Читать книгу: «Птичка певчая», страница 2

Беда пришла к Клаве тогда, когда она ещё не успела стать даже и на первую ступень лестницы к манящей славе. Этот момент самый страшный для тех, кто собрался идти этим тернистым путём. Так получилось и с ней, совсем ещё юной и глупой девчонкой с Ваймаса, хотя далеко незаурядной в своих способностях. А если извлечь на наружу правду-матку, то сегодня самих способностей для исполнения такой мечты мало… Такой час пробил и Клаве, как бы проложил перед ней дороги с расставленными по ним капканам.

За ней, молча, и настырно принялся ухаживать один из сыновей кавказцев-работодателей, звали его в посёлке все Газизом или "Газиком". Его семья была смешанная по национальности – мать, мусульманка из РФ, отец, из Абхазии.

Ах! Как он преданно смотрел на неё своими оливковыми глазами и с присущим кавказцу лицемерным ухаживанием за женщинами других национальностей, дарил ей всегда цветы, которые он ездил покупать на отцовском "Ландкрузере" в столицу края. А на это действие, как мы видим и знаем, очень падки русские женщины. У него тоже была своя цель, в отношении этой красивой, общительной девушки. Так устроенный издавна наш безжалостный мир, в котором и сложилась поговорка, – … не зевай Фомка, на то ярмарка…

*****

Пришла последняя школьная весна, закончились выпускные экзамены. Клава была готова дерзать. Но однажды, в конце летнего месяца, Газиз пригласил её за несколько десятков километров на пляж. Клава согласилась. Тётя долго не отпускала её, всё же они оба уговорили отпустить её на несколько часов, а возвратились, только утром, на другой день. Как всегда… девочка повзрослела.

Войдя в дом, в руках с пляжной сумочкой, которую когда-то тоже купил ей Газиз, а он много подарил ей разных безделушек, даже дешёвенький браслетик на запястье… Вот с этого момента и начинается прививка к женскому уму понятия, – я, красивая и если хочешь от меня чего – либо, то купи то, или другое, плати деньги, а нет, значит – нет… Сегодня, алчность и наглость у женщин развиваются беспредельно и наверно они не понимают того, что, в данную минуту, будут кидать или уже кинули на весы то, что не принадлежит даже им одним. Оно и называется семейным счастьем. Конечно, Клава тогда ещё не знала, что за всё это придётся расплачиваться и может быть такой ценой, с которой она и не согласна. Тут-то и попалась, о чем предупреждает пословица, -…век живи и век учись… Может по своей молодости, или по наивности, она тоже не знала или забыла такую мудрую, хотя и затасканную пословицу, – …бесплатный сыр бывает только в мышеловке… Сейчас, стоя у порога после бурной ночной эпопеи, не знала, как всё объяснить тёте Оле.

Почти после суточного отсутствия дома и появления её сейчас на пороге, тётя укоризненно посмотрела на неё, поставила дойное ведро на пол, с которым она приготовилась идти в хлев к корове, присела на стул, спросила, – что милая, никак взрослой стала? Немного помолчала и дополнила, – Господи, наверное, вся в мать пошла… Иди, умойся, горячая вода в чайнике, я только что пила чай, потом поднявшись со стула, захватила подойник, вышла из дому. Что она имела в виду, под этими словами вспоминая её мать, Клава не знала? Но сразу поняла – что-то нехорошее. И сейчас, после сказанных тётей слов, теребя в руках пляжную сумочку, вспомнила всё, что произошло в эту ночь между ней и Газизом в его "Ландкрузере".

Перед тем, как отправиться на пляж, они заехали по пути в магазин, где Газиз купил щедро кое-чего покушать и бутылку Пепси-Колы.

По приезду к водоёму, который был искусственного происхождения, бывший песчаный карьер, заполненный голубой чистой водой, выбрали место стоянки. Палатки у них не было, потому и расположились в машине, чуть в стороне от купающегося бомонда. В эти места приезжало большинство крутых мужиков на крутых иномарках. Этот пляж носил нехорошее название, – "место случки". В это место и днём и ночью привозили богатые "принцы" девочек и женщин для развлечения. Ближнее население, расположенное у этого водоёма, звало всех этих крутых посетителей пляжа – "бомонд" или "бобоны". Так устроен мир, народ как прилепит прозвище, то на века… К тому же справедливое, ибо справедливее слов народа нет ничего.

Купались и загорали они до захода солнца, как стемнело, развели костёр и долго беседовали, о её будущей жизни. Днём Газик опробовал Клаву немного на «сопротивление»… и всё наступление на её позиции, перенёс на вечер, к которому он подготовился очень хорошо. Как говорят, был во все оружии.

Находясь на горячем пляжном песке, он "тёр" пока её по ушам: – … у меня три брата и два дяди в Москве, как поженимся, я увезу тебя к ним. Устроим тебя обучаться вокалу, я найду тебе лучших продюсеров… я… я… я. Как можно, оказывается, легко купить девочку только словами, у которой глаза намного впереди, чем она сама.

Так проходил вечер. Трель кавказского соловья озвучила новую ноту. Раз согласна учиться в Москве… то пойдём, посидим в машине и чуть-чуть это отметим.

Клава, ничего плохого не подозревая, согласилась, тем более, за весь жаркий день они часто бывали в машине, охлаждаясь у кондиционера. В бардачке машины оказались бутылка коньяка и коробка шоколадных конфет. И пошло… Коньяк, показался Клаве приятным, а конфеты вкусными… Сладостно закружилась голова от приятных ей слов и коньяка. Хотелось чего-то большого и приятного. Такие угощения она попробовала впервые. К полуночи, кое-что попробовала тоже впервые… а главное – преждевременно и как ей показалось потом, без её согласия, – насильно. Опять же пословица, – … опомнилась Феврония, когда уже сырая гармония.

Только в третьем часу ночи она очнулась в машине от какого-то неудобства в своём теле внизу живота. Голова была тяжелая и она не сразу поняла то, что её наверно Газиз чем-то опоил. Оглядевшись, вспомнила, где она находится? Ощупывая своё тело без нижнего белья, пришла в ужас, – что же это я?.. Немедленно домой!.. Потом, как-то равнодушно, подумала, – а что изменится дома?.. Позор!.. И с тоскою посмотрела в переднее стекло машины, где на торпеде стояла бутылка с коньяком, из которой она выпила совсем немного вчера и такая вкусная закуска. Иными словами – сыр, из-за которого она и попала в эту мышеловку с названием "Ландкрузер", которая раздавила её как глупого мышонка пружиной по спине. Остались лишь выпученные глаза и торчащий вверх мокрый хвост.

Тут же, жестоко, как кого-то постороннего, сама осудила себя мысленно, – за бутылку коньяка и коробку конфет…Будущая Мэри… Шлюха!.. Ей хотелось кричать, пойти к костру, где сидел Газиз и побить его… Но… Немного оправила свои «пёрышки», кое-как привела себя в надлежащий порядок, и вытирая запачканное ночным разгулом сидение, подумала, – прошлого не воротишь. Сама дура! В каком-то отчаянии, обиде, потянулась к бутылке и пластиковому стаканчику, налила немного коньяка, морщась, выпила. Стало лучше. И вновь на неё нахлынуло то состояние души, как и ночью. Всё-таки, она подавила его, справилась с ним. После чего вытрясла из коробки оставшихся несколько конфет в горсть, и жуя их, вышла из машины, подошла к своему вчерашнему «продюсеру», который находился у костра.

Впервые, за свои семнадцать лет, взяла лежавшую пачку сигарет на пледе, достала одну из них, и разминая между пальцами с сарказмом и со злобой произнесла, – Что… Мавр сделал своё грязное дело?.. и со злостью бросила так и не прикуренную ею сигарету на угли костра. С тоном злобы, приказала Газизу, -… немедленно отвези меня домой. Про себя подумала, – хоть что-то предприму. Она пребывала в эти минуты в таком состоянии, словно у неё насильно забрали безвозвратно что-то ей дорогое, необходимое в её жизни. Тем более, путём обмана, но частично и с её согласия. Всё то, о чем говорил днём и вечером ей её "продюсер" куда-то улетучилось как утренний туман, наступила реальная действительность в липучей паутине обмана. Обида давила душу до слёз.

Тут же выкрикнула ему в лицо, – Сволочь ты большая!.. Но всё это у неё получилось тускло, как-то со слезами на глазах, словно выдавила из себя, как ночной писк мыши. Хотя, уже потом, твёрже произнесла, – … знай, подлец… я тебе этого никогда не прощу!.. И с какой-то ненавистью, выбросила в костёр оставшиеся в её ладони дорогие конфеты. Нагнувшись, подняла край пледа, вытерла ладонь от прилипшей к ней сладости от конфет.

Ах!.. Как ей хотелось сейчас вытереть начисто всю себя… своё изгаженное тело. Она ещё не знала того, что это был её первый шаг в Ад. Шаг, необдуманный и безрассудный, который проходят многие девушки сегодня в разных вариантах до замужества.

После этой поездки на "место случки", несколько вечеров, Клава не появлялась на дискотеке, днём помогала кое-что по хозяйству тёте, больше лежала на диване и читала дешевые журналы. Иногда, разворачивала афишу, смотрела вновь и вновь на свою фотографию с микрофоном в руке у лица… Конечно, у неё не было и мысли в голове о том, что будет ей стоить, в её дальнейшей жизни, эта ночная поездка на пляж "бобон". Тем более, без головокружительной любви к партнёру, можно сказать так – мимоходом, или как сейчас говорят по экрану девушки, – …нечаянно.

Как-то раз, в один из дней, к ней зашла Зоя Черникова, которая приехала к своим родителям в отпуск из подмосковного городка Струнино, где работала на текстильной фабрике ткачихой, потом мастером-наладчиком станков. По возрасту была старше Клавы на три года. Не замужем. Войдя в дом, Зоя спросила тётю Олю, – Клава дома? Та, махнула на дверь спальни рукою, ответила, – там… лежит несколько дней… читает. Зоя, пройдя к ней, весело спросила, – что-то тебя, моя подруга, не видно на дискотеке, скучно без тебя? Пойдём сегодня вечером, хотя споёшь что-то нам. Поговорила ещё немного с Клавой, засобиралась домой. Ну, давай, подруга… до вечера! Я забегу к тебе вечером, – после чего ушла.

Минут через несколько, к ней в спальню, вошла тётя Оля и спросила Клаву напрямую, – может что-то случилось на пляже? Ты… как с креста снятая, молчишь, никуда не ходишь. Ежели что, то откройся мне, может тебя изнасильничал этот, как его… ну… Газик? Почитай целые сутки ездили… Клава подняла на неё свои красивые глаза и весело ответила, – что ты… тётя? Всё хорошо…

Ольга Борисовна взглянула на неё и вновь подумала, – вылитая мать… Господи, спаси её от всякого лиха и греха! Так похожая… Так походит на мою родную сестру Марью. Неужели и у неё сложится так жизнь, как у матери? И не задерживаясь, вышла из спальни.

Работая у дома на грядках, Ольга Борисовна вновь вернулась в мыслях к родной племяннице, подумала, – а ведь душою чувствую, что-то не так и она вспомнила свои молодые годы до замужества. О-хо-хо-о,..– тяжело вздохнула она. Хотя бы не забеременела… если вдруг чего, стыд-то какой будет, на весь посёлок… Потом, за дневными заботами, по хозяйству, забыла о разговоре с племянницей. Наступил вечер. За Клавой зашла Зоя, и они направились на дискотеку.

******

От горьких женских мыслей Клаву отвлекло то, что в автобусе послышались голоса двух молодых женщин, у одной из них на руках был примерно годовалый ребёнок. Спустя несколько минут автобус остановился по просьбе пассажиров и женщины вышли из него. Клава успела заметить в окно, как молодой симпатичный мужчина принял на руки ребёнка и, улыбаясь, поцеловал нежно женщину несколько раз в щёки и губы. Муж, – догадалась Клава. И тут же стрельнула в её голове мысль, – на таком месте могла быть и я… Впервые, за свою короткую жизнь подумала она как женщина, оттеснила этими мыслями свои заботы о вокале. С горечью в душе, отвела свой взгляд от автобусного окна и вновь, как в глубокий омут погрузилась в своё горе, в свои мысли, в своё прошлое.

В тот вечер, они вместе с Зоей, пришли на дискотеку в самый её разгар. Увидев пришедших Клаву и Зою, девочки и парни попросили, – …спой Мэри нам что-нибудь! Этот псевдоним прилип к ней сразу, после удачного её дебюта в крае, где и была отпечатана её фотография-афиша. Она, почти уже согласилась с предложением друзей, как вдруг, стоявшая в двух метрах от неё Надежда Соболева, с ядовитым издевательством, произнесла, – какая она Мэри? Она давалка из пляжа "бобона" и вызывающее засмеялась.

Клаву, от этих слов, словно окунули в холодную воду, она замерла на месте, не отрывая взгляда от Надежды. Потом, её бросило в пот, сердце бешено застучало, и она растерялась от неожиданного её разоблачения в кругу своих ровесников в чем-то не хорошем, постыдном. Но Надежда, смотря на неё уже с пренебрежением, серьёзно произнесла, – что, камеру пробили… спустила? Не на чем пока кататься? А пока ты клеила её и отлёживалась, Газик уже свозил на пляж "бобонов" Светку Чурсину… выдержала девка, ничего… не то, что ты. Пойди, спроси у неё, – как она?.. Поделитесь впечатлениями… Вон она с Газизом стоит.

Не выдержав кинутой ей в глаза Надеждой всей бесстыдной правды, в присутствии ровесников и знакомых, Клава бросилась с сжатыми кулаками к Надежде и выкрикнула на всю дискотеку, – ты всё наговариваешь на меня!.. Ты завидуешь мне!..

Надежда, с презрительной улыбкой смотря на неё, ответила, – чему мне завидовать? Тому, что Газик потоптал тебя на "бобоне" как петух дворовую курицу? Больно мне нужно… Мне и своих женихов хватает. А вот ты… – она прервала свой ответ, отвернулась от Клавы и как в плясовой, притопывая ногами, пропела, -

Клавочка, Клавочка,

Сломанная лавочка…

Не кори ты тем себя,

Будешь общая скамья....

Не найдя ответа на справедливые слова, кинутые ей в лицо Надеждой, в присутствии многих её ровесников-односельчан, Клава бросилась на обидчицу.

Что бы случилось на дискотеке, сойдись они грудь в грудь в таком злобном возбуждении, неизвестно? Но Надежду прикрыл своей мощной фигурой силач посёлка Вадик Самсонов, её ухажер. Он, отталкивая Клаву своими ладонями от своей дролечки, обращаясь спокойным голосом к ней, произнёс, – …чего ты бросаешься на людей за правдивые слова? Дикая… Убирать хорошенько нужно было всё после себя в таком случае… Не афишировать свою "поломку", а то всё сидение в дорогой машине измарала. Как хотя трусики с бюстгальтером подобрала, не забыла на кровавом побоище… Газиз нам рассказывал и показывал всё. Иди, вон он стоит, там разбирайся, и он резко оттолкнул Клаву от себя, от чего она чуть не упала на площадке, но её вовремя поддержала Зоя.

Клава, затравленно, обвела глазами всех парней и девчонок на площадке, но не нашла в них для себя хотя бы какой-то поддержки или сочувствия. Это была их молчаливая ей месть, за её красоту и за её талант. Ибо боги, если они боги, должны быть, всегда богами, а особенно те, которые только собирались стать таковыми. Поклонники мало когда прощают таким подобные ошибки. Их глаза словно говорили, – ну, что птичка певчая? Пой, пой, – мы уже знаем, на чей сук ты села на днях. Пусть совсем небольшое количество её поклонников, здесь, в Ваймасе, которые признавали её талант и все они, в какой-то мере, ставили её и её талант, немного выше себя, конечно, такую ошибку ей простить не могли. В какой-то мере мстили ей за обманутую свою веру в неё, а кто от зависти.

Таковы поклонники. Если они с рёвом рукоплещут своему кумиру, плачут на стадионах, то они готовы заглянуть и в его постель с вопросами, – а с кем? А достойная ли она, или достойный самый близкий человек их обожателю?.. Такую, особенно женскую волну, должен выдержать каждый из тех, кто шагнул в мир славы, наверно делая так, чтобы его близкая и любимая им женщина или мужчина, оставались всегда не замеченными для беснующейся и желающей их толпы. Поэтому, была бы на её месте какая-то другая, рядовая поселковая девчонка, никто бы и словом не обмолвился, сегодня это как чихнуть, так случается со многими девочками. Как говорят в таких случаях, – на здоровье! Или – …мой чемодан, кому хочу, тому дам… Но она, претендовала на восходящую новую звезду, давая этим понять многим, – она другая… не такая как все. А вышло совсем не так. По случившемуся её промаху, сейчас она была для них простой колхозной девкой.

Клава остановила свой взгляд на Газизе, который стоял чуть в стороне от неё со Светкой Чурсиной. И ей вдруг показалось, что здесь всё было разыграно против неё, а главным ведущим этого розыгрыша был её бывший, несколько дней назад, "продюсер", который обещал ей на пляже, – я… я… я… В эти минуты она была готова провалиться сквозь землю. Стыд туманил её взор. Да что там стыд… жить не хотелось.

Услышав своё имя и то, что произнёс Вадик в споре с Клавой, Газиз подошел к нему, в его руке блеснуло лезвие ножа. Увидел это, Вадик мгновенно намотал на левую кисть руки ветровку и стал в оборонительную позу. Сузил по-кошачьи глаза, произнёс, – ну, давай… давай! Я тебя… без ножа изнахрачу… Порву, как обезьяна газету. Это тебе не Клавку спаивать зельем и трахать в машине на пляже бобоне, а потом осмеивать её. Скажи ты ей правду, сейчас, что ты за зелье подмешал в коньяк или в Пепси-Коллу когда вы пировали, будучи на пляже бобон, для азарта в половом отношении?.. А?.. Молчишь!.. Слабо?.. Ты же рассказывал сегодня нам, как она тебе выдала в ту ночь свою первую любовь…

Клава, бледная на лице как мел, крикнула Газизу, – не трогай его!.. Потом, медленно, как лунатик, сделала несколько шагов к нему, к своему "продюсеру", остановилась рядом с ним, и сколько было в её юном теле силы, нанесла ему звонкую пощёчину. На площадке, все замерли и стали смотреть в их сторону. После чего, она сняла со своего запястья руки его подарок, дешевый браслетик и с такой же силой швырнула ему в лицо. Не ожидая такого поведения от Клавы, он прикрыл ладонью место удара браслетом и не двигался. Из-под его ладони показалась струйка крови. После чего она с ненавистью произнесла, – Сволочь! Запомни этот вечер, мы ещё встретимся! Ты мне заплатишь за всё оптом! Повернувшись к нему спиною, направилась домой. Зоя кинулась было проводить её, но Клава в сердцах выкрикнула, – …не ходи за мною!..

Дойдя к калитке у своего дома, она увидела стоявшего у велосипеда Вадика Рыжова. Обойдя его, молча, взялась за металлическую ручку, прибитую к калитке, готовясь открыть её и скрыться в доме от гнавшего её позора. Хотя, какой позор? И если справедливо, то кому, какое дело? Но такова жизнь. Вадик, вдруг крепко взял её обеими руками за плечи, повернул к себе лицом и быстро заговорил, – …Клава, милая… я люблю тебя очень, давай бросим всё и завтра уедем из посёлка… Мы поженимся… Я тебе никогда не напомню…

Не успел он договорить то, что думал, ожидая её здесь, после всего случившегося на дискотеке, которому был сам очевидец, как она, с какой-то нервозностью, сбросила его руки со своих плеч и с налитыми слезами и злобой глазами почти выкрикнула, – да идите вы все ......! И грязно, по- мужски выругалась. Все вы такие! Вам всем одно – только дай… Что, в очередь станете, или как?… Каким тебя записать на завтра, вторым, десятым? Первым уже не будешь!.. Проспал!.. Потом, на секунду, посмотрела жалостливо на Вадика и уже тише произнесла, – и ты туда же… Вадик?.. После чего, вывернувшись из его рук, с силой дёрнула калитку на себя, пошла по тротуару к дому.

На другой день, в первой его половине, после вчерашних вечерних событий на дискотеке, к ней наведалась Зоя. Поздоровавшись, ничего не говоря при тёте Оле, одними глазами, попросила Клаву выйти за ней из дому. Немного помолчали у калитки, после чего Зоя твёрдо произнесла, – знаешь что подруга, раз так сложилось всё в твоей жизни, собирай-ка свои шмотки, и как закончится мой отпуск, поедешь со мною в Струнино, там нашего брата, обманутого, много… ой как много… Устроишься на работу и будем вместе работать. Всё пройдет… Что думаешь, ты только одна в такое положение вляпалась в своей жизни?.. Это, я тебе скажу, древняя девичья тропа… Не нужно было уши развешивать, когда тёрли по ним и ноги преждевременно в девичестве раздвигать… Эти слова Зоя произнесла жестко, стараясь этим выбить Клаву из состояния отчаяния. Ясно? – переспросила она, тряся её за плечо рукою. После чего, не прощаясь, ушла к себе домой. В какой-то мере, слова Зои вывели Клаву из создавшегося нервозного состояния, и она немного успокоилась с мечтою убежать из Ваймаса куда угодно, лишь бы не видеть взглядов своих ровесников и не слышать их разговоров.