Читать книгу: «Прикоснись к моему сердцу», страница 6

Глава 15 – Диана

Я ерзаю, предполагая, что Кирилл все-таки не будет использовать меня в качестве подушки, а ему нормально – как лежал, так и лежит. Мне ничего не остается, кроме как смириться и попытаться переждать час-два или сколько он так собирался спать.

Склонив голову, я разглядываю Беркутова: с закрытыми глазами он выглядит обычным парнем, далеко не бэдбоем, разбивающим женские сердца. А еще рядом с ним мне почему-то спокойно, как будто мы знакомы тысячу лет, делили вместе и печали, и радости, и даже вот так несколько раз засыпали в пустой библиотеке. Сердце в груди сжимается. То ли от тоски по непонятным ощущениям, то ли от желания, которого невозможно достичь…

Забавно, но когда мы с Денисом познакомились, уже тогда я нет-нет да и чувствовала некое напряжение. Из серии: как правильно сказать, чтобы выглядеть лучше, как улыбнуться, что надеть, чтобы угодить и не разочаровать его. Мне всегда казалось, что я не дотягиваю до его уровня, теряюсь на фоне взрослого уверенного мужчины.

Помню, однажды Дэн пригласил меня на новогодний корпоратив. Я попросила маму помочь с платьем, сделала легкий вечерний макияж, пыталась соответствовать. Тогда Минаев уже был вхож в наш дом, и они с отцом все чаще обсуждали планы по развитию семейного бизнеса.

В ресторане, где собрались его коллеги, на меня смотрели не то чтобы косо, скорее, с удивлением. Мама говорит, я тогда выглядела очень молодо в свои восемнадцать. Она отговаривала от похода, а мне жуть как хотелось войти в общество своего парня. В итоге вечер прошел отвратительно: к еде не притронулась, на танцпол не выходила, с Денисом особо не общалась. Он все время подливал выпивку начальнику, пытаясь угодить.

Тогда я поняла, что больше выходить в свет с женихом не буду… Пожалуй, мне ближе ночлег с едва знакомым человеком на полу в старой городской библиотеке, нежели поход в новомодный ресторан в дорогущем платье под руку со своим женихом. Странно, почему я только сейчас об этом задумалась…

Опустив голову и снова взглянув на Кирилла, я неосознанно улыбаюсь. Это, конечно, неправильно, но мне до чертиков хочется хотя бы раз в жизни сделать что-то выходящее за рамки правил.

Однако через три часа все заканчивается.

Дверь в библиотеку неожиданно открывается, в коридоре эхом проносятся звуки тяжелых шагов. Я наклоняюсь и замечаю пожилую женщину. Она снимает с себя дождевик, отряхивает волосы от дождя и тут же начинает что-то искать на столе. Нам повезло, ночевка благополучно отменилась… А повезло ли?!

Пора уходить.

Нет, глубоко в душе-то мне и хочется побыть еще немного в компании человека-смерча… Кирилла я мысленно именно так характеризую: немного странный, необычный, плюющий на мир и мнение вокруг. В какой-то степени я восхищаюсь его характером и стойкостью. Мне о таком даже мечтать нельзя, что уж говорить о попытках реализовать. Да и, скорее всего, у Беркутова есть какие-то скрытые мотивы на мой счет: люди не врываются в жизнь других в мгновение ока без причины.

Тихонько вытащив из рюкзака платок, я сворачиваю его, затем осторожно перекладываю голову Кирилла на пол, поверх платка. Поднявшись, окидываю взглядом своего навязчивого знакомого, который неожиданно имеет схожие со мной вкусы. Родись я в другой семье и с другим воспитанием, наверное, мы могли бы даже стать друзьями. Хотя… кого я обманываю? Беркутов знает о моем существовании исключительно из-за брата, не будь Мот моим родственником, Кирилл бы прошел мимо. Уверена.

– Подождите, – обращаюсь я к женщине. Она уже держит в руках связку ключей с забавным маленьким брелоком-мишкой.

– Что вы тут… – смотрит с удивлением библиотекарь.

– Вы нас закрыли, – смущенно отвечаю я, проскальзывая мимо нее в дверной проем.

– Вас… то есть ты не одна? – прилетает мне в спину. – Господи! Матерь божья! Как вы тут вообще могли остаться? – начинает причитать она.

– Там парень, не оставляйте его здесь ночевать, пожалуйста, – прошу я.

Женщина еще больше удивляется, во взгляде ее так и читается: «Да вы в конец с ума посходили, молодежь». Чтобы не слушать нотацию на тему современного воспитания и нарушения правил, я убегаю прочь по коридору, оставляя Беркутова в библиотеке.

* * *

Сходив душ и сменив одежду, я включаю телефон, который все это время стоял на зарядке. Мгновенно сыпется множество непринятых от Дэна и сообщения с не самым приятным содержанием из серии: «Где ты?», «Почему недоступна?», «Почему ты не дома?» Нервно сглатываю, когда замечаю три входящих от отца… И только думаю перезвонить, как раздается щелчок кодового замка, и дверь в квартиру открывается.

Моментально напрягаюсь, но тут же заставляю себя отбросить навязчивые мысли. Чего я переживаю? Ситуация вышла из-под контроля не по моей вине.

– Диана! – голос Дениса проносится подобно пуле, выпущенной врагом. Я вздрагиваю, кутаясь в коротенький махровый халат, и ругаю себя за то, что не оделась прямо в ванной.

– Тебе собиралась набрать, – показываю ему экран телефона, но Минаев даже не смотрит на мобильник. Он стремительно настигает меня. В глазах раздражение, губы кривятся, нижняя дергается. Интуитивно я начинаю пятиться, пока не упираюсь спиной в стену.

Денис останавливается напротив меня, выхватывает телефон и что-то пытается там разглядеть.

– Где ты была? – рычит он, пригвождая суровым взглядом к стене.

– Случилось кое-что странное, – спокойно отвечаю я, хотя дрожу. – Библиотека…

– Я прождал тебя как дурак сначала тут, потом возле долбаного кинотеатра! – он не дает мне договорить, как будто моя причина его не волнует.

– Просто…

– Почему ты не брала трубку? – Денис смотрит на меня исподлобья.

– Разрядился, ты же видишь, что там…

– Черт, Орлова! – и снова он меня перебивает.

Я почему-то сразу вспоминаю мать, как на нее вот так же иногда кричит отец и как она чаще всего молча выслушивает упреки. Иногда уходит в комнату, закрывается и сидит там подолгу, приходя в чувство. А иногда… прикладывается к вину.

– Я тебя спрашиваю! – Денис щелкает перед моим лицом пальцами. Он что-то говорил, пока я витала в собственных мыслях.

– Телефон сел, Дэн, – тихо объясняю, хотя хочется кричать.

– Чем ты думала, выходя из дома? Почему не носишь с собой зарядку? Господи, Диана! – он взмахивает руками, продолжая прожигать меня грозным взглядом. А я все жду… вопроса вроде: «Все ли в порядке?», «Тебя не обидели?», «Как себя чувствуешь?», «Тебе не было страшно?»

Внутри образуется яма, настолько глубокая, что мои губы начинают дрожать, но не от переживаний, а от горечи, которая накрывает волной.

– Денис, я понимаю, – зачем-то пытаюсь сгладить углы, оправдаться. – Ты меня ждал, но библиотека…

– Я потратил свое время! – повышает он голос. Я смотрю на него, будто испуганный ребенок, и не знаю, как поступить дальше.

– Но…

– Какого черта ты мямлишь?

Я сглатываю, потому что поражаюсь поведению Минаева. Раньше он себе подобного не позволял: да – ругался, да – читал нотации, но чтобы так…

– Послушай, я ведь не специал…

– Диана! – Дэн резко бьет ладонью по стене, буквально в паре сантиметров от меня. Я зажмуриваюсь, вжимаю голову в плечи. Сердце замирает, словно у него села батарейка. Пальцы немного покалывает, во рту пересыхает, я впадаю в немой шок от происходящего.

На какое-то время в комнате воцаряется оглушительная тишина, хотя в ушах все еще стоит шлепок от удара ладони по стене. Всего пара сантиметров – и это могла быть я.

Я стою с закрытыми глазами, ожидая чего угодно, хотя понимаю, что ничего плохого не сделала. И опять воспоминания режут больнее любого ножа.

Мне тринадцать. Я только закончила танцевать, стою в гримерке, и ощущение эйфории от выступления постепенно угасает под гнетом пристального взгляда отца, который выглядит пострашнее любого монстра, живущего под кроватью.

«Повиновение – то, что ты должна усвоить на всю жизнь, девочка», – звучат в голове слова папы. А потом…

– Диана, – я распахиваю глаза, заставляя себя забыть тот болезненный эпизод из прошлого. Но взгляд Дэна будто возвращает меня обратно, ставит на колени и напоминает, что я никогда не имела права голоса.

Не хочу… не хочу так…

– Денис, – глухо отвечаю, не узнавая собственный дрожащий голос.

– Прости, детка, я перегнул, – он кладет руки мне на плечи и притягивает к себе.

Я утыкаюсь носом в его грудь, чувствую, как меня потряхивает, как хочется плакать, однако рядом с Минаевым внутри будто стоит табу на слезы. И впервые его аромат кажется мне чужим и таким холодным, что хочется сбежать.

Внезапно возникает мысль, что этот парень… никогда не защитит меня. Не будет человеком, о котором принято говорить: «как за каменной стеной».

– В следующий раз будь внимательнее, угу? – меня добивает его последняя реплика. Я ничего не отвечаю, потому что не знаю, как должна поступить.

Глава 16 – Агата

– Одинцова, тебе же русским языком сказали отлежаться дома! Что непонятного? Ты вроде у нас преподаватель в университете, а ведешь себя как мои трехлетки! – недовольный голос подруги доносится из динамика и отдает эхом в полупустой ванной. Теперь даже соседи в курсе предписаний врача. – Хотя с ними проще договориться, чем с тобой.

– Одного дня вполне достаточно, – бормочу я, пытаясь нарисовать ровную стрелку. Обычно это не составляет труда, но с самого утра у меня адски болит голова, отчего каждое движение дается с трудом. – Не хочу давать лишних поводов для косых взглядов и перешептываний.

– Ты же прекрасно понимаешь, что они по-любому будут. Университетской надзирательнице только повод дай. Зачем ты вообще в наш университет пошла работать?

– Можно подумать, у меня был выбор, – поправляю макияж ватной палочкой и отхожу от зеркала, внимательно изучая свое отражение. Все должно быть идеально. Без малейших погрешностей. Глупо думать, что ко мне могут придраться даже из-за такой мелочи, но я на испытательном сроке, а эта работа – единственное, что помогает держаться на плаву.

Полгода назад я бы ни за что не согласилась работать в университете, который окончила с красным дипломом и грандиозным скандалом. Однако когда судьба подкидывает очередной «счастливый билет» и выбора не остается, приходится хвататься за любую соломинку, лишь бы не увязнуть в болоте.

Пробираюсь через груду коробок в кухню и беру со стола кружку с кофе, который благополучно остыл, пока я разговаривала с Ленкой. В сотый раз делаю себе мысленную пометку разобрать наконец-то вещи и придать квартире божеский вид.

– Наумова, если это все, я отключаюсь. Мне через час надо быть в аудитории и попытаться вложить в умы студентов хоть немного информации.

– М-м-м, какой строгий тон. А Матвея это тоже касается или вы перейдете на более углубленный курс? – хихикает Ленка.

– Наумова! – одергиваю ее. – Хватит нести чушь! Он мой студент.

– Ну, в пределах храма знаний – возможно, но вот когда лекции закачиваются…

– Он остается моим студентом в любое время суток. Прекрати!

– Ладно-ладно, я просто пыталась разрядить обстановку. Не бесись, – спокойнее произносит подруга, а я проклинаю себя в сотый раз за опрометчивый поступок попросить Лену о помощи. Прошло каких-то двадцать четыре часа, а она словно с ума сошла и при каждом удобном случае упоминает Орлова. – Слушай, Одинцова, чисто из праздного любопытства, у тебя все студенты такие сексуальные? Мы могли бы…

– Все, Лена, пока.

– Агата, – хохочет она, но я сбрасываю вызов.

Чистое наказание! И эта женщина работает воспитателем в детском саду и является примерной матерью двойняшек. Беру сумку, ключи от машины и выхожу из квартиры. Бессмысленный треп Наумовой может стоить мне очередных пересудов.

Сажусь в салон и несколько раз оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никому не приспичит устроить гонки в спальном районе. Приоткрываю окно, запуская внутрь прохладный осенний воздух, и постукиваю по рулю пальцами в такт песне. Вчера вечером Матвей пригнал мою машину к дому и уехал до того, как я вышла на улицу. От царапины на бампере не осталось и следа. Мои сообщения насчет стоимости ремонта он проигнорировал, только поинтересовался о моем самочувствии. Как глупо – наша переписка состоит из его обнаженных фотографий и пары простых вопросов, на которые мы не можем дать друг другу ответ. Хотя есть куда более насущные проблемы.

Например, как мне преподавать у студента, который не знает слова «нет»?

Пока еду на работу и слушаю по радио «приветы», продолжаю думать о своих неудачах. Если о моей случайной связи узнают – прощай будущее, о котором я так мечтала, а вместе с ним и репутация. Мне и так слишком долго пришлось доказывать окружающим, что одна ошибка – не повод ставить на человеке крест. Господи, Одинцова, ну почему ты постоянно влипаешь в неприятности?

Припарковавшись на своем обычном месте, мельком бросаю взгляд на часы и, удостоверившись, что в запасе есть двадцать минут, еще раз проверяю свой внешний вид в зеркале заднего вида. Потом одергиваю себя и ругаю: это уже просто смешно.

Хватаю сумку и уверенно направляюсь к зданию. У входа в преподавательскую замечаю Анну Дмитриевну, ту самую надзирательницу, которую мы с Ленкой не любили в студенческие годы. Если раньше она была обычным преподавателем, то сейчас получила степень доцента и каждый раз пытается дискредитировать меня в глазах коллег. Пока что счет два-ноль. Подлянки судьбы лидируют.

– Здравствуйте, Агата Сергеевна, – приветствует меня Беркутов у дверей в аудиторию.

– Кирилл, как неожиданно. На прошлых двух лекциях вас не было, а тут решили прийти пораньше? – искоса посматриваю на студента.

Темные волосы, взгляд, не предвещающий ничего хорошего, наглая ухмылочка. Типичный бэдбой, от которого все сходят с ума. Когда-то и я повелась на такого. И чем это обернулось? Съемная квартира, долги и куча ухабов. Такие парни как запретный плод: он сладок, но может и отравить.

– Знаете, проснулся сегодня утром и прямо почувствовал тягу к знаниям. Решил: дай-ка загляну на любимый маркетинг, – выдает он якобы чистосердечную тираду, приложив руку к груди. Уверена, в его словах ни капли истины.

– Тогда, может, вы будете конспектировать? Для большей пользы.

Мы проходим вместе в аудиторию. Я останавливаюсь возле преподавательского стола, разглядывая пока еще пустое помещение.

– Разумеется, – засунув руку во внутренний карман куртки, он вытаскивает тетрадь и машет ей перед моим носом. – Я ведь помню про углубленный курс и все дела…

– Беркутов, твой бы энтузиазм на поле, – рядом с нами вырастает Орлов, и я моментально напрягаюсь. – Если бы ты записывал расстановку игры и слова тренера, глядишь, у нас было бы больше шансов на победу.

– Товарищ капитан, – Кирилл сжимает руку в кулак и приветствует Орлова с ядовитой ухмылкой. Я жду, пока парни поздороваются, но Матвей почему-то игнорирует жест, словно эти двое скорее враги, нежели товарищи. – А я все думал, чего же мне не хватает! Обязательно прислушаюсь к вашему совету. Что-то еще? А то, боюсь, не скоро удастся выйти из немилости.

Кирилл разжимает кулак и заводит руку за спину, продолжая внимательно разглядывать нас, словно что-то знает. Я снова напрягаюсь.

«Нет, Агата, не накручивай», – даю себе установку.

– Какой же ты клоун, Беркут, – Матвей качает головой.

– И все же этот клоун неплохо забивает, – Кирилл отступает спиной вперед и начинает подниматься по лестнице. И не падает же! – Что ж, займу место поудобнее, чтобы за полтора часа ничего не упустить. Верно, Агата Сергеевна?

Матвей колким взглядом провожает одногруппника. Удивительно, оба парня с такими амбициями, которые никак не уместить в одной команде. Как только они уживаются вместе…

– Садитесь, Беркутов, – я тоже сажусь, открываю ноутбук и нахожу файл с презентацией, подготовленный для пары. – У вас вопросы, Орлов?

Матвей нависает надо мной, крепко сжимая лямки своего рюкзака и не сводя взгляда.

– Почему ты на лекциях? – хрипло спрашивает он.

– Это моя работа. – Отвечаю шепотом, боясь, что нас может услышать Беркутов.

– Агата… – начинает Матвей, но, бросив быстрый взгляд в сторону Беркутова, благополучно развалившегося на последнем ряду, добавляет: – Я беспокоюсь.

Чувствую укол совести за то, что проигнорировала его, ведь Матвей искренне переживал и решил все мои проблемы как настоящий мужчина, несмотря на юный возраст. Просто взял и сделал. А я не привыкла к такому. За двадцать семь лет никто и никогда обо мне не заботился, если, конечно, не считать родителей и Ленку. Мужская забота – вещь, которая очень редко проявляется, и к ней тяжело привыкнуть, когда из раза в раз можешь рассчитывать только на себя.

– Все хорошо, спасибо, – беру карандаш и кручу его между пальцев, чтобы снизить нервозность. – Сколько я тебе должна за ремонт машины?

– Не говори глупостей, – хмурится Орлов, будто мои слова обидели его.

– Матвей, ты студент, а поломка…

– Даже если ты при каждом разговоре будешь упоминать, что я твой студент, это ничего не изменит, – твердо отвечает он, не сводя с меня пронзительного взгляда. – Я неплохо зарабатываю, и дело не в деньгах. Ты мне ничего не должна.

– Матвей.

– Агата. – У него появляется дьявольская улыбка, которая свела меня с ума в ту ночь. – Если ты так хочешь рассчитаться, сходи со мной на свидание.

– Ты же знаешь, что я не могу, – шепчу я, когда в аудиторию начинают заходить студенты.

– Не можешь или не хочешь? – он изгибает бровь и смотрит на меня с интересом, совершенно наплевав на приветствия одногруппников. – Есть большая разница между «не хотеть» и искать причины, чтобы не рискнуть.

Он больше ничего не говорит, молча поднимается на свое место, а я пытаюсь взять себя в руки, чтобы не рассмеяться. Вот угораздило же меня встретить парня на шесть лет младше, который, несмотря на все преграды, пытается достучаться до моего сердца. Проблема в том, что я больше не слушаю сердце. С недавних пор мой главный проводник – разум, и он уверенно твердит, что квартира и долги сами себя не оплатят.

* * *

Когда заканчивается пара, Матвей уходит, кинув на меня теплый взгляд, от которого я невольно улыбаюсь. Совсем спятила… И Ленка еще с ума сводит. Обычно после того, как заканчивает свою смену в саду, она спешит домой, но сегодня «очень неожиданно» решила заскочить ко мне на обед и окончательно добить.

– А он все-таки милашка, – она разрезает ножом мясо по-французски, разглядывая Орлова в очереди. За ним стоит Беркутов, парни снова препираются. Однако не долго, потом Кирилл резко меняется в лице. Я тайком прослеживаю направление его взгляда и замечаю в проходе девушку: невысокого роста, в классических черных брюках и белой водолазке под горло. Она держит в руках какие-то папки, и те едва не падают у нее, когда незнакомка понимает, что попала в поле зрения Беркутова.

– Ты на кого поглядываешь? – Ленка толкает меня локтем. – Ой, как интересно…

– Что тебе интересно?

– Это же Кирилл Беркутов, и он сейчас… на вон ту серую мышку смотрит?

У Ленки от удивления аж кусок с мясом едва не слетает с вилки. Признаюсь, я тоже не ожидала, что такой парень, как Беркутов, отдаст свое сердце обычной девушке, ведь она далеко не супермодель с обложки глянцевого журнала. Может, внешность обманчива…

Девушка сжимает крепче папки, неуверенно поднимает руку и машет кому-то.

– Ди! – это уже Орлов. Он отвечает на ее приветствие поднятой рукой и улыбается. – Иди сюда, угощу тебя вкусненьким, – говорит он достаточно громко.

– Ничего себе, – шепчет Ленка.

Я отворачиваюсь. Где-то в груди скребет вполне себе знакомое чувство, которое хочется послать к черту. Я снова напоминаю, что есть правила и границы, которые нельзя пересекать. Это не обсуждается. Нет смысла сейчас строить из себя обиженку. Матвей может улыбаться кому угодно, даже вот этой девушке.

– Ди! – снова заботливо зовет он ее.

Я случайно замечаю реакцию Беркутова, который садится за стол без ничего, берет в руки телефон и пишет сообщение. Брюнетка вытаскивает из кармана мобильный, но тут же засовывает его обратно. Кирилл щурится, во взгляде его так и читается: «Тебе хана, малышка». Между ними точно что-то есть, что-то, судя по всему, тайное, порочное.

– У них что, любовный треугольник? – не унимается Ленка.

– Лен, да я откуда знаю? – откровенно раздражаюсь я.

– Орлова, – неожиданно произносит Беркутов. – Вы бы подошли, а то ваш братец сойдет с ума от одиночества.

– Ты сегодня заткнешься? – рычит Матвей.

– Огорчу тебя, братишка, – затыкания не по моей части.

– Так это его сестра, – подводит итог Ленка.

Тугой узел, сжимающий грудь, ослабевает, и мне становится легче, а потом опять ругаю себя. Разум готов растоптать сердце, пнуть его в прошлое и напомнить обо всем не самом хорошем.

– Лен, пошли уже? – я поднимаюсь, аппетит вдруг пропадает.

Остаток дня проходит настолько напряженно, что я мечтаю лишь о горячей ванне и бокале вина. Что, собственно, я и сделаю, как только переступлю порог квартиры. Надо только заполнить кучу форм и документов, которые благополучно подсунула Анна Дмитриевна, когда я закрывала аудиторию и мысленно открывала бутылочку белого сухого. Не уверена, что это должна делать я, но спорить с ней – то же самое, что пытаться заставить Наумову замолчать. А это значит, мои шансы ничтожно малы.

Выхожу на улицу. Одной рукой подхватываю кипу бумаг, а второй пытаюсь достать ключи от машины, как вдруг все валится из рук и несколько документов падают прямо в лужу.

– Черт! – громко ругаюсь я. Что еще меня сегодня ждет?

– Не слышал прежде, чтобы ты выражалась, – звучит до боли знакомый голос, и моя рука застывает в воздухе.

Быть не может. Вскидываю голову, и сердце замирает за считаные секунды. Знаете, бывает так, что прошлое остается в прошлом. В самом дальнем углу шкафа, дверцу которого ты не откроешь даже под угрозой смерти. Ты ощущаешь его присутствие, каждый день просыпаешься с мыслью, что все позади, и идешь дальше, уверенный, больше нечего бояться. Но в моем случае иначе. Прошлое с ноги выбило дверцу проклятого шкафа и грозит разрушить настоящее, которое я с таким трудом отстраиваю. И в данную секунду это прошлое стоит прямо передо мной.

– Ну здравствуй, Агата, – мой бывший муж протягивает руку, нежно касаясь моей щеки.

Я вздрагиваю и моментально прихожу в себя. Его холодные, как лед, пальцы приводят в чувство похлеще ночного кошмара.

– Ты что здесь делаешь? – цежу я сквозь зубы, в то время как тело пробирает озноб и сковывает каждую мышцу.

– Как что? Решил по старой памяти заглянуть к своей жене. Ты сбежала и даже не попрощалась. Я соскучился, – Артем бросает окурок сигареты и тушит его носком кроссовка.

– Во-первых, бывшая жена. Во-вторых, то, что я сбежала на другой конец города, говорит само за себя: отстань от меня. От тебя ничего не было слышно на протяжении полугода, а тут ты являешься как гром среди ясного неба и говоришь, что соскучился? Я больше не наивная дурочка и не верю ни единому слову.

– Мне всегда очень нравилось, как ты злишься, Агатик, – на его губах расцветает кривая улыбка, от которой мне становится тошно.

– Мне пора. У меня нет времени на тебя.

Наспех собираю документы и запихиваю их в машину, совершенно не заботясь, что они все грязные и могут испачкать салон. Грязь – меньшее из бед, а вот бывший муж с горой вранья и личной выгоды – подобен цунами.

– Агата, – зовет меня Артем, когда я открываю машину. – Нам нужно поговорить.

– Ошибаешься. Мы чужие друг другу люди, и я тебе ничего не должна.

Хлопнув дверцей, завожу машину и уезжаю как можно быстрее, пока очередная волна его лжи не накрыла меня и не утащила вслед за собой.