Читать книгу: «Северная Корея: прошлое и настоящее закрытого государства», страница 2

Горы на ровной земле

… Каждое утро, часов с шести, по улицам столицы КНДР Пхеньяна проносится шум метел – уборка возвещает начало нового дня для трех миллионов ее жителей вместе с ближайшими уездами. Затем пхеньянцы выходят на улицы делать утреннюю зарядку.

Согласно старым летописям история столицы КНДР началась с 247 года строительством крепости на горе Тэсонсан на северной окраине нынешней территории города. В 427 году в Пхеньян была перенесена столица государства Когурё. На горе Моранбон, в центре современного Пхеньяна, в VI веке началось строительство города Чанансон, куда переместилась столица Когурё в 586 году.

Название Пхеньяна буквально означает «Ровная земля». Конечно же, по сравнению с основной территорией страны, покрытой почти целиком горами, город лежит на сравнительно ровном месте, но плоским его назвать трудно.

Парк Моранбон, водопад

Восточный Пхеньян в 2009

Удивительной красоты парк покрывает гору Моранбон, самый высокий пик которой, с беседкой Чхвесындэ наверху, поднимается через сосновый аромат над рекой «Великого спокойствия» Тэдонган на высоту 95 метров. С беседки Чхвесындэ открывается вид на реку и восточную часть Пхеньяна на противоположном берегу. Хорошо виден монумент эмблемы Трудовой партии Кореи (ТПК) – руки, держащие серп, молот и кисть. Они символизируют единство крестьянства, рабочего класса и интеллигенции.

Художники-студенты на Моранбоне

С южной стороны Моранбона многоступенчатая лестница ведет к монументу «Освобождение» – Хэбантхаб – в память о советских воинах, павших за освобождение Кореи от японского господства. Именно на стенах основания монумента на русском и корейском языках написано, что СССР освободил Корею, открыв путь к свободе и независимости корейского народа. Мне больше нигде в КНДР не доводилось видеть упоминания об этом, поскольку в официальной историографии страны освобождение было достигнуто благодаря армии антияпонских партизан Ким Ир Сена.

Памятник воинам СССР в Пхеньяне

Тем не менее в день освобождения Кореи 15 августа каждый год у памятника Хэбантхаб проводится церемония возложения венков как от посольства России, так и от руководящих структур КНДР.

Художник у ворот Тэдонмун

Художница на Моранбоне

Красоты пейзажа на горе Моранбон влекут к себе художников, как детей, так и взрослых. В одиночку и группами они рисуют красками или тушью водопады и беседки в тени кривых сосен.

В западной части Моранбона на вершине крепостной стены стоит беседка Ыльмильтэ, откуда, будто со смотровой вышки, видно, как ветер уносит лепестки азалий к стадиону имени Ким Ир Сена, обдувает пхеньянскую телебашню и встречает на своем пути «Триумфальную арку» – Кэсонмун.

Арка Кэсонмун

Считается, что это самая высокая в мире триумфальная арка, ее массивная П‑образная глыба поднимается на высоту 60 метров над широким шоссе, проходящим у подножия Моранбона в сторону международного аэропорта Сунан. Когда я только приехал на работу в Пхеньян, у меня в распоряжении был старенький внедорожник из тех, которых называли «газиками», с брезентовым верхом. Точно такие же были у северокорейских военных тех лет. Под аркой Кэсонмун можно было проехать только высоким лицам КНДР и иностранцам в этой стране. Остальные должны были объехать арку по круговой дороге. Когда я на полной скорости проезжал под аркой по прямой, на дорогу выбегала регулировщица со светящимся жезлом и изо всех сил дула в свисток с гневным выражением лица, пытаясь меня остановить. Видимо, она думала, что едет машина какого-то провинциального водителя, не знакомого с правилами Пхеньяна. Но при моем приближении регулировщица уже могла обратить внимание на номер машины для иностранцев и, отдав честь, провожала меня взглядом с улыбкой, но с застывшим удивлением в глазах.

Регулировщица

Номера машин для иностранцев были выкрашены в синий цвет и начинались с обозначения первого слога «ве» корейской азбуки – сокращенно от слова «вегук», то есть иностранный или иностранное государство.

Вообще в КНДР было много разных регистрационных номеров для автомобилей, чтобы можно было точнее распознать, кто едет по дороге. Так, у сотрудников центрального партийного аппарата номера на белом фоне начинались с цифр 2–16, что означало 16 февраля – день рождения «центра партии» Ким Чен Ира, сына первого президента КНДР Ким Ир Сена. У самого Ким Чен Ира также номер начинался с этой цифры, хотя открыто таких данных нигде официально не публиковалось. Просто это было и так известно, в том числе среди иностранного дипломатического корпуса.

Еще были гостевые номера для VIP‑персон с красной звездочкой и трехзначными цифрами, а также регистрационные знаки для частных автомобилей. Частники – в основном владельцы подержанных автомобилей японского производства с правым рулем – обладали номерами белого цвета, на которых в столице КНДР было написано черной краской «Пхеньян» и добавлялось трехзначное число. По нему можно было понять, что в городе было не более тысячи личных автомобилей.

Дорожное движение в Пхеньяне и вообще в КНДР не представляло сложности, но требовало внимательности, особенно за городом. Поскольку машин было немного, за поворотом на какой-нибудь трассе мог неожиданно стоять грузовик или трактор на проезжей части, а его водитель мог спокойно отдыхать на тротуаре.

В самом Пхеньяне движением управляли регулировщицы, которых, как шутили иностранцы, видимо, отбирали через конкурсы красоты, вроде той, которая пыталась меня остановить под «Триумфальной аркой».

Монумент Чхоллима

Облаченные в синюю униформу и фуражки, регулировщицы артистично жестикулировали жезлами, стискивая зубами свистки. Но однажды, к концу 90-х годов, власти города решили заменить хозяек северокорейских улиц на бездушные светофоры. Их вывесили на центральных перекрестках, включили, но на проезжей части начался полный хаос. Водители, привыкшие к оживленным девушкам в форме регулировщиц, совершенно не могли воспринимать менявшиеся сигналы светофора.

Тогда власти снова поставили на свои посты регулировщиц, которые показывали направления движения автомобилей вместе со светофорами. Так, постепенно, местные водители привыкли к тому, чтобы обращать внимание на сигналы красного, желтого и зеленого цветов.

Возвышенность Мансудэ, на которой был построен Пхеньянский дворец съездов, огибает улица Сынни («Победы»), которая, как говорят, раньше носила имя Сталина. На высоком постаменте там устремлен к небу монумент крылатого коня Чхоллима – «Коня тысячи ли», то есть прыжком преодолевающего тысячу верст. Это символ скоростных темпов строительства, своего рода «стахановского движения» в КНДР. На крылатом коне сидят крестьянка и рабочий, который высоко поднял в руках раскрытый томик вождя.

Как-то, проходя по улице Сынни в Пхеньяне, я заглянул в публичную библиотеку школьников центрального района города. Она умещалась всего в одном помещении для читателей, в котором стояли 15 столов. Перед ним была лишь прихожая, где устроили картотеку, и рядом – окно администратора. На стене прихожей висела картина с изображением молодого Ким Ир Сена в окружении школьников. На шее вождя был нарисован красный пионерский галстук.

В правилах пользования библиотекой на стене записано, что читатель должен иметь при себе документы и заплатить пять чон. В одной воне было сто чон, как копеек в рубле.

За порчу или утерю книги взимался штраф в размере десятикратной стоимости книги.

Я тихо вошел в помещение библиотеки, где сидели примерно десять школьников, не обративших на меня никакого внимания, будучи увлеченными чтением. На стене этого помещения висела картина с юным Ким Ир Сеном за чтением книги на опушке леса.

Дорога, которая проходит под пхеньянской Триумфальной аркой, ведет к центральной площади столицы КНДР, носящей имя Ким Ир Сена. Она простирается от набережной реки Тэдонган к трибуне Народного дворца учебы – огромного здания под черепичной крышей, куда я регулярно ходил в библиотеку читать старые корейские книги.

Площадь используется во время праздников, знаменательных дат, парадов и митингов, при проведении массовых гуляний и танцев. По особо торжественным случаям на трибуну перед площадью поднимаются руководители КНДР, а по вечерам с площади Ким Ир Сена как на ладони виден салют, вспыхивающий над монументом идей «чучхе» на противоположном берегу Тэдонгана.

Дворец народной учебы

В 1987 году я видел, как площадь Ким Ир Сена мыли вручную тряпками с мылом сидевшие на корточках кореянки с ведрами воды. Зрелище казалось удивительным, и я запечатлел его для истории.

Вечером, часов в пять, 24 марта 1988 года на площадь Ким Ир Сена стеклось более 100 тысяч человек. Там состоялся массовый митинг общественности города в поддержку приказа верховного главнокомандующего Корейской народной армии о введении полной боевой мобилизационной готовности в связи с активизацией американо-южнокорейских военных учений «Тим Спирит‑88».

Площадь Ким Ир Сена, мойка

Каждый год США проводили в Южной Корее эти учения, несмотря на требования КНДР не делать этого, так как в Пхеньяне такие маневры рассматривали как репетицию войны против республики, причем ядерной.

Вся площадь под пасмурным небом была заполнена людьми. В центре высился огромный портрет Ким Ир Сена на сером постаменте. Пространство на площади было усеяно лозунгами, транспарантами на самую разнообразную тематику: «Долой американский империализм!», «Сместить фашистскую клику Ро Дэ У!», «Возьмем темпы 200-дневного боя», «Да здравствует славная Трудовая партия Кореи!», «Да здравствует Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен!»

С речью выступил кандидат в члены политбюро ЦК ТПК, тогдашний ответственный секретарь комитета партии Пхеньяна, председатель Народного комитета столицы КНДР Кан Хивон. Затем выступали военные и девушка, чей отец был убит во время Корейской войны 1950–1953 годов. Вскоре через репродуктор зазвучал скороговоркой речитатив, и вся площадь слилась в едином шуме – стоявшие на ней люди выбрасывали вперед сжатые в кулаки руки и скандировали: «Долой американский империализм!»

Духовой оркестр заиграл марш, и по площади двинулись колонны с транспарантами и лозунгами. Примечателен был темп марша: это был почти бег. Динамичность чувствовалась во всем – в речах, в марширующих колоннах, в выкрикиваемых лозунгах. Неистовый ритм митинга захлестнул всю массу людей на площади Ким Ир Сена.

Шествие завершилось. Колонны людей теперь двинулись по домам. Шли они по проезжей части дорог от площади, оставляя свободной лишь центральную полосу, очерченную двумя непрерывными желтыми линиями.

Митингов по такому поводу проводилось в КНДР очень много, иностранцы в Пхеньяне приглашались на них на трибуну для гостей.

Митинг

Вокруг площади имени Ким Ир Сена размещены здания правительственных учреждений, в том числе министерства иностранных дел КНДР, а также Центральный исторический музей и Государственная картинная галерея. Прямо за ними через дорогу белоснежные изваяния танцующих девушек окружил подсвечиваемый разными цветами фонтан, вода которого спадает по водопаду, давая в жару возможность детишкам полазить по воде и немного охладиться.

Театр Мансудэ

Это парк перед художественным театром «Мансудэ» – по названию возвышенности, на которой его построили. В театре проходят музыкальные представления, а также концерты. Именно там я был на выступлении певицы Аллы Пугачевой с группой «Рецитал» в 1989 году.

Рюгён – «ивовая столица»

Через дорогу за театром «Мансудэ» в тени платанов за высоким решетчатым забором располагается территория российского посольства в КНДР. За ним проходит проспект Чхоллима от старинных ворот Потхонмун и река Потхонган, утопающая в зарослях плакучих ив – деревьев, из-за которых в старину Пхеньян называли «ивовой столицей», Рюгён.

Бродя по набережной реки Потхонган, натыкаюсь на группу пхеньянцев, играющих в шахматы «чанги». Зрители вплотную облепили каменные столики и скамейки. На столе – квадрат серо-желтой оберточной бумаги, расчерченный в крупную клетку.

Игра в шахматы чанги

Шахматы тоже были самодельными – деревянные шестигранные фишки с выведенными на них краской условными обозначениями, которые в старину писались иероглифами, а сейчас буквами корейского алфавита.

Сразу за мостом я увидел группу стариков весьма преклонного возраста, которые расположились прямо на набережной, выложенной бетонной плиткой. Около них крутился мужчина лет сорока пяти с портфелем из черного кожзаменителя. Он вынимал из портфеля какую-то старую посуду, сделанную, возможно, до освобождения Кореи, с намеком на антиквариат.

Старики на берегу реки Потхонган

Один из стариков, на вид уже лет девяноста, внимательно приценивался к крупной пиале. Я подошел, поздоровался. Мужчина поспешно сложил всю посуду в портфель.

– Наверное, журналист. Из какой страны? – спросил мужчина с портфелем.

– Из СССР, – ответил я.

– А, это хорошо! Это как брат, что ли!

– Интересно играть в шахматы, наверное… – пытаюсь поддержать разговор. – Дедушки все живут в этом районе?

– Да, дома им скучно, здесь они и собираются.

Кстати, среди иностранцев бытовал миф о том, что в Пхеньяне нет стариков. Откуда это было взято, не понимаю, возможно, слух разнес кто-то приехавший в КНДР на несколько дней. Ему не попались на глаза старики, и он заключил, что их там вообще нет. Подобного рода слухи очень легко всегда подхватывались журналистами разных стран и распространялись мгновенно.

Во время прогулки по Пхеньяну 22 октября 1988 года оставляю машину у отеля «Пхеньян» и двигаюсь вверх по улице Подынаму («Ивовая»). Для того чтобы попасть на эту улицу со стороны отеля, спускаюсь в подземный переход. Народу там немного. Мальчика лет четырех за руку ведет мама. Я обгоняю их и слышу, как сын говорит маме:

– Мама, смотри, иностранный гость! О! Фотоаппарат – фотографирует, значит!

Я улыбаюсь, и мать отвечает малышу:

– А ну-ка, поприветствуй иностранного гостя.

И малыш машет мне рукой, говоря: «Аннён хасимника!» («Благополучно ли поживаете?»).

Только поднимаюсь на улицу, как группа школьников вытаращивает глаза и тревожно кричит: «Вон! Иностранец! Иностранец!»

Сборка магнитофонов

Фотоаппарат, висящий на шее, с длинным телеобъективом, явно настораживает корейцев. Направляю объектив на двух симпатичных ребятишек в розовых ползунках. Они отбились от мамы, которая заговорилась с другими женщинами на автобусной остановке. Ее тут же толкают локтем в бок, показывая на меня пальцем. Мать поспешила сразу забрать малышей.

Настало время обеденного перерыва на корейских предприятиях и в учреждениях, с 12 до 13 часов. У одной из столовых на улице Подынаму образовалась очередь человек из семи. Захожу ради интереса в ателье по ремонту телевизоров. Внутри до потолка выложены телеприемники, в основном советские «Темпы» и японские «Шарпы» (Sharp).

Кстати, в самой КНДР тоже была налажена сборка магнитофонов с приемниками, которые в то время были распространенной бытовой аудиотехникой. Мне удалось побывать на одном таком заводе, где делали аппараты под маркой SUNYO, чтобы было похоже на японскую модель SANYO.

Рыбалка

По выходным дням к реке Тэдонган приходят корейцы всех возрастов. Приходят семьями, с друзьями, приходят на свидание, для того чтобы уединиться и подумать о былом, сосредоточиться или, наоборот, расслабиться. Поэтому больше всех, пожалуй, было студентов. Они сидят на каменных ступеньках с книгами или конспектами в руках и вслух заучивают материалы уроков.

Немного выше, в верхнем ярусе набережной, за одним из каменных отполированных столов вдоль ивовой аллеи я увидел сидевших напротив друг друга двух студенток, они о чем-то спорили. Соседний стол заняли молодые юноша и девушка, очевидно, придя туда на свидание. Они сидели на скамейке возле стола и молчали. Так корейцы могут просидеть долгое время, передавая свои мысли друг другу без слов.

А на скамейке спиной к дороге сидела какая-то женщина и заучивала что-то из записной книжки. Возможно, готовилась выступить на собрании или пройти политическую аттестацию.

Свидание на берегу реки Тэдонган

В начале октября, когда солнце на синем небе уже не жарит, а греет ласковым теплом, на набережной, состоящей из десятка каменных ступеней, спускающихся к самой воде, размещаются любители рыбной ловли. Среди них – люди в основном пожилые, но много и студентов, школьников.

Я подошел посмотреть. Прохожие с любопытством тоже останавливались около рыбаков и задавали обычный вопрос:

– Клюет?

– А, так, сегодня не особо! – получали они стандартный ответ.

Тем не менее я заметил, что возле одного из рыболовов – пожилого человека в сером кителе и брюках – в ведерке в серовато-мутной воде плескалась солидная, килограмма на два-три, черно-бурая рыбина.

Вижу, кореец, сидя на корточках на ступеньках набережной, лепит из мягкой глины небольшого размера колокольчик. Прорезая его леской до середины, на которой болтается крючок с наживкой – вареным рисом – рыбак замазывает стенку колокольчика. Крючок с рисом оказывается внутри. Затем он переворачивает колокольчик вверх и засыпает внутрь песок, смешанный с приманкой – толчеными семечками кунжута. Затем колокольчик полностью закрывается – рыболов залепляет тонкие его стенки так, чтобы песок не высыпался.

Тщательно заделав все отверстия, он обвалял в приманке весь ком глины с начинкой и прицепил его к длинной леске, намотанной на дощечку.

Затем старик взял в руки «камнеметалку» – деревянную палку, один конец которой напоминал ложку. В нее он вложил колокольчик. Размахнулся – и комок полетел в воду, увлекая за собой метры лески.

Рыбак у реки Тэдонган

Укрепив другой конец лески на небольшой, чуть длиннее обычного карандаша, растяжке, рыбак подвесил крохотный круглый латунный бубенчик.

Буквально через пару минут бубенчик зазвенел, и стоявшие вокруг в один голос воскликнули: «Клюет!»

Старик потянул леску, слегка дернул и стал вытаскивать на берег, не торопясь. Но, к сожалению, вытащил только глиняный колокольчик с пустым крючком внутри.

Идея такой ловли состоит в том, что, попав в воду, колокольчик раскрывается, и песок с приманкой высыпается, привлекая рыбу, а из колокольчика торчит крючок с наживкой. Ее-то и обглодала на этот раз осторожная рыба. Расстроенный рыболов бросил на ступени набережной колокольчик, на который ушло столько времени и старания.

Ротозеи, чувствуя за собой некоторую вину, молча разошлись. Извинившись за свое любопытство, ушел и я.

Лед на реке Тэдонган

Река Тэдонган, на берегу которой я наблюдал за рыбалкой, протекает от северо-восточных окраин КНДР до западного побережья на Желтом море, разделяя на две части столицу Пхеньян – западную и восточную. Летом, особенно во время дождей, она полноводна, иногда может выйти из берегов, а во время засухи кое-где обнажается дно. Зимой в Пхеньяне Тэдонган замерзает и покрывается толстым слоем льда, который по весне начинает трескаться. Как я заметил, это совсем не пугало местных жителей, которые переходили реку пешком по льду по протоптанным на снегу тропам. И это при том, что через Тэдоган перекинуты мосты.

Остров Ныннадо

По берегам вздыбившиеся плиты льда торчали вверх, как стеклянные изваяния или сказочная ограда.

В Пхеньяне на реке Тэдонган расположены острова, в том числе Янгакто, на котором стоит большой международный отель с тем же названием, и Ныннадо, на котором в виде огромной летающей тарелки раскинулся «Первомайский» стадион.

Я помню, что во время сильного наводнения этот стадион на 100 тысяч мест оказался лежащим на водной глади Тэдонгана, как огромная летающая тарелка из космоса.

Построили «Первомайский» стадион в 1989 году, перекинув с обеих берегов реки на остров автомобильные дороги. Однако до него на острове Ныннадо располагался парк водных аттракционов с бассейнами и горками. Едва его построили, как наводнения смыли с острова объекты водного развлечения. Видать, была не судьба!

Зато реку Тэдонган, особенно по выходным дням, бороздят веслами вдоль набережной у центральной площади имени Ким Ир Сена любители лодочных прогулок. Временами мимо проплывает прогулочный теплоход «Пхеньян», с рестораном на борту, подсвечиваемый иллюминацией. На другом берегу высится монумент идей «чучхе» в виде факела, вершину которого венчает рубиновый цветок пламени.