Грёзы о мечте

Пролог

«13:48» 139.71/Си

Дорога была шириной в двести тридцать четыре локтя в начале пути и сужалась до восьмидесяти пяти в конце, а длина – около двадцати девяти тысяч восьмисот семидесяти локтей. Трава отсутствовала с тех пор, как путники спустились с Песчаника; она росла там только на склоне. Рельеф Пути Мира состоял преимущественно из белых и серых камней, но Фирз знал, что большая их часть – кости жертв переправы.

– Вода подступает с краёв – это плохой знак. Нужно скорее добраться до берега, – забеспокоился Сент.

Он – один из тех людей, кто ходил за Песчаник ради одной цели… Нет, они все ходили туда ради одной цели – заработать побольше денег на временной работе, в основном черновой: другую иноземцам не предлагали. Но Сент, в отличие от товарищей, тратил их не на себя, а на свою больную дочь, которая могла ослепнуть. Чтобы этого не произошло, ей требовалось лекарство, что стоило недёшево и продавалось в Мирате и подобных городах по ту сторону этого злосчастного пути, погубившего многих, некогда ходивших здесь людей.

Заработав достаточно денег, путники возвращались домой – в маленькую деревушку, где ждали их родные и близкие, которых они оставили на целых полгода. Они занимались этим давно – каждую осень преодолевали путь, уходя из родных краёв, и каждую весну возвращались обратно.

– Успокойся, Сент. До прилива нескоро. Мы всегда ходили в это время и никогда не ошибались. Да и большую часть пути уже прошли. До конца дня доберёмся к противоположному берегу, – сказал Фирз.

– Давайте устроим привал, – вмешался третий. Его лицо выглядело печальным. – Кажется, старость приближается ко мне. Колени снова разболелись. Нужно передохнуть, хоть немного.

– Не нравится мне, как заволновалась вода. Может, доберёмся до берега, а там и устроим привал? – продолжал настаивать Сент.

– Да будет тебе, подумай о товарищах. От того, что мы немного передохнём, ничего не случится. Давай, присаживайся, – Фирз указал на небольшой камень и расположился на земле, как и третий мужчина.

Сент согласился и, сев на камень, открыл подсумок. Внутри находились: бурдюк с водой, треть буханки чёрствого хлеба, орехи и десять ампул с лекарством.

Выпив воды, он начал рассматривать на руке браслет, который подарила ему дочь перед уходом, – маленькие, ярко-белые, нанизанные на верёвочку камушки круглых и полукруглых форм. Каждый из них чередовался: сначала полукруглый камушек, затем круглый, после вновь полукруглый и так далее. Если первый полукруглый камушек повёрнут вправо, то следующий – влево, третий – вновь вправо…

Глядя на него, Сент выглядел грустным.

– Не переживай, дружище. Мы скоро будем дома, и ты вновь увидишь её! – поддержал товарища Фирз.

– Спасибо, – слегка улыбнулся Сент, но ему, кажется, не стало легче.

– Почему бы тебе в следующий раз не взять её с собой? Работёнка ей там найдётся, да и тебе самому легче будет – она рядом.

– Ей там не место.

– А кому «место»? Тебе? Ты на себя взгляни. Постарел. Похудел. Ты когда в последний раз улыбался? Вот раньше!.. Раньше ты был полон решимости и сил…

– Раньше всё было иначе! – раздражился Сент. – Раньше людьми правили не алчность, не жажда первенства и власти. Раньше мы были свободны – нами никто не управлял! Цветущие и богатые урожая поля, самоцветы и механизмы, чистые реки и воздух – всё это служило людям! Радость, любовь, наслаждение моментом – всё это читалось в людских глазах. А сейчас?.. Там, – он указал за Песчаник, – ты видел их лица? Их повадки и стремления? Лишь злость, ненависть, обида и зависть. Те люди не источают радость, только скорбь и тяжесть от очередного прожитого дня. Всё то, что когда-то помогало нам развиваться, что было неотъемлемой частью нашей жизни, стало объектом их поклонения и вожделения. И каков результат?..

– О каком времени ты говоришь? Когда это было? Десятки? Сотни? Может, тысячи лет назад? Ты себя вообще слышишь? Если тебе так противно с ними – не ходил бы туда!..

– Ты и сам прекрасно знаешь, что у меня нет другого выбора, – погрустнел Сент.

Может, и нет, а может… Хочешь к дочери – так будь с ней, – подумал Фирз. И вообще, ни к чему эти пустые разговоры. Мы не знаем, что было раньше. Все эти слова – сказки наших предков, их мечты о чудесной жизни. Но она другая — жестокая. Надо бороться за мечту, за своё место! Однако, зная позицию друга, он никогда не решался сказать ему об этом в лицо. Возможно, Фирз знал, что его слова не переубедят Сента, а может, боялся испортить с ним отношения. Хотя, скорее всего, он сам не верил в свои слова.

– Я тоже не в восторге от того места, – вмешался третий мужчина. – Но и дома, в нашей деревне, мне некомфортно. Не по мне вся эта оседлая жизнь. Стирка, уборка. Рукоделие. Я потому-то и хожу в Мират. Раньше вот думал: там будет лучше. Мир поведаю. Жизнь других людей. А что в итоге? Тринадцать лет бессмысленной жизни в шахтах, в барах и гостиницах ради их денег, на которые можно купить… Счастье? Не думаю, что вещи и девки стоили того. Надо было сразу идти дальше, за Мират. Эх, не колени – прям сейчас бы и пошёл!.. – И погрустнел: – Надоела такая жизнь. Давно думаю, завязать с этими похождениями… – И совсем тихо: – Правда, что потом?

Действительно, что? – задумался Фирз. Но по-другому жить он уже не мог. Видимо, я тоже не гожусь к оседлой жизни. По его мнению, они все изменились, с тех пор как начали ходить в Мират: стали раздражительными, пугливыми и неудовлетворёнными своей жизнью. Прежде, проводя время с родными, они были лучше, – по крайней мере, так ему казалось. Но что изменилось? Видимо, на нас повлияли жители по ту сторону этой тропы.

– Что-то мы засиделись, – произнёс Сент и первым продолжил путь.

Фирз не торопился возвращаться домой: его никто не ждал там. У него не было ни жены, ни детей – только мать, которая всегда упрекала его в безответственности. Она никогда не проявляла к нему любви. Он для неё был бременем, последствиями прошлых ошибок. По крайней мере, так она ему казалась.

Отца своего Фирз не знал. Мать никогда не говорила о нём, да и он не спрашивал. Однако, когда ему надоела жизнь в деревне, скучная и однообразная, и он вместе с друзьями решил отправиться к Великим городам, туда, где, по словам часто заглядывающих к ним торговцев, есть свобода, женщины, разнообразные еда и одежда, где каждый волен делать всё, что ему вздумается, она сказала, что он похож на своего отца – такой же ветренный и безответственный. Тогда Фирз не понимал её слова – его манили мечты о лучшей жизни, – но сейчас, спустя долгое время, он понял, что жизнь везде одинаковая, и что он так и не добился ничего, о чём мечтал в молодости.

А ведь поначалу жизнь в Мирате ему казалась прекрасной. Новые знакомства, разнообразные товары и развлекательные заведения – всё будоражило его молодую кровь. Однако на это требовались деньги. Поэтому первым делом Фирз решил найти работу. Но тут-то его и поджидало первое разочарование. Из-за отсутствия навыков зарплату предлагали низкую, а за обучение просили много. Конечно, можно обучаться в долг, но становиться рабом он не желал.

За Песчаником самый лёгкий способ заработка – стать охотником за сокровищами или головами. Но в таком случае можно самому оказаться чьей-то добычей, поэтому Фирз отказался от такой работы и решил довольствоваться малым.

Когда всё пошло иным чередом? Когда я забыл о своих целях и мечтах? – задумался он и пошёл за товарищами.

На протяжении всего дальнейшего пути им не встретилась ни одна живность – а была ли она здесь когда-нибудь? – кроме случая, когда Фирз увидел чайку на воде. Удивившись, он не заметил камня, о который споткнулся. Когда он поднял голову, птицы не оказалось – вместо неё виднелось бурое пятно.

Померещилось? – подумал Фирз, ведь в воде было много таких бурых пятен – это цвела подводная трава, что в данное время года не редкость.

Ветер усиливался, и волны становились сильнее. Они яростно бились о прибрежные камни, и капли долетали до путников. Им не раз приходилось делать привал, чтобы мужчина с больными коленями мог передохнуть. Сенту это явно не нравилось, но ничего поделать он не мог. Фирз же в эти моменты оглядывал тропу, мёртвую, словно они шли не домой, а к своей кончине. Но такой она всегда была в его памяти, соединяющей два берега: давно вымерший, тот, где находился их дом, и тот, что отчаянно цеплялся за свою жизнь, противоположный. По крайней мере, такими он их себе представлял.

К вечеру начался шторм, что прибавил мрачности окружению. Дорога сузилась до сорока семи локтей, а из-за сильного ветра, дующего навстречу, темп ходьбы путников снизился.

– Осталось немного – и, считай, мы на той стороне! – бодро сказал Фирз, ведь вдали виднелся высокий берег, означавший их скорое возвращение в родные края.

Сент кивнул другу и, посмотрев влево, остановился. Выглядел он напуганным, но Фирз не придал этому значения.

– Нужно скорее добраться до берега! – заволновался Сент и ускорился.

– Это всего лишь шторм – не о чем переживать, – вяло ответил Фирз, ведь такая погода привычна для здешних мест.

Но он удивился, когда второй его товарищ закричал и побежал за Сентом.

Фирз не сразу сообразил, что происходит. Заметив вдали увеличивающееся в размере белое пятно, он осознал всю опасность и побежал за приятелями. Увиденное настолько испугало его, что он бежал так, как раньше и не бегал. Фирз с лёгкостью опередил третьего товарища, который из-за своих больных коленей не мог быстро передвигаться, и начал догонять Сента.

В какой-то момент сзади раздался крик: их приятель споткнулся и упал на торчащую из земли кость, отчего одеяние на его левом боку окрасилось в красный цвет.

– Фирз, дружище, помоги мне!

Да как так-то? Фирз словно прирос к земле – его сознание унесло в другую вселенную.

Когда второй его товарищ побежал на помощь первому, он пришёл в себя.

Кость вынимать было опасно – Сент вырвал её из земли, оставив торчать в теле, и помог раненому подняться, что далось нелегко. Рана оказалась серьёзной – ему пришлось придерживать друга. Они все вместе продолжили путь, но двигались медленнее, чем прежде. Фирз начал переживать, что они не успеют добраться до берега: туман приближался к ним быстро.

В какой-то момент их раненый товарищ споткнулся и упал, потянув за собой Сента. Поднявшись, последний попытался поставить его на ноги, но не смог и обратился к другу:

– Фирз, помоги!

– Оставь его! Нам ему уже не помочь! – Фирз не желал закончить здесь, но приятель продолжал поднимать раненого товарища, не пытавшегося встать. – Не делай глупости! Мы не успеем его донести! Нам бы самим ещё спастись!

– Да как ты можешь так говорить?! Мы втроём столько пережили!.. – разозлился Сент.

– У тебя же есть дочь, она нуждается в тебе! Ты о ней подумай: если ты умрёшь, кто ради неё отправится за Песчаник?!

Сент замер. Кто знает, что творилось в его голове, – возможно, он боролся с собой. Но, по мнению Фирза, здравый смысл одержал над ним вверх.

– Прости нас, – Сент с сожалением посмотрел на раненного друга. – Поторопимся, Фирз.

И они побежали дальше.

– Нет! – прокричал раненый. – Я не хочу умирать! Не оставляйте меня!

Его слова для Фирза словно нож в сердце – они друзья и много лет ходили за Песчаник, – но выбора у него не было.

Брошенный товарищ продолжал кричать, умоляя вернуться, но по мере их приближения к берегу голос становился слабее и вскоре стих, когда издававший его был поглощён туманом, добравшимся до переправы. К счастью для оставшихся, они быстро приблизились к берегу, на вершине которого было их спасение. Осталось только преодолеть склон. Однако туман наступал им на пятки, словно одной жертвы ему оказалось мало и он хотел ещё.

Путники начали подъём, это была их «дорога жизни»: замешкаешься – ты труп.

Фирз перебирал руками с камня на камень, словно он всю жизнь этому учился. Но удача покинула его, когда один из камней не выдержал и покатился вниз, унося с собой его наездника. Приземлившись на спину, мужчина почувствовал жуткую боль.

Видимо, это конец, усмехнулся он, считая это наказанием за брошенного товарища. Фирз не думал, что умрёт от тумана. Он надеялся найти невестку, с которой проведёт счастливую и беззаботную жизнь, вырастив троих – или даже пятерых – детей в уютном месте.

В молодости, заглядываясь на девушек Мирата, он не раз представлял одну из них подле себя. Повзрослев и посмелев, он стал ухаживать за ними, но ни одна из них так не ответила ему взаимностью, – возможно, из-за его статуса и материального положения.

Теперь, лёжа на холодной и пустынной земле, Фирз разочаровался в собственной судьбе. Всю свою взрослую жизнь он зарабатывал гроши и спускал их на плотские утехи, чтобы хоть как-то удовлетворить свою потребность в любви. Поначалу ему это нравилось. Куртизанки могли поддержать беседу и выслушать его переживания. Они сочувствовали, когда ему было плохо, и радовались, когда было хорошо. С ними Фирз чувствовал себя легко и непринуждённо. Порой ему казалось, что они все лучше «обычных» девушек. По крайней мере, они были честны с ним.

Прикрыв глаза, он представил одну девку, к которой часто заглядывал, и пожалел, что не признался ей в своих чувствах.

Кого я обманываю? Фирз знал, что она никогда не примет его.

Заплакав, он приготовился принять свою участь.

– Вставай! Ещё не время умирать! – прокричал спустившийся ему на помощь приятель. – Давай, держись за меня и поднимайся!

Сент поднял своего друга, и они начали взбираться вместе.

Почему, Сент? Фирз обрадовался, когда приятель вернулся за ним, но не понимал, чем заслужил второй шанс. По его мнению, он – тот, кто не задумываясь бросил товарища, – должен понести соответствующую кару. Но, видимо, у судьбы другие планы на его счёт.

Они вовремя поднялись выше линии заполонившего тропу тумана, – осталось только взобраться на выступ обрыва, высотой в восемь локтей или около. Сент подсадил приятеля, который после благополучно залез наверх, и полез следом, цепляясь за изредка торчащие из голой земли корни близрастущих деревьев. Оступившись – прогнивший корень сломался под его весом, – он чуть не покатился вниз, но Фирз успел схватить его за предплечье левой руки.

Сент не мог найти опору под ногами. Понимая это, второй попытался вытащить друга, но из-за пота рука начала выскальзывать.

– Давай вторую руку! – прокричал Фирз.

Сент сделал рывок правой рукой, чтобы ухватиться за товарища. Но из-за этих манипуляций левая выскользнула, и – он, не успев схватиться, полетел в белую тьму.

– Сент!.. – протянул оставшийся.

Прежде чем «дыхание смерти» поглотило друга, Фирз прочитал на его лице лишь сожаление и грусть – эмоции, которые не покидали Сента последний десяток лет.

Только не ты, отчаялся Фирз и, сев на ноги, посмотрел на сияющий в руке браслет, что подарила любящая своего отца дочь. Что я ей скажу? Заплакав, он продолжил глядеть в расстилавшийся туман, словно надеясь, что его друг выйдет оттуда как ни в чём не бывало.

Фирз долго сидел на краю обрыва. На его лице читались боль и пустота, а в траве блестел тот самый браслет.

Артём

«16:16» 16 июля

Середина лета выдалась жаркой – в автобусе было невыносимо. И зачем я только согласился на эту поездку? Я мог бы сидеть дома, играть на компьютере и ездить на речку с друзьями, ведь в такую жару лучше находиться в прохладной и освежающей воде.

Путь до лагеря отдыха, поездку в который организовал студсовет, был далёким. Там планировались спортивные соревнования, дискотеки и всё, что присуще подобным местам. Он располагался на берегу моря, с большим пляжем, – во всяком случае, так написано в буклете с описанием. Я согласился на эту поездку только ради Ксюши, которая позвала меня. Благодаря ей я выбираюсь на всевозможные мероприятия, ведь в основном мои дни проходят одинаково: университет, общага, игры, иногда выхожу позаниматься спортом.

Ксюша сидела рядом и, улыбаясь, смотрела в телефон. Наверное, она снова переписывается с Колей (я давно заметил, что он ей нравится), – мне она пишет только по необходимости. Конечно, я не жалуюсь (мне нравится проводить время с ней, не зря же я согласился терпеть эту жару), но иногда хочется от неё больше внимания.

Но всё же, мне нравится её улыбка – когда я вижу её, я сам хочу улыбаться.

Ксюша – девушка весёлая, добрая и общительная. Она легко находит общий язык с людьми, – наверное, это заинтересовало меня в ней. Где-то внутри я чувствовал, что мне не хватает таких же качеств. Это как две половинки «инь» и «ян» – вроде разные, но находящие гармонию только соединившись. Ну, или мне хотелось так думать.

Впервые я встретился с ней поступив в университет, мы учимся в одной группе. Практически весь первый курс мы не общались, и я не замечал её. Всё изменилось во время прохождения весеннего спортивного соревнования. Нашу группу поставили ответственной за соблюдением порядка прохождения состязаний. Смотреть должны были по двое на каждом участке. Так вышло, что ко мне в пару назначили Ксюшу.

Поначалу мы не разговаривали. Мне хотелось скорее уйти с мероприятия в общежитие, где меня ждал ноутбук с игрой, на которую вышло очередное обновление. Я собирался проверить, что нового туда внесли.

Спортивное мероприятие проходило в парке. Помимо студентов университета, там присутствовали посторонние люди: кто гулял с друзьями, кто занимался спортом, а кто проводил свидание.

Очередной раз проходя закреплённую за нами точку, мы увидели сидевшую на газоне старушку, безуспешно пытавшуюся подняться.

– Кажется, ей нужна помощь, – сказала Ксюша.

– Наши обязанности – следить за инвентарём. Или я что-то упустил? – Мне не хотелось ничем заниматься.

– Не будь таким злым. Пойдём и спросим. Может быть, что-то случилось.

Пока мы подошли, старушке удалось самой подняться на ноги. На вид ей около восьмидесяти лет. На голове её — платок с заплаткой. Видимо, она не хотела тратить денег на новый. Если учесть, что пенсия у пенсионеров невысокая, данный вариант может быть правдой. В целом, её одежда выглядела потрёпанной, а после падения и вовсе образовалось грязное пятно.

– Вы не ушиблись? – спросила старушку Ксюша.

И зачем ей это?

– Всё в порядке, доченька. – Голос у бабушки добродушный. – Я ждала сына. Он сказал, что отойдёт по делам, и попросил подождать его на скамейке. Но из-за своей поясницы я не могу долго сидеть, вот и решила пройтись по газону. Трава оказалась скользкой. Раса ещё не сошла, вот я и упала.

– Я рада, что всё обошлось. Может, вам чем-то помочь?

– Нет, ничего не нужно. – Старушка на мгновение задумалась. – Хотя знаете, мой сын ушёл давно. Я переживаю, не случилось ли чего.

– А как выглядит ваш сын?

– Он чуть выше этого юноши, – бабушка указала на меня, – волосы пепельного цвета, одет в синюю куртку… И у него на щеке родинка. Вы сразу её заметите.

– Ну что, Артём, поможем бабушке найти её сына? Ты иди по аллее, пока не дойдёшь до ларьков с закусочными, и проверь сцену и окрестности рядом. А я пойду в сторону речки – там, кажется, есть причал – и проверю рядом.

В её глазах загорелся огонь жизни (до этого я не видел её такой. Быть может, я не замечал?) – мне стало радостнее и веселее на душе.

– Оставайтесь здесь, бабушка. Мы найдём вашего сына и приведём его к вам, – сказала Ксюша и, кажется, собиралась отправиться на поиски.

– А что у вас нет телефона, чтобы позвонить ему? – Мне не хотелось шататься по парку, к тому же у нас были другие обязанности.

– Есть, – поникла бабушка. – Сынок купил мне его, но я совершенно не могу разобраться с ним.

– Дайте мне, я посмотрю, – сказал я, надеясь найти в телефоне номер её сына, ведь он должен был добавить его в контакты.

Ксюша посмотрела на меня, словно я предложил нечто невероятное. В её глазах одновременно читались удивление, восхищение и печаль.

Забрав кнопочный телефон у бабушки, что она вытащила из своей старенькой сумочки, я просмотрел контакты, коих оказалось немного, и нашёл один из них: «Сыночка». Сама она вряд ли могла так подписать, – видимо, попросила кого-то о помощи. В одном этом слове я прочувствовал всю теплоту и любовь матери к её ребёнку.

Я набрал номер, и абонент не заставил себя ждать.

– Ало, мама, ты наконец научилась пользоваться телефоном? – радостно ответил голос из динамика.

– Здравствуйте! Вы меня не знаете. Я встретил вашу маму. Она попросила позвонить вам. Она переживает за вас и просит, чтобы вы скорее вернулись.

– Я… – попытался сказать абонент, но вдруг из моих рук телефон выхватила Ксюша.

– Вы знаете, что ваша мать давно ждёт вас?! Пока вас не было, она успела упасть и испачкаться. Вам следовало бы не бросать её одну и заботится о ней! – возмутилась девушка.

– Ну что вы, что вы… – старушка лениво помахала кистью. – Делай свои дела, Петя. А я подожду тебя. Куда нам спешить? – ласково сказала она (но я не уверен, что он услышал это: бабушка говорила тихо).

– Мама, ты упала? Всё в порядке? Прости, я встретил своего давнего друга, и мы с ним заболтались. Я скоро буду! – забеспокоился Петя и бросил трубку.

– Уж постарайтесь, – нахмурилась Ксюша.

Пока мы ждали, старушка поведала нам о своём сыне: каким он был хорошим и заботливым, но иногда бывал рассеянным. Она также рассказала о своих замечательных внуках – у неё их было три. Она любила баловать их и проводить время вместе, но быстро уставала. Кроме этого, старушка рассказала про свою молодость и о том, насколько хорошо было жить во времена Советского Союза.

Но стоит ли грезить о минувшем? – не знаю. Как мне кажется, нужно двигаться вперёд. Но и бабушку можно понять: не думаю, что жизнь стариков сейчас лучше (даже жизнь молодого поколения не всегда лучше). Но была ли она хорошей раньше? В любом случае плюсы и минусы есть как в прежнем, так и в нынешнем политическом строе, и мы все ответственны за происходящее. Поэтому не вижу смысла сравнивать. По моему мнению, лучше сконцентрироваться на решении насущных проблем в текущем времени.

За беседой я так увлёкся, что не заметил, как подошёл Петя. Он извинился перед своей матерью, и они ушли.

Оставшееся время дежурства мы с Ксюшей провели за общением (её прорвало на разговор): обсудили произошедшее и поговорили о своих родственниках и близких.

С того случая мы стали чаще общаться и понемногу узнавать друг друга. Правда, я общался с ней только тогда, когда она просила помощи или когда нуждалась в компании. Это, по моему мнению, было очень странно с её общительностью и большим количеством друзей. Быть может, я ей небезразличен, или она использует меня? Несмотря на мои старания стать для неё больше, чем другом, мне не удавалось преодолеть «фрэнд зону».

В этом автобусе очень душно. От жары меня разморило – я невольно прикрыл глаза и уснул…

Мне приснился странный сон. Я находился в поле… поле цветов. Красных… Нет, ярко-красных. Хотя сердцевина многих была белой. Такой красоты я прежде не видел. Вдали виднелась свободная от цветов возвышенность. На ней — одинокое дерево. Высокое. Но что-то в этом дереве меня насторожило: одна ветвь росла не так, как все, – она напоминала силуэт… человека? Да, подвешенного человека.

Я решил подойти ближе, чтобы взглянуть, но не успел пройти и пару метров, как наступил на нечто мокрое. Из-за высоких и густорастущих цветов я не мог разглядеть, что находится под ними, и потому наклонился, чтобы отодвинуть их… И там была жидкость красного цвета? Нет, это кровь. Точно, ведь рядом я увидел лежащее лицом вниз тело девушки. Она была в крови и в изорванной одежде… Видны синяки и следы порезов? Что-то напоминавшее их. И эта девушка казалась мне знакомой, от чего в груди появилась сильная боль – страх охватил моё сердце. Я решил перевернуть тело, хотя внутренний голос говорил мне: «Остановись, дальше только боль», но любопытство взяло своё.

Кожи на лице у жертвы не было, словно её сгрызли. Один глаз отсутствовал. На теле виднелись те же синяки и раны, что и на спине.

От увиденного меня чуть не стошнило. Мне хотелось плакать, но слёзы не шли. Всё, что я смог сделать, – это сказать:

– Нет… Нет, Ксюша…

Я не мог больше смотреть – и, аккуратно положив тело, поднялся. Цветы исчезли, а я находился в море… море крови. Вокруг плавали тела… тела без головы. Вспоротые. У некоторых не хватало конечностей и внутренних органов. Рядом со мной проплыло одно из них, лицо которого мне показалось знакомым, словно я знал его столько же, сколько знаю себя. Где же я его видел? Такое лицо можно увидеть, когда смотришь… Но куда смотришь?

Я наклонил голову, чтобы не смотреть на него, и – опять это лицо, только в отражении крови…

Я очнулся в поту. Приснится же такое… и эта жара. Кажется, все спали, только водитель крутил «баранку» в тишине. Должно быть, и он устал, но это его работа. Как и всем, ему нужно зарабатывать на жизнь, вот и приходится терпеть.

Автобус находился не в лучшем состоянии: сиденья скрипели; некоторые стёкла и вовсе нельзя было открыть, чтобы проветрить помещение; а время от времени транспорт издавал странный звук (тут и к гадалке не ходи, с ним явно что-то не так). Аркадий не мог найти автобус лучше? Видимо, решил сэкономить денег на поездке.

Аркадий – президент студсовета. Что касается организаторских дел, тут ему нет равных. Ответственность, пунктуальность, харизма – это качества, которыми можно его охарактеризовать. Не зря его поставили главным.

Из всех членов студсовета, помимо главы, в поездку поехали: заместитель, Ника Стрельцова, и секретарь, Игорь Вишнев. Если первая попала в студсовет за свои заслуги, то второй – благодаря отцу, являвшемуся меценатом университета (по крайней мере, так говорят все).

Всего в поездку, не считая водителя, поехали девятнадцать человек: кого-то я знал; а кого-то видел, но не был знаком.

На передних сиденьях, рядом с водителем, сидели главный организатор поездки – Аркадий, выделявшийся среди всех своими очками, и Виктория Павловна – аспирантка вуза, молодая и незамужняя, что в её двадцать семь немного странно. Быть может, так думал только я? В любом случае в её возрасте у многих девушек имелись дети. Кто знает, возможно, она решила пожить для себя. Будь я старше, предложил бы встречаться ей. Фигура у неё что надо.

Внезапно я почувствовал прикосновение слева. Видимо, Ксюше было неудобно лежать, и она прислонилась ко меня. Мне стало некомфортно, но она так крепко спала, что я решил её не беспокоить.

Во внутреннем салоне, спереди слева, сидели мисс вуза Полина Тарасова и её бойфренд, с которым я не знаком. Позади первой расположился Игорь, рядом с ним – Ника, на следующем ряду – парочка (парень всю дорогу приставал к девушке, обнимая и прикасаясь к её груди, словно это произошло случайно. Девушка явно испытывала меньший интерес к партнёру. Она уставилась в одну точку перед собой, словно там мёдом намазано), далее – я с Ксюшей, за нами – двойняшки Саша и Миша (с ними я не знаком, но видел их на групповых занятиях), на предпоследнем ряду – Чак и Шут (весёлая парочка, с ними не заскучаешь).

С Чаком знаком практически каждый студент университета. Насколько мне известно, он провёл детство в Америке, а теперь приехал в Россию к матери. Его родители, кажется, развелись. Чак говорит с небольшим акцентом и многого не знает – люди иногда смеются над ним, когда он что-то спрашивает или хочет что-то сделать. Но он не обижается или, быть может, не понимает, что над ним смеются. Порой он и сам смеётся со всеми. Видимо, поэтому к нему такой большой интерес.

Шут – на самом деле его зовут Олег – не менее знаменит.

Как-то университет закрывался на неделю: там планировали снимать сцены для сериала про честных полицейских, коих на экране телевизора много (можно подумать, мы ничем больше гордиться не можем. Но это не так, у России богатая культура). В общем, я не вникал в подробности съёмок, мне неинтересно такое смотреть.

Чтобы неделя не пропала даром, в университете проводили дополнительные занятия по вечерам, что расстроило многих студентов: у кого-то имелись планы, да и лишние часы отсиживать никому не хотелось. На одной из таких пар проходила скучная лекция – студенты занимались чем угодно: кто рисовал, кто просматривал фотографии в соцсетях, а кто-то умудрялся спать. В аудитории стояла тишина, которую нарушал только голос лектора.

В какой-то момент дверь приоткрылась – в неё вошёл человек, одетый в потрёпанные джинсы и чёрную футболку с надписью: «Smile». Волосы его не ухожены, а лицо такое, словно он разгружал вагон с цементом. Помимо этого, на лбу у него имелась надпись: «ШУТ». Всё внимание переключилось на него, даже лектор перестал читать лекцию.

Олег неспеша начал подниматься по лестнице к парте, но споткнулся и упал. Из его открытого рюкзака с грохотом выпали бутылки от водки. Парень растерялся, но быстро опомнился и, сложив их обратно, продолжил подъём. Однако, видимо не заметив оставшуюся бутылку, он наступил на неё. Сделав несколько кувырков назад, он встал как ни в чём не бывало. В его глазах читались страх и удивление.

– Как вчера поработал? – спросил Олега один из студентов.

– Я уже не работаю. Решил уйти и заняться учёбой.

– Да я погляжу, ты время зря не терял. Уже на новой работаешь.

– С чего это ты вообще? Ты что экстрасенс?

– Тут и экстрасенсом не надо быть, когда у тебя всё на лице написано. Да и инвентарь с собой прихватил. Видимо, даже не было времени забежать домой. Или это твоё хобби?

Студент рассмеялся, и его подхватила аудитория. Олег же покраснел.

– Ну хватит вам! Соблюдайте тишину в аудитории! У человека, видимо, был трудный рабочий день, – строго произнёс лектор.

– Да, я неважно себя чувствую, – погрустнел Олег. – Можно я пойду домой? – И медленно направился к выходу.

– Студент должен трудиться, чтобы стать востребованным специалистом! – остановил его лектор.

– Так он и так востребованный, – улыбнулся студент, с которого всё началось. – Кого угодно сделает счастливым, разве не видите?

– Видимо, данный господин действительно стал специалистом высокого профиля, – слегка улыбнулся лектор и, сделав строгое лицо, добавил: – Однако это не освобождает его от моих занятий!.. И приведите себя в порядок, вы же в приличном учреждении!

После того случая Олегу дали погоняло – Шут, что поначалу его задевало, но позже то ли он привык, то ли не стал обращать внимания. Как потом выяснилось, парень бросил работу и напился с друзьями. Когда он уснул, кто-то из приятелей написал ему надпись на лбу, а также подбросили бутылок в его рюкзак. Олег не знал, что есть дополнительные занятия. Его привезли на машине в университет и, разбудив, сказали, что пора на пары.

В правом ряду, на переднем сиденье, сидела девочка с косичкой, заплетённой на правый бок. Она беседовала с Никой. Я часто вижу их вместе в университете. Должно быть, они друзья или одногруппницы.