Читать книгу: «Подкати ко мне нежно», страница 5

Глава 9: Блейк

Мне нравилось быть одному. Никаких неучтенных факторов, ничего, что сбивало бы меня с толку. Я мог положиться на себя, и жизнь была предсказуема. Решение Эллы поехать со мной в Монако стало шоком для моей системы. И моего дома. Ее вещи были разбросаны повсюду – сумочка на кухонной стойке, беспризорный свитер на кресле, книга, оставленная открытой в патио. Не говоря уж о волосах по всему дому. Я словно линяющую собаку завел!

Я позволил Элле интервьюировать меня по утрам в течение целой недели, и, хотя мне не хотелось это признавать, Джордж не ошибался, когда говорил, что никого лучше нее на эту работу не подобрать. Ее стиль ведения беседы полностью меня устраивал. Она была прямолинейной, но не без уважения. Она знала, когда стоит надавить, а когда – оставить в покое. Благодаря ей интервью ощущалось как беседа, а не как допрос.

Мне не нравилось, как Элла закатывала глаза или велела мне «попробовать еще», когда я давал короткий или невнятный ответ. И мне определенно не нравилось, как она кусала губу в задумчивости. Когда Элла так делала, мне хотелось прижать ее к стене и целовать до тех пор, пока она не утратит способность связно соображать. От подобных мыслей в трусах становилось тесно, так что всю прошедшую неделю у моей правой руки было немало практики. Особенно после того, как я увидел ее в бикини у бассейна. Вашу мать. Понятия не имею, как я тогда стояком плавки не порвал.

День я старался проводить подальше от дома – и Эллы. Ходил на яхте, пил с друзьями, совершал безумно долгие пробежки. И все потому, что я понятия не имел, как себя вести, когда в моем доме кто-то есть. Мне стоило проводить с ней время? Или делать вид, что ее нет и игнорировать ее присутствие? Предложить экскурсию по городу? Угостить вкусняшками? Позаботиться, чтобы температура в доме была максимально комфортна для нее? Я спал с женщинами, а не… жил с ними. Это совершенно не моя стихия.

Третий день подряд я спускался к докам, где располагалась гордость и радость Лукаса – его яхта. Лукас жил через дорогу от меня – что было весьма кстати всю минувшую неделю, – но на воде он проводил даже больше времени, чем в собственной постели.

– Эй, Холлис, свистать тебя наверх! – крикнул он с носа яхты. Несмотря на то, что температура на улице приближалась к тридцати градусам, на Лукасе была рубашка «Андер Армор»²⁶ c длинными рукавами. В каждой руке мой друг держал по банке пива.

– Новая татуировка, – пояснил Лукас, словно прочтя мои мысли. Его проницательность подбешивала. Он закатал рукав, показывая новейшее дополнение к своей коллекции. Прямо под римскими цифрами, обозначающими дату свадьбы его родителей, появилось написанное курсивом имя его племянницы – Мэдисон.

– Выглядит неплохо, – признал я. – Я так понимаю, ты не сказал Мэди, что не сможешь прилететь на ее день рождения?

Если бы я сказал Милли, что пропущу ее днюху, начался бы такой переполох. Моя сестра приехала бы за мной в лондонский дом и за ухо притащила на тематическую вечеринку, посвященную принцессам. Семья Лукаса жила в Бостоне, у них такой роскоши не было.

– Ага, – он приподнял бровь, – я предпочитаю иметь дело с неодобрительными взглядами родителей по Фейстайму, а не лично.

Я мгновение изучающе рассматривал своего друга.

– Слушай, не мне давать тебе семейные советы…

– Вот и не давай. – Резкость в его голосе удивила меня, но я ничего не сказал. Люк никогда не спрашивал, что привело к моему «параду дерьмовых решений» – спасибо за столь чудесное описание, Элла, – вот и я не собирался на него давить. Я ходил к психотерапевту, Лукас делал новые татушки. Мы все справлялись со своими проблемами по-разному.

Следующие несколько часов мы ходили вдоль побережья и пили пиво. Если Тео обожал заполнять любую паузу своей бессмысленной болтовней, то Лукас был совершенно не против посидеть в комфортной тишине и предоставить меня моим собственным мыслям. К сожалению, мысли эти то и дело возвращались к некоей американской журналистке с раздражающе милой ямочкой на щеке. «Милой?»

Мой желудок странным образом скрутился при воспоминании о том, как Элла пыталась помочь мне с кроссвордом тем утром. Интересно, что она сейчас делала? Читала в моем патио? Занималась в моем домашнем спортзале? Или зависала на телефоне со своей подругой Поппи? Но, скорее всего, она сидела, скрестив ноги, на диване и работала. Когда я вышел из дома и направился к бухте, она вносила правки в главу под названием «Искусство картинга».

С тех пор как я начал давать подробные интервью, Элла с Джорджем добились внушительного прогресса. Они хорошо работали вдвоем, обмениваясь идеями и конструктивной критикой. Не то чтобы я подслушивал их созвоны, просто Элла говорила громко и не пользовалась наушниками. «Можете меня осудить». После того как Джордж выслал нам детальный поглавный синопсис, и Кит, и Мэрион похвалили меня за сотрудничество.

Оказалась, Элла провела тот день за просмотром баскетбола. Ну хотя бы часть про сидеть скрестив ноги я угадал.

– Привет, – сказал я, усаживаясь на диван рядом с ней. – Кто играет?

– «Юта Джаз» против «Лос-Анджелес Лейкерс», – она на мгновение оторвалась от телевизора, улыбнулась мне и вернулась к игре.

«Опять эта ямочка».

– Похоже, Энтони Дэвис будет должен мне денег.

– Ты ставишь на игры? – удивился я.

– Небольшие ставки между моим братом и его друзьями, – со смехом призналась она, – я сорвала большой куш в прошлом году.

Тихо присвистнув, я проверил счет. Элла была куда интереснее самой игры. Ее пугающе проницательные и комичные комментарии напомнили мне, почему ее подкаст пользовался такой популярностью. Когда она назвала форварда «Лейкерс» «человеческим эквивалентом менструальных судорог», я едва с дивана не свалился от смеха. «Ну кто морозит подобную бабуйню?»

После того как игра закончилась, я хрустнул костяшками и задал вопрос, о котором, велика вероятность, очень скоро пожалел бы.

– А ты занята завтра вечером?

Я закашлялся, пытаясь скрыть смущение. Мне кажется, я еще ни разу не звал женщину провести со мной время, если не собирался в процессе довести нас обоих до оргазма. «Соберись, мужик».

– У меня свидание с Эллиотом Стейблером, – она втянула воздух ртом, будто бы размышляя о чем-то. – Но я могу его отменить, если у тебя есть идея получше.

Почему она идет на свидание с кем-то в Монако? Когда она успела с ним познакомиться? Почему мне вообще есть до этого дело?

– Не нужно ничего отменять, – резко ответил я.

Элла зачарованно уставилась на меня.

– Ты вообще хоть телевизор смотришь или ты – Патрик Стар?

Когда я ничего не ответил, она прикрыла лицо руками.

– Патрик Стар из «Губки Боба», – пояснила она, словно это должно было мне что-то сказать. – Губка Боб живет в ананасе на дне океана, а Патрик – его лучший друг. Он живет под камнем, видимо, как и ты.

– Ты под наркотой, что ли?

– Да брось, ты же дитя девяностых, – Элла рассмеялась и покачала головой. – Ты должен это знать. Это мультсериал, который крутили по Никелодеон, Блейк.

Я не слышал, чтобы Милли или Финн такое смотрели. Что за странный мультсериал?

– Эллиот Стейблер – это персонаж сериала «Закон и порядок: Специальный корпус». Ну, на самом деле сейчас у него собственный спин-офф²⁷, но я отвлеклась от темы, – Элла нахально улыбнулась. – Мораль этой истории такова: я ничем не занята.

Меня выбесило, как от этой новости по всему телу разлилось облегчение.

– Отлично. Рыбу любишь?

– Я никогда не общалась ни с одной из них лично, но слышала, что они – приятные создания.

Я уронил лицо в ладони, чтобы скрыть смешок.

– Я собирался попросить шеф-повара приготовить палтуса на гриле, если ты хочешь поужинать. Скажем, в семь?

– Я в деле, – у нее аж глаза загорелись. – Заедешь за мной?

Я усмехнулся.

– Разумеется.

Мой шеф-повар прекрасно знала, что это не свидание, но это не помешало ей выложиться на полную. Мы сидели на террасе, на столе горели чайные свечи, нам подали ужин из четырех блюд.

К моему удивлению, наряд Эллы скорее подчеркивал все достоинства ее фигуры, чем скрывал. Когда я отметил, что она прекрасно выглядит, ее лицо приобрело ярко-розовый оттенок, а сама она заерзала на стуле. Для того, кто столь уверен в себе, Элла Голд очень плохо справлялась с комплиментами. Подмигнув мне, Никола, шеф-повар, разлила по бокалам мое любимое вино – «Мерло» 1997 года.

Элла отпила немного и одобрительно кивнула:

– Даже не знаю, смогу ли я после этого вернуться к двухдолларовому пойлу из «Трейдер Джо».

– Это еще что?

– Сеть розничных продуктовых магазинов, – пояснила она. – Они – самые лучшие. А еще они продают вино стоимостью в два доллара за бутылку.

– Два бакса за бутылку? Это звучит… ужасно.

Она равнодушно пожала плечами.

– По сравнению с этим – да.

В качестве закусок Никола принесла тарелку с мини-сэндвичами крок-месье, и мы оба вгрызлись в них.

– А с чего это ты вдруг решил поужинать дома? – поинтересовалась Элла, откинувшись на спинку стула. – Никаких сегодня поздних встреч или ужинов с друзьями?

– Я здесь живу. – На мое лицо вернулся прежний оскал. – Ты весь ужин собираешься меня интервьюировать?

– Я не интервьюирую тебя, – усмехнулась Элла. – Экстренные новости: под беседой обычно подразумевается разговор двух человек. А это подразумевает вопросы.

Я пробубнил что-то напоминающее извинение.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты бываешь довольно враждебным? – спросила Элла.

– Что? Нет!

Она покатала вино по стенкам бокала и улыбнулась моей резкой реакции.

– Ты можешь утверждать, что хорош во всем, но у меня такое чувство, что ты ужасен на первых свиданиях.

– Это не свидание.

Элла закатила глаза.

– Господи, Блейк, а я на это и не намекаю.

– Эм. Ну хорошо, – я уселся поудобнее. Мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я способен на что-то помимо дружбы. Элла здесь всего на сезон, после чего она уйдет. Прямо как моя мать, прямо как мой отец. Я поставил крест на идее отношений давным-давно, человек может вынести лишь ограниченное число потерь, прежде чем его сердце превратится в камень.

– По правде говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз была на свидании, – призналась она, пожав плечами.

Я склонил голову, словно только что узнал засекреченную информацию.

– Правда?

– Правда. Нет, я, конечно, хожу на свидания иногда, – продолжила Элла, – просто последние несколько месяцев у меня были другие приоритеты.

– Понял, – мне очень хотелось выяснить, что за приоритеты, но я предпочел держать рот на замке. – Логично.

– Но если у тебя на примете вдруг есть парень, который думает головой на плечах, а не той, что у него между ног, отправь его ко мне.

Я усмехнулся.

– Знаешь, я читал твои статьи, – признался я. Похоже, ее это удивило, но Элла предпочла промолчать. – Они никак не намекают, что у тебя такой пошлый ум.

– А ты думал, я буду писать про упругую задницу Трэвиса Келси?²⁸

– А у него упругая задница? Никогда не замечал. – Пусть я не улавливал ее телевизионные отсылки, но хотя бы понимал отсылки к американским видам спорта.

– Вот поэтому я и люблю подкасты. Не пойми меня превратно, мне нравится писать, но в текстах дозволяется лишь определенный уровень субъективности. Подкасты – это куда более гибкое занятие. Оно позволяет мне говорить о чем и как я хочу.

– Включая мой прошлый сезон?

Она скорчила гримасу и нахмурила брови.

– Я не собиралась так жестко по тебе проходиться.

– Все в порядке. Это издержки профессии, – произнес я, отмахиваясь от ее забот. – К тому же я действительно был не в лучшей форме в прошлом году. Я и сам могу объективно это признать.

– Это не делает мои слова менее болезненными.

– Ну я также прочитал твою статью о моей победе в Монако несколько лет назад. Это помогло смягчить удар.

Она знала в точности, что я имею в виду. Моя победа была «не иначе как выдающейся» – ее слова, не мои. Наглядное доказательство превосходства моих навыков над характеристиками автомобиля, покорно благодарю. В Монако гоночная трасса втиснута в узенькие городские улочки с бесконечными изгибами и крутыми поворотами. Там не было широкой обочины, позволяющей исправиться, если накосячил. Одна ошибка – и ты мог вписаться в стену и распрощаться с шансами на победу. Обычно поул-позиция гарантирует победу, и все ждали, что гонку выиграет занявший третью позицию в квалификации Маттео Бертоле. Но в итоге первое место занял я.

– Твои навыки гонщика говорят за тебя, – ее щеки сравнялись по цвету с вином. – Тебе не нужно убеждать меня, что ты лучший.

Наполнив ее опустевший бокал, я улыбнулся.

– Может, он и не лучший, но твой подкаст тоже не так уж и плох.

Я практически запоем прослушал все эпизоды «Кофе с чемпионами», но ни за что ей в этом не признался бы.

– Ого. Что это было, ты попытался сделать комплимент? – Она склонила голову набок. – Потому что получилось ужасно.

Я закатил глаза.

– Так как ты попала в спортивную журналистику? Это очень жесткая индустрия.

– Моя семья всегда увлекалась спортом, так что я росла в этой атмосфере. К тому же, я всегда любила писать и задавать вопросы, так что спортивная журналистика казалась естественным выбором.

– Ну ты хороший журналист. У тебя разные стили письма и ведения подкаста. А значит, ты универсал.

Элла ничего не ответила, лишь размазывала овощи по тарелке. Может, она и была открытой касательно других вещей, но стоило поднять тему «ПлейМедиа», как она тут же замыкалась в себе.

– Ты вообще продолжишь вести свой подкаст?

Она просто отрицательно покачала головой.

– Почему нет? – поинтересовался я.

– Это не мой подкаст, – она потеребила вилку. – Ну, в смысле, это мой подкаст, но юридически – нет. Он был придуман, разработан и создан сотрудницей «ПлейМедиа», – она указала на себя, – для «ПлейМедиа». А значит, принадлежит им. Они владеют интеллектуальной собственностью и всеми копирайтами.

Бокал замер возле моих губ, и я уставился на Эллу поверх его края.

– А я думал, вы мирно расстались.

Я пришел к такому выводу после детективного расследования в интернете. «ПлейМедиа» написали в своих соцсетях: «Мы очень ценим всю ту работу, которую проделала за эти годы Элла Голд, и желаем ей наилучших успехов во всех будущих начинаниях».

– В моем уходе не было ничего мирного, – скривив гримасу, ответила она. Это был первый намек на причины ее внезапного ухода. – Это дерьмовая ситуация, но уж какая есть.

– Но ты как будто бы в порядке.

– Я согласилась целый год следовать по миру за парнем, которого едва знаю, – ответила она, припомнив мне мои собственные слова, сказанные в самом начале нашего знакомства. Тео использовал юмор в качестве защитного механизма, и мне было несложно понять, что Элла поступает так же. – Так что я не знаю, насколько я действительно в порядке.

Она отпила вина и отвела взгляд.

– Ты коллекционируешь открытки? У тебя целая стопка на стойке.

Ага, она определенно хотела сменить тему. За громким смехом и этой ямочкой определенно крылось что-то еще. На моем лице расплылась счастливая улыбка, когда я начал рассказывать ей о Финне с Милли. Может, мне и не нравилось, что Элла копается в моем прошлом, но мне начинало нравиться проводить с ней время. Очень нравиться.

Глава 10: Элла

Сегодня должен был быть хороший день. Я это знала. Я не проспала, утренний кофе был феноменален, а штаны все еще налезали, несмотря на невообразимое количество калорий, поглощенных за последний месяц. Они определенно стали туже, но все еще налезали. Блейк был в отличном настроении – он квалифицировался на Гран-при Китая с еще одной поул-позицией. Он даже предложил мне провести экскурсию и показать свой болид перед гонкой. До этого он только говорил, что имя его болида начинается с «Т», и это не человеческое имя. Пока что я отвергла варианты Ти-Рекс, Тарантул, Титястый Твистер, Таблетос, Тоблерон, Твиттер, Труба и Торнадо.

Мы немного погуляли по моторхоуму, и Блейк даже провел мне эксклюзивный тур по своему номеру. Я не стала упоминать, что заряжала в нем телефон во время последней гонки, так что технически я его уже видела. Сделала вид, что впервые оказалась внутри его особенного, личного места уединения. Оно было, мягко говоря, довольно минималистичным. Там лежало не так уж много «личных» вещей за исключением перкуссионного массажера, ноутбука и фотографии с племянником и с племянницей. О, и еще там была еда, если ее, конечно, можно было так назвать.

Снеки Блейк выбирал просто ужасно. Я увидела все существующие виды орешков (и ни одного соленого), чипсы из цельнозерновой чечевицы, рисовые лепешки, крекеры из органической овсяной муки, а также большой ассортимент разнообразных протеиновых батончиков со вкусами, варьирующими от заварного крема из ревеня до имбирной моркови.

– Ты что, на какой-то стремной диете? – Я старалась не показывать полного отвращения, но это было нелегко.

Блейк покачал головой, а затем кинул мне протеиновый батончик и посоветовал прочесть состав. Сплошь полезные орехи и фрукты. Это лишь подтверждало мои выводы. Где всякая вредная еда? Конфеты? Где снеки из серии «у меня был плохой день, и мне теперь нужно заесть стресс»? Я видела лишь преснятину, преснятину и еще большую преснятину.

Под столом располагался мини-холодильник, и я подошла к нему. Но в нем обнаружились лишь греческий йогурт, сваренные вкрутую яйца и сок из сельдерея. Не яблочный сок, не клюквенный. Сок из сельдерея. Самого безвкусного из всех овощей.

Его кладовка в Монако была забита самыми разнообразными снеками и по ассортименту могла сравниться с «Костко»²⁹ – и до меня вдруг дошло, что все это разнообразие было обусловлено тем, что Блейк не знал, какая еда нравится мне. От этой мысли у меня появилось странное ощущение внизу живота.

– А я-то думала, что пишу о спортсмене. – Я закрыла холодильник и поднялась на ноги. – А оказалось, что ты – жуткий социопат.

Он хрипло рассмеялся.

– Блейк, это еда для выживания, а не снеки, – я вздохнула. Он так мило смутился. – Если бы ты оказался на необитаемом острове, тогда да, я бы поняла, почему ты выбрал яйца вкрутую и орешки. Но ты же не на острове. Снеками нужно наслаждаться.

– Я ими наслаждаюсь.

Было бесполезно даже пытаться скрыть выражение абсолютного ужаса на моем лице. Блейк любит картон? Отличные новости. В какую же главу книги их включить? Вы помните, как Блейк отпраздновал победу в Гран-при, закусив сухими рисовыми лепешками, а затем запив их свежевыжатым сельдереем?

Я начала перечислять различные снеки, чтобы выяснить, насколько сильно ему промыли мозги здоровым питанием. Блейк никогда не пробовал попкорн из белого чеддера или «Поп-тартс»³⁰. Он никогда не пробовал «Орео» с двойной порцией ванильного крема, потому что «ну чем оно может отличаться от обычных». Он даже не знал, что такое «Хо-хос»³¹, и подумал, что я прикалываюсь над ним, когда я спросила. Конечно, я питалась не только вредной едой, но и корм для кроликов меня тоже не устраивал. Сэму следовало ослабить хватку на его диете.

– Кажется, тебе срочно нужен свежий воздух, дорогуша, – рассмеялся Блейк, – если хочешь, я разобью окно.

Я упала на небольшой диванчик. Приложила руку ко лбу, чтобы убедиться, что у меня нет жара. Может, драматизм был излишним, но только представьте, как можно прожить столько лет, не зная, каково на вкус герлскаутское печенье. Да, я знаю, что это типично американская традиция, но прямо сейчас это знание мне не помогало. Казалось, моя реакция полностью ошеломила Блейка.

– Если мои снеки такие ужасные, что ты считаешь хорошими?

Я не смогла удержаться от смеха.

– Нам потребуется пять или семь рабочих дней, чтобы составить список.

Наша беседа по пути в гараж полностью строилась вокруг пристрастий Блейка в еде. Я была заинтригована. Оказалось, он предпочитал шоколадное молоко обычному, причем не только в стакане, но и в хлопьях тоже.

– Блейки и Голди! – поприветствовал нас Тео, когда мы вошли в гараж. – Пришли потусоваться со мной?

Тем утром его глаза казались особенно голубыми. Неужели привлекательная внешность – обязательное условие для всех гонщиков «Формулы-1»? Одного долбаного акцента было достаточно, чтобы свести меня с ума.

– Блейк проводит мне экскурсию, – объяснила я.

Тео мигом считал мой предупреждающий взгляд. Его рот будет на замке, он не расскажет Блейку, что уже проводил мне экскурсию.

– Тебя устраивает, что он зовет тебя Голди? – нахмурился Блейк. – Потому что меня бесит, когда он зовет меня Блейки.

Не думаю, что его так уж заботили прозвища. Кажется, куда больше его напрягло, что мы с Тео их вообще друг другу дали.

– Это лучше, чем «крошка» или «детка».

Тео игриво взъерошил мне волосы.

– А я думал, «кексик» – милое прозвище.

Спустя примерно две недели его попыток придумать мне прозвище мы с Тео немного поговорили. Пока родители официально не поменяют мое имя на «пирожочек», ему не дозволялось так меня называть. Когда он придумал «Голди», я это приняла. Пока что единственные милые прозвища, что я не слышала от Тео – это «принцесса» и «ангелочек». Их он, похоже, приберегал исключительно для Джози.

Я высунула язык.

– Назови меня «кексиком» еще раз, и я засуну тебе один туда, где солнце не светит, сладкие щечки.

Сложно удержаться от улыбки, когда Блейк смеется. У него был очень глубокий смех, и когда он смеялся, в уголках его глаз появлялись морщинки. Бабочки у меня в животе вышли из спячки. Я достала пакетик со смесью сухофруктов и закинула горсть в рот. От всех этих разговоров о снеках у меня заурчало в желудке.

– Видишь, Блейк? – Я помахала пакетиком у него перед носом. – Вот как полагается есть орешки. Они должны быть окружены шоколадом, изюмом и хлопьями.

– Там орехи-то хоть есть? – Он прищурился и заглянул внутрь пакетика. – Ты вообще знаешь, как выглядит орех?

В моей смеси явственно присутствовали арахис и кешью. Просто соотношение было не в их пользу.

– Поверь мне, я совершенно точно знаю, как выглядят орехи, – ауч, это прозвучало неприлично сексуально. – Хочешь попробовать?

– Твоих орешков? – Блейк покачал головой. – Нет, спасибо, дорогуша.

– Почему нет? Ты что, испугался моих орешков, Блейк? – Я наклонила голову, принимая тот хаос, который создала собственноручно, когда придала разговору об ореховой смеси сексуальный подтекст. – Боишься, что они больше и лучше твоих?

Блейк изумленно фыркнул.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты невероятно утомительна?

Я ошеломленно уставилась на него с преувеличенным замешательством.

– Экспонат номер девятьсот, – произнес он.

– Взгляд настоящего убийцы, которым ты меня одарил, когда я сказала, что твои снеки выглядят так, словно ты готовишься к апокалипсису – это причина номер девятьсот, почему тебе нужно повысить образование в мире сладкого и соленого.

– Взгляд настоящего убийцы? Да кто так вообще говорит? И почему именно убийцы? У тебя что, криминальное прошлое?

Я потерла руки и рассмеялась смехом Доктора Зло.

– Да ты безумна, – буркнул Блейк себе под нос.

– Безумно умна, безумно прекрасна или, вариант номер три, безумно потрясающа?

Голова Тео поворачивалась из стороны в сторону, словно он наблюдал за невероятно напряженным теннисным матчем.

– Я рад, что Блейк наконец-то с тобой разговаривает, но теперь вы, ребята, собачитесь так, словно уже давно женаты.

Блейк одарил меня лукавой и прекрасной улыбкой.

– Наверное, все дело в том, что, подобно давно женатой паре… мы не трахаемся.

«Только не это опять. Я думала, мы это уже обсудили».

– И когда ты уже это перерастешь? Я не собираюсь извиняться за то, что не сплю с тобой. Я – профессионал, а не порнозвезда, Блейки. – Я знала, что использование данного Тео прозвища его взбесит.

– А кто только что предлагал мне отведать ее орешков? – огрызнулся он.

Я фыркнула совсем не милым образом.

– Эм, кажется, я пропустил сезон или два, – с дьявольской усмешкой вставил Тео. Если бы у него был попкорн, он бы сейчас запихивал его в рот горстями. Любопытно, что Блейк не рассказал своему лучшему другу, что предлагал мне секс без обязательств. Ну ладно, не прямо-таки предлагал, но был близок к этому.

Блейк пожал плечами.

– Элла не любит секс.

– Надеюсь, эта мысль поможет тебе лучше спать по ночам, дружище, – утешающим голосом произнесла я.

Тео озадаченно взглянул на друга, пытаясь понять, что вообще происходит, но по лицу Блейка ничего нельзя было прочитать. Он был слишком занят, наблюдая за моим. Не думаю, что его когда-либо прежде отшивали.

– Теперь, если мы закончили, Блейк собирался показать мне свой член… э-э-э, свой кокпит. Внутренности своего кокпита. Кокпит своего болида. Внутренности своего болида… который он водит.

И поговорите после этого об оговорках по Фрейду. Блейк одарил меня самодовольным взглядом, словно прочел мои самые сокровенные мысли. Он был настолько хорош, что и сам понимал, насколько он хорош, и мне это не нравилось. Не думаю, что он вообще понимал значение слова «скромность».

Как однажды сказал великий, ныне покойный комментатор «Формулы-1» Мюррей Уокер: «Легко вообразить, что условия внутри кокпита абсолютно невообразимы». Я сама не сказала бы лучше. И кокпиту Блейка стоило и дальше оставаться абсолютно невообразимым и – абсолютно точно – внутри его штанов.