Читать книгу: «Стекло и бензин»

Меня зовут Кейт Левит-Вейт, и эта книга – «Стекло и Бензин» – история, в которую я вложила частичку собственной боли и надежды. Как женщина, я хотела создать героиню, чья сила рождается не из недосягаемого совершенства, а из умения собирать себя заново из осколков. И героя, чья ярость – это лишь обратная сторона непрожитого горя.

Лилит и Айзек – это не просто враги поневоле. Это два одиноких острова, затерянных в одном штормовом океане. Их столкновение – это пожар, который либо поглотит их обоих, либо выжжет всё начисто, дав место для чего-то нового. Эта история – о том, как самые прочные стены рушатся не от ударов извне, а от тихого голоса, который говорит: «Я вижу твою боль. И мне не всё равно».

Эта книга – самостоятельная история, полная боли, гнева и исцеления. Я не обещаю вам лёгкого пути для моих героев, но я верю, что к последней странице вы поймёте: некоторые огни рождаются только в горниле самых жарких сражений.

ТРИГГЕРНЫЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

Эта книга предназначена для взрослой аудитории (+18) и содержит сцены, которые могут быть тяжёлыми для некоторых читателей. Вот ключевые моменты:

Тема домашнего насилия: В книге подробно описывается психологическое и физическое насилие над ребёнком и женщиной, включая травмирующие сцены из прошлого главной героини.

Сексуальное насилие в прошлом: Воспоминания главной героини содержат отсылки к пережитому в детстве сексуальному насилию, что является центральной травмой, формирующей её личность.

Психологическая травма и ПТСР: История подробно исследует проявления посттравматического стрессового расстройства – панические атаки, диссоциацию и гипервигильность.

Явные сексуальные сцены: В книге присутствуют откровенные сцены, тесно переплетённые с психологической борьбой героев.

Жесткие конфронтации: Диалоги между героями часто носят агрессивный и провокационный характер.

Пожалуйста, учитывайте эти аспекты перед чтением. Если вы готовы отправиться в это трудное, но исцеляющее путешествие, я надеюсь, что Лилит и Айзек останутся в вашем сердце как напоминание о том, что даже самые глубокие раны могут затянуться, а из осколков и пепла можно собрать что-то по-настоящему прочное.

С любовью к каждому, кто нашёл в себе смелость перевернуть эту страницу,

Кейт Левит-Вейт

П.С. Книга напоминает: из осколков можно построить колыбель, а из бунта – семью. Если вы пережили травму, читайте с осторожностью – триггеры сильные, но исцеление вдохновляющее.

Пролог: Осколки и Тени

ЛИЛИТ

Восемь лет – это возраст, когда мир должен пахнуть бабушкиными пирогами, мокрым асфальтом после летнего дождя и новыми карандашами. Мой мир пах перегаром и страхом.

Я научилась определять его настроение по звуку ключа в замке. Резкий, злой щелчок – буря начнется сразу. Медленный, неуверенный скрежет – есть шанс, что он просто провалится спать в прихожей. В ту ночь щелчок был таким отточенно-злым, что я инстинктивно вжалась в диван, хотя между мной и дверью были две комнаты.

Мама замерла у плиты. Ее плечи напряглись и будто стали меньше.

–Лили, иди в комнату, – тихо сказала она, не глядя на меня.

Но я не ушла. Я осталась, как оставалась всегда. Наблюдать. Быть наготове. Моей единственной игрушкой был старый потрепанный заяц, и я вцепилась в него так, что пальцы заныли.

Он вошел. Не просто человек, мой отец по крови. Он входил как сдвигающаяся со своего места гора, заполняя собой все пространство кухни. Его глаза, цвета мокрого асфальта, скользнули по маме, потом по мне. Холодные, пустые.

–Опять эта бледная моль торчит тут, – прошипел он, и слова его, как всегда, были обращены ко мне, но предназначались ей.

Началось все, как обычно, с тихих, ядовитых упреков. Потом голоса стали громче. Мама что-то шептала, пытаясь его урезонить, а его бас нарастал, как гром. Я видела, как он схватил ее за руку. Знакомая, уродливая картина. Но в его глазах в этот раз было что-то новое – не просто пьяная ярость, а холодная, расчетливая жестокость.

И тут мое зрение будто обострилось. Я увидела не просто отца, унижающего мать. Я увидела каждую деталь: крошечную трещину в кафеле над раковиной, каплю супа на фартуке мамы, дрожащую ложку на столе. И в этой гиперреальности я вдруг поняла: я не боюсь. Во мне не было места страху. Его вытеснила тихая, абсолютная, всепоглощающая ярость.

Он толкнул ее. Мама ударилась боком о стол, и раздался приглушенный стон.

Этот звук стал спусковым крючком.

Я не помню, как очутилась на улице. Ночной воздух обжег легкие. Я бежала босиком по холодному асфальту, не чувствуя ни колючих камешков, ни ледяного ветра. В голове стучала только одна мысль, четкая, как приказ: «Хватит».

Уличный телефон-автомат показался мне шлюзом в другой мир. Я втиснулась в кабинку, подняла тяжелую трубку и набрала три заветные цифры. Мои пальцы не дрожали. Внутри была только пустота и та самая стальная ярость.

– Полиция? – мой голос прозвучал удивительно спокойно, чужим. – Меня зовут Лилит Коллинз. Мой отец, Ричард Коллинз, только что избил мою маму. Он делает это часто. И со мной тоже. Наш адрес…

Я говорила, как автомат, выдавая факты. Без слез, без истерики. Я была не восьмилетней девочкой, а свидетелем, оружием, приговором. Я назвала свое полное имя, словно это было официальное заявление.

Когда я вернулась, дом был уже наполнен другим звуком – нарастающим воем сирен. Я стояла на тротуаре и смотрела, как его, рычащего и бормочущего проклятия, уводили в наручниках. Его взгляд, полный немой ненависти, нашел меня в толчее. Он что-то кричал, но я не слышала. Я просто смотрела ему в глаза, и впервые в жизни не отвела взгляд.

Потом был суд. Приговор. Дверь в ту жизнь захлопнулась.

Прошли годы. Мы с мамой нашли спасение в Калифорнии, в лице доброго и спокойного Майкла, который подарил нам тишину и безопасность. Но я знала правду. Спасения не бывает. Есть только надежная крепость, которую ты строишь сама. Кирпич за кирпичиком. Из колючей проволоки, стекла и непробиваемой холодности.

Я научилась быть грубой, чтобы держать всех на расстоянии. Надменной, чтобы скрыть уязвимость. Я никогда и ни в чем не признаю вины, потому что вся моя вина когда-то заключалась лишь в том, чтобы быть дочерью Ричарда Коллинза.

И теперь, переступая порог своей собственной жизни в Сан-Франциско, я несла с собой не чемодан с вещами, а тот самый, старый, невидимый чемодан. В нем лежали осколки стекла от разбитого детства, флакон с запахом бензина – символ бунта, который я так и не совершила, и тихая, холодная уверенность: чтобы выжить, я должна быть прочнее стали. И острее стекла.

Чтобы никто и никогда не смог снова сделать меня жертвой.

Чтобы никто не узнал, что под этой броной все еще живет восьмилетняя девочка по имени Лили, которую когда-то звали ласково, и которая научилась не плакать, а ненавидеть.

Глава 1: Стекло и Асфальт

ЛИЛИТ

Если бы у меня была сверхспособность, это было бы умение притягивать хаос. В восемь утра. В понедельник. В солнечном, слишком жизнерадостном Сан-Франциско. Мой личный талант сегодня расцвел пышным цветом.

Я мчалась по улице, проклиная все на свете: будильник, который не сработал, бесконечные стройки, перекрывающие дороги, и саму себя за то, что снова проспала первую пару. Профессор О’Нил терпеть не мог опозданий, а мое досье, казалось, было его любимым чтивом.

В ухе шипел голос Мии, доносящийся из наушника.

«Лили,ты где вообще? Я уже вижу, как он заносит твое имя в свой черный список с красной ручкой».

«Бегу,– выдохнула я, перескакивая через лужу. – Осталось пару кварталов».

«Слушай,а тот тип, о котором я тебе говорила, с татуировками…»

«Мия,не сейчас», – проворчала я, пытаясь обойти толпу туристов.

Именно в этот момент мое плечо со всей дури задело кого-то с боковым кофе. Горячая жидкость окатила мою руку и брызнула на новую белую футболку. Идиотский латте с корицей растекся уродливым коричневым пятном.

В трубке повисло краткое молчание, а затем раздался вздох.

«Опять?Лили, давай уже купи себе герметичный костюм».

«Очень смешно,– проскрежетала я, пытаясь стряхнуть липкие капли. – Это была не я! Он сам подставил свой стакан под мой локоть».

«Конечно,не ты. Это вселенский заговор против твоего гардероба», – парировала Миа. Она знала меня слишком хорошо. Знала мое вечное открещивание от любой вины. Это была не просто вредность. Это был инстинкт, выжженный в памяти на уровне спинного мозга.

Свернув в переулок, чтобы срезать путь, я натянула капюшон. Мне нужно было отвлечься от провального утра.

«Ладно,рассказывай про своего татуированного принца», – буркнула я, чтобы перевести дух.

Миа оживилась.

«Он был в той же кофейне!Стоял в очереди и смотрел на меня таким взглядом… знаешь, таким тяжелым, изучающим. Я аж растерялась».

«Ты?Растерялась?» – я фыркнула. – «Не верю. Ты бы и на Мессию смотрела как на недоразумение».

«Ну,может, чуть-чуть, – рассмеялась она. – Но он…»

Она не договорила. Из-за угла гаража, с низким, утробным рыком, на меня вышло нечто. Не собака, а нечто среднее между волкодавом и небольшим медведем. Его глаза были мутными и злыми, а слюна капала с огромных клыков.

Дыхание перехватило. Ноги стали ватными.

«Миа…– прошептала я, замирая на месте. – Тут… собака».

«Какая собака?»– ее голос тут же стал собранным и острым. Она знала. Знала все мои старые страхи, которые я так яростно отрицала.

«Большая.Очень большая».

Зверь сделал шаг ко мне, его рык стал громче, обещающим.

«Лили,беги. Беги прямо сейчас», – ее голос в трубке стал жестким, командным. Таким, каким он становился, когда дело касалось моего выживания.

«Я…не могу…» – это был уже не шепот, а свист выходящего из легких воздуха. Паралич. Тот самый, детский, из другой жизни.

«МОЖЕШЬ!– крикнула она так, что у меня в ухе затрещало. – Лили, повернись и БЕГИ! СЕЙЧАС ЖЕ!»

Ее крик стал тем пинком, который выдернул меня из ступора. Я резко развернулась и рванула с места, не разбирая дороги. Сердце колотилось, в висках стучало. Я слышала за спиной тяжелое, быстрое топот и злобный лай.

«Я…бегу…» – удавалось выдавить мне между рывками.

«Не останавливайся!В какой ты районе? Я вызову кого-нибудь!» – голос Мии дрожал, но не от страха, а от ярости. Ярости за меня.

Я уже хотела крикнуть ей что-то, как моя спина с оглушительным, позорным грохотом столкнулась с чем-то невероятно твердым и металлическим. Мир поплыл. Из рук вылетел телефон и с противным хлюпаньем шлепнулся в лужу. Я сама, отлетев, едва удержалась на ногах, ухватившись за мокрую стену.

Когда зрение прояснилось, я увидела последствия. На земле, в позорной и жалкой позе, лежал мотоцикл. Дорогой, сияющий даже под слоем городской грязи, и теперь изувеченный. Глубокая вмятина на баке смотрела на меня, как укоряющий глаз.

Дверь соседнего магазинчика с вывеской «Auto Parts» распахнулась с такой силой, что звон колокольчика прозвучал как набат.

И он вышел.

Молодой парень. Его взъерошенные темные волосы падали на лоб. Все его тело, атлетичное и собранное, излучало такую концентрацию ярости, что воздух вокруг, казалось, затрещал. Он быстрыми, уверенными шагами направился ко мне. Каждый его шаг отдавался в моей груди.

Внутри все сжалось в ледяной ком. Высокий. Агрессивный. Его гнев был осязаем, он витал в воздухе, как запах грома перед бурей. Старый, знакомый ужас, прорвавший броню, пополз по спине.

Я инстинктивно отпрянула, поднимая руки. Голос срывался, выдавая тот самый страх, который я ненавидела больше всего на свете.

«Послушайте…я… это не я, там собака…»

Он не дал мне договорить. Его взгляд, острый и насмешливый, скользнул по моему перекошенному лицу, по испачканной кофе футболке, и застыл на поверженном байке. И вместо крика он рассмеялся. Коротко, саркастично и очень зло.

«О, вот это да!» – его голос был низким и обжигающе спокойным. Он подошел вплотную, нарушая мое личное пространство, заставляя меня запрокинуть голову. Я увидела серебряную серьгу в его ухе и маленький шрам над бровью. «Ты прям очаровательна. Какой талант!»

Он сделал паузу, давая словам впитаться, как яд. Его темные глаза прожигали меня насквозь.

«Надеюсь,– он пристально посмотрел на меня, и в его взгляде читался не только гнев, но и какой-то дикий, хищный азарт, – ты знаешь, как это исправить».

И тут это случилось. Испуг, стыд, унижение – все это сгорело дотла в одно мгновение, сметенное знакомой, всепоглощающей волной ярости. Его тон. Его поза. Его уверенность в своем праве меня судить. Это было до боли знакомо. Это было как дома. В том, старом, проклятом доме.

Я выпрямилась. Плечи расправились сами собой. Голос, который только что дрожал, стал низким, резким и обледеневшим.

«Исправить?»– я окинула его и его «железного коня» уничижительным взглядом. – «Может, начнешь с азов и научишься парковаться, а не бросать свой хлам на пути у тех, кого преследуют собаки?»

Его губы искривились в ухмылке. Гнев в его глазах не утих, но к нему примешалась искра неподдельного интереса.

«Собаки?– он скептически оглядел пустой переулок. – Какие нахрен собаки? Ты, милая, либо пялилась в свой треснувший телефон, либо просто пьяна в стельку в восемь утра. Дерзко, конечно. Я думал, ты сейчас в сопли разрисуешься. А ты… огрызаешься. Забавно».

Он сделал шаг так близко, что я почувствовала запах бензина и холодного воздуха, исходящий от его куртки.

«Так слушай сюда,Катастрофа, – его голос стал тише, но от этого только ядовитее. – Этот "хлам" – единственное, что у меня по-настоящему есть. И теперь на нем твой уродливый автограф, потому что ты не можешь оторвать глаза от экрана».

Он резко наклонился, подобрал мой разбитый телефон из лужи и, презрительно осмотрев его, сунул мне в руку.

«Так что вот твой выбор.Либо ты начинаешь опустошать свой никчемный студенческий счет, либо отрабатываешь. Мне в мастерской как раз нужена уборщица. Придешь после пар, будешь полы мыть. Решай. Быстро, у меня дел по горло».

Я выдержала его взгляд, сжимая в руке мокрый телефон. Его уверенность в том, что я просто неуклюжая дура, бесила еще сильнее.

«О,какие мы великодушные, – мои губы растянулись в холодной улыбке. – Мечтать не вредно. Стирать твои засаленные штаны после "мастерской"? Благодарю, но нет. В следующий раз, если не хочешь, чтобы в твой "шедевр" врезались, паркуйся как человек, а не как недоделанный хампер. Шли счета Санте, может, он тебе и поможет».

Я развернулась, чтобы уйти, но на прощание подняла руку, демонстративно поправив волосы, и показала ему средний палец, не удостоив его больше взглядом.

Я сделала всего пару шагов, как его голос, полный саркастичного восхищения, настиг меня:

«Классно!Знаешь, а у тебя талант! Сначала не видишь огромный байк, а теперь не видишь и человека, который с тобой говорит! Грация просто потрясающая – для человека, который несется сломя голову, не глядя по сторонам!»

Я замерла на секунду, сжав кулаки. Затем медленно обернулась. На моем лице играла такая же ядовитая ухмылка, как и у него.

«Спасибо за комплимент.А у тебя талант – верить только в то, что выгодно тебе. И, кстати, – мой взгляд скользнул по его джинсам, – советую тебе самому посмотреть в зеркало, прежде чем говорить о чьем-то виде. Выглядишь так, будто уже отпраздновал окончание своего рабочего дня».

Я видела, как его глаза на секунду сверкнули от бешенства, но он тут же взял себя в руки.

«Не переживай за мой вид,милая, – он парировал. – А вот за свой кошелек я бы на твоем месте начал беспокоиться. Я тебя найду. Считай, что ты уже в долгу».

«Попробуй, – бросила я через плечо, начиная уходить и на этот раз по-настоящему. – Только не удивись, если твой следующий визит закончится тем, что и твоя физиономия потребует ремонта».

Его хриплый, дерзкий смех проводил меня до угла:

«Обещаю,будет весело, Катастрофа! Обещаю!»

За углом, прислонившись к стене, я с силой выдохнула. Руки предательски дрожали. Черт. Я достала свой разбитый телефон. Экран был в паутине, но он работал. Я нашла номер в памяти и набрала.

Миа сняла трубку на первом гудке.

«ЛИЛИ!Боже мой, что случилось? Я уже собиралась звонить в полицию и спасателям!»

«Полиция не нужна,– выдохнула я. – Нужен был экзорцист для одного самовлюбленного придурка».

Я вкратце,сжав зубы, описала ей ситуацию: собака, байк, его владелец, который не верит в собак.

«…и этот кретин еще и посмел угрожать,что "найдет" меня! И думает, что я просто в телефон уткнулась!»

Миа выслушала, не перебивая.

«Дерзко,– оценила она, когда я закончила. – Горячо и по-хозяйски. Мне нравится. Звучит куда интереснее, чем тот вежливый ублюдок, который сегодня купил мне кофе. Кстати, о чем я!» – ее тон сменился на ликующий. – «Тот самый, с татуировками! Пригласил меня! В клуб! В эту пятницу!»

«Поздравляю, – без энтузиазма буркнула я. – На сколько лет он тебя приговорил?»

«Очень смешно. – парировала она— Планы грандиозные: я планирую напиться в стельку, спустить половину стипендии на бурбон и, если повезет, трахнуть его в грязном туалете этого клуба. И ты идешь со мной».

Это было заявлением, а не вопросом.

«Миа,нет. Я не хочу пить. И уж точно не собираюсь трахаться с кем-то в туалете. У меня есть планы. Учеба. Стирка. Любые другие планы».

«Твои планы— это смотреть сериалы и злобно строчить конспекты, – отрезала она. – Тебе это нужно как еще одна дырка в голове. Тебе нужна разрядка. После такого дня? Ты просто взорвешься».

«Я не взрываюсь. Я… функционирую».

«Функционируешь,как робот-убийца в режиме энергосбережения. Слушай, ты просто придешь. Постоишь со мной. Посмотришь на этого краша вживую. Если захочешь уйти – уйдешь. Обещаю, не буду приставать. Ну же, Лили! Для моральной поддержки! Мне нужен мой циничный ты, чтобы не сделать чего-то глупого!»

Я закатила глаза, глядя на свое отражение в разбитом экране: перекошенное лицо, испачканная футболка, взгляд, полный усталой ярости.

«Черт с тобой,– сдалась я, чувствуя, как последние силы покидают меня. – Ладно. Я приду. Но только на час. И ни слова больше про туалеты».

«Ура!– взвизгнула Миа. – Ты не пожалеешь! Оденем что-нибудь… убийственное. Покажем этому миру, на что мы способны!»

Она бросила трубку.

Я опустила телефон. Пятница. Клуб. Шум, толпа, пьяные незнакомцы. Звучало как очередное воплощение ада. Но по сравнению с утром, закончившимся летящим в меня Айзеком, ад показался почти привлекательной перспективой.

По крайней мере, там не будет его наглой ухмылки.

Хотя… кто знает.

Глава 2: Бензин и Шёлк

ЛИЛИТ

Неделя тянулась мучительно медленно. Каждый день я ловила себя на том, что нервно оглядываюсь по сторонам, ожидая увидеть в толпе того наглеца с перекошенным от злости лицом. Но его нигде не было. К среде я почти убедила себя, что он просто пустил пыль в глаза, и наш конфликт канул в лету. Почти.

В четверг после пар Мия заявилась ко мне под дверь с боевым видом.

«Так,принцесса, хватит прятаться в своих мешковатых толстовках. Сегодня мы идем за твоим оружием.»

«Миа, у меня есть платья,» – попыталась я сопротивляться, пока мы шли в торговый центр.

«Да,платье для бабушкиных именин и для собеседования в библиотеку,» – парировала она. – «Сегодня вечером тебе нужно нечто… убийственное. В прямом смысле.»

Магазин, в который она меня затащила, был полон вещей, от которых у меня начинался зуд. Блестки, кружева, кожи и разрезы там, где их, по моему разумению, быть не должно.

«Вот это – твое!» – Мия торжествующе извлекла из стойки крошечный черный предмет, больше напоминающий повязку на глаза, чем платье.

«Ты с ума сошла?В этом даже стоять неприлично!»

«Лили,это же «Электро», самый модный клуб в городе! Туда не ходят в водолазках и джинсах!»

Я сгребла с вешалки простое черное платье-футляр.

«Вот.Консервативно, элегантно, прикрывает все, что нужно.»

«Скуууучно,»– протянула она, закатывая глаза. – «Ты выглядишь так, будто собираешься хоронить своего босса, а не танцевать.»

После часа мучений в примерочной, где я отвергла десяток «шедевров» от Мии, она с отчаянием в голосе сказала:

«Ладно,последний вариант. Либо это, либо твое похоронное платье.»

Она протянула мне платье темно-бордового цвета. Оно было довольно скромным на вид, но изящно облегало фигуру, оставляя открытыми плечи. Оно было… красивым. И что важнее – в нем я все еще чувствовала себя собой, а не куклой Мии.

«Ну… ладно,» – нехотя сдалась я.

Мия всплеснула руками.

«Ура!Наконец-то!» – и, не теряя ни секунды, схватила с полки короткое серебристое платье, больше напоминающее топ. – «А это – мое. Чтобы тот краш с татуировками сразу понял, с кем имеет дело.»

Вечером, разобрав покупки, телефон завибрировал.

Миа (20:14):

Ну что,трусиха, готова к самой эпичной пятнице в твоей жизни?

Я(20:15):

Я передумала.У меня болит нога. Та, которую я ушибла о тот дурацкий байк.

Миа(20:15):

ХА!Не прокатит! Кстати, о байке… Тот парень, правда, был ужасно страшный? Или просто ужасно горячий, а ты слишком гордая, чтобы признать?

Я замерла с телефоном в руке. Его лицо всплыло перед глазами – не просто злое, а живое, выразительное, с острыми скулами и насмешливыми темными глазами. Да, он был… привлекательным. В своем дерзком, агрессивном стиле. И от этой мысли мне стало еще неприятнее.

Я (20:16):

Он был урод.Настоящий. С лицом, которое только мать может любить. И мозгом таракана.

Миа(20:16):

Гораздо интереснее. Ладно, встречаемся у меня завтра в 17:00. Я сделаю тебе такой макияж, что он его увидит даже со дна бутылки.

В субботу в 17:01 я уже стояла на пороге ее квартиры. Процесс «преображения» был похож на пытку.

«Сиди смирно!Ты дергаешься, как будто тебя током бьет!»

«У меня щекотно!И зачем столько этой… штукатурки?»

«Это тональный крем,деревенщина. Чтобы скрыть все твои грехи и недосыпы.»

Когда она закончила, я с опаской посмотрела в зеркало. Отражение было… другим. Плавные стрелки подчеркивали разрез глаз, помада придавала лицу соблазнительную уверенность, которую я вовсе не чувствовала.

«Ну…сойдет,» – пробормотала я.

Ровно в 18:30 раздался звонок в дверь. На пороге стоял он – тот самый «краш» Мии. Высокий, действительно с татуировками, выглядывающими из-под рукава футболки, и с самоуверенной ухмылкой.

«Привет, красотка,» – сказал он, и прежде чем Мия успела что-то ответить, он притянул ее к себе в поцелуй. Не нежный, а страстный, властный и немного театральный, прямо в дверном проеме.

Я стояла в двух шагах, чувствуя себя лишней на собственной премьере. Мое лицо выразило все, что я думаю об этом зрелище. Я приставила палец ко рту и изобразила интенсивные рвотные позывы.

Мия, наконец, оттолкнула его, смеясь.

«Джейк,это Лилия. Лилия, это Джейк. Не обращай на нее внимания, у нее аллергия на проявления чувств.»

Джейк окинул меня оценивающим взглядом, кивнул и, обняв Мию за талию, повел ее к лифту.

«Поехали,девочки. Вечеринка уже началась.»

Я поплелась за ними, поправляя свое новое платье и чувствуя, как тревога сжимает горло. Эта ночь явно обещала быть длинной.

Глава 3: Лезвия и Искры

ЛИЛИТ.

Музыка ударила в уши, едва мы переступили порог «Электро». Грохочущий бит, впивающийся в ребра, мерцающие стробоскопы, выхватывающие из темноты обрывки тел, слитых в танце. Я замерла, чувствуя, как сердце начинает отчаянно стучать в такт этому хаосу.

«Расслабься!» – крикнула Миа мне на ухо, ее рука крепко сжимала мою. – «Здесь круто!»

Джейк,не отпуская ее талию, уже двигался в такт музыке, притягивая ее за собой в толпу.

«Слушай, – Миа на секунду развернулась ко мне, ее лицо стало серьезным. – Если кто-то предложит тебе выпить, не бери. Только то, что тебе нальет бармен при тебе. Поняла?»

Я кивнула,глотая воздух, который казался густым от смеси духов, пота и алкоголя. Пахло дорогим парфюмом, но под ним угадывался знакомый, тошнотворный шлейф – старый виски и мужской пот. Тот самый запах, что витал в нашем доме по вечерам. Мое горло сжалось.

Я пробиралась за ними, чувствуя себя невидимкой в чужом сне. Повсюду пары, прижатые друг к другу так тесно, что казалось, они вот-вот сольются в одно целое. Внезапно чья-то рука скользнула по моей спине – случайно, но от прикосновения по коже побежали мурашки, а в груди что-то холодное и тяжелое сжалось в комок. Смех, поцелуи, блуждающие руки. Каждое прикосновение, которое я видела, каждый подавленный стон отзывались внутри меня ледяными иглами. На секунду мир поплыл, и я снова увидела ту самую треснувшую дверь, за которой… Нет. Я с силой тряхнула головой. Мое дыхание сбилось. Пространство между стен начало сужаться. Слишком много людей. Слишком много мужчин.

Мне нужно было выбраться. Сейчас же.

Я резко развернулась и, отталкиваясь от незнакомых плеч, поплыла против течения толпы. Мое зрение затуманилось. Где-то был выход. Я увидела дверь, отмеченную тусклым аварийным знаком, и рванула к ней.

Выбравшись на прохладный ночной воздух, я прислонилась к грубой кирпичной стене, жадно вдыхая. Это был задний двор – уродливое, неприглядное место, скрытое от гламурного фасада клуба. Пара человек курила в углу, их лица были скрыты тенью. Дальше, в нише, у другой стены, я смутно разглядела две слившиеся фигуры, слышались приглушенные стоны. Третий, сидя на корточках, что-то сосредоточенно готовил. Атмосфера была густой, отчужденной и опасной.

Я закрыла глаза. Годы терапии, и все равно… эти места. Эта близость. Эта потенциальная угроза, исходящая от каждого незнакомого мужчины. Я привыкла защищаться. Всегда. Даже с теми, кто, казалось бы, не представлял угрозы. Это был инстинкт, вшитый в подкорку.

Достав телефон, я набрала Мию. Она не отвечала. Конечно. Она сейчас с Джейком. Я решила, что зайду внутрь, найду ее, скажу, что ухожу, и уеду. Я развернулась, чтобы идти обратно, и резко наткнулась на кого-то твердого.

Подняв голову, я застыла.

Передо мной стоял он. Его руки были засунуты в карманы кожаной куртки, а на лице играла ухмылка – помесь злорадства и неподдельного интереса.

«Ну надо же, – произнес он, и его голос прозвучал как медленный, ядовитый сироп. – Какая неожиданная встреча. И в таком… интересном месте».

Я попыталась пройти мимо, но он легко преградил мне путь.

«Что, Катастрофа? Не понравилось внутри? Или ты из тех, кто предпочитает более… уединенные развлечения?» – его взгляд скользнул по фигурам в глубине двора. – «Судя по твоему поведению на днях – несешься, не видя ничего перед собой, – можно подумать, что ты под чем-то. Или всегда такая?»

В голове у меня щелкнуло. Фигура, на которую я наткнулась в клубе, выбегая… высокая, в куртке… Это был он. Наверное, он что-то кричал мне вдогонку, но в панике я не расслышала.

Я промолчала, стиснув зубы. Игнорировать. Просто пройти.

«Знаешь, о чем я подумал?» – он окинул меня насмешливым взглядом с ног до головы, задерживаясь на открытых плечах. – «Раз уж с деньгами у тебя туго… Может, просто отсосешь мне? И мы в расчете. Быстро, практично, никаких лишних движений».

Его слова впились в меня не как звук, а как лезвие. Горло сжалось спазмом, в висках застучало, а в ушах поднялся такой оглушительный звон, что я почти не слышала собственных мыслей. Я физически почувствовала привкус той ночи – вкус страха и беспомощности. На секунду я снова стала той восьмилетней девочкой в темном коридоре. Тело онемело, лишь сердце колотилось где-то в горле, вышибая из груди остатки воздуха.

«А ты, как я погляжу, привык расплачиваться своим членом? – мой голос прозвучал тихо и звеняще, пробиваясь сквозь шум в голове. – Это твоя стандартная валюта? Или только для тех, кто случайно поцарапал твоего железного идола?»

Его ухмылка сползла. Он явно не ожидал такой грубости в ответ.

«Черт… – он сдержанно свистнул, окидывая меня насмешливым взглядом. – А ты чистюля. И в платьице-то… Напускная невинность. Только вот на понты, я смотрю, нашлись, а за байк по-прежнему платить нечем? Или думаешь, внешностью долг отработаешь?»

«На таких, как ты, – выпалила я, дрожа от ярости, – работает только отражение в зеркале, чтобы любоваться собственной значимостью. Ты думаешь, ты первый, кто пытается купить меня? Кто смотрит на меня и видит вещь? Ты просто самый дешевый из них, потому что твоя цена – твой же собственный член. Твое право что-то мне предлагать закончилось ровно в тот момент, когда ты начал торговать своим достоинством. Ты думаешь, предложение «отсосать» делает тебя крутым? Оно делает тебя обычным убогим нищебродом, который не может по-человечески решить вопрос с ремонтом своей колымаги! И да, – я сделала шаг вперед, глядя ему прямо в глаза, – это платье стоит больше, чем твое сомнительное предложение. Запомни это».

Он смотрел на меня, и я видела, как в его голове крутятся шестеренки, пытаясь найти хоть какую-то опору в этой словесной битве, которую он сам же и проигрывал.

«Эй, послушай… – он пробормотал и сделал шаг ко мне, его рука потянулась, чтобы схватить меня за локоть. – Я не это имел в виду… Я просто…»

«Не трогай меня!» – я резко дернула руку, как от прикосновения раскаленного металла. – «Никогда не трогай меня. Ты перешел черту. Ты мне не кто. Ты – никто. И мой долг тебе – ноль. Понял? Ноль!»

Я отступила на шаг, все еще трясясь от гнева и отвращения.

«Передай своему байку, что ему не повезло с хозяином. Мудаком».

Развернувшись, я бросилась назад в клуб, оставив его одного в грязном переулке. На этот раз его смех не последовал за мной.

Я пробилась через танцпол, нашла Мию, которая, наконец, оторвалась от Джейка.

«Я ухожу,»– выдохнула я, не вдаваясь в подробности.

«Что?Почему? Лили, подожди…»

Но я уже шла к выходу.На этот раз к главному.

Выбравшись на улицу, я зашагала по тротуару, не оглядываясь. Воздух больше не казался таким свежим. Он пах бензином, туманом и горьким послевкусием его слов. Но вместе с гневом внутри меня шевелилось что-то новое – горькое, колючее удовлетворение. Я чувствовала себя как осколок стекла, который наконец-то не просто больно режет, а стал оружием в своих руках. Впервые за долгое время я не просто огрызнулась. Я дала отпор. Настоящий. И он это почувствовал.

И, черт возьми, это было лучше, чем любой коктейль в этом проклятом клубе.