Читать книгу: «Грех в твоих когтях 2», страница 2

Глава 4. Дворцовые интриги

Двумя месяцами ранее.

Первое, что мы услышали – его голос, холодный и чёткий, как удар клинка по льду:

– Убить.

Данил мгновенно преобразился. Его спина напряглась, плечи расправились, а из пальцев с тихим шкрипом выдвинулись когти – длинные, острые. Он резко оттолкнул меня за спину, заслонив собой, а его зрачки сузились в вертикальные золотые щели, как у разъярённого хищника.

Я едва успела понять, что происходит, как его рука схватила меня за талию и швырнула в сторону. Полёт был стремительным, и я приземлилась за огромным валуном, ударившись спиной о камень так, что из лёгких вырвался хриплый выдох. Воздух перехватило, в глазах помутнело, но сквозь шум в ушах уже прорывались звуки боя – рёв Данила, лязг металла, чьи-то крики, полные ярости и боли.

Я приподнялась на локтях, пытаясь отдышаться. Пальцы впились в землю, а сердце колотилось так, будто рвалось наружу. Из-за валуна доносились звуки, от которых кровь стыла в жилах: хруст костей, Шипение рассекаемого воздуха и тот самый, леденящий душу хрип – кто-то умирал.

Я рискнула выглянуть.

Данил носился среди солдат- теней, как демон, выпущенный на свободу. Его когти рассекали плоть, оставляя за собой лишь кровавый туман. Он не сражался – он уничтожал. И в тот момент, когда один из нападавших рванулся ко мне, Данил оказался перед ним быстрее, чем я успела вскрикнуть.

Его ладонь впилась в лицо врага, а второй рукой он…

Я закрыла глаза.

Но звук – этот звук – я запомню навсегда

Я сжалась в комочек за валуном, дрожащими руками прижимая колени к груди. Каждый новый звук битвы заставлял меня вздрагивать – хруст костей, хлюпающий звук рассекаемой плоти, предсмертные хрипы. Я раскачивалась вперед-назад, сдерживая всхлипы, пальцы впились в волосы так сильно, что кожа головы горела.

"Пожалуйста, прекратите…", – шептала я, зажав уши ладонями, но ужасные звуки все равно проникали сквозь пальцы. Я так и не заметила, когда бой закончился. Лишь отдаленный голос вывел меня из оцепенения:

– Именем императора Леоса! Отставить! Прекратить бой!

Голос звучал бархатисто, но в нем чувствовалась такая властная сила, что даже мои мышцы непроизвольно расслабились.

Теплые, сильные пальцы осторожно коснулись моих запястий. Когти, еще минуту назад разрывавшие плоть, теперь бережно, как тончайший хирургический инструмент, разжали мои пальцы, освобождая лицо.

– Любовь моя, открой глаза. Все хорошо. Ты в безопасности.

Голос Данила звучал непривычно мягко, почти дрожал. Я медленно подняла ресницы, слипшиеся от слез. Передо мной стоял он – весь покрытый слоем запекшейся крови, с глубокими порезами на груди и руках. Но его глаза… В этих золотистых глазах читалась только одна мысль – "Лишь бы с ней было все хорошо".

Я не сразу осознала, что от меня исходит мягкое золотистое свечение, окутывающее пространство на несколько метров вокруг. Когда я, все еще дрожа, выбралась из-за валуна, крепко вцепившись в руку Данила, передо мной предстала странная картина.

Десятки воинов стояли в глубоком поклоне, их лица почти касались земли. А на возвышении застыли двое – величественный Леос и незнакомец в черных одеждах. Их глаза, широко раскрытые, выражали странную смесь восхищения, жадного интереса и… страха. Настоящего, животного страха.

Данил прижал меня к себе, его дыхание было неровным. Я чувствовала, как его сердце бешено колотится под слоями крови и порезов. Но он стоял между мной и всеми остальными, как живой щит, готовый в любой момент снова превратиться в смертоносное оружие.

После той кровавой битвы нас с почестями проводили в Императорский дворец. Как оказалось, активация Ворот не осталась незамеченной – стража заметила их пробуждение заранее. Сам Леос, ожидая вторжения, выстроил целую армию на подступах. Когда воины увидели когти Данила, они решили – это Морвен пришел мстить. Но золотое свечение, исходившее от меня, заставило их замереть. Генерал Теней Ман, красивый воин в черных одеждах, уговорил императора прекратить бой.

Нам выделили роскошные покои – сначала отдельные, но Данил наотрез отказался отходить от меня даже на шаг. Даже в купальнях, где теплая вода с ароматными маслами должна была смыть следы битвы, его когти не отпускали мое запястье. Все это я помню как сквозь туман – шок от произошедшего сдавливал виски тяжелым обручем. В ушах все еще стоял крик Роберта: "Я найду тебя!", смешиваясь с кошмарной какофонией боя.

Помню, как к нам явился молодой ученый – в глубинах памяти мелькнуло имя "Аллен", но я не могла вспомнить, откуда его знаю. Он представился принцем-алхимиком, его тонкие пальцы с идеально подстриженными ногтями протянули мне кубок с дымящимся составом. Данил, понюхав напиток, кивнул – и я послушно выпила густую жидкость с горьковатым послевкусием.

Ночь после этого слилась в череду кошмаров. Мне снилось, будто огромный зверь с горячей шкурой придавил меня всей своей тяжестью. Когда я пыталась вырваться, невидимые когти только сильнее впивались в кожу. Просыпаясь на мгновение, я ощущала на себе реальные руки Данила – он лежал рядом, обхватив меня так крепко, будто боялся, что я рассыплюсь на части. Его дыхание было неровным, а на лбу выступали капельки пота – казалось, он переживал не меньше моего.

На следующий день после нашего прибытия слуги принесли целый гардероб Айлин. Данил молча перебирал тонкие ткани, его лицо на мгновение исказила какая-то сложная эмоция, но он быстро взял себя в руки.

"Тебе нужна своя одежда, а не чужая", – пробормотал он, но я уже не слушала, пораженная роскошью передо мной.

Шелковые платья цвета утренней зари, изумрудные туники с золотой вышивкой, воздушные штаны из ткани, напоминающей паутину, – все в нежных пастельных тонах, украшенное тончайшей вышивкой и кружевами. Каждый наряд был произведением искусства, но странно безжизненным, как музейный экспонат.

Я машинально примерила пару пар обуви, но все оказались на размер больше. Данил, заметив это, тут же заявил:

"Пока не подберут твой размер, я буду носить тебя на руках". В его голосе звучала не только забота, но и что-то властное, почти собственническое.

Задумавшись, я осознала странность – за все время я почти не видела женщин во дворце. Те немногие, что мелькали вдалеке, передвигались бесшумно, в плоских сандалиях, без единого намека на каблуки. Эта деталь почему-то вызвала у меня легкий холодок по спине.

Я сидела среди разбросанных по комнате нарядов, время от времени бросая взгляды на окно. В голове крутилась наивная мысль – вот-вот появится Роберт, а следом с грохотом ворвется Николай с автоматом наперевес.

Данил заметил направление моих мыслей. Его тень упала на меня, когда он встал между мной и окном, перекрывая обзор. Он ничего не сказал, но напряжение в его плечах, сжатые челюсти говорили сами за себя.

В этот момент в дверях появился слуга с новым подносом – на этот раз с украшениями. Бриллиантовые подвески, жемчужные нити, золотые браслеты с рунами… Все это сверкало и переливалось, но почему-то казалось мне цепями, а не украшениями.

Нас пригласили на официальную аудиенцию к императору, которая превратилась в грандиозный пир. Весь двор замер, когда мы с Данилом вошли в бальный зал одновременно. Подданные растерянно переводили взгляды с меня на Леоса, не зная, кому следует кланяться первым. В воздухе повисло напряженное молчание, пока наконец все не опустились на колени одновременно.

Леос встретил мой взгляд ледяными глазами, в которых читалась неприкрытая враждебность. В тот момент я окончательно поняла – передо мной кровный враг. Однако среди придворных были и те, кто смотрел на меня с восхищением, а иные – с откровенной похотливостью, не скрывая плотских мыслей.

В последующие дни я начала осторожные переговоры с императором. Данил всегда присутствовал на этих встречах, его когти едва заметно поблескивали, готовые в любой момент превратиться в оружие. Я понимала, что представляю угрозу для власти Леоса, но мне была безразлична корона – я лишь хотела вернуться домой. На мой осторожный намек об этом Леос отреагировал странной полуулыбкой, в которой смешались недоверие и расчет.

Мы достигли временного соглашения: пока решается вопрос о моем статусе (а император прекрасно понимал, что народ видит во мне живую богиню), я останусь жить в резиденции Айлин. Однако когда мне доставили то злополучное письмо с приглашением на "смотрины", все стало ясно – Леос затеял опасную игру, решив выдать меня замуж за своего ставленника…

Глава 5. Знай,чья ты

День выдался насыщенным и неожиданно приятным. С утра ко мне прибыла швея из императорской столицы – высокая, стройная женщина с волосами, собранными в сложную прическу. Ее тонкие пальцы ловко орудовали измерительными лентами, отмечая каждую линию моего тела.

К моему удивлению, Данил снова взял на себя роль распорядителя моего гардероба. Он стоял рядом, скрестив руки на груди, и с серьезным видом давал указания:

– Ткань должна быть самой дорогой, – говорил он, перебирая образцы шелка, которые принесли слуги. – Вышивка – только золотыми нитями. И чтобы ни одного шва, который мог бы хоть немного стеснять ее движения.

Швея кивала, записывая каждое его слово, а он тем временем продолжал, его голос звучал почти мечтательно:

– Она должна выглядеть как богиня. Потому что она и есть самая прекрасная женщина во всех мирах.

Я не могла сдержать улыбки. В этот момент он казался таким… земным. Таким знакомым.

После примерок и обсуждений настал черед косметолога и массажистки. Я обожала спа-процедуры, и сегодняшние не стали исключением. Теплые масла с ароматом цветов, умелые руки, разминающие усталые мышцы, – я почти забыла, где нахожусь.

Данил расположился на соседнем диванчике, полусидя, полулежа. В руке у него был бокал с каким-то искрящимся напитком, и он то прихлебывал его, то отпускал шутки, заставляя косметолога краснеть, а меня – смеяться.

В этот момент, закрыв глаза под нежными прикосновениями массажистки, я почти поверила, что мы не в Иридейле, а дома, на Земле. Что за дверью не дворец, полный интриг, а наш обычнвй дом. Что завтра не будет никаких смотрин, никакого Леоса, никакой опасности…

Я пристально наблюдала за Данилом, пока он вальяжно развалился на диване, перебирая бокал с искристым напитком. Его поведение казалось слишком… беззаботным. Слишком уж расслабленным для человека, который завтра должен отправить любимую женщину на смотрины к императору.Но когда я открыла глаза, то увидела его – все того же Данила, но уже не смеющегося. Его золотистые глаза были прикованы ко мне, а в уголках губ играла та самая ухмылка, которая напоминала: завтра нас ждет битва. И он готов к ней.

Каждая его шутка, каждый смех – все это было идеально, слишком идеально. Как будто он играл роль – роль того самого беззаботного Данила с Земли. Но я знала его лучше.

Я заметила, как его пальцы чуть сильнее сжимают бокал, когда разговор заходит о завтрашнем дне. Как его зрачки сужаются на мгновение, когда кто-то случайно произносит имя Леоса. Как его когти – те самые острые, смертоносные когти – то появляются, то исчезают, будто он с трудом сдерживает свою истинную природу.

Когда косметологи ушли, а массажистка закончила свою работу, мы осталась с ним наедине в комнате, наполненной ароматами масел и цветов. Я подошла к нему, остановившись так близко, что могла чувствовать тепло его тела.

– Ты что-то задумал, – сказала тихо, не вопросом, а утверждением.

Данил замер на мгновение, его глаза сверкнули в полумраке комнаты. Потом он медленно поднял руку и провел пальцем по моему запястью, оставляя легкую царапину – настолько тонкую, что даже не кровоточила.

– А ты что, боишься? – прошептал он, и в его голосе снова появились те самые, знакомые до мурашек, хищные нотки. – Или надеешься, что я действительно позволю кому-то другому прикоснуться к тебе?

Он встал, внезапно став выше, темнее, опаснее. Его тень накрыла меня,а пальцы впились в мои бедра, прижимая к себе.

– Завтра будет… интересно, – пообещал он, и его губы коснулись моей шеи, оставляя поцелуй-ожог. – Ты ведь любишь спектакли?

И в этот момент я поняла – Данил не просто так вел себя так беззаботно. У него был план. И судя по тому, как мое тело откликалось на его прикосновения, а разум кричал об опасности, этот план был куда опаснее, чем я могла предположить.

Ужин прошел на удивление спокойно. Данил вел себя почти по-домашнему – не царапал стол своими когтями, не разбрасывал посуду, даже его привычные похабные шуточки про мои формы куда-то испарились. И, как ни странно, мне этого даже немного не хватало – эта бесшабашность напоминала о прежнем Даниле, которого я знала на Земле.

Но больше всего меня озадачило другое.

– Любовь моя, мне нужно отлучиться на полтора часа. – Он произнес это так буднично, словно собирался не в неизвестность, а в обычную командировку. – Дворец будет охраняться как обычно. А возле твоей комнаты я поставлю спецруну.

Он продолжал спокойно есть, его пальцы ловко орудовали вилкой, будто это был не изысканный ужин в Иридейле, а обычный ужин как в прошлом.

– Да ради бога, – фыркнула я, отодвигая тарелку. – Не думаю, что в нашем расписании что-то изменится, если тебя не будет.

Он улыбнулся – той самой сладкой, почти невинной улыбкой, которая всегда скрывала что-то опасное.

– Рад, что в этом мире ты так стабильна.

Его слова прозвучали как комплимент, но в них чувствовался подтекст. Он встал, отодвинув стул, и подошел ко мне. Его пальцы скользнули по моему плечу, оставляя за собой легкое жжение – магия, которая должна была защитить меня.

– Не скучай, – прошептал он, и его губы коснулись моего виска.

А потом он просто вышел, оставив меня наедине с вопросами.

Куда он ушел? Зачем? И почему именно сейчас, накануне смотрин?

Я подошла к окну, глядя, как его силуэт растворяется в сумерках. Ветер шевелил занавески, а где-то вдалеке мерцали огни столицы.

И впервые за долгое время я почувствовала… одиночество

Я сидела в мягком гнезде из шелковых подушек перед огромным зеркалом в золотой раме. В отражении смотрела на меня незнакомая девушка – с медными волосами, переливающимися при свете ламп, золотистой загорелой кожей и глазами, в которых теперь жил странный янтарный свет. Где-то там, в глубине этого отражения, терялась та Настя – скромная студентка педколледжа, дочь алкоголиков, мечтавшая учить детей и ходить в походы с гитарой.

Пальцы нервно перебирали складки нового платья, доставленного из столицы. Особый наряд для смотрин, как объяснили слуги, доставят прямо во дворец – слишком сложное это одеяние, требующее ювелирной работы мастеров. Дани не было уже больше чем полтора часа и я начала немного нервничать.

Внезапно воздух вокруг заколебался, наполнившись странной вибрацией. В груди вспыхнуло жгучее тепло, а кончики пальцев сами собой засветились золотистым светом. Это была не моя воля – энергия Айлин пробуждалась сама.

"Настя…"

Голос донесся будто из глубины зеркала. Отражение замутилось, стало волноваться, как поверхность воды. Я медленно поднялась с подушек, приближаясь к трепещущему стеклу. В мутных бликах начал проступать силуэт – чей-то силуэт, яростно бьющийся по ту сторону зеркала.

"Настя!"

И вдруг – он. Роберт. Такой изможденный, с впалыми щеками и лихорадочным блеском в глазах. Его рубаха была разорвана, а на груди ярко горела та самая руна – теперь золотая, пульсирующая в такт моему сердцу.

– Ты нашёл меня… – прошептала я, протягивая дрожащую руку к зеркалу.

В этот момент его глаза дико расширились, губы распахнулись в беззвучном крике. Что-то мелькнуло у моего виска – и огромный кулак в когтях со страшным грохотом врезался в зеркало. Осколки с хрустальным звоном рассыпались по полу.

С криком я отпрыгнула назад. На месте разбитого зеркала стоял Данил – но не тот, что уходил. Его настоящая ипостась – огромный, с горящими золотом глазами, с когтями, еще не успевшими втянуться. Грудь вздымалась от ярости, а на сжатых челюстях играли желваки.

– Ты… – начала я, но голос предательски дрогнул.

Он шагнул вперед, наступая на осколки, которые хрустели под его тяжелыми сандалями. В воздухе повисло молчание, густое, как смола.

Я смотрела испуганно то на разбитое зеркало, то на Данила. Осколки, разлетевшиеся по полу, отражали нас в искаженных фрагментах – десятки моих перекошенных лиц и его фигуру, напоминающую разъяренного зверя.

– Как у него это получилось? – прошептала я, чувствуя, как дрожь пробегает по спине. – Ты же говорил, что сюда нет доступа, что все врата не работают!

Я даже не заметила, как обрезалась об осколки. Тонкие алые полоски проступили на моих пальцах, но боль казалась такой далекой по сравнению с тем, что творилось передо мной. Даня тоже был весь в крови – его руки, разорванный рукав рубахи, даже прядь темных волос, прилипшая ко лбу. Но больше всего пугали его глаза. В них горела дикая ярость, та самая, из- которой я всегда инстинктивно отступала.

– Чего тебе не хватает, Настя?! – его голос прорвался сквозь тишину, как удар грома.

Я вздрогнула. Он никогда не кричал на меня. Никогда.

И вдруг – смена. Его взгляд дрогнул, ярость на миг сменилась чем-то другим… болью? Отчаянием?

– Ты моя! – Он зарычал, и его голос уже не звучал человеческим. Это был низкий, хриплый рык хищника, готового разорвать все на своем пути.

Тик-так…

Откуда-то доносился этот звук. Мерный, назойливый. Как отсчет последних секунд перед катастрофой.

Он шагнул ко мне. Его огромные руки обхватили мои плечи, пальцы впились в кожу так, что я почувствовала, как под ногтями проступает тепло. Он навис надо мной, и теперь его дыхание смешалось с моим – горячее, прерывистое.

– Ты моя… – уже шепотом прошептал он, и его губы едва не коснулись моих.

Тик-так…

Запах его крови ударил в нос – густой, медный, невыносимо соблазнительный. Мое горло сжалось от жажды, которую я больше не могла игнорировать. Я подняла взгляд, молящий, беззащитный, и встретилась с его дикой улыбкой.

Он знал.

И в этом не было ничего человеческого.

Следующее мгновение наши губы сошлись в яростном поцелуе. Не было больше ни страха, ни сомнений – только жгучая, всепоглощающая потребность друг в друге. Его губы были твердыми и требовательными, а мой рот жадно открывался в ответ, принимая этот натиск. Наши языки сплелись в горячем танце, и мир вокруг перестал существовать. В эту секунду не было ничего важнее, чем его тело, прижимающее меня к полу, его руки, впивающиеся в мои бедра, его дыхание, смешивающееся с моим.

Он вжал меня в подушки, и я почувствовала всю тяжесть его тела, всю его мощь. Он навис надо мной, как буря, как стихия, от которой нет спасения. Его язык вторгался в мой рот с властной настойчивостью, и я отвечала ему с такой же страстью. Мой стон прорвался сквозь поцелуй, когда его бедра прижались к моим, и я почувствовала его желание – жесткое, неумолимое.

Он оторвался на мгновение, его горячий взгляд пронзил меня насквозь. Его палец провел по моим губам, и я почувствовала солоноватый вкус его крови. Капля скатилась мне на язык – и мир взорвался.

Волна эйфории накрыла меня с головой. Каждая клетка моего тела вздрогнула, нервы вспыхнули, как огонь по сухой траве. Я застонала, выгибаясь под ним, не в силах сдержать этот безумный восторг.

– Даня… – его имя сорвалось с моих губ громким, дрожащим стоном.

Его глаза сверкнули диким азартом, губы растянулись в безумной улыбке. Он не дал мне опомниться – резким движением перевернул , подложив под мой живот подушку. Его руки грубо задрали мое платье, обнажая кожу. Холодный воздух коснулся тела, но тут же его сменило пылающее прикосновение его ладоней.

Одно движение – и шелк трусиков разорвался с тихим шелестом. Его пальцы впились в мои бедра, а затем…

Горячий, влажный язык коснулся самой сокровенной части меня. Я вскрикнула, впиваясь пальцами в подушки. Каждое движение его рта посылало новые волны наслаждения, заставляя мое тело трепетать. Эйфория нарастала, сжимая живот горячими спазмами.

Я уже не могла думать. Только чувствовать. Только хотеть. Только его.

Я металась в его железных объятиях, стоны и его имя срывались с моих губ в бессильном экстазе. Его язык был неистовым и безжалостным, исследующим каждую складку, каждую трепещущую частичку меня. Он кивал, словно одобряя мою реакцию, довольный тем, как мое тело отзывалось на каждое его движение.

Его когти – нет, не просто пальцы, а настоящие хищные когти – впивались в мои бедра, скользили по спине, оставляя на мгновение горячие царапины, которые тут же затягивались под всплесками моей энергии. Но боль смешивалась с наслаждением, усиливая его, делая каждый его прикосновение еще острее.

Когда волна экстаза скрутила меня в диком спазме, он мгновенно подхватил мое дрожащее тело, прижал спиной к своей груди. Его горячий язык скользнул за ухо, по старому шраму-руне, и я вздрогнула, чувствуя, как по коже пробежали мурашки.

– Помни, чья ты, – прорычал он прямо в ухо, и в его голосе звучала не просто злоба, а что-то первобытное, животное, заставляющее сжаться все внутри.

Он снова бросил меня на подушки, подсунув еще одну под бедра, приподнимая меня еще выше. И прежде чем я успела перевести дыхание, он одним мощным движением вогнал в меня свой член до самого предела. Я вскрикнула – эйфория от предыдущего оргазма еще не успела утихнуть, а он уже начал двигаться, жестко, неистово, будто хотел проникнуть в самую глубину, заставить каждую клетку моего тела помнить его.

Его дыхание обжигало шею, губы прилипали к коже, то лизали, то кусали, точно так же, как в том самом сне, где все началось, когда он впервые взял меня. Он снова провел окровавленным пальцем по моим губам, и я почувствовала, как десны зачесались с нестерпимой силой. Я не выдержала – впилась зубами в его палец, и он застонал, движения стали еще жестче, еще беспощаднее.

Его член пылал внутри, заполняя меня настолько, что казалось, будто он проникает куда-то за пределы тела. Я сжимала его, обхватывала каждой мышцей, каждым трепещущим сантиметром, и он рычал, чувствуя это, наслаждаясь тем, как я не могу сдержать ни стоны, ни дрожь.

– Ты… моя… – его слова прерывались тяжелым дыханием, и каждый толчок становился все мощнее, все требовательнее.

А потом он взял меня за волосы, прижал голову к подушкам и вошел в меня под новым углом – так глубоко, что мир перед глазами поплыл. Я уже не стонала – я кричала, не в силах сдержать этот нарастающий шторм. Он чувствовал, как мое тело сжимается вокруг него, как спазм подкрадывается все ближе, и ускорился, ударяя в самую чувствительную точку с такой силой, что я взвыла.

И тогда нас накрыло одновременно.

Меня свело так сильно, что я почти не почувствовала, как он вонзается в меня в последний раз, до самого предела, заполняя горячими толчками. Мой крик слился с его ревом, и на мгновение показалось, что мир взорвался в белом огне.

Он не выходил сразу, держал меня прижатой к себе, пока его семя переполняло меня, вытекало по бедрам, смешиваясь с потом и дрожью после оргазма. Только когда пульсация стихла, он медленно вышел, и я почувствовала, как горячая влага стекает по внутренней стороне бедер.

Мы дышали тяжело, почти синхронно, и в этой тишине, нарушаемой только нашими хриплыми вздохами, не нужно было слов. Он притянул меня к себе, и я прижалась к его груди, чувствуя, как его сердце бьется так же бешено, как мое.

Мы оба знали – это было не просто обладание.

Это было подтверждение.

Закрепление.

Печать.

Потом он присел, засмеялся как чокнутый. Шлепнул меня по попе, сказал: " Знай, чья ты… "

И ушел. Просто ушел…