Читать книгу: «Крючок для пуговиц. Цепочка для часов», страница 3

Меж тем, виновник переполоха, скрипя суставами, как несмазанный аутомотон, опустился на одно колено и накрыл ладонями сбежавший монокль:

– От меня не скроешься! – усмехнулся граф и мимоходом задел кружево нижней юбки миледи Эльмпт. Мари отодвинулась на полшага, неприязненно разглядывая старикашу сверху вниз и не желая вступать в более близкий контакт.

«Мерзкий тип!» – едва определение успело сформироваться в мозгу Мари, как Разумовский глянул на нее бесцветными, но оттого не менее пронзительными глазами, и проскрежетал:

– Милочка, не поможете ли герою войны, ветерану революционного движения и просто видному представителю мужского рода подняться? Упасть к ногам такой красотки я бы предпочел в обстановке более секретной и менее людной!

Фрейлина заозиралась в поисках помощи: Зубендер одобряюще кивнула, канцлер растянул губы в слащавой улыбке, а все еще отпивающаяся водой после неожиданного сватовства Амелия от любопытства не донесла стакан до рта. Двор замер. Казалось, собравшиеся даже перестали дышать, ожидая действий миледи Эльмпт. Девушка зажмурилась на долю секунды, даже сквозь опущенные веки ощущая насмешливый взгляд противного старикашки. А затем ресницы над голубыми глазами вскинулись, щеки заиграли приветливыми ямочками, платье зашуршало, примятое идеальным книксеном и затянутая в пепельно-розовый шелк ладонь протянулась в сторону республиканца. Разумовский схватил руку Мари и дернул на себя, заставляя склоняться навстречу, выставляя декольте в самом выгодном, но совершенно неуместном ракурсе. Фрейлина вынуждено шагнула вперед, чувствуя, что еще чуть-чуть и придется выбирать между объятиями престарелого кавалера и падением на пол.

– Вкусно пахнете, гражданочка, – Разумовский уже стоял на ногах, утыкаясь крючковатым носом в вырез фрейлины, не выпуская при этом девичьей руки. Мари хотелось вырвать ладонь, но в этот момент за манжету перчатки скользнули узловатые старческие пальцы, незаметно для собравшихся сжали запястье и подсунули под ткань что-то металлическое, округлое, теплое на ощупь.

«Монокль?!» – теперь миледи Эльмпт смотрела на наглеца с интересом, подмечая ироничный изгиб сухих губ, вдумчивый изучающий взгляд и запах, неуловимо знакомый – едкого табака, кофе и просмоленных корабельных доков.

Подмигнув ей одной, мужчина поклонился, оперся на верные лыжные палки и повернулся к княжне:

– Так каким будет ваше положительное решение?

Амелия побагровела от сдерживаемых эмоций:

– За кого, позвольте узнать, вы меня сватаете?

– За самого уважаемого человека нашей великой Молодой Республики – за генералиссимуса Герша, разумеется! – Разумовский гордо приосанился.

– Но он же старик! – не сдержалась княжна, отчего Доротея покачнулась в предвестнике обморока, а Кригер как бы невзначай положил пухлую ладонь на плечо наследницы.

– Извольте! Гражданин Герш младше меня на пару лет, а я, как видите, мужчина хоть куда!

– Хоть на кладбище, хоть в богадельню, – фыркнула под нос фрейлина и стоящая рядом Пышка поперхнулась сдерживаемым смехом.

Разумовский бросил на девушек суровый взгляд призывающего к порядку гувернера:

– Дойдя до вершины жизни, увенчав себя ратной славой и окутав честью великих дел, наш лидер задумался о продолжении рода и теплоте семейного очага. Девиз нашего визита: «Любовь, а не оружие!»

«Ну, вот и приступили к угрозам», – подумала Мари.

*

Стройные ряды республиканских военных пришли в движение, расступились, организуя коридор, по которому все тот же бледный гардемарин выкатил что-то объемное, накрытое багряным флагом Республики.

– С гордостью представляю вам генералиссимуса Овсея Герша! – выкрикнул посол в лучших традициях опытного конферансье, ловко проковылял, дырявя палками паркет, до загадочного объекта, сдернул расшитое буревестниками, взлетающими на фоне рассветного солнца, полотно и театрально поклонился под всеобщий восхищенный вздох.

– Аутомотон! Настоящий! Как в Имперском журнале! Последняя модель! – загудели придворные. Откинув церемонии, княжна Амелия, соскочила с возвышения, отмахнулась от попыток старшей фрейлины воззвать к порядку, и, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, быстрым шагом подошла к новенькому блестящему агрегату. Все, что касалось машин и механизмов вызывало у княжны живой интерес, а если оно могло, двигаясь еще и испускать клубы пара, светиться огнями Эльма ^{*(огни Святого Эльма – электрические разряды в виде снопов или кисточек, возникающие во время гроз, метель или бурь из-за большого напряжения электрического поля в атмосфере. В описываемом мире нет понятия электричество, но есть огни Эльма, магия и энергия электронов. Дальше по тексту все получит объяснение)} и совершать другие действия, то сердце наследницы начинало биться чаще, а глаза загорались восторгом.

– Пожалуй, за такую железяку, дуреха могла бы и замуж пойти! – усмехнулась Мари, разглядывая человекоподобного механоида, облаченного в парадную форму республиканского военного. Непропорционально большую голову венчала фуражка, удерживаемая на гладком латунном черепе вычурными очками-гогглами и гигантской кокардой в виде летящего буревестника.

Наследница балтийского престола не успела дойти до аутомотона пары метров, как механизм дернулся, вспыхнул линзами глаз и шагнул ей навстречу.

– Ах! – разом вздрогнули придворные. К вящему удовольствию Мари, даже Тень дернулась от испуга. В их маленькой захолустной стране о таких чудесах техники только слышали, да и то краем уха.

«Механикус и аутомотон в один день! Клара ни в жизнь мне не поверит», – фрейлина решила во что бы то ни стало вырваться до вечера в город, в ателье модистки Клары Вельш, служащее прикрытием для подпольной мастерской. Со времен взрыва дирижабля в доке герцога Эльмпта, на самовольные эксперименты в Балтии был наложен строжайший запрет. Только отучившиеся на инженеров могли получить княжеский патент на эту деятельность. Проблема заключалась в том, что на инженеров обучали лишь в Островной Империи, а патент стоил дороже десяти фунтов отборного янтаря. Амелия собиралась отменить эти поборы, тормозящие, по ее мнению, прогресс в стране, но заботливый канцлер Рики настоятельно рекомендовал сохранить самобытность балтийского мироустройства до вступления наследницы в официальный статус.

– Генералиссимус Овсей Герш через меня выражает вам глубину своих чувств и серьезность намерений, – раздался мощный механический голос. – Погасите свет! – скомандовал аутомотон.

Рихард Кригер напрягся, придворные испуганно зашептались, но княжна властно махнула рукой, и свет газовых свечей тут же сник до едва заметно мерцающих огоньков. Еще один повелительный жест, и высокие сводчатые окна тронного зала скрылись за тяжелыми портьерами. В наступившем сумраке линзы аутомотона полыхнули багряным огнем, а затем из них разлился поток белого света, прожектором прошелся по напряженной придворной толпе и взвился к потолку, рисуя на штукатурке витиеватые буквы, складывающиеся в текст: «Добро пожаловать в Молодую Республику – лучшее место на всей Земле!» Сквозь призыв слогана проступили черно-белые очертания заснеженного города, над шпилями которого парило в небе бессчетное множество дирижаблей. Кадр сменился бескрайним полем, где механическая лошадь везла плуг, а улыбающийся крестьянин шел с ней в поводу.

Все в зале завороженно задрали головы, уставившись на разворачивающиеся на потолке представления. Все – кроме Мари. Слайды она посмотреть всегда успеет, а вот возможность изучить гостей может и не представится. Стараясь не выделяться средь прочих, фрейлина вскинула голову и для большей достоверности приоткрыла рот в крайнем изумлении, но хитрые раскосые глаза смотрели совсем не на потолок. Они выхватили из толпы приметного светловолосого капитана и убедились, что тот так же равнодушен к красотам родины, зато проявляет скрытный интерес к собравшимся в зале дамам. Когда взгляд республиканца задержался на Мари, та позволила себе мимолетную победную улыбку – ее военный оценивал значительно дольше, чем всех остальных представительниц прекрасного пола вместе взятых. Был еще один человек, кто, так же как фрейлина воспользовался полумраком и отвлеченным вниманием толпы.

Старик Разумовский, теперь уже нацепивший на нос пенсне, откровенно пялился на стоящих у княжеского трона. Этого делегата привлекательность фрейлины интересовала явно меньше округлых форм канцлера Кригера и худосочной, застегнутой на все пуговицы Доротеи Зубендер.

«Кто же ты такой, почетный гражданин Феликс Разумовский? – Мари нащупала под перчаткой линзу монокля, – и что за игру ведешь на самом деле?». Бывший граф перехватил взгляд миледи Эльмпт и едва заметно салютовал ей лыжной палкой. Фрейлина фыркнула, демонстративно впериваясь в потолок, где как раз во всей красе развернулся портрет генералиссимуса Герша. Примечательным в главе Молодой Республики были только гигантские, вздернутые едва ли не до висков, черные усы, и бессчетное количество наград и медалей на парадном мундире.

– Наш лидер предлагает вам заключить союз и слить в любовном экстазе тела, судьбы и страны, – ровный механический голос запнулся, изображение мигнуло, а затем внезапно сквозь него проступили быстро сменяющие друг друга картинки – разрушенных домов, вспаханных взрывами полей, горящих дредноутов и дымящихся дирижаблей.

– Чертова железяка! – ругнулся Разумовский и ударил аутомотон тростью по округлым выступающим пластинам пониже пояса. Слайдшоу мгновенно замедлилось.

– Проверенный способ – работает с заводными куклами, курсантами и камеристками, – старик усмехнулся, и Мари непроизвольно передернулась под пронзительным взглядом, устремленном на нее сквозь стекла пенсне.

– Наш брак обеспечит спокойное светлое будущее Балтии под крылом Буревестников Республики, – выдал записанную фразу аутомотон и замер, транслируя на потолок парадный смотр военных на плацу перед старинным дворцом.

– А иначе? – тихо выдохнула княжна Амелия. Шепот ее раскатился громом в тишине тронного зала.

– А иначе они придут к вам! – рассмеялся почетный гражданин Молодой Республики, с гордостью глядя на потолок, где бесконечные ряды боевых буревестников были готовы отправиться захватывать соседнюю страну по первому взмаху лыжной палки идейного вдохновителя.

Глава 4

– Какая наглость! – Амелия пошла на десятый круг по овальному кабинету своего отца. Все заинтересованные лица выстроились вдоль стен, позволяя княжеской истерике выплеснуться в мир в полной мере. Микаэль у дверей старательно держал серьезное лицо, то и дело умоляюще зыркая в сторону наследницы. Старшая фрейлина расположилась у окна с миниатюрной кофейной чашкой в руках – судя по тому, как часто она прикладывалась губами к тонкому фарфоровому краю, Мари начинала подумывать – уж не бездна ли кофе вмещается в этом наперстке? Или Тень подменили на механическую куклу, только и способную, что доносить до губ пустую посуду?

Канцлер Рики, скрестив руки, прислонился к стене. Десять минут назад он бросил попытки увещевать ее Светлейшество и сейчас с обреченностью проигравшего ждал окончания завода возмущенной княжны. Миледи Эльмпт заняла самое выгодное место – в высоком кресле, вне маршрута рассерженной дурехи, но с отличным обзором всех участников представления. По правде, Мари в кабинет никто не приглашал. Происходящее здесь было делом государственной важности и такой же секретности, но фрейлина увязалась следом за подругой, дружественный гвардеец распахнул ей дверь, а прочие были так увлечены происходящим, что приняли присутствие опальной герцогини как свершившийся факт.

– Этот старый горбун всерьез вздумал угрожать мне, наследной княжне Балтии? – Амелии бахнула кулачком по столешнице дубового стола. Хрустальная чернильница жалобно звякнула крышкой.

– Кхе-кхе, – подал голос Рики, – замечу, ваше Светлейшество, что угроза масштабнее личности достопочтимой наследницы – Молодая Республика покушается на всю страну, а вы, лишь вишенка на торте балтийских просторов.

Амелия тормознула, вперилась в Кригера злобным взглядом и рассерженно тряхнула кудряшками:

– Я не пойду замуж за усатого старца, даже если он пришлет к порогу целый флот буревестников и армию аутомотонов!

– Смею напомнить, что кроме вашего взрывного темперамента и красоты, у нас нет другого оружия, моя прекрасная Амелия, – за мягкой мелодией голоса канцлера натянулись стальные струны реального лидера страны.

– К тому же, если задуматься, предложение разумно и весьма щедро, – подала голос Зубендер. – За вами останется реальная власть, наша страна вольется в мощное государство и превратится из торгующей селедкой провинции в центр промышленности…

– Военной промышленности, – вставил Рихард, а затем добавил, с нарочитой нежностью обнимая княжну за подрагивающие от напряжения плечи, – к тому же власть и рычаги давления в первую очередь зависят от скорости появления наследника…

– Наследника?! – Амелия заорала так, что стая чаек, спокойно прочищающих крылья на крыше соседнего флигеля, взмыла в воздух и с мерзкими криками поспешила ретироваться к морю.

– А вы как думали? Предложение носит отнюдь не формальный характер. Балтия, объективно, легкая добыча. У нас нет технических умов Силезии, военной мощи Империи или выгодного расположения Фоморов, к которым без морских или облачных лоцманов ни один флот не сунется. Смею напомнить, что в славной истории нашей страны иностранные армии задерживались здесь только по двум причинам…

Амелия удивленно вскинула бровь, и канцлер продолжил:

– Из-за красоты местных девушек и отличного ячменного пива. Так что у вашего Светлейшества есть только два варианта, – в кабинете вновь повисла хорошо срежиссированная театральная пауза, сопровождаемая недовольным пофыркиванием княжны.

– Либо вы принимаете предложение вооруженных до зубов республиканцев, но при этом теряете не только свою честь, но и независимость государства, либо обращаетесь за помощью к единственной державе, способной остановить наглые дерзновения Буревестников. Одно ваше слово и наши союзники из Островной Империи пришлю свои дредноуты к балтийским берегам.

Воздух в кабинете можно было резать. Мари зыркала из своего угла поочередно на всех участников судьбоносной встречи и пыталась вписать в вырисовывающуюся картину труп посла и разгуливающего на свободе механикуса. По всему выходило, что игра намечается крупная, и ей, герцогине Эльмпт, надо очень постараться, чтобы выжать из надвигающегося катаклизма максимальную выгоду. Тишину нарушила Амелия:

– Девушки и алкоголь, говорите? – задумчиво княжна прикусила длинный розовый ноготок. – Что ж, это легко устроить! – усмехнулась наследница и подмигнула Мари. Фрейлине отчего-то совсем не понравилось выраженье лица подруги.

– Распорядитесь пригласить почетных гостей на сегодняшний маскарад в честь открытия нового вокзала и удвойте количество пива, вина и крепких напитков. А вы, миледи Эльмпт, наденьте ваше лучшее платье и готовьтесь к помолвке. Колченогий старикан хочет знатную балтийку? Что ж, он получит настоящую герцогиню, третью в очереди на янтарный престол!

Самообладание покинуло Мари. Побледнев от возмущения, фрейлина вскочила, переводя возмущенный взгляд с канцлера, на княжну, с Тени на Микаэля. Рихард тщетно прятал в усы довольную улыбку, Амелия скалилась удачному решению, гвардеец растерянно моргал, не зная, что предпочесть – радость за сохранность возлюбленной или грусть от потери несостоявшейся невесты. Старшая фрейлина осуждающе качала головой, с такой силой впившись в чашку, будто хотела откусить кусок фарфора.

Мари прикрыла глаза, мысленно отсчитывая три вдоха, и натянула на хорошенькое личико гримасу максимального почтения и принятия уготованной судьбы. Вот только в голове ее билась одна единственная мысль: «Предали! Ее снова предали! И кто? Самый близкий человек во дворце! История повторялась – сначала родной отец, а теперь дуреха, которую до этой минуты она считала подругой!»

– Хорошо, ваше Светлейшество! – фрейлина присела в максимально глубоком книксене, добавив про себя: «Только вы забыли, что у любимой заводной куклы есть мозги и пара тузов в рукаве!»

*

После разговора в кабинете дворцовые стены казались девушке каменной тюрьмой. Сам воздух в этих длинных коридорах и затененных портьерами залах был затхлым, отравленным, оседая в легких тяжелой пылью. Масла в огонь пылающего негодования Мари добавил канцлер Рики, задержавший ее сразу после беседы:

– Миледи, надеюсь, вы наденете вечером то очаровательное платье с богатым турнюром? Ведь мы должны поразить гостей в самое сердце, – мужчина слащаво улыбнулся.

То самое платье, которое было безвозвратно испорчено утренним лазаньем по тайникам в кабинете Кригера, полетом в руки наглому незнакомцу и фривольными процедурами под княжеским ложем. Гад явно знал больше, чем говорил! Мари вежливо улыбнулась, канцлер подхватил ее ладонь и склонился в продолжительном поцелуе. Отцовский перстень на мизинце Рики неприятным напоминанием полоснул по напряженным нервам фрейлины.

Прочь! К черту это змеиное логово, где каждый готов подставить другого, лишь бы выгородить себя! О том, что герцогиня Эльмпт шипела, кусалась и свивалась в кольца интриг лучше многих, девушка не задумывалась, в собственных глаза имея незамутненную кристальную совесть и благородные мотивы.

За ворота дворца Мари выскользнула незамеченной – внимания к своей персоне на сегодня хватило с излишком, а солнце даже не достигло зенита. Покрасоваться еще успеется на ночном балу – на постели уже выложено новое нижнее белье. Холодный республиканский капитан заслуживал лучшего из возможных в скучной столице приключений. А пока лицо миледи Эльмпт скрывала темно-синяя вуаль, светлые волосы были убраны под высокий цилиндр, а дорожное платье подходило гардеробу старой девы или скромницы – гувернантки. В потертых перчатках из дешевой лайки* прятался монокль. Первым делом оказавшись одна Мари со всех сторон рассмотрела неожиданный подарок от старика Разумовского – по тонкой оправе шла гравировка, настолько мелкая, что разглядеть без специальных приспособлений не удалось ни буквы. А вот вставлена в латунное кольцо была самая обыкновенная стекляшка – оптической линзой тут и не пахло. К множеству вопросов добавился еще один – для чего мерзкому республиканскому кривляке такая бутафория и действительно ли он так плохо видит, как прикидывается?

Размышляя над загадками сегодняшнего утра, девушка ловко запрыгнула на последнюю ступеньку только что отчалившей от остановки конки. Недовольный оборванец, висевший на поручне, вынуждено подвинулся, разделяя место безбилетника с приличного вида дамой. Конечно, фрейлина предпочла бы княжеский паробус этому пережитку прошлого, но туда, куда она отправлялась, придворные наносили визиты только инкогнито. Пришлось трястись в старом скрипучем вагоне, провонявшем конским навозом, по вздыбленным рельсам дороги, проложенной еще при дедушке ее Светлейшества дурехи Амелии. Сменив по дороге два маршрута и ускользнув от нерасторопного кондуктора, остаток пути Мари проделала пешком.

Район «Рыбное место» возник как рыбацкая деревушка поблизости от столицы. Но князь-новатор, талантливый инженер и немножко чокнутый сторонник прогресса, все тот же дед Амелии, Ипполит Шестнадцатый приказал выстроить дамбу и отсыпать берег. По задумке правителя здесь, посреди песчаных дюн, планировался самый современный район, сродни лондонскому Сити, а дамба проектировалась как краеугольный камень крупнейшего в Европе порта дредноутов. Но старый князь скончался от банальной инфлюэнцы, от прогрессивного центра остались два скребущих небо здания с причальными мачтами для дирижаблей, а с недостроенной дамбы такие же босоногие мальчишки, как и тридцать лет назад, удили все ту же балтийскую сельдь.

Зато Рыбное место точно магнит притягивало дельцов, авантюристов и мошенников всех мастей. Одну из высоток занимал филиал Имперского общества торговцев-искателей приключений, в котором, судя по косе с янтарной нитью, служил труп из кабинета канцлера. На вершине другого здания, сразу под брюхом одного из пришвартованных республиканских буревестников располагались контора Географического общества и редакция газеты «Вестник Балтии». Мари очень тянуло заглянуть в обе башни, чтобы побольше разузнать о скончавшемся имперском после. Но сейчас у фрейлины были дела поважнее – наряд на бал-маскарад требовал усовершенствований, а помочь в этом мог только один человек.

Ателье модистки Клары Вельш ютилось в тени башен, среди десятков двух и трех этажных построек причудливых архитектурных стилей – от обыкновенных хибар, до дешевых копий аристократических особняков. В обветшало золоченом доме с покосившимися ставнями находились: спиритический салон «Разговорчивый фантом», студия дамского белья и платья «От шляпки до подвязки» и ателье даггеротиписта Йозефа Вельша, «закрытое на неопределенный срок по личным обстоятельствам». Несколько лет назад соседские кумушки судачили, что видный мужчина Йозеф не мог больше выносить вида своей замухрышки-жены и свалил с заезжей певичкой и саквояжем семейных сбережений. Клара исчезновение супруга никак не комментировала, и, насколько знала Мари, переживала о нем не дольше, чем бокал тягучего портера опустел наполовину. Заметила: «Нет мужа – нет проблем» и переоборудовала дегерротипный кабинет под запрещенную в Балтии инженерную мастерскую.

У каждого арендатора имелась не только своя вывеска, но и система оповещения о приходе гостей. Так, чтобы попасть к деггеротиписту требовалось воспользоваться колотушкой в виде массивного кольца, вдетого в нос несчастного льва; к модистке вел изящный колокольчик с расшитым шелковым шнуром; а гостей медиума «мадам Эсперансы» приглашали погладить выступающую из верхней части двери и похожую на иллюминатор каюты хрустальную полусферу. Когда «мадам» готова был отвлечься от дел духовных и потусторонних – кристалл светился голубым, если же посетители смели тревожить прорицательницу в часы бесед с фантомами и призраками – сияние становилось агрессивно алым, а при изрядной настойчивости визитера полусфера начинала гудеть и пульсировать.

Прагматичная Мари в бестелесных духов и прочую нечисть не верила, зато спецэффекты любила. Фрейлина настойчиво потерла перчаткой выпуклое стекло – три раза по часовой стрелке, один раз против, а затем одновременно двумя руками полный круг в обе стороны – комбинация только для своих, желающих не вызвать дух родственника или подшить подол, а воспользоваться самым прибыльным из Клариных занятий.

Дверь отворилась. Ветер с улицы вметнул листы газеты, лежащей на высоком столике при входе. Задрожал потревоженный гобелен, прикрывающий проем, ведущий во внутренние комнаты.

– Несчастная! Как смеешь ты тревожить мой покой никчемными мирскими заботами! Прокляну-у-ууу! – взвыло не пойми откуда, и в конце коридора задымилась большая напольная ваза. Помещение заволокло едким туманом, в котором проступила бестелесная фигура похожая на джентльмена в старомодном сюртуке.

Мари отпрянула, вжавшись спиной в уже закрывшуюся дверь.

– У-уу! – выл фантом, надвигаясь все ближе. Девушка закашлялась – дым щипал глаза, лез в ноздри и раздражал горло. Сморщив хорошенький носик, миледи Эльмпт схватила свежий выпуск «Вестника Балтии» и замахнулась на надвигающегося злобного духа.

– Пшел прочь! – приказала гневно, а после уже громче выкрикнула, – Клара, у меня нет времени на твои фокусы, я опаздываю на бал!

– Мари, ты вечно куда-то опаздываешь, то на бал, то на кражу, то в объятия будущей жертвы шантажа. Бедняга Монти даже не успел показать представление целиком! – кудрявая голова в заляпанных машинным маслом гогглах высунулась из-за гобелена.

– Дай угадаю – глаза полыхнули бы адским пламенем, и он изрек пространное предсказание в духе уличных гадалок, – фрейлина продолжала отмахиваться, но уже не от призрака, растаявшего в коридорном сумраке, а от дыма, слишком медленно всасывающегося в вентиляционные отверстия.

– Насчет глаз – отличная идея! Я подумывала лишить его одежды, но глаза, пожалуй, эффектнее, хоть и менее скандально, – Клара выглянула уже по пояс, критично осматривая сизый дым, клубящийся под потолком. – Надо усилить откачивающие насосы, но как сделать это и сохранить бесшумность я пока не придумала…

Изобретательница задумчиво почесала нос левой рукой, затянутой в высокую перчатку со множеством прикрепленных поверх мелких шестеренок, соединенных миниатюрными поршнями и тончайшими тросами цилиндриков и колесиков. Мари никогда не видела подругу без этой перчатки, а количество приспособлений на ней увеличивалось от встречи к встрече.

– А я тебе кое-что принесла! – фрейлина вытащила монокль Разумовского и с озорной улыбкой примерила его к глазу.

– Аааа! – в тот же миг завизжала Мари, в неподдельном испуге отскакивая к выходу. Левая рука Клары в локте заканчивалось культей, к которой крепился сложный, похожий на кости скелета механизм.

– Ты чего? – Клара недоуменно обернулась, вынуждая фрейлину вжиматься в дверное полотно и вспоминать слова давно забытых молитв. Левый глаз модистки светился синим, а под черными растрепанными кудрями от виска к затылку шла металлическая пластина, крепящаяся к уху гофрированной трубкой. Дрожащей рукой Мари поправила монокль – стекляшка в оправе оказалась далеко не обычной – сквозь линзу стали явными все скрытые металлические предметы и части тела модистки.

– Ты… ты… Механикус?! – запинающимся шепотом выдавила Мари.

Мадам Вельш недобро прищурилась:

– Некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми, ибо цена за них слишком высока. Ты ведь знаешь цену тайн, правда, герцогиня Гердау?

Фрейлина сглотнула, пытаясь повернуть ручку двери. Заперто! Чертов день бил рекорды по попаданию в безвыходные положения. Лучшая подруга посмотрела отнюдь не дружеским взглядом и щелкнула пальцами левой, механической, руки…

*

Свет погас. Мрак в коридоре едва разгонял тусклый свет, проникавший через встроенную в дверь «магическую» полусферу и горящий синим левый искусственный глаз механикуса – Клары. Мари вытянула перед собой руку со свернутой в трубочку газетой:

– Не подходи, – прошипела, надеясь, что голос не дрожит от страха. Одно дело драный кот, выпрыгивающий из чемодана, и совсем другое – самая умная женщина Балтии, внезапно оказавшаяся не совсем человеком.

– Видишь? – голос Клары звенел неприкрытой угрозой.

– Вижу, вижу, – буркнула Мари, прикидывая, сможет ли быстро вытащить крючок для пуговиц, значительно больше походящий на оружие, чем восемь листов тонкой бумаги.

– А сквозь стены?

– Чего? – миледи Эльмпт попробовала незаметно согнуть ногу, чтобы дотянуться до традиционно спрятанного в ботинке инструмента, но неловко качнулась и схватилась за край столика.

– Говорю, а сквозь стены тоже видишь? – Клара внезапно резко шагнула вперед, выпростала механическую руку и выхватила из глаза фрейлины монокль Разумовского.

– Занятная вещица! – мадам-механикус вновь щелкнула пальцами, и в лампы вернулись похожие на газовые огоньки.

– Магия, – выдохнула Мари и для порядка стукнула изобретательницу по голове газетой.

– Полегчало? – Клара уже привычно улыбнулась и, не отрывая взгляда от республиканской линзы, скрылась за гобеленом.

– Ты идешь? – раздалось через пару секунд, когда миледи Эльмпт так и не решилась последовать за подругой. – Или мне включить старину Монти, чтобы ты не страдала в одиночестве?

– Иду, – выдохнула Мари, но крючок для пуговиц на всякий случай спрятала под манжету.

Клара сидела к ней спиной, склонившись над прибором, состоящим из множества линз и винтов.

– Чайник на примусе, чашки на вешалке под цилиндром. Мне три сахара и заканчивай истерию – мы, механикусы, чувствительны к чужим нервным импульсам.

– Серьезно? – фрейлина поудобнее перехватила рукоятку крючка.

– Шучу! – Клара фыркнула, отчего темные кудряшки взметнулись над многослойными гогглами. – Мари, мы знакомы пять лет, а я такая большую часть жизни. Если бы бог механизмов поработил мой человеческий разум, или шестеренки в мозгу заклинило, или вместо машинного масла меня одолела жажда крови – поверь, ты бы узнала одной из первых. Кстати, я все суеверия перечислила, или знатоки от народа приписывают нам что-то еще?

– Магические способности и общение с духами, – нехотя призналась фрейлина, слабо улыбаясь в ответ на удивленно вздернутые брови изобретательницы.

– Каюсь. Ты только что выведала мой последний секрет. А теперь, будь добра, налей нам уже чай и расскажи, как к тебе попало это дивное приспособление?

Мадам Вельш натянула очки и принялась разглядывать монокль через различные линзы, наслаивая их друг на друга.

– От одного старикашки, прилетевшего сегодня с республиканскими буревестниками.

– Успела ограбить беззащитного старца?

– Сам отдал! – почти искренне возмутилась Мари, наконец-то рискнув повернуться к Кларе спиной, чтобы найти на стоящей в углу вешалке для одежды упомянутые чашки.

– Мастерство растет, – одобрительно хмыкнула инженер и присвистнула от восторга, – бедняжка, как ты только дышишь с такой деформированной грудной клеткой!

Клара пристально разглядывала девушку сквозь гогглы с пристроенным поверх них моноклем:

– Если обещаешь больше не визжать, покажу кое-что интересное, – изобретательницу распирало новым открытием, Мари была вынуждена кивнуть, хотя готовности на новые потрясения не испытывала.

– То, что монокль позволяет разглядеть механические устройства даже сквозь одежду, ты уже поняла, – сообщила мадам Вельш, и фрейлина кивнула, хотя способность нормально мыслить только-только начала возвращаться на место первобытного ужаса.

– А что будет, если совместить это свойство, скажем, с гогглами ночного видения?

Такие очки у Мари были. Более того, фрейлина прихватила их с собой, так как планировала использовать в темных закоулках бал-маскарада. Уж кто-то, а миледи Эльмпт знала – основное действие происходит не на освещенной софитами сцене, а в темном полумраке кулис.

Не дожидаясь согласия подруги, Клара сдернула с нее цилиндр и прижала к носу свои гигантские гогглы. Окружающая комната провалилась в красноватый туман, из которого яркими, будто подсвеченными абрисами выступали все возможные детали и механизмы, даже металлические петли платяного шкафа и те светились не хуже газовых огней. Фрейлина осторожно повернула голову, окидывая взглядом всю мастерскую – привычные очертания предметов казались не более чем призрачной оболочкой, бесплотным духом вещей, вроде фантома Монти, живущего в вазе. Зато все латунное и железное, скрытое и явное выступило на передний план.