Читать книгу: «Период полураспада. Том 1: Общество», страница 3

Посидел, подумал и, наконец, решился, встал на деревянную скамью и попробовал выглянуть: видно только небо и крышу старого жилого панельного дома, что стоял напротив. Нужно было повышать ставки и становиться на подоконник. Мужчина несколько раз нажал, убедился, что тот не прогибается и взобрался. Затем попытался просунуть голову между решёток, чтобы выглянуть побольше. Голова была шире, чем позволялось, поэтому из затеи ничего не вышло и кончилось. С такой позой мужчина смог разглядеть вершину забора с «колючкой» изолятора и почти всё здание напротив: панельная пятиэтажка с облупившейся яркой краской на плитах и широкими чёрными полосами на стыках – скупая и гнетущая детство массовая действительность.

В «подглядывающей» позе его и встретил невысокий мужчина средних лет и такой же средней комплекции – как оказалось, следователь. Мужчина был поглощён процессом, что не заметил, как дверь в кабинет открылась и кто-то вошёл внутрь.

– Развлекаетесь? – тихо и безучастно, как будто это привычное, спросил следователь. Из коридора послышался смех, затем дверь закрылась.

Обернувшись, мужчина картинно испугался и быстро слез.

– Сейчас, я… блин, наследил… – проговорил он, смотря на неважные тёмные следы его ботинок, пометившие пластиковый подоконник. Мужчина начал их вытирать руками, затем кофтой.

– Блин… – торопился и нервничал.

В это время следователь молча и совершенно спокойно подошёл к столу, положил бумаги, сел и начал внимательно раскладывать принесённые документы. Он не обращал внимание на суету от подозреваемого – хватало своих дел и мыслей.

– Всё, убрал. Извините, – сказал мужчина, как бы извиняясь, и сел для эффекта.

Следователь медленно достал очки из кармана, расправил дужки и надел глазной прибор. Затем смочил пальцы слюной и пролистал несколько страниц.

– Кравченко, да?

– Кирилл Алексеевич. Всё так, – подтвердил мужчина. Он играючи добавил: – Так сказать, усы, лапы и хвост!

– Кирилл Алексеевич… – задумчиво повторил следователь, читая документы. – Меня звать Игорь Александрович Романов. Приятно познакомиться.

Следователь говорил это сухо и формально. Кирилл смотрел на него через решётку и ответил:

– Обстоятельства, знаете. Можно было и приятнее, конечно.

Пропустив это, может даже и не слушая, следователь продолжил:

– Ну, рассказывайте, Кирилл Алексеевич.

– Эм… – замялся Кирилл. – А что рассказывать?

– Как «что»? Всё. С начала. Да хоть что-нибудь. В нашем деле всё может помочь… – проговорил так же следователь, совсем не отрываясь от бумаг. – Вот, написано: «Пришёл сам с повинной.».

– Как? – переспросил Кирилл. – Прямо так и написано?

– Так. Вот здесь и написано, – следователь поднял глаза от бумаг. – Хотите сказать, что не было такого?

– Было, – честно ответил Кирилл.

– Так чего вы это… как её… – следователь чуть нервно качал пальцем, – комедию тут разыгрываете? Верю, хорошо получается, – после этого следователь говорил буднично и скучно: – Но лучше не нужно – у нас здесь лучше сотрудничать. Думаю, вы понимаете, что дальше можно идти подозреваемым, а можно свидетелем – это мне решать. Решать по итогу нашего разговора – и ваших показаний. Что же сейчас? Пока что не вижу, чтобы вы шли навстречу следствию. Вы знаете, кто не идёт навстречу закону? Подозреваемые. Свидетели, как раз, идут куда нужно и правильно, – он на секунду остановился и впервые посмотрел внимательно на опрашиваемого, – Что-то вы во мне подозреваете, Кирилл Алексеевич. Может, вы сколький тип?

Подняв брови от удивления и напора, Кирилл согласился:

– Честное рабочее: обманывать не буду! Приказ понял. Привожу в исполнение!

Следователь несколько секунд ещё смотрел в глаза подозреваемому, а затем перевёл взгляд снова на бумаги.

– Написано, что служили. В пехотной части…

– Служил.

– Участвовали в боевых действиях. На САО, получается?

– Так точно, – осторожно подтвердил мужчина.

– Похвально, что участвовали. И как?

– Тяжело, – только и ответил Кирилл.

– На фронте всегда тяжело. Я тоже был – не сейчас, в своё время, конечно. Во время Гражданской. Тяжёлое было время… Вам сейчас проще – телефоны, дроны, интернет…

– На войне никогда не проще, – тяжело усмехнулся Кирилл.

Следователь продолжал, не заметил возражения.

– … Тогда государства не было, как такового. А сейчас есть. Всё у вас есть: и поддержка государства, и техника, и платят – что ж так всё идёт-то… Но это ладно, – следователь говорил медленно, как будто проговаривал текст. – Получается, в армии служили.

– Да.

– В боевых действиях участвовали.

– Так. Всё верно. Служил, получил ранение, был в плену.

– Это я знаю, – скучающе ответил следователь. – Это всё не то, что надо. Расскажите, чего не знаю. Вы же зачем-то пришли – это и рассказывайте.

– Пришёл, – подтвердил мужчина.

– Так рассказывайте. Только без этой вашей шутливости – сейчас решается вопрос вашей свободы и будущего. Думаю, с такими-то обвинениями – что там… Вот, читаю: государственная измена, терроризм, организация преступной ячейки – это уже тянет на солидный срок. Думаю, если бы всё было так, вы бы не пришли… Так, хотя бы с этого начнём. Написано, что у вас есть подруга… Марина Кудрецова – расскажите о ней, – следователь отложил бумаги. – Вы же служили вместе, да? Она очень необычная девушка, судя данным следствия.

– Служили. А чем вас Марина интересует? Симпатичная? – подшутил Кирилл.

– О ней есть странная информация и несостыковки в показаниях от Олешкова и Голованова – тоже ваши сослуживцы, – пропустил следователь шутку. – Эта Кудрецова исчезла – вы же знаете? Как сквозь землю провалилась – как раз тогда, когда и вы исчезли. Странное совпадение – очень даже. Может, вы вместе и ушли? Незадолго до исчезновения, несколько камер вас зафиксировали в Миргороде. Вы исчезли почти на два месяца, никому ничего не сообщили, а теперь здесь, пришли сами – это выглядит странным.

– Я прятался… По поводу того, что нас видели с Мариной – так всё и было, – как будто нехотя, рассказывал Кирилл. – Мы виделись тогда. Марина приехала после того, как узнала, что меня выкупили… Мы несколько дней провели вместе, гуляли по городу.

– Какие у вас с ней отношения? Дружеские? Романтические?

Кирилл удивился вопросу и поднял от этого брови:

– Романтические, – усмехнулся он. После этого продолжал с навевающими воспоминаниями и какими-то ещё мыслями: – Нет. Только дружеские… Это как будто было несколько лет назад, а даже двух не прошло… Ладно. Я понял ваш запрос, – Кирилл остановился и задумался. – В первый раз мы встретились… это ещё до службы было… Я даже тогда не знал, что это была Марина…

На несколько секунд Мужчина отвернулся куда-то в сторону. Как будто он смотрит… на нас?

Кирилл мысленно проговорил:

– Та история для него. А для вас я расскажу ещё и другую: как рождается война.

* * *

В просторной «правильной» трёхкомнатной квартире на фоне играл очередной модный реп-исполнитель. Иногда это был один из зелёных, иногда из синих, но пытающийся копировать стиль зелёных. Весь текущий народ сидел в самой большой комнате: зале. Кто-то на диване, кто-то на стульях у стола, кто-то на креслах, кто-то на полу. В этой комнате было много людей, больше двух десятков. В свете фиолетовых огней дым, где-то от сигарет, где-то от испарителей, растянулся мистически и дурманил голову атмосферой. Вместе с воздухом, голову кружили и напитки, бутылки от которых стояли повсюду. Под стать этому был и внешний вид квартиры: невыразительный, глянцевый, ровный и из него от спокойствия хотелось часто просто уйти. В таких местах неуютно было оставаться одному с душой, как и о чём-то мечтать – тревога за нарушения съедала всё желание жить, и потому здесь было чисто и аккуратно – не сейчас, а в дни без вечеринок. Кто здесь сейчас собрался, никто из них не жил – ни здесь, ни душевно. Они потребляли и были этому рады. Поводом стали проводы – не все об этом знали, да и вообще было не важно.

– Я ему и сказала: тронешь меня – полетишь со службы. Номер твой и ФИО запомнила, камера всё зафиксировала и сохранилось в облако. Так он сразу руки опустил. Сказал: «гражданка, будьте в следующий раз осторожней», – рассказывала светловолосая молодая девушка. – Эти пидоры всё время как за шкуру опасность, так с уважением, как положено. Останешься с таким наедине – отпиздит, как родную. Самое опасное, с такими встретишься вне службы – вроде, иногда и человек даже. А как служба – так другое.

Ей оживлённо комментировали:

– Да уёбки они! Ничего в них человеческого! Нахуй мусоров!

– Да! Менты нам не кенты!

– Это ты про Озёрную, да? Что в прошлом году была? – спросила девушка с ярко-розовыми волосами.

– Да. Я же тут и рассказываю, как мы на митинге тогда были. Столько народу было – ужас. Как будто весь Миргород собрался.

– Мы тоже там были! У меня ещё фотки остались, я выкладывала. Мы там с Машей и Кэт на фоне этих космонавтов стоим, а сзади них ещё машины со щитами. Мы перед ними рейв-ивент устроили. Подключили колонку, Кэт принесла, и как давай зажигать.

– Да чё ты пиздишь! – встрял парень из дальнего угла квартиры. – Была на митинге! Ага! Пиздит она, не слушайте!

– Ты ебанутый? Ходила! У меня фотки есть! Чекни мою ленту!

– Ага, ходила! Ты приехала, походила немного, сфоткалась на фоне, сториз записала с колонкой и поехала домой на такси, – все в квартире засмеялись. – Ты ещё в сториз из такси выкладывала. Или скажешь, что не было? Чё ещё скажешь чекнуть?

– И чё? Какая разница? Я же вышла!

– Ага. Ес-ес – поверили. Расскажи этот булшит другому. Те, кто вышли, уже не выйдут. Нормально вышли и стояли. Позёров тоже хватало – ну и фак ю. Какой поинт так выходить вообще?

– Окей, ребят, брейк. Давайте не будем – и так тошно от новостей, – оборвал спор другой темноволосый парень в чёрной и очень свободной кофте, бывшей на несколько размеров больше нужного. Хотя неизвестно ещё, что бросалось больше в глаза: его одежда или причёска с двумя синими локонами. Он вышел с пластиковым стаканчиком на середину комнаты и говорил давяще с делом, кто-то даже сделал чуть потише музыку: – Нам всем тогда было тяжело. Видели видосы как людей крутили, как избивали, как там люди сидели в СИЗО по сорок человек, как потом за стаканчики сажали, за другую хуйню. Это прям рили тяжело было. Споров нет. У меня лично друг уехал из-за уголовки – чуть не сел ни за что. Давайте сойдёмся на том, что Дорогин боялся и мы его почти победили. В следующем году выборы будут – надо дело закончить и освободить политзаключённых… Энивей, сегодня мы собрались не для этого. Сегодня чилим! Мы же здесь не на политическом стриме. Сегодня мы друга нашего провожаем, – все посмотрели на блондина, сидящего в середине дивана у стены. – Киря, за тебя!

В ответ, блондин улыбнулся и, взяв стаканчик со столика, поднялся сам и ещё выше стаканчик.

– О-о! – начался гвалт.

Все торжественно подняли разную посуду. Блондин с улыбкой отпил из картонного стаканчика и благодарно кивнул. Гвалт через несколько секунд стих и общение вернулось в прежнюю фрагментарную форму: маленькими кучками худого интереса. Одни обсуждали несправедливые посадки за оскорбление чувств верующих, другие недавно вышедшие игры, третьи научно-популярные новинки. Просто и непринуждённо кончилось бурлившее возмущение «несправедливостью», с головой и пальцами занимавшее – если судить по их профилям в социальных сетях. Игры, книги, нелепые и пикантные подробности жизни оказывались интереснее, как и любое влекущее отвлечение, чтобы совсем не жить. Если политика и становилась предметом отвлечения, то для статуса и подтверждения «свой».

Те, кто не вписался в крохотные группы, проглядывали отдельно социальные сети и улыбался проходящей жизни. Никто не замечал своего давящего одиночества компании, ведь были в кругу таких же людей, где всегда можно начать смотреть смешные картинки и переписываться, и иначе тратить время для Смерти.

Два приятеля сидели на полу.

– Я тебе в лс скинул, – сказал с улыбкой один из тех, кто «сидел в телефоне». – Чекни.

Другой свернул игру, быстро открыл беседку с приятелем. Сообщением была намеренно искривлённая картинка с несколькими парнями в спортивных костюмах и масках, выглядящими опасно, и надпись «Шли нахуй тех, кто рядом».

– Рили, – только и ответил другой, даже не улыбнувшись, и вернулся к игре.

Через несколько минут матч в игре закончился и второй, обернувшись к первому, сказал:

– Нагнул детей, – показал он экран со счётом.

– Жёстко, – ответил первый, на секунду отвернувшись от смешных картинок в ленте новостей. Он не рассматривал показанный счёт и ответил «правильной» дежурной фразой.

Рядом с этими двумя парнями сидела группа из трёх человек в креслах, тоже в телефонах.

– Ого, достроили новую школу. Она же ещё с «гражданки» стояла, – сказал Кирилл.

– Покаж, – сказал друг возле него. – Неплохо так построили. Не зелёная, конечно, но для «синюшки» вообще бомба.

– Да ну, обычный синюшный колхоз, – сказала третья, глядя на экран.

– Чего «колхоз»? – спросил Кирилл. – Нормально же выглядит.

– Это – «нормально»? Рили? – спросила девушка. – Ты же сколько раз был у зелёных – не видел, как нормально строят? Там грейт, а это – кринж. Реально. Зачем ты вообще эту помойку смотришь? Одна пропаганда. Давай я тебе нормальные каналы покидаю.

– Видел я твои каналы – поносом нас поливают постоянно.

Девушка завелась:

– Опять ты. Сколько раз проходили. По делу же пишут. А здесь? Написали, что у нас уровень бедности увеличился, а? Что инфляция большая? Что пенсии низкие? Ты же знаешь, как у нормальных стран… Лучше бы про дата-майнеров читал – вот там прогресс. Видел, что новый сезон «Игры престолов» раскопали? Говорят, в Старом Мире был популярным.

– Да ерунда там тоже – однобоко, – ответил Кирилл, пропуская последний вопрос. – У нас не только плохое происходит. Хорошее тоже есть. Вот про школу эту. Иногда про людей пишут со всей страны – интересно.

Снова девушку вовлекал привычный спор, и она, не найдя возможности и желания избежать, продолжала:

– И что? Про людей они пишут – кринж. А что люди беднеют – об этом не будем?

– Про уровень бедности тоже пишут. Эта тема сложнее, чем просто «у нас есть бедные» – они и у зелёных есть. Там вообще кучи бездомных на улицах – у нас такого нет.

– Послушай, что у других – мне не интересно. Я живу здесь и мне интересны проблемы этой страны.

– А мне не нравится только негатив читать. У нас не всё так плохо, как об этом в либеральных каналах пишут. Проблемы есть, да – об этом и говорят, и прогресс есть. Может, лет через пять и выйдем на стабильное развитие. Ты знала, что мы республики входящие поднимаем? Промышленность своя начинается, технологии раскапывают и начинают восстанавливать, что с рабочего времени было – и планы дальше есть. Города красивее с каждым годом – совсем не те же, что были десять лет назад. Посмотри на панорамах – небо и земля. Миргород вообще красивый стал, современный – гораздо удобнее и чище, чем тот же Глорихилл.

– Ещё раз повторю: что там у зелёных – меня не волнует, – волнующе говорила девушка и думала, как бы сильнее продавить позицию. – А что воруют – тоже нормально? Что с этим за десять лет сделали?

– Так это люди воруют, – возразил Кирилл. – Случаи выявляют и людей сажают. После перелома Содружества плохая совсем ситуация была, а потом «гражданка» ещё – была полная разруха. Я читал, что коррупция ещё в рабочее время была. Это у нас годами складывалось – за несколько лет не исправить.

– Захотели бы – исправили.

Кирилл вызывающе усмехнулся и решил продолжать в другой линии, более гибкой:

– Как ты это видишь?

– Не делай вид, будто не знаешь. Всё давно известно. Надо сменить этих уродов наверху – всю эту дорогинскую клику жуликов и воров.

– Хорошо. Допустим, это бы сработало. Как ты видишь решение такой задачи? Что? Президента поменять? Переворот устроить? Как? Потому что, я не понимаю, как можно в один момент сменить всю верхушку власти в стране.

– Чайлдплей какой-то. Ладно, я объясню тебе, как ребёнку. Там, в общем-то, всё просто. Надо чтобы на следующих выборах голосовали не за Дорогина, а за других. Лучше за единого кандидата от оппозиции. И следить за вбросами – например, я пойду волонтёркой как наблюдательница. Если мы едино проголосуем, то всё получится. Ты же знаешь, что большинство ненавидит Дорогина – надо не дать им возможность фальсифицировать выборы.

– Допустим. А что, если не получится?

– Тогда надо выходить на протест.

– И что, получилось с вашим митингом на Озёрной?

– В тот раз нет, но… – начала девушка и запнулась исторической слабостью.

Увидев момент, Кирилл подхватил давно готовые аргументы и перешёл в давящее привычное наступление:

– Не понимаю: вы как начинаете объяснять, так ещё больше неясно становится. Сделать как по закону вам мешают, а отстоять закон вы не можете, сколько раз пытались – зачем тогда делаете? Не видишь здесь проблему? Если продолжать, то идти дальше, раз закон не работает. Не перебивай – дай закончить, я же тебя не перебивал. Так вот, а что дальше митингов? Переворот. Это ящик Пандоры. Сколько у нас религиозных радикалов в подполье в средне-континентальных районах? Недобитые террористы ещё с «гражданки» – в той же Рензе. Олигархи тоже захотят что-нибудь переделить. Получается, снова гражданская война? Если развивать твои взгляды в что-то логичное – это война. За такое – нет, «спасибо». Мне такого не надо. Я хочу, чтобы и мама, и сестра, и Надя, и вы все – не знали войны, жили мирно. Пусть где-то проблемы, где-то подождать надо, где-то подсветить проблему – всяко лучше, чем война. Поэтому лучше подожду – прогресс, всё-таки, есть. И это, заметь, несмотря на то, как нам зелёные мешают с политическим давлением, санкциями. Да, у нас куча проблем: коррупция, кумовство, обман, правовые проблемы, с судами – я это знаю. Но то, что вы предлагаете мне нравится меньше. Ты меня извини, конечно, но это неправильно совсем желать своим родным войны и смерти… На словах это всё красиво, и я верил, мой отец верил, меня с детства этому учили. А всё равно я не могу это принять – это неправильно. Ты извини, если задел где-то. Не хотел обидеть – думал много. Да и вообще, не нравятся мне эти разговоры, волнуюсь – надо подышать, – сказал Кирилл, взял пачку сигарет и вышел, не дожидаясь ответа. Это был не первый такой разговор, и не последний. Каждый раз он заканчивался подобным образом, что выбивало Кирилла из собственного чувства и расстраивало. Даже если бы в этот раз он дождался ответа, то не узнал бы что нужно делать, поскольку после неудачных выборов протесты, неудача, снова выборы, протест – и всё, слепая удача. Беззубые протесты были лучше войны, и хотя бы этим нравились – такая позиция выглядела наивно и жалко.

Кирилл прошёл через несколько групп, попутно достав сигарету, вышел в безлюдную и простую вторую комнату, и зашёл на балкон. С открытием пластикового ровного окна ему в лицо сразу же дало прохладной свежестью вечернего осеннего воздуха. Балкон был на торце дома, на первом этаже, скрывшись за палисадником стареньких крупных деревьев и разросшихся доживающих кустов. Напротив, стоял небольшой магазинчик, где местные «завсегдатаи» закупались дополнительным алкоголем и другой мелкой потребностью. Кроме горячительного, можно купить ещё: батончики, шоколадки, даже жалкие дешёвые игрушки – минимальная детская каприза для принятия пьянства и всякой остальной нелюбви к жизни.

Доставая сигарету, Кирилл думал продолжение разговора:

«Может стоило сказать? Да нет, не послушает – никогда не доходит. И там проблемы. Сколько ни говорил – не видят… Так говорят, будто там рай земной, а у нас ад или ещё чего хуже… Хотя, иногда так прямо и говорят. У нас, хотя бы, нет куч бездомных на улицах, дворовых банд, стрельбы в таких масштабах… Даже дедушка, что там живёт – тоже Федерацию поносит… У них там вообще медицина вся платная – это нормально для них. Есть деньги: здравствуйте. Нет: проваливай. Нищих сколько, а делают вид, будто нет. У нас, худо-бедно, ещё есть помощь для всех. Её бы улучшать, а не делать платной, как они предлагают, развивать что есть. Есть у них и хорошее – не слепо же брать, думать надо… Вообще, может, нам их вариант не подходит? А они говорят «там это, там то». И здесь прогресс есть. Со временем, думаю, и в демократии будет лучше.»

Он докуривал сигарету и неосмысленно смотрел в мутное, затянутое печальными облаками, небо.

– СТОЙ! СТОЙ, СУКА! – крикнул кто-то за домом.

Внезапно, из-за угла дома, вынырнула высокая светловолосая девушка, посмотрела назад, потом обернулась и увидела маленький огонёк сигареты, а вместе с ним и Кирилла. Она в один миг оказалась рядом и невежливо подняла руки, хватаясь за окно.

– Можно? – задыхаясь и начиная залезать, спросила она. Кирилл чуть отодвинулся, бросив сигарету в спящую темноту, и подтянул девушку за руки.

Девушка залезла и, быстро удивлённо рассмотрев, сменила взгляд на холодный, смотрела так прямо в глаза – как будто он мешал или уже мысленно предал.

– Ты чего?.. – спросил удивлённо Кирилл. Девушка молча открыла дверь балкона и самостоятельно ушла в комнату. – Стой…

Он не успел пойти за ней: следом, на улице, появилось несколько мужчин в форме.

– Эй! Молодой человек, девушку тут не видел? – спросил, задыхаясь, один из полицейских.

Кирилла чуть передёрнуло неожиданностью и он, как мог, спокойно ответил:

– Да… Она в другую сторону побежала… Туда! – он показал влево, в противоположную сторону дома. – Только что была – под балконами пробежала. Блондинка, вроде, да? Она тут за углом чуть постояла – и рванула потом.

– Давай, Миша, погнали, – сказал всё тот же полицейский и двое побежали за другую сторону дома.

Докурив сигарету, Кирилл затушил окурок в пепельницу, закрыл окно и тревожно вернулся обратно. Он волновался за нежданную гостью, а также друзей – неизвестно, что она могла сделать с такими ненавидящими жизнь глазами.

В комнате всё так же играла музыка, горел слабый фиолетовый свет. Кирилл подошёл к одной из приглашённых подруг, которую он лично знал очень мало.

– Девушку не видела? Из той комнаты выходила, – он указал на вторую комнату. – Блондинка.

– Да хэзэ, – пожала плечами девушка и растянулась догадливой улыбкой: – Вродь, не. А чё такое? Поссорились? Не знала, что ты токсик.

Улыбнувшись для приличия шутке, он ответил:

– Нет, ничего. Всё нормально.

Хотел спросить другую и увидел сам инородный комок в углу комнаты. Блондинка сидела там, внимательно следя за окружением и волнуясь собой. Она следила так, будто ожидала опасность с любой стороны. Девушка явно ощущала себя здесь лишней. Вместе с раздражённым страхом, на её лице тяжёлой печатью лежало отвращение. Несмотря на сильную отдышку, по всему напряжённому телу было ясно, что единственное желание этой девушки «уйти скорее».

– Ушли? – спросила блондинка, когда подошёл Кирилл.

– Да. Сказал им, что ты побежала в другую сторону.

Девушка понятно встала и молча пошла к выходу.

– Подожди, – мягко остановил её Кирилл за руку. Он хотел отдыха заинтересовавшей его гостье, да и узнать её, хотя бы немного. – Посиди ещё здесь. Если поесть хочешь или пить – скажи, я принесу. Можешь здесь хоть до утра оставаться – тебя никто не выдаст, многим всё равно.

– Я пойду, – твёрдо сказала девушка.

– Расскажи, хотя бы, что случилось-то? Если помощь нужна, я могу помочь – у меня есть возможности.

– Для тебя же будет лучше не знать, – упрямо и твёрдо ответила девушка, пытаясь уйти.

Кирилл встал перед ней:

– Как тебя, хотя бы, зовут?

– Зачем? – спросила блондинка. Она смотрела на него с едва скрываемой злобой и раздражением.

– Чтобы я знал, кому помог. Вдруг, про тебя в новостях напишут.

– Не твоё дело, – ответила незнакомка и, оттолкнув с силой Кирилла, вышла из квартиры. Он решил ей больше не мешать.

«Чудачка какая-то… Ладно, помог и помог – не могу же я её насильно тут удерживать. И всё же…» – подумал он, закрыл за незнакомкой дверь и вернулся к друзьям.

* * *

– Дальше? – спросил следователь.

– Ничего, – ответил Кирилл. – Вернулся к друзьям, а после двенадцати, как все порядочные люди, мы выпили по стакану молока, разошлись по домам и легли спать.

– Снова шутишь? Я же предупреждал: лучше не надо.

– Тут – да. В остальном – чистая правда.

Следователь перевёл взгляд на бумаги.

– Дежурный! – прорычал он. В комнату вошёл один из тех двух надзирателей. – Скажи там, чтобы кофе принесли. Я тут надолго.

– Понял, – ответил надзиратель и вышел.

Следователь внимательно посмотрел на Кирилла.

– Почему ты соврал, отвечая сотрудником?

– О чём? – удивился Кирилл. – Я всё честно рассказывал. Вроде…

– О том, куда девушка побежала.

– А-а, – облегчённо проговорил Кирилл. – Так откуда мне знать, что это настоящие полицейские, а не маньяки какие-то – мало ли, кто форму купил в магазине. Они не представились, корочки не показали – всякие могут быть. Человеку была нужна помощь – я и помог. А как бы вы поступили на моём месте, когда за молодой девушкой гонятся двое взрослых мужчин? По-моему, у любого здорового человека может быть только одна реакция. Я так и поступил.

– Дача ложных показаний – это преступление…

– Какая дача ложных? Подбежали ко мне два мужика, я им ответил. Я свидетелем тогда был? Подозреваемым? Нет. Обычное гражданское лицо, а что при исполнении – это они должны были мне рассказать. Значит, показаний не давал. Просто вопрос, просто ответ – ничего более.

– Хитёр, – проговорил следователь, не улыбаясь и никак эмоционально не меняясь. – Откуда такая грамотность? В юридическом не учился…

– В интернете сижу, – ответил Кирилл. – Там и не такое есть. Для ознакомления эти вещи лучше каждому почитать.

– Вам лучше ничего не читать, – тихо ответил следователь.

В комнату снова вошёл надзиратель и принёс картонный стаканчик с кофе.

– Спасибо, – сказал он надзирателю. Тот поставил стаканчик и вышел.

Следователь поднял стаканчик и, жадно понюхав кофе, едва заметно улыбнулся.

– А потом что было? – спросил он, отпив из стакана и поставив его на стол.

– Что «что»? В армию пошёл, служил – у вас же написано в деле должно быть. Что тут даже рассказывать…