Читать книгу: «Крючок для пуговиц. Цепочка для часов», страница 2

Глава 2.

Утро выдалось богатым на события и суетливым. Эпатажное падение в руки наглого незнакомца не оставило Мари времени на любимую привычку – кофе с густой молочной пенкой и последними сплетнями от душки Перси, главного по кастрюлькам, приправам и дворцовым новостям личного повара княжны. Стараясь остаться незамеченной, фрейлина добралась до покоев Амелии, раздраженно скривилась, не увидев у дверей гвардейца охраны и, прежде чем постучать, заглянула в замочную скважину.

Вид открывался потрясающий – на широкой постели под балдахином, расшитым княжескими гербами, развалился тот, кто присягал защищать жизнь и честь наследницы. Сама же наследница маленького, но гордого княжества, задрав подол ночной сорочки и откинув церемониал, устроилась поверх гвардейца, позволяя его рукам проводить весьма подробный осмотр своего тела на предмет сохранности и повреждений. Судя по нетерпению нижнего участника и игривому кокетству верхней, пара находилась в стадии прелюдий, вот-вот готовясь перейти к основному действу.

– В небе корабли Республики, в кабинете канцлера – мертвый посол, по дворцу разгуливает механикус, а ее Светлейшеству приспичило свое маслице на гвардейский хлеб намазать! – Мари раздраженно постучала, превозмогая соблазн открыть дверь своим ключом.

Двое на постели подскочили. Приглушенный шепот, сопровождался суетливым топотом, звуками бьющегося фарфора и злым пыхтением.

– Это всего лишь я, Ваше Светлейшество, – фрейлина вошла ровно в тот момент, чтобы увидеть, как босая пятка гвардейца скрывается под кроватью.

– Уф, Мари! Ты напугала меня до разрыва сердца! – Амелия облегченно рухнула обратно на постель. – Микки, вылезай, ложная тревога!

Из-под свешивающегося до пола края шелкового покрывала показалась вихрастая голова:

– Миледи Эльмпт, какое прекрасное утро, вам под стать! – заученный комплимент слетел с мужских губ прежде, чем говорящий смог оценить действительный вид фрейлины. Платье с ободранным кружевом и явной нехваткой бантов, грязь под ногтями и беспорядок в прическе – Мари, мягко говоря, не тянула на образчик элегантности и чистоты.

– Что стряслось?! – гвардеец попытался вылезти, но девушка повелительно пихнула его обратно мыском ботинка.

– Пердимонокль^{*(нечто, вызывающее сильное удивление)} государственного масштаба! – бросила Мари, критично разглядывая себя в огромном зеркале. Чудо, что ей удалось миновать полдворца незамеченной – в таком виде нельзя было попадаться на глаза, иначе не избежать пересудов.

– Чего? – княжна нехотя перевела взгляд с улыбающегося ей с пола мужчины на подругу.

– Того! – Мари бросила попытки вернуть волосам приличный вид и стремительно распахнула гардины – бордовые дирижабли соседской страны занимали половину неба. Парочка мелких, вероятно кораблей охраны или службы сопровождения, уже крепили тросы к причальным мачтам в торговом порту. Если на борту есть высокопоставленные лица их прибытие во дворец вопрос пары часов, или того меньше.

– Что-то они рановато, – зевая, выдала Амелия и повалилась на кровать, наслаждаясь массажем стоп, который проводил выбравшийся уже по пояс из убежища любовник.

– Рановато для чего? Для вторжения? – легкомыслие княжны бесило Мари. На фоне ее Светлейшества миледи Эльмт выглядела эталоном разумности.

– Для участия в церемонии. Неделю назад я отправила Молодой Республике приглашение на коронацию.

– Ты? Отправила что? – фрейлина воззрилась на подругу круглыми от удивления глазами. – Ты же двух слов без ошибок ни на одном из их языков связать не можешь!

Амелия надула пухлые губки и села, сверля Мари демонстративно сердитым взглядом:

– Как ты смеешь так разговаривать со своей княжной?! Прикажу тебя высечь, негодная голодранка!

Пустым угрозам фрейлина не верила. Да и на людях всегда держалась с наследницей с церемониальной вежливостью. Но сейчас в спальне Амелии не было лишних глаз, даже Микаэль Несслер, пускающий блаженные слюни от вида голых ног княжны, и тот был свой, проверенный настолько, насколько возможно для выросших бок о бок отпрысков двух разорившихся семейств. С той лишь разницей, что бароны Несслеры никогда особым состоянием не блистали, гордясь безупречной честью и непрерывной цепью поколений на службе в личной охране князей Балтии. А вот герцоги Эльмпт были вторым по знатности семейством страны, после правящей династии. Оттого роль игрушки при княжне, которой Мари вынуждена была следовать с семи лет, временами вставала ей как кость в горле. Она во всем была лучше – знала семь языков, в то время как Амелия еле-еле осилила два, играла на арфе, скрипке и фортепьяно, а княжна до сих пор путалась в гаммах, а уж про внешность вообще разговор не шел. Тоньше талии миледи Эльмт нет во всей Балтии, а возможно и в Империи. Пока все детство ее затягивали в корсеты, принуждая в них спать, ходить, ездить на лошади, наследная княжна трескала пирожные Персиваля Мишлена и просила подругу незаметно ослаблять завязки. И эта капризная избалованная дуреха изволит ей угрожать?!

– Кто, позволь спросить, написал за тебя письмо, раз моими услугами ты решила пренебречь? – скрестив руки на груди, фрейлина выжидающее уставилась на княжну. Амелия сдалась, как всегда, не выдержав пронзительного взгляда синих глаз подруги.

– Тень, – нехотя выдавила она. – Доротея предложила наладить добрососедские отношения и пригласить представителей Молодой Республики на мою коронацию.

– Поздравляю, судя по двум боевым дирижаблям и пяти мелким буревестникам, наши соседи милейшей души люди, а слухи о кровавом режиме бандитов и беспредельщиков распускают глупые кухарки за стаканом портера.

– Думаешь, рано позвала? – Амелия задумчиво прикусила губу.

– Ну как сказать, учитывая, что церемония следующей весной, а на деревьях еще не опали листья этого года… – с милейшей улыбкой Мари склонила голову в знак покорности госпоже.

– Дамы, не хочу прерывать светскую беседу, но, если в программе сегодняшнего утра нет конных стартов, боюсь, у нас гости! – Микаэль напряженно прислушивался, приложив ухо к полу.

– Кто? – в мозгу Мари бешено закрутились шестеренки, просчитывая варианты действий.

– Зубендер и двое из ее свиты. Поступь Доротеи ни с кем не спутать.

– Если только она не хочет остаться незамеченной, – буркнула Эльмпт и, повернувшись к княжне спиной, скомандовала, – Амели, помоги снять юбки. С ними я под кровать не влезу.

Наследница Балтии и бровью не повела на командный тон своей фрейлины. Мельком глянула на многочисленные завязки и шнуровки, а затем, взяв с прикроватного столика нож для бумаг, одним движенье перерезала ленты. Кринолиновая клетка из мягкого китового уса сложилась, упав на пол живописным кольцом кружева и бантов. Мари осталась в корсете и тонкой нижней юбке. Микаэль присвистнул из-под кровати. Для порядка лягнув мужчину, девушка пихнула к нему останки платья и сама полезла следом.

«Восхитительное начало дня! Не иначе, вечером в алькове встречу республиканского генералиссимуса, или кто там у них за главного», – думала фрейлина, немилосердно подталкивая Микаэля, почему-то считающего все пространство под кроватью княжны своей вотчиной.

Едва успела изящная ножка Мари скрыться под свисающим до пола покрывалом, как двери опочивальни распахнулись, и голос старшей фрейлины проскрежетал:

– Ваше Светлейшество, просыпайтесь, великие дела не любят сонь!

*

Под кроватью княжны было значительно чище, чем в кабинете канцлера. И от Микаэля приятно пахло яблоневым садом, теплой хвоей и сладковатым ромовым табаком. Мари практически уткнулась носом в широкую мужскую грудь. Гвардеец, на удивление, не возражал, и плотнее прижался в ответ. Хотя в тесноте вынужденного убежища сложно было понять, что сделано нарочно, а что само по себе.

– Как в детстве, когда мы от гувернера прятались, – шепчущие губы коснулись лба фрейлины, рассылая мириад искр по напряженному телу. Девушка дернулась, но сильная рука успокаивающе обняла ее за талию. Вот только спокойнее от этого не стало – скорей наоборот, в голову Мари полезли неожиданные мысли, и мужская грудь в вырезе расстегнутой сорочки стала вздыматься как будто выше и чаще.

Полуголая в душном сумраке в объятиях чужого любовника она почему-то вспомнила, как вечность назад их отцы – тогда еще оба молодые, эффектные мужчины, на приеме после охоты подозвали к себе играющих детей.

– Скажи, Микки, нравится тебе Мари? – напрямую спросил герцог Эльмпт, а барон Несслер гулко хохотнул, от чего его роскошные усы забавно вздернулись вверх и развеселили девочку. Она тогда звонко рассмеялась, а внезапно густо покрасневший Микаэль только кивнул.

– Вот подрастете – свадьбу сыграем. Породним самые славные семьи во всей Балтии, устроим бал на зависть самому князю.

Теперь же ни свадьбы, ни славного рода Эльмпт – лишь убежище по кроватью, где несостоявшийся жених несколько минут назад обнимал другую. Не то чтобы Мари хотела за него замуж или когда-то питала к Микки трепетные чувства. Он был из прошлой жизни – где жива красавица-мать, горд и честен отец, а в доках фамильного замка строится первый в Балтии воздушный корабль. Фрейлине стало горько и тошно, и, точно вторя ее мыслям, противный голос Зубендер произнес:

– Где эта лентяйка Эльмпт? Присутствовать при утреннем туалете княжны ее прямая обязанность! Просто поразительная безответственность! Впрочем, неудивительно, учитывая репутацию ее отца. Яблочко от яблоньки, знаете ли…

– Миледи, а вы слышали последние новости? Говорят, герцог переоборудовал замок под игорный дом, как в Монте-Карло и выписал танцовщиц из самого Парижу…

Заискивающий голос принадлежал Пышке, так между собой Амелия и Мари называли полную, вечно желающую угодить, служанку Доротеи. Вторая прислуга за потупленный взгляд и непримечательную внешность получил прозвище «Мышь».

– Поставил в хлеву стол крапленые карты метать, а деревенских бесстыдниц уговорил плясать в одном белье. В это я скорее поверю. Такому запустению, как в Гердау, даже плавучие земли Фоморов позавидуют. В последний визит граф сам открыл мне дверь – небритый, пьяный, в одной рубахе. Вероятно, камердинера пропил вместе с фраком, а совесть с достоинством отдал за долги, как свою дочь.

Мари под кроватью стиснула кулаки и сжала зубы. Одно дело самой считать отца никчемным пропойцей, и совсем другое, когда честь семьи позорит личный враг. А Доротею Зубендер она отнесла к лагерю неприятелей с первой встречи пятнадцать лет назад.

– Что вы забыли в замке Эльмптов? – подала голос Амелия. Мари задавалась тем же вопросом.

– Вынуждена была посетить это Богом забытое место по делам государственной важности, – проскрежетала старшая фрейлина.

– Охх, – выдохнула княжна, которую, судя по пыхтению служанок, затягивали в корсет. – Не припомню, чтобы посылала вас к герцогу с поручением.

– Ваше Светлейшество, надеюсь, простит мне личную инициативу и позволит напомнить, что грядущей весной истекает десять лет со дня исчезновения вашего батюшки, незабвенного Ипполита Семнадцатого, а стало быть, вы вступаете в права наследования. И чтобы все прошло идеально, я должна была удостовериться…

– Ай! – выкрикнула Амелия. – Это мои волосы, а не кобылий хвост! Можно быть аккуратнее с вашей княжной?!

Невнятное извиняющееся бормотание сопровождалось шуршанием многослойной шелковой юбки и нетерпеливым постукиванием каблука старшей фрейлины.

– В чем удостовериться? – спросила Амелия, и Мари усмехнулась – иногда дуреха проявляла удивительную цепкость, впиваясь в собеседника, как приставучий репей.

– В том, что Густав Эльмпт, следующий за вами в очереди наследования и единственный мужчина, максимально близкий к княжеской фамилии, не будет чинить препон.

– И?

– Он не может починить паровой котел, да и, судя по всему, шестеренки в мозгу графа давно проржавели от выпитого, – довольная шуткой, Доротея рассмеялась. Пышка ответила подобострастным смешливым эхом.

Мари под кроватью дернулась от возмущения, впечатываясь затылком в буковую перекладину. С искривленных губ едва не слетел крик гнева и боли, но Микаэль одной рукой притянул девушку к себе, другой зажимая рот.

– Тсс… – прошипел гвардеец, успокаивающе гладя фрейлину по спине. Несмелые поглаживания становились увереннее с каждым движением, постепенно опускаясь на талию и ниже. Азарт опасности и недозволенной близости вспыхнул в мужских глазах искрами желания. Зажимавшая рот ладонь ослабла, пальцы нежно очертили контур губ, прошлись по щеке, скользнули на шею.

Мари старалась прислушаться к разговору наверху, но он перешел на тему сезонной моды и меню грядущего бала, а друг детства меж тем оказывал совсем не дружеские знаки внимания, изучая округлости ягодиц и вдыхая ее духи в непосредственной близости от виска.

– Ты могла стать моей невестой, – хриплый шепот обжег мочку уха, а губы коснулись тонкой кожи настойчивым поцелуем. Девушка замерла – отбиваться, как и поддаваться было опасно и неразумно. Их могли раскрыть в любой момент. Отвечать взаимностью любовнику подруги в планы не входило, по крайней мере, если от этого не намечалось ощутимой выгоды. Однако, повод для шантажа никогда не был лишним – и пока губы мужчины прокладывали дорожку поцелуев от шеи вниз к ключицам и груди, миледи Эльмпт прикидывала, чем именно, как и сколько Микаэль Несслер заплатит за приступ внезапной страсти.

*

– Аауч! – громко взвизгнула княжна, и Микаэль дернулся, отрывая затуманенный взгляд от декольте Мари. Фрейлина воспользовалась замешательством мужчины и попыталась отодвинуться.

– Я похожа на подушечку для булавок?! – истерично возмущалась Амелия, для убедительности топая ножкой. – Доротея, в каких облаках вы витаете?!

В голосе старшей фрейлины послышалось что-то похожее на извинение:

– Простите, Ваше Светлейшество. Это утро вскружило мне голову, словно кадриль на балу. Во дворце так давно не было достойных гостей. Подумать только, эмиссары Молодой Республики в Балтии с дружеским визитом…

Мари фыркнула: «Дружеским, как же! А боевые Буревестники над городом – знак особой добрососедской любви!»

– Сборище солдафонов и бандитов, – с отвращением выплюнула княжна. – Они, кажется, казнили или выгнали из страны всю аристократию и раздали ее имущество беднякам?

– Это домыслы имперских газетчиков! – возмутилась старшая фрейлина, чем вызвала интерес Мари, уворачивающейся под кроватью от очередной порции навязчивых ласк Микаэля. «С чего это старая грымза так радеет за республиканцев?»

– Вы наверняка слышали о графе Разумовском? – меж тем продолжила Зубендер уже привычным поучительно раздражающим тоном.

– Говорят, он богат, красив и холост! – с придыханием встряла Пышка, а Мышь выпустила протяжный мечтательный вдох.

Мари уперлась коленом в восставшее естество терзающего ее поцелуями гвардейца и шикнула на возбужденного мужчину, мешающего подслушивать.

– Дурехи! Вам бы все о красоте, да о деньгах, – Тень издала короткий лающий смешок, а затем покровительственно добавила. – Мне посчастливилось быть в составе делегации, когда Ваше Светлейшество только учились ходить, а Республика была Царством. На приеме у правящей фамилии мы сидели с графом Разумовским, буквально соприкасаясь рукавами, и это был самый прекрасный юноша из всех, кого мне довелось знать. Помню, старая царица ему тогда сказала: «Вашими бы устами, Эдмунд, да мед пить». До того речи его были разумны и правильны, а сами губы слаще меда на вкус… – сболтнула, увлекшись воспоминаниями, старшая фрейлина.

Повисла пауза. Мари едва сдерживала смех, представляя немую сцену с покрывающимся красными пятнами бледным лицом Зубендер, незнающей куда себя деть от смущения Мышью, и восторженной Амелией, ждущей подробностей. Но тишину неожиданно нарушила Пышка:

– Его потому Медоедом прозвали?

– Нет, – отрезала Доротея, но затем нехотя пояснила. – Это его кодовое имя, приросшее второй кожей. До восстания Буревестников граф Разумовский служил в секретной службе…

– А-а! Вспомнила! – вмешалась Амелия. – Это он предал царя, совершил переворот и привел к власти этого, как-там его, генерала Евсея?

– Генералиссимуса Овсея Герша, – старшая фрейлина привычно поправила вечно забывающую имена княжну. – Кстати, а где гвардеец? Я никого не видела у вашей двери. Кажется, сегодня смена Несслера?

– Может, канцлер его отозвал из-за прилета дирижаблей? – голос Амелии дрогнул, как и ее любовник под кроватью.

«Дуреха сдаст нас всех с потрохами!» – Мари замерла, просчитывая варианты и не находя удачного выхода из ситуации.

– Хотите, чтобы я спросила у господина канцлера или поискала гвардейца? – услужливо спросила Пышка.

– Благодарю, но с Несслером я поговорю лично, – скрежещущий голос смазался сладким предвкушением. Микаэль напрягся и как-то поник. Опало и возбуждение, заставляющее его терзать полуодетую Мари. К молодым смазливым юношам Доротея Зубендер всегда проявляла повышенный интерес, а Микаэль Несслер был именно таким.

– Дамы, нам пора! – скомандовала старшая фрейлина. Три пары ног поспешили к выходу. – Амелия, что вы медлите? Все ждут распоряжений княжны о торжественном приеме гостей и последних указаний насчет ночного маскарада. Так удачно, что делегация Молодой Республики прибыла как раз к открытию нового вокзала, не правда ли?

– Да-да, – рассеянно ответила княжна, наклоняясь и приподнимая полог свешивающегося с постели покрывала. Из подкроватного сумрака на наследницу Балтии уставились две пары глаз – взволнованные карие и негодующие голубые.

– Кольцо закатилось, – пояснила княжна, подмигивая любовнику и показывая язык злящейся на нее подруге.

– Поспешим, моя дорогая, – поторопила старшая фрейлина. – Сейчас придут горничные прибираться, а вы еще даже не спускались к завтраку!

Как только дверь за Амелией и Доротеей закрылась, Мари выкатилась из-под кровати, отшвырнула безнадежно испорченный турнюр в сконфуженно мнущегося Микаэля и зло выдала:

– Тесноты боишься или в темноте любая сгодится?

– Мари, я виноват… – мужчина густо покраснел, не смея поднять глаза на ту, кого еще несколько минут назад весьма откровенно лапал за все места.

– Словами не отделаешься! – фрейлина мельком глянула на себя в зеркало, скривилась от жуткого вида, распахнула платяной шкаф княжны и схватила длинный халат тяжелого китайского шелка. Сойдет добежать до своей комнаты, благо та буквально за углом.

– Ты должен мне, Микаэль Несслер, и будь уверен, я взыщу этот долг! – бросила напоследок Мари и выскользнула из княжеской опочивальни.

А молодой гвардеец пролепетал вслед своей несостоявшейся невесте:

– Ты не любая, Мари. Только не для меня.

Глава 3.

Сборище придворных навевали на Мари скуку. Одни и те же лица изо дня в день, однотипные разговоры и мелкие сплетни. Если бы не ее достопочтимый батюшка, Балтия обсуждала бы только погоду и рыбный улов. Разорившийся герцог Эльмпт являлся неиссякаемым источником скандалов и конфузных инцидентов. Но в этот раз двор гудел не сомнительными опытами и пьяными выходками скандального аристократа:

– Целый полк республиканских гардемаринов высадился в порту… – шептала баронесса в не по возрасту ярком платье.

– Это – вторжение, точно вам говорю! Я отослал детей с женой к родне в Силезию, а сам планирую с Изольдочкой в турне по минеральным источникам, – делился с приятелем придворный франт.

– Напомните, милейший, Изольдочка – это ваша племенная сучка пуделя?

– Ну, почти. Та Изабелла, а эта – обворожительная кокотка, хотя да, та еще су…

Фрейлина сделала мысленную пометку добавить Изольдочку к обширному списку слабостей франта.

– Интересно, когда ждать Имперские дредноуты? – умничал прыщавый наследник флотилии из двух древних траулеров.

– А вы проверяли пневмопочту? Уже вышел свежий «Вестник Балтии»…

– Говорят, сам граф Разумовский в составе делегации…

– Это тот, что предал царя?

– Да-да. Самый завидный холостяк Республики, не считая, конечно, колченогого Овсея.

– Вы про генералиссимуса Герша?

– Кому генералиссимус, а кому Оська хромой. Мы с ним по молодости лет подрались из-за одной модисточки. Как там ее звали…

Голоса сливались в единый гул, венецианские кружева и имперская шерсть нарядов прикрывали обветшалую позолоту тронного зала, Мари лавировала меж шепчущихся групп, черпая крупицы сведений и пытаясь предугадать исход грядущей встречи с эмиссарами Молодой Республики. Не то чтобы фрейлине было дело до политики, но любой переполох можно использовать с выгодой для себя. И упускать эту самую выгоду в планы миледи Эльмп не входило.

Княжна Амелия сидела в кресле на возвышении и с выражением откровенной тоски слушала Рихарда Кригера и Доротею Зубендер, синхронно нашептывающих ей каждый в свое ухо. Наследницу престола Балтии не интересовали государственные дела, и даже балы и приемы вызывали на кругленьком личике лишь дежурную улыбку, что долгое время вгоняла Мари в недоумение. Как можно не любить этот шик, блеск и красоту? Искренний восторг и подлинные эмоции подруга проявляла там, где протяжно свистел паровозный гудок, где набирали скорость колеса, покидая поворотный круг, и взмывал в небо дым из трубы парового котла. Дуреха бредила вокзалами и поездами, мечтая опутать Балтию сетью железных дорог. Но пока до западной и восточной границ княжества вели две старые, построенные еще при Ипполите конки, где скрипучие укатанные вагоны тянули не менее изможденные лощади. В обоих случаях начинались рельсы от недостроенных полустанков, где работы оборвались девять лет назад с исчезновением законного правителя. Достигнув восемнадцатилетия, княжна возродила дело отца с размахом, достойным имперских амбиций, но явно не предусмотренным дырявым бюджетом маленькой страны. О деньгах Амелия не пеклась, слепо доверяя талантам дядюшки Рикки, а канцлер, удивительное дело, интересы наследницы активно поощрял. Даже подарил на предыдущие именины сияющий драгоценной инкрустацией настоящий паровоз, который подобно памятнику стоял на перроне у вокзала и ждал, когда же к нему подведут железнодорожные пути.

Мари имела особый нюх на мошенников и аферистов. Она могла безошибочно угадать их среди сотни посетителей театра или толпы пассажиров на остановке паробуса. Ведь это было все равно, что заглянуть в глаза своему отражению. Рихард Кригер был именно таким – полноватым, округлым, что в речах, что в облике, с мягким пожатием и подобным же голосом – настолько фальшиво-сладким, что в его обществе сводило зубы, как от меренгового рулета дворцового кондитера. А еще именно он был последним визитером в Гердау накануне взрыва, уничтожившего счастливый мир детства Мари.

Каждый раз при виде канцлера фрейлина нацепляла лучшую из своих улыбок, расправляла плечи, доводя до совершенства и без того безупречную осанку и гордо вскидывала подбородок. Она плыла сквозь океан волнующихся придворных, из которых никто не дотягивал знатностью до ее великого рода. В светлых волосах алели ленты. Синие глаза горели гордым вызовом.

«Малышка, сегодня я полечу вместе с птицами!» – звучал в голове радостный голос матери. Ее последние слова перед тем как док с новехоньким, крупнейшим во всей Европе дирижаблем взлетел на воздух, уродую шрамами тело отца, разбивая детское сердце, но почему-то не вызывая даже следа удивления на слащавом лице Рихарда Кригера, передумавшего лететь в последний момент.

Мари не было дела до досужих сплетен и вторжения республиканцев. Ее мало волновала судьба страны и участь подданных. Плевать ей было на осуждающие взгляды и перешептывания за спиной. Личный враг улыбался с возвышения. И впервые за пятнадцать лет судьба улыбнулась фрейлине, выдав на руки козырь в виде мертвого посла. А уж искусством карточного блефа и шулерством герцогиня Эльмпт владела в совершенстве.

*

Фрейлина заняла привычное место за спиной Ее Светлейшества. Мило улыбнулась на раздраженное замечание Тени про вечные опоздания, присела в формальном книксене на пожелание доброго утра от Рикки, грозно зыркнула на Микаэля, не сводящего с княжны влюбленных щенячьих глаз.

Распахнувшиеся двери пресекли шепотки. Сильный голос церемонимейстера возвестил:

– Делегация из Молодой Республики. Граф Разумовский и сопровождающие его лица!

– Медоед? Что, тот самый предатель царя? – загудел зал, игнорируя нормы приличия.

Жезл церемониймейстера стукнул в пол, призывая к порядку. Княжна подалась вперед, вглядываясь. Старшая фрейлина прикусила губу и отчего-то пошла красными пятнами. Цепкий взгляд Мари зацепился за пухлый оттопыренный мизинец канцлера – перстень Густава Эльмпта отсвечивал темно-зеленым малахитом на первой фаланге. Мерзавец смеет носить драгоценности ее семьи! Фрейлина вонзила ногти в подлокотник кресла.

– Почетный гражданин Республики Феликс Разумовский, идейный вдохновитель освобождающей Революции и названный отец первого крылатого эскадрона Буревестников! Вас зря кормят, молодой человек – ни ранга, ни звания запомнить не можете. В мою молодость за такое в кандалы и в Шибирь ссылали! – скрежещущий старческий голос принадлежал мерзкому горбатому старикашке, опирающемуся сразу на две странного вида трости. Повелительно взмахнув одной из них, он буквально отодвинул древком растерянного церемониймейстера. Вскинув вторую, старик с неожиданной для его возраста силой вонзил обе трости в пол. Лакированный паркет жалобно скрипнул.

– Придется все делать самому! – республиканец подтянул себя вперед, а затем повторил маневр с тростями. На половицах пола остались следы от острых шипов.

– Трость-шершень? – Мари не сдержала удивления, признав в руках старика новомодный аксессуар богатых имперских джентльменов, кроме выдвигающегося «жалящего» лезвия, имеющий встроенную флягу для любимого напитка, а так же магический кристалл, освещающий дорогу во время конфиденциальных приключений.

– Откуда у Республики новейшие разработки Островов? – шепнула фрейлина, обращаясь к княжне.

– Шутить изволите, миледи? – канцлер говорил, почти не шевеля губами, как ярмарочный чревовещатель. – Какой «шершень»?! Это обычные лыжные палки. В снежных Шибирских лесах без таких шагу не ступить.

Мари сглотнула, гася смешок. Амелия прыснула, не заботясь о приличиях.

– Это его поцелуи сладки как мед? – княжна подмигнула старшей фрейлине. Доротея поджала губы, точно удерживая внутри горькую микстуру, а Мари мысленно зааплодировала подруге. – Думала, вы предпочитаете не настолько отягощенных жизненным опытом. Хотя, тут на любой вкус найдется!

За спиной почетного гражданина Разумовского выстроилась дюжина буревестников – юных гардемаринов и опытных капитанов, брюнетов, блондинов и шатенов, как на подбор подтянутых и статных. Молодая Республика явно решила захватить если не Балтию, то сердца ее прелестных дочерей. Мари прищурилась и облизнула губы, как кошка, учуявшая свежую сметану. Пожалуй, если делегация задержится до вечернего маскарада, она не отказалась бы поближе изучить легендарный взрывной темперамент восточных соседей. Крайний слева светловолосый капитан с отстраненным ледяным взглядом был в ее вкусе – холодная оболочка обычно скрывала жаркие страсти.

Сластолюбивые мечты фрейлины прервал неприятный голос Разумовского, дотащившего себя уже до подножия княжеского кресла. Уперев лыжные палки под мышки, почетный гражданин Республики принялся шарить по карманам увешенного медалями и орденами мундира:

– Где эта чертова депеша? – ругался старик под нос, раздраженно постукивая каблуками, подбитых сталью форменных армейских сапог. Юный безусый гардемарин, бледный то ли от страха, то ли от навалившейся ответственности, шагнув вперед, отдал Разумовскому честь, а затем, согнувшись буквально пополам, лихорадочно зашептал старику на ухо.

Мари прислушалась, но кроме отрывочных гортанных звуков основного языка Республики, ничего не разобрала. Читать по губам было без толку – для такого навыка ей не хватало опыта, да и ракурс оказался крайне неудачным.

– Пшел прочь! – отмахнулся бывший граф, и фрейлине показалось, что юнец сейчас грохнется в обморок.

Меж тем поиски по карманам увенчались каким-никаким успехом – тонкое стекло монокля перекочевало из мундира в левый глаз. Удерживая обрамленную в латунь линзу, Разумовский скривился ехидным прищуром, задравшим сухой рот язвительной усмешкой.

– Так-с, – прошипел старик, поочередно разглядывая княжну, канцлера и старшую фрейлину. На Мари взгляд его задержался, губы изогнулись скабрезной улыбкой, а кончик языка высунулся, облизывая кромку седых усов.

– Отличная конфигурация, обмундирование под стать форм, – старик откровенно пялился, а миледи Эльмпт впервые в жизни задумалась над уместностью глубины своего декольте.

Княжна кашлянула, возвращая внимание. Канцлер шагнул вперед:

– Ее Светлейшество наследная княжна Балтии, госпожа янтарной косы Амелия рада приветствовать гостей из Молодой Республики и со всем должным уважением просит вас огласить цель дружеского визита.

Слово «дружеский» Кригер выделил голосом. Придворные синхронно закивали, поддерживая фактического правителя.

– Цель визита – это можно, – старик милостиво улыбнулся, отчего перекошенное лицо приобрело выражение озорного злодейства. – Я прибыл к вам свататься!

– Свататься? – канцлер недоуменно выгнул бровь. – Но позвольте, милейший, кому выпала такая честь?

– Княжне конечно! – Разумовский предпринял попытку выпрямиться и выпятить вперед впалую грудь. – Ну что, Ваше Светлейшество, пойдете за нас замуж?

*

Амелия поперхнулась и закашлялась. Мари хлопнула подругу по спине, Доротея Зубендер принялась судорожно обмахивать княжну веером, а вездесущая незаметная Мышь не пойми откуда добыла графин воды.

– Мои чары все еще действуют безотказно, – усмехнулся некогда граф, а ныне почетный гражданин, и, повиснув на лыжных палках, подался вперед:

– Не расслышал за звуками восторженного экстаза, княжна согласна?

– Согласна? – эхом выдавила наследница, набирая полный рот воды.

– Вот и славненько! – республиканец проигнорировал вопросительный тон и довольно потер руки.

– На что согласна?! – Амелия вскочила с кресла, не обращая внимания на шиканье Зубендер и успокаивающий шепот канцлера.

– Ну как же, – старикашка ласково улыбнулся девушке, от чего перекошенное моноклем лицо приобрело и вовсе шутовское уродство. – У Балтии товар в самом соку, у нас покупатель в расцвете сил. Пора их подружить как шмеля с ромашкой. Не дело такому славному цветочку вянуть в одиночестве, – Разумовский подмигнул. Моноколь, не выдержав гримасничества хозяина, выпрыгнул из прищура и, позвякивая, покатился под ноги Мари. Фрейлина едва приподняла подол, позволяя линзе, описав финальный круг, замереть у мыска ее расшитой янтарем туфли.

С резвостью, неожиданной для преклонного возраста, посланник республики вскинул лыжные палки и синхронно вонзил их в помост прямо у подола наследницы Балтийского престола. Микаэль и другие гвардейцы одновременно сжали ладони на рукояти сабель. Приглянувшийся Мари блондин иноземного эскадрона сунул руку за пазуху. Его примеру последовали несколько гардемарин. Придворные качнулись приступом панического любопытства, желая одновременно увидеть продолжение и оказаться как можно дальше от намечающегося вооруженного конфликта.