавила. – Это даже не мой размер! Можете проверить. У меня четверочка. А тут троечка!

Почему-то именно в этот момент мне очень хотелось, чтобы каждый мужчина разбирался в размерах женских колготок.

Огромная ручища мордоворота проникала в недра моей сумки, делая все новые и новые открытия. Даже для меня.

– Что это?  – ткнули мне в лицо картонной пилкой для ногтей.

Я ее три месяца искала! Все перерыла! Все, представляете? И в столе смотрела, и даже в ванной прибралась! Пришлось купить новую. Лишь изредка на меня накатывала ностальгия по старой пилке. Я грустно опускала глаза, вспоминая ее стертый край.

– Подозреваю, что на случай, если ее бросят в тюрьму. Чтобы она перепилила решетку и смогла сбежать! – сообщил один из черных «археологов».

– Да она даже ноготь спилить не могла! – отрицала я свой возможный план побега.

– Молчать! – рявкнули на меня. Я надеялась удачно моргнуть, чтобы очнуться у себя дома. Но пока не получалось.

На меня уже смотрели как на потенциальную преступницу. От которой можно ожидать всего, чего угодно! Найденные улики свидетельствовали против меня.

В любой женской сумочке есть все, чтобы ограбить банк, выбраться из тюрьмы, задержать преступника и спасти мир. Кажется, что если порыться в ней с особой тщательностью, можно найти пиратскую карту сокровищ, улики убийства Кеннеди и даже месячный календарь майа.

Если бы в большинстве фильмов главный герой  отправлялся на задания с сумкой своей жены, то он бы никогда не искал проволоку, чтобы обезвредить бомбу, шпильку, чтобы открыть замок, шифр от сейфа главгада.

На пол упали маникюрные ножнички, старые часы, две сломанные заколки, проездной, резинка для волос. Следом полетела помада. Новая по меркам динозавров.

Потертая конфета со звоном упала на пол. Я вспомнила ее. И удивилась, как она не оставила вмятину в полу. Две каменные подушечки жвачки, четыре каштанчика, одно перышко и одна из расчесок последовали за ней.

– Все! –  отрапортовал рыцарь, пытаясь вывернуть сумку наизнанку.

Наивность мужчин всегда поражала женщин.

– Кто это? – еще один подозрительный рыцарь ткнул мне в лицо бумажкой. Он положил руку на рукоять меча, намекая, что с чувством юмора у него проблемы с детства. Оно как бы есть, но хромает.

В руках рыцарей была стопка бумажек и визиток.

– Слава Рем, Даша Кур, Ника Маг, – зачитывал каждую бумажку суровый рыцарь без страха, упрека и чувства юмора.

Я обреченно смотрела на яркие листики и собственный почерк.

– Это что написано? Если ты сейчас не скажешь, я имею право казнить тебя на месте! – тыкали мне в лицо какой-то бумажкой. – Похоже на заклинания!

Я видела свой почерк. Пока что у меня было два варианта. Список покупок или перечень лекарств. Но вариантов могло быть больше.

– Это… стихи! – выдала я. Ложь неумолимо приближала меня к Пушкину. Либо великому. Либо мертвому.

– Две таблетки диа-зо-ли-на. Одна таблетка су-пра-сти-на, запить водой и закапать в нос, – прочитал стражник.

– Я пока только подала заявку на дружбу с рифмой, – оправдывалась я.

– Достаточно, – послышался тот самый бархатистый голос.

Один из стражников щурился возле узкого окна и искал тайные письмена. Всем своим видом он подозревал страшный заговор. На его лице читалось, что он уже близок к разгадке. Но на моей подлой супертонкой прокладке с крылышками пароли и явки так и не проступали.

– А теперь можешь приблизиться к трону. Разрешаю, – произнес красавец – маньяк.

 Он уселся на трон и надел на голову корону. На короне сверкнул золотой паук в золотой паутине. «Здесь нужен не газовый балончик, а дихлофос!», – пронеслась в голове запоздалая мысль.

– Это розыгрыш, да? – с надеждой спросила я. – Куда нужно помахать? Где камера?

– В подземелье, – коротко произнес красавец.

Он был очень щедр на подарки. Пока что он дарил мне недовольные взгляды и презрительно сжатые губы.

Внезапно резким движением маньяк что-то бросил в меня. От страха я дернулась. В колонну впился нож. В камень. По самую рукоять.

Впечатлений мне уже хватит на три визита к психологу. Четвертый я не потяну финансово. Профессиональная жилетка – нынче дорогое удовольствие.

– Хорошая реакция, – меня, видимо, похвалили. – Значит, с ребенком справишься.

– Реакция хорошая. Сердце слабое, –  согласилась я, не веря своим глазам. Нож в камне. Еще раз! Нож в камне! Это как вообще?

– Правила я тебе скажу позже. Сейчас у меня нет на тебя времени. Если кратко, то я допускаю три незначительные провинности. Четвертая будет стоить тебе жизни, – надменно произнес красавец.

Меня обыскали. Так тщательно меня не осматривал даже жадный до липовых диагнозов доктор. Мне очень хотелось рассказать про хронические болячки, пожаловаться на частые головные боли и хруст в левом колене.  Но я воздержалась. Паспорт намекал мне, что пора вить гнездышко. А заключения доктора, что пора рыть ямку.

– А почему я? – поинтересовалась я, опасливо глядя на стражу.

– Мне нужна была женщина из другого мира. Далекая от политики. Не имеющая отношения к мятежникам. И не подосланная убийца. Ты полностью подходишь под эти критерии, – сообщил красавец-маньяк. – Я не хочу рисковать единственным наследником престола.

Красавец подозвал стражу. Стража взяла меня в плотное и потное кольцо. Из моих вещей мне разрешили взять только газетку. Остальное посчитали потенциально опасным. Преступным. Особенно кредитную карточку.

– Отведите ее к моему сыну. Смотрите, чтобы не сбежала, –  приказал голос красавца.

Так я поняла, что не все красавцы одинаково полезны для женского здоровья.

Я шла по коридорам мрачноватого дворца. В последний раз я так ходила вместе с экскурсией. Только на экскурсии я зевала. А сейчас у меня был просто открытый рот. На случай, если удастся позвать на помощь.

Роскошные двери открылись. Я вошла в черную комнату с непривычно узковатым окном. В комнате не было никакой мебели, кроме бледной старухи. Она прикинулась стулом в тот момент, когда за мной с грохотом закрылась дверь.

В центре комнаты стояла колыбель, на которую падал луч света. Ни шкафов, ни стульев, ни картин, ни розеток. Ничего не было. Даже ковров. Вместо них был каменный пол.

Какой предусмотрительный отец. Видимо, уже опытный.

Я опасливо подошла к колыбели. Под тонкой вуалью паутины дремал очаровательный младенец и трогательно сосал палец. Пол младенца я пока не могла установить. Но по уверению отца это был мальчик.

Внезапно в меня вцепилось что-то очень нервное. Я едва не повторила на бис свою сольную партию жертвы маньяка. Костлявые трясущиеся  руки крепко держали меня за грудки. На меня смотрели бледные глаза старухи.

– Беги! Беги отсюда! – трясла она меня над колыбелью. – Беги, чем дальше, тем лучше! Спасайся!

Он вскочила на ноги и тут же с криком выбежала из комнаты. В окно.

Я посмотрела в колыбель, но ребенка там не оказалось! Где он? Сердце оборвалось. Мне срочно потребовался кардиолог с навыками реаниматолога.

Зато по полу резво бежал черный пушистый паук. Он был некрупный. По меркам фильма ужасов. Но огромным. По меркам моей нервной системы. Примерно с кошку. С хорошо откормленную пушистую кошку.

– Отдай сюда ребенка! – опомнилась я, воинственно размахивая газетой.

Лучшие рыцари сбежались бы на мои уроки фехтования. А какой-нибудь мастер меча тут же посвятил меня в рыцари.

– Где ребенок? – орала я, решив напугать паука плохими новостями, свернутыми в трубочку.  – Ты сожрал его?

Мне кажется, что нет в мире такой краски для волос, способной закрасить мою седину! Я только отвернулась, а паук унес младенца!

– Иди сюда, с-с-скотина! – в отчаянии орала я, загоняя паука на стену. – Верни ребенка!!!  Быстро, я кому сказала!

Паук уже был под потолком, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял несчастный отец. Я спрятала за спиной колыбельку, понимая, что меня уже ничто не спасет. Мой личный рекорд работы няней – две минуты.