Читать книгу: «Незабудка. За гранью возможного», страница 5

»5«
Квинн

– Что случилось, ты почему такой грубиян? – Жанна скорчила нарочито обиженную мину. – Мне кажется или здесь действительно поднялся небольшой ветерок?

– Вполне возможно, – ответил я, стараясь говорить спокойно и презрительно. Нельзя допустить, чтобы она поняла, как сильно меня напугало её неожиданное появление. Лишь покалывание в кончиках пальцев меня успокаивало. Что бы она ни замышляла, я могу просто сдуть её с места в один момент, и она не успеет пустить в Матильду ни малейшей искры.

Жанна с улыбкой покачала головой:

– Давай-ка сначала успокойся, Квиннчик, а потом уже будешь угрожать мне новой бурей. Я же нисколечко вам не мешаю.

«Да, ни капельки, мисс кровожадность».

– Но… что ты здесь делаешь? – спросила Матильда.

Она заговорила только сейчас, и звук её голоса заставил моё сердце биться быстрее. Когда я увидел Матильду на школьном дворе, то почувствовал, что от волнения всё моё тело начало покалывать, будто внутри меня бушевали маленькие цунами, которые подталкивали нас всё ближе друг к другу. А потом она ещё и улыбнулась! Собрав всю свою волю в кулак, я с трудом отвёл от неё взгляд. Ведь совсем недавно я твёрдо решил держаться от неё подальше, для её же блага.

Но моё решение вмиг изменилось, когда появилась Жанна.

Благодаря этой коварной средневековой метательнице огня мы оказались так близко, что я даже почувствовал запах кокосового шампуня Матильды. Тут моя самодисциплина дала сбой: пока разум пытался контролировать ситуацию и сдерживать Жанну, руки стремились притянуть Матильду к себе и не отпускать никогда.

Матильда тем временем пристально смотрела на Жанну.

– Неужели ты действительно будешь учиться в нашей школе? – Лёгкая дрожь в голосе выдавала волнение Матильды. – Понятно, что, когда ты росла, никакой речи об учёбе для девочки и быть не могло, но неужто с пятнадцатого века у тебя не нашлось времени на то, чтобы получить школьное образование?

Жанна приподняла бровь. Похоже, намёк на её безграмотность пришёлся ей явно не по душе.

– Так-так, значит, Матильдочка всё-таки умеет говорить. Вот и замечательно. А то я уж подумала, что у тебя после нашей последней встречи развился посттравматический синдром. Сейчас все такие неженки.

Я услышал свой собственный рык, но Жанна тут же успокаивающе подняла руки вверх.

– Я просто пошутила, успокойся, Ветродув. – Она сделала несколько шагов к скамейке, поставила одну ногу на деревянную спинку и начала разминаться, словно балерина на уроке хореографии. Какая же она нахальная. – Почему вам так трудно поверить, что я здесь учусь? В отличие от вас, современных избалованных детей, у меня не было нормального детства. На меня нацепили рыцарские доспехи, вручили меч и отправили в бой – Францию спасать. Потом сделали меня нексом, навсегда. Неужели вас удивляет, что спустя почти шестьсот лет мне всё это порядком надоело и захотелось попробовать что-нибудь новенькое?

«Неужели она пытается вызвать у нас сострадание?»

– Да уж, самое время для чего-то новенького, – сказал я, изо всех сил стараясь, чтобы мои слова прозвучали насмешливо. – Ходят слухи, что тебя уволили из центурии. И не просто уволили… («Как там выразился Северин?») …а с позором.

Жанна нахмурила брови и вздрогнула, но затем снова взяла себя в руки. Она наклонилась и потянулась пальцами к ноге.

– Позволь мне кое-что тебе разъяснить, маленький потомок. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как у нас, у нексов, всё устроено. И что именно со мной случилось. Я тебе не какая-то простушка. – Она закатила глаза. – Скажешь тоже, с позором! Да стоит мне только захотеть, я тут же туда вернусь. И я прекрасно понимаю, кто именно наболтал тебе всю эту чепуху. Кстати, передавай привет Гиацинту. – Она поставила ногу на асфальт и задрала другую. – Но возвращаться мне ни капельки не хочется. Честно говоря, это увольнение – лучшее, что со мной произошло. У меня наконец-то появилось время, чтобы наверстать упущенную молодость. И повеселиться по-настоящему.

– И всё это именно в нашей школе? – спросила Матильда, нахмурив брови. – По-моему, это странное совпадение.

Я коротко усмехнулся.

«Как же я соскучился по этому особому дару Матильды – добираться до самой сути вещей».

– Почему именно в вашей школе? – Жанна пожала плечами. – Ну просто примите это как данность. Так уж получилось, что вы двое – единственные люди среди моих знакомых. Единственные, кто учится в школе. И единственные, кому меньше ста пятидесяти. – Насмешливо улыбнувшись, она добавила: – Кроме того, я вам задолжала.

Несмотря на то что голос у неё был приторный, «задолжала» прозвучало как «отомщу». По крайней мере, мне так показалось.

«Какая несправедливость. Если кому-то следует думать о мести, так это нам с Матильдой».

– Мы не виноваты, что тебя выгнали из центурии, – напомнил я ей. – Удивительно, что тебе вообще разрешили разгуливать на свободе. Ведь там, на крыше, ты нарушила все свои дурацкие директивы, не так ли? Или собираешься свалить всё на Северина? Это не он хотел сбросить Матильду с крыши. И огонь тоже не он метал. – Не успел я это сказать, как тут же разозлился сам на себя. Я ведь твёрдо решил больше не упоминать Северина: непонимающее выражение на лицах окружающих было невыносимым. Даже когда утром за завтраком я показал родителям видеозапись с Северином, в ответ получил лишь недоуменные взгляды и пожимание плечами. Как будто Северина с удивительной точностью вырезали из их мозга: они помнили самые разные, даже мельчайшие, детали, а вот высокого человека с хвостиком и шрамом никогда не видели, в этом они были твёрдо уверены.

С Жанной дело обстояло абсолютно так же.

– Кто такой Северин? – легкомысленно поинтересовалась она.

«Любопытно, что же она помнит о том случае на крыше, если Северин полностью из него вычеркнут? Как тогда объяснить историю с порталом, ведь кто-то же должен был его открыть? И если бы Северина не существовало, зачем она вообще полезла на эту крышу? Наверное, возвращаться к событиям с такими провалами в памяти довольно неприятно».

Но Жанна продолжала как ни в чём не бывало. Она сняла ногу со спинки скамейки и поправила куртку, снисходительно нам улыбнувшись:

– Повторяю, я не какая-то простушка, но вам, людишкам, этого не понять. Кажется, вам нужно ещё немного времени, чтобы осознать, что в школе появилась новая ученица. Поэтому я пока пойду на урок. Кстати, как я выгляжу?

Не дожидаясь ответа – ей вовсе не нужно было наше подтверждение, что она потрясающе выглядит, – Жанна повернулась и зашагала прочь.

– Кто такой Северин?.. – повторила вопрос Матильда.

– Да никто. – Вздохнув, я плюхнулся на скамейку.

Матильда смотрела, как Жанна поднимается по лестнице и исчезает в здании школы.

– Не могу поверить, что она вычеркнула его из своей жизни так быстро, – сказала она, покачав головой, – после всего этого гадкого сюсюканья. «Милый», «дорогая»!..

«Что-что?»

Я уставился на неё в полном недоумении, на секунду даже забыв вдохнуть воздух.

– «Я только быстро сброшу эту малявку с крыши, дорогой, и мы сможем продолжить целоваться», – продолжала Матильда, довольно удачно пародируя голос Жанны. – А потом Северин такой: «О да, дорогая, сделай это, а я пока постою здесь, весь такой мужественный и сексуальный, одной рукой буду открывать порталы, а второй вызывать мерзких пернатых змей…» – Она запнулась и испуганно посмотрела на меня. – Что такое? Что случилось?

Я громко втянул воздух, не зная, что и подумать.

– У тебя голова закружилась? – обеспокоенно спросила она, присаживаясь рядом со мной.

– Ты помнишь Северина?

Она раздражённо моргнула:

– Нет, конечно нет. Я вообще тут же забываю парней, в которых бросаю колышки для рассады. И неважно, какие у них там интересные шрамы или магические порталы.

«Она действительно его помнит!»

Меня охватило невероятное чувство облегчения: Гиацинт ошибался – о существовании Северина знал не только я.

– Я мог бы догадаться. Ты просто… чудо, – сказал я, совершенно не заботясь о том, что больше не могу контролировать уголки своего рта, которые подскочили, образовав дурацкую улыбку. В полном восторге я уставился на Матильду. («Она настоящее чудо. Моё чудо. Как я только выжил без неё все эти недели».) – Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился.

Недолго думая, я высказал вслух то, что было у меня на уме, и, наверное, обнял бы её, если бы Матильда не вздрогнула. Меня будто облили холодной водой: Матильда смотрела на меня широко раскрытыми глазами, её взгляд был серьёзным и немного растерянным.

«Что я вообще себе позволяю? Мы не общались несколько недель, а теперь я веду себя так, словно просто ездил в отпуск или что-то в этом роде. Понятно, что моё поведение показалось ей очень странным…»

– Прости, я не хотел… – Внезапно у меня действительно закружилась голова, и я порадовался, что уже сижу. – Я просто так… Но, наверное, за это время ты уже… Я… Ты даже не представляешь… («О боже, какой же я жалкий. Так заикаться».)

Матильда по-прежнему пристально смотрела на меня.

«Наверное, думает сейчас, какой я идиот и что она во мне нашла. Возьми себя в руки, Квинн, ты сможешь!»

Я откашлялся:

– Многое изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз. («Хотя бы договорил предложение до конца. Уже хорошо».) Но если после всего, что произошло, ты больше не хочешь слышать… («Обо мне!») …обо всей этой граничной чепухе, я тебя пойму.

На лице Матильды появилась лёгкая улыбка:

– Кажется, читать мысли ты ещё не научился.

«К сожалению, в этом она права. Знает ли она, как прекрасна, когда улыбается? И какая она красивая?»

Светлые вьющиеся волосы выбились из хвостика на затылке, и я машинально поднял руку, чтобы смахнуть прядь с её лица, но вовремя опомнился.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Я так и не извинился за… – поспешно начал я, а она в то же время выпалила:

– Этот дурацкий череп не…

Мы оба замолкли, но через полсекунды предприняли новую попытку:

– Я не хотел, чтобы из-за меня ты снова оказалась в опасности, – продолжил я, а она в ту же секунду сказала:

– Без тебя было так скучно.

Мы улыбнулись друг другу.

– Ты первая, – сказал я.

Матильда вздохнула:

– Я должна была с самого начала признаться, что твоя мама мне заплатила. Прости, пожалуйста.

– Нет, это ты прости, что я наговорил тебе таких ужасных вещей. Я был полным идиотом. – Мне было удивительно приятно это говорить, поэтому я повторил ещё раз: – Полным идиотом.

Ямочки на её щеках стали глубже.

– Где же ты была всё это время? – спросил я. – Я ни разу не видел, чтобы ты выходила из дома. Уже боялся, что твои родители отправили тебя в монастырь или что-то в этом роде.

– Меня… э-э-э… часто не было дома, – неопределённо ответила она, а затем, не переводя дыхания, выпалила: – А ты? Как поживают профессор Кассиан и феи? Завёл ли Гиацинт новых ворон? Ты снова разговаривал с Ницше? Не довелось ли тебе за это время полетать на ките-цепеллине? Имела ли Жанна в виду профессора, когда утверждала, что знает твоего деда? Что нового ты выяснил о пророчестве? Ты уже выучил текст на память? Как поживает Конфуций? Куда и зачем Северин хотел тебя забрать? И зачем Жанна ему помогала? Успокоился ли Гектор?

«Как же мне её не хватало! Но с чего же начать? Лучше с худшего».

– Северин мёртв, – сказал я.

– Что? – Глаза Матильды широко распахнулись.

Я кивнул.

– А самое кошмарное – все его забыли, кроме тебя и меня. – Я обещал Гиацинту ни с кем об этом не говорить, но Матильда была исключением.

– О-о-о, – протянула она, и я почувствовал, как в её голове вихрем закрутился рой мыслей. – Кажется, поняла! – Она резко наклонилась вперёд. – Забытое проклятие или заклинание, которое на нас не действует? Или, может быть, Северин существовал только в параллельной вселенной, которую мы, сами того не осознавая, покинули? Но почему? И как? И откуда ты узнал, что Северин мёртв?

– Я был там. – На этот раз мне не терпелось снова рассказать всю историю от начала до конца. Как назло, именно в этот момент к нам, широко улыбаясь, подбежал мой приятель Тристан.

– Вот это да, Квинн! Из-за тебя на биологии творится чёрт знает что, а ты сидишь себе спокойно на скамейке и глазки строишь, – сказал он.

Думаю, по моему выражению лица легко было догадаться, насколько я не заинтересован никуда уходить. Тристан извиняюще пожал плечами:

– Прости, но мне надо тебя забрать: училка устроила настоящий переполох, потому что никто не знал, куда ты подевался. – Рассмеявшись, он продолжил: – Леопольд сказал, что у тебя, наверное, закружилась голова и ты упал. Он отчаянно пытался организовать поисковую группу. Кажется, во время пасхальных каникул Леопольд прошёл курс первой помощи и ему не терпится кого-нибудь спасти.

«Ну вот. Не очень-то разумно прогуливать в первый же день».

Учителя изо всех сил старались облегчить моё возвращение в школьный коллектив после такого долгого перерыва, поэтому, конечно, моё отсутствие тут же заметили. Доктор Илмац, наш директор, даже упомянул меня в своей утренней речи, которую он обычно произносил по громкой связи. Моего имени он, понятное дело, не запомнил: «Мы рады приветствовать Квинна фон Арнсберга в стенах нашей школы».

Я с сожалением посмотрел на Матильду. Мне очень не хотелось снова с ней расставаться. Ведь мы только-только нашли друг друга, и у нас было так много тем для разговора.

– Может… ты после школы свободна?

– Да, – поспешно выпалила она. Но тут же осеклась и отрицательно покачала головой. – То есть, к сожалению, нет. – Казалось, Матильда ещё не пришла в себя от потрясения, но в то же время её одолевало любопытство.

– А теперь пойдём, дружище, – сказал Тристан, протягивая руку. – Иначе училка вызовет за нами пожарную бригаду.

Вздохнув, я схватил костыли и заковылял следом за ним.

– Я просто… э-э-э… напишу тебе все детали, – пообещал я Матильде, еле поспевая за Тристаном.

– Да, это было бы здорово! – крикнула она мне вслед. – Потому что иначе я… лопну.

Я не смог сдержать улыбку.

– Детали, это так сейчас называется? – Тристан ткнул меня локтем в рёбра.

Я не стал возражать.

– Кто бы мог подумать? – Тристан снова ткнул меня локтем в рёбра. – Квинн фон Аренсбург и младшая сестра жутких Мартинов.

– Двоюродная сестра, – поправил я.

– Да, она как-то выбивается из Мартинской стаи. – Тристан захихикал. – Леопольд и Луиза никогда бы не посмели прогуливать уроки.

Мы уже дошли до лестницы, и я оглянулся на скамейку. Матильда по-прежнему сидела на том же месте, только теперь она достала свой телефон, как будто ждала, что я уже сейчас ей напишу. О чём-то глубоко задумавшись, она накручивала прядь волос на указательный палец.

– О да, она совсем на них не похожа, – сказал я, и впервые за много недель мне стало легко и спокойно на душе.

»6«
Матильда

– Видишь? Так я и знала. Теперь она нам никогда в жизни не откроет.

Я понимала, что на все сто процентов оправдываю сейчас своё новое звание зануды, но ничего с собой не могла поделать – мой прекрасный план по перехвату Ким в парке полностью провалился. Квинн слишком рано вышел из нашего укрытия под кустом, и Ким, вмиг опомнившись от потрясения, развернулась и бросилась наутёк так быстро, будто за ней гнался дьявол собственной персоной. Её собака, стройная борзая, не отставала ни на шаг – тонкая, поджарая, она, казалось, была рождена для бега. В мгновение ока обе исчезли из нашего поля зрения. Мы даже не пытались их преследовать. Да и незачем, ведь я знала, где живёт Ким.

– Если бы ты позволила мне вырвать дерево и бросить его на тропинку перед Ким, мы бы в два счёта её догнали, – сказал Квинн благодушным тоном.

– Да, конечно, такая отличная идея – поднимать бурю и выкорчёвывать деревья в парке прямо среди бела дня. – Я вздохнула. – План «Б» тоже вычёркиваем. Она ведь нас заметила.

– Только не вздумай вот так легко сдаваться, Матильда.

Сегодня, кажется, ничто не могло омрачить позитивный настрой Квинна. Его глаза светились энтузиазмом, и он постоянно мне улыбался, будто к моему лицу прилипло что-то смешное.

Не прилипло, я тайком удостоверилась в этом, заглянув в боковое зеркало одной из припаркованных машин.

Мы вышли без инвалидного кресла. Было довольно непривычно, что Квинн шёл рядом со мной. Я постоянно поглядывала на него со стороны, проверяя, не кружится ли у него голова. Но он отлично управлялся с костылями и не отставал от меня ни на шаг. Квинн постепенно возвращался к своей обычной физической форме. По дороге сюда из парка я запыхалась больше, чем он. Ладно, допустим, я и болтала больше. Ведь говорить с ним можно было бесконечно и обо всём, кроме загадочного статуса наших отношений, – мы оба старательно избегали этой темы. Кроме вопроса: встречаемся мы сейчас или нет, меня больше всего занимала тема забвения. Но Квинн ещё не успел поговорить с Гиацинтом, поэтому он не мог добавить ничего нового к моим смелым теориям. Ответ на вопрос о том, работает ли эта штука с памятью вообще или только с Северином, мы получим тогда, когда умрёт ещё одно знакомое нам граничное существо. Поэтому я надеялась, что никогда. Квинна, похоже, не очень интересовал глубинный анализ происходящего, он был просто рад тому, что может разделить со мной память о Северине.

Вот уже две долгих минуты мы стояли перед чёрной лакированной входной дверью, за которой жила Ким с родителями, сестрой и собакой, и ничего не происходило, ничегошеньки.

Это был один из тех элегантных современных домов с прямыми линиями стен и большим количеством окон, которые всегда напоминали мне стеклянные террариумы. Только вертикальные жалюзи мешали нам заглянуть внутрь. За густой бамбуковой изгородью прятался бассейн, а робот-газонокосилка стоял в выдвижном гараже, куда он автоматически уехал, выполнив свою работу.

– Я глубоко поражён, – сказал Квинн.

– Домом?

Он рассмеялся:

– Нет! Тем, что ты смогла разузнать, где живёт Ким!

– О, это было не так уж сложно, – ответила я. – Хорват – не очень распространённая фамилия, а у отца Ким своя фирма. Достаточно заглянуть в торговый реестр, и получишь адрес. – Конечно, всё было не так просто, но я не хотела признаваться Квинну в том, что тщательные поиски были моим способом отвлечься от любовных страданий. По правде говоря, я гордилась своей детективной работой, которая теперь, к сожалению, оказалась напрасной.

– Она нам не откроет. Я уже три раза позвонила в дверь, – разочарованно сказала я.

– Нет, ты нажимала на выключатель. – Квинн тихонько хихикнул. – Дверной звонок находится слева от него.

«Какой позор».

– В этих очках я совершенно ничего не вижу. – Я нащупала правильную кнопку звонка. Теперь изнутри послышалась нежная мелодия. – Это старые папины очки, которые я прихватила для плана «Б». Я даже не представляла, насколько плохое зрение у моего отца.

– Просто сними их, и дело с концом, – предложил Квинн.

– Не могу. Если нам откроют родители Ким, я должна выглядеть как серьёзный студент-медик, тогда у нас получится притвориться однокурсниками Ким.

– Да, конечно, когда ты так щуришься, тут же начинаешь внушать огромное доверие, – потешался надо мной Квинн, барабаня кулаком в дверь. – Ким, открывай! Я слышу, как ты стоишь прямо за дверью и закрываешь собаке пасть. – Должно быть, это сработал его суперслух. – Почему бы тебе просто не поговорить с нами?

Секунды две царила полная тишина, а затем изнутри раздался приглушённый голос Ким:

– Проваливайте! Я не буду с вами разговаривать.

– Никуда мы не уйдём, – ответил Квинн. – Так что, если не желаешь навсегда остаться запертой в этом доме, выкладывай всё, что ты знаешь о моём отце.

– И что тебе нужно было от Квинна на вечеринке у Лассе, откуда ты вообще узнала, что он потомок, почему Гектор преследует тебя и кто те другие, о которых ты говорила, – поспешно добавила я.

Ким молчала.

– Простите, я могу вам чем-то помочь?

Я испуганно обернулась. Позади нас у ворот появилась женщина с короткими тёмными волосами. Через плечо у неё была перекинута сумочка, а в руке поблёскивала связка ключей, по которым я поняла, что это мама Ким. Согласно моим сведениям, она работала анестезиологом в больнице, и, видимо, сегодня у неё был короткий день.

«Вот незадача».

Квинн сделал шаг в сторону и уверенно улыбнулся:

– Да, можете. У нас назначена встреча с Ким, но она не открывает дверь.

– Наверное, опять в наушниках сидит. Вы её однокурсники? – Женщина с интересом оглядела нас, и её взгляд задержался на лице Квинна. – Вы мне почему-то очень знакомы.

Квинн не успел ответить, как дверь резко распахнулась.

– Вот вы где, – судорожно выпалила Ким. – Входите.

Пока я ошарашенно смотрела на неё сквозь папины очки, Квинн, прихрамывая, уже переступил порог.

Борзая обнюхивала нас, виляя хвостом.

Мама Ким повесила сумку на вешалку.

– Вы вместе готовитесь к экзаменам? Пишите реферат по анатомии? – Не дожидаясь ответа, она продолжала: – Большинство студентов во втором семестре немного расслабляются, но нет ничего хуже, чем пускать учёбу на самотёк. Поэтому-то я и посоветовала Ким попробовать себя в качестве учебного ассистента. Таким образом можно повторить все курсы с самого начала. – Она не обратила внимания на язвительную гримасу Ким и улыбнулась нам. – А ещё я порекомендовала ей присоединиться к учебным группам, чтобы было веселее. Какой же у вас основной предмет?

Квинн уже открыл рот, чтобы что-то ответить. Опасаясь, что он машинально выкрикнет: «Французский!», я его перебила:

– Этика трансплантационной медицины! Этот предмет читает профессор Ягенбург.

– Точно, – поддакнул Квинн с облегчением, одарив меня улыбкой.

Я поправила очки.

«Какая удача, что я тщательно изучила программу второго семестра».

– Интересный выбор. – Мама Ким снова посмотрела на Квинна. – Мы действительно никогда не встречались? – спросила она. – Может быть… Могу я спросить, сколько тебе… э-э-э… вам… лет?

– Тиму двадцать, – пронзительно сказала Ким. Её голос дрожал. – Пожалуйста, перестань задавать моим друзьям глупые вопросы. Мы идём ко мне.

Она провела нас в комнату, широкие окна которой выходили в идеально ухоженный сад. Поспешно поднимаясь по лестнице, я несколько раз споткнулась из-за дурацких очков.

– Можете приготовить себе что-нибудь поесть, в морозилке полно мини-пицц и пирогов! – крикнула мама Ким нам вслед. – Всё органическое и из цельнозерновой муки. Если хотите…

Конца фразы мы не услышали, потому что Ким прокричала в ответ:

– Ничего мы не хотим! – И энергично захлопнула дверь. Тяжело дыша, она прислонилась к ней спиной. – Вы что, с ума сошли? – зашипела она на нас. – Если моя мама узнает, что ты сын Юри, всё пропало!

«Ага, надо будет запомнить».

– Что именно пропало? – спросила я.

Сняв очки, я смогла рассмотреть Ким. Она казалась такой же красивой, как и во время нашей первой встречи, но её лицо заметно побледнело. Без тёмной помады, кожаной куртки и ботинок Ким выглядела на несколько лет моложе. Можно было даже угадать её настоящий возраст, ведь она на несколько месяцев младше Квинна. Если в семнадцать лет она уже училась на втором курсе, значит ей удалось перепрыгнуть через два класса. И красивая, и умная – везёт же некоторым. Но при ближайшем рассмотрении её внешность оказалась не совсем безупречной: синие волосы потемнели у корней, к тому же я заметила погрызенные, неаккуратные ногти.

– Сколько можно повторять, что мне нельзя с вами разговаривать. Я пообещала это седовласому. Из-за меня и так уже случилось достаточно бед.

Мы с Квинном переглянулись.

Седовласый, которого она упоминала и в прошлый раз, мог быть только профессором Кассианом. И это вполне подтверждало наши догадки. Значит, Гектор всё-таки поймал Ким той ночью и, возможно, скормил бы её своим волкам, но профессор Кассиан приказал её отпустить. Разумеется, предварительно как следует запугав. Мы могли убедиться – слова профессора сработали как нельзя лучше.

– Я подвергаю опасности всех, и вас тоже. – Ким сердито посмотрела на нас. – Почему вы такие тугодумы и не можете просто с этим смириться?

– Потому что именно ты втянула меня во всё это, – сказал Квинн. – И потому что ты, кажется, знаешь о моём отце то, чего не знаю я.

Он сел на стул, вытянул ноги и начал постукивать костылями по книге под названием «Анатомический атлас». Другого стула в комнате не было, поэтому я присела на край стола, так я отлично видела и Квинна, и Ким.

Стол занимал бо́льшую часть пространства в минималистично обставленной комнате: он тянулся от одной стены до другой и был завален книгами, папками и множеством отдельных листов, разбросанных вокруг большого экрана и наполовину покрывавших клавиатуру. На узкой односпальной кровати тоже валялись бесчисленные листы бумаги, справочники и раскрытый ноутбук. На стенах висели плакаты: периодическая таблица химических элементов, анатомические схемы, а также запутанные диаграммы метаболических процессов и ферментов. В комнате не было ни малейшего намёка на то, чем занималась Ким помимо учёбы. На краю кровати сидело несколько разноцветных плюшевых зверушек, но, присмотревшись, я поняла, что это гигантские вирусы, бактерии и клещи. В игрушке слева я, кажется, узнала вошь, только большую, сантиметров тридцать в длину.

«Фу-у-у».

– К тому же я вам рассказала всё, что знаю. – Ким говорила очень тихо, будто боялась, что её мать подслушивает за дверью. – Юри мёртв. И мы тоже умрём, если не будем играть по их правилам.

– Ладно, Ким. – Квинн прекратил назойливо постукивать костылём и вместо этого начал крутиться на стуле влево-вправо. Это действовало на нервы никак не меньше. – Выбирай: повторить всё то, что ты уже сказала в прошлый раз, или сэкономить кучу времени и избежать лишних проблем, рассказав нам всё о своих опытах, о моём отце и… просто обо всём, что знаешь. Тогда мы уйдём и оставим тебя в покое навсегда, я обещаю. И никто не узнает, что мы сюда приходили.

Она покачала головой и поджала губы.

Несколько листков бумаги на столе зашелестели, будто их подхватил лёгкий ветерок. Вот только сквозняка не было.

Я предостерегающе посмотрела на Квинна, ведь мы ещё не исчерпали все способы. Он пожал плечами, и листы бумаги снова успокоились. Я повернулась к Ким, которая упрямо смотрела в пол.

– Если ты не хочешь нам ничего рассказывать, мы просто спросим твою маму, – предложила я. Этот приём я позаимствовала у своей двоюродной сестры Ябеды-Марихен. – Ведь она была знакома с Юри лично. Уверена, она сможет рассказать нам о его смерти больше, чем ты. И ещё, я уверена, ей будет очень интересно узнать настоящее имя Тима и почему он кажется ей таким знакомым.

– Вы этого не сделаете! – зашипела Ким. – Моя мама ни в коем случае не должна знать, что я в курсе о «Пандинусе…».

– Что такое «Пандинус»? – одновременно спросили мы с Квинном.

– Тс-с! – Ким приложила ухо к двери, а затем снова повернулась к нам. – «Пандинус Император». Каждый студент-медик нашего университета знает старые байки и слухи о таинственном элитном клубе, в который принимали только самых лучших и смелых студентов. Тайное братство.

– Яа-а-сно, – протянул Квинн, а я затаила дыхание, боясь, что Ким снова замолчит.

– Я думала, что это просто легенда, – продолжила она. – У студентов, которые пытались проникнуть в загробный мир и исследовать смерть, эмблемой были императорский скорпион (Pandinus Imperator), считавшийся у древних египтян проводником в потусторонний мир, и число семь, потому что членов группы якобы всегда было семеро. Говорят, что они проводили свои опасные опыты, связанные со смертью, в тайной комнате в катакомбах под университетской больницей и передавали из загробного мира удивительные послания. Я смеялась над этими историями, пока однажды… – Она замолчала и закусила губу. – Я и так уже слишком много вам рассказала.

Я сердито зыркнула на Ким.

«Так я и знала, что она замолчит именно в тот момент, когда рассказ станет по-настоящему интересным».

– Пока однажды кто-то не пришёл и тайком не подсунул тебе приглашение. С золотым тиснёным скорпионом, – наобум сказала я. – Потому что, конечно, «Пландинус Империалус» очень даже существует. Верно?

Квинн улыбнулся.

– «Пандинус Император», – шёпотом поправила меня Ким. – Да, так оно и было!

– Значит, тебе действительно подбросили письмо с золотым тиснением? («Иногда моя интуиция просто сногсшибательна».)

– Не говори ерунды, – хмуро сказала Ким, – я имела в виду, что все слухи об этих студентах, их опытах и загробной жизни оказались правдой. Подземная тайная комната в катакомбах действительно существует. Почти тридцать лет там тайно действовал «Пандинус Император». До того самого дня, когда умер Юри Ватанабе.

– Значит, отец Квинна был членом этого тайного общества?

Ким кивнула.

– После его смерти комнату опечатали, а общество распалось. – Зловещим голосом она продолжила: – Чтобы тоже не лишиться жизни, оставшиеся члены клуба поклялись друг другу навсегда хранить молчание о случившемся. Но один из них не сдержал клятву. И тогда катастрофа разразилась с новой силой.

«Катастрофа! Разразилась с новой силой! Как эта Ким любит громкие фразы».

Волосы на моём затылке почему-то встали дыбом.

Квинн скрестил руки на груди:

– Не могла бы ты говорить немного более конкретно?

– С удовольствием! – Ким вызывающе прищурилась. – Если бы конкретно Джамаль Амири не нарушил клятву, я бы никогда не узнала, что «Пандинус Император» действительно существовал и что моя мама состояла в этом клубе. Я бы никогда не стала искать её старые вещи, не нашла бы тайную комнату, не узнала бы о потустороннем мире, никогда бы в нём не побывала, ни… – Она на мгновение сжала губы. – Я бы никогда не связалась с тобой, ты бы не попал в ту страшную аварию, и я могла бы спокойно спать по ночам, а не убегать во сне от волков с жёлтыми глазами.

У меня по спине пробежала дрожь.

Квинн по-прежнему оставался невозмутимым.

– Если бы да кабы. – Он нетерпеливо наклонился вперёд. – Значит, мой отец и твоя мать были членами тайного братства, проводящего опыты, связанные со смертью. И что дальше? Как именно он умер? И почему? Что тебе нужно было от меня в ту ночь на вечеринке?

Поскольку Ким не отвечала, а лишь нерешительно покусывала нижнюю губу, я тут же подбросила ещё несколько вопросов:

– О какой именно катастрофе ты говоришь? Кому этот Джамаль рассказал свой секрет? Как ты вообще узнала о Квинне? – И самое интересное лично для меня: – Как работают ваши опыты? Точнее, как людям удалось войти на Грань и при этом не умереть?

Но Ким как улитка, которая снова спряталась в свой домик, лишь чеканила привычное: «Я вам и без того слишком многое рассказала».

– Вот именно, поэтому ты можешь рассказать нам ещё чуть-чуть, – сказал Квинн.

Ким сердито посмотрела на него: