Читать книгу: «Горькая олива»

Глава 1. Дом

Пролог

Бывает так, что один поступок из жизни вызывает такое сожаление, которое может принести сильную моральную и физическую боль. Сердце готово разорваться от негодования, не удается найти оправдания поступку. А в голове назойливой, зловещей мыслью крутится – все было бы по-другому, если…

Но нет однозначного ответа – сработало бы это «если», или нет. Это «если» как тиски сжимает нутро и пытается выдавить хоть каплю разумного объяснения безрассудным на первый взгляд поступкам, которые изменили бы всю жизнь, не оставив ран на душе, отпечатков грусти, сожаления и тоски по прошлому. Это воспоминания как хроническое заболевание в организме, затаивается, и ждет подходящего момента, когда станет чуточку грустнее обычного, чтобы опять дать о себе знать, дать толчок этому вечному спруту, сжимающему нутро и повторяющему – если…

Обычно, после долгих терзаний, организм принимает решение отнести это в копилку жизненного опыта, подавить все связанные с этим событием воспоминая, вызывающие бурю эмоций, которая может стать причиной недовольства сомой жизнью и болезней.

С течением времени обстоятельства меняются, эти изменения бывают неподвластны. Они меняют реальность вокруг в независимости от воли, либо признанная, или отрицания этой изменившейся реальности. Происходит событие, которое будоражит старые воспоминания.

И кажется, что прошло достаточного часов, дней, лет с тех времен, когда было досадно, когда личность рассыпалась от ненавистных воспоминаний. И возникает соблазн еще раз вспомнить все, поднять с глубин памяти неприятные события, надеясь, что больше не осталось в них силы спрута, который грозился раздавить. Но какое же одолевает разочарование понять, что воспоминания все еще имеют власть, могут заново растормошить былые эмоции, когда кажется, что рассыпавшийся на кусочки мир и личность уже полностью, старательно и с трудом были собраны заново в единое целое – все снова рассыпается.

Глава 1. Дом

Террасу заливали мягкие, последние лучи осеннего заката. Амелия сидела в плетеном кресле, допивая последний глоток остывшего чая. Ее взгляд блуждал по саду. Он был образцом геометрической строгости: идеально подстриженный изумрудный газон был разбит на прямоугольники прямыми дорожками из светлого гравия. По периметру симметрично росли кусты хвойников, а в центре композиции, отбрасывая ажурную тень на идеальный газон, стояла олива. Она, вопреки всем прогнозам, в этот год родила невиданно много мелких, твердых плодов. Казалось, все свое упрямство, всю накопленную за годы скудной почвы силу она вложила в эту горькую щедрость.

Войдя в дом, Амелия оказалась в маленькой прихожей. Здесь было прохладно и тихо. Пространство было почти пустым: слева – узкая полочка для обуви, на которой аккуратно стояли несколько пар обуви, над ней матовых хромированных крючки, на которых висели плащ и накидка – все было серо-бежевых оттенков. На один из свободных крючков Амелия повесила свою легкую бежевую куртку. Ни одного лишнего предмета, ничего, что нарушало бы безупречную чистоту и ощущение воздуха.

Из прихожей она прошла на кухню. Пространство было выдержано в единой гамме: светло-бежевые фасады шкафчиков, столешница цвета песчаника, матовый оливковый фартук над мойкой. Около окна стоял небольшой квадратный стол на 3 персоны. Все было компактно, функционально и сияло чистотой. Амелия подошла к раковине, тщательно вымыла и насухо вытерла чашку, после чего убрала ее в шкаф. Движения ее были точными, выверенными, почти ритуальными.