Читать книгу: «Таинственное лето, я мчусь по твоим следам», страница 7

– Вы не можете получить квартиру, – говорили ей в профкоме, – у вас комната большая.

«Может кого из родственников прописать? Нет, не пойдёт. Пропишу, а потом и выписать не смогу».

И Лида вновь пошла в профком.

– Вам не положена квартира. У вас комната большая.

– Но я мать-одиночка!

– Какая же вы мать-одиночка? Замужем были. В свидетельство о рождении ребёнка вписан отец, он же ваш муж. В списках вы есть, ждите, когда очередь подойдёт.

– А когда подойдёт?

– А кто знает? То перестройка, то развитый социализм, то капитализм. Вам предлагали в кооператив вступить. Внесли бы пай и ждали себе, когда дом выстроят. Там уже все этажи подняли, под крышу подводят. Такими темпами строители идут, через год, глядишь и заселять будут. А вам, молодой женщине, всё не угодить! Вы ж в комсомоле были? Были. Комсомольцы затеяли строить молодежный жилищный комплекс? Затеяли. Активистов и желающих собирали, списки составляли? Составляли. И желающих набрали, что два комплекса им строить разрешили. Вас звали? Звали! А вы что? Некогда вам было. Только чем занимались-то? Праздностью одной!

–Да мне никто ничего не предлагал! Я ж тогда с младенцем была! И муж бросил, – заикнулась было Лидия.

–Да ладно выдумывать! Я в то время в комитете комсомола была, от нашего цеха. И участвовала во всей кампании по сбору участников строительства. И вас, Лида, помню очень хорошо. И условия, какие вам лично предлагали помню: вступить в стройотряд в качестве разнорабочей, а сына маленького определить в круглосуточный садик. Секретарь парткома за сына вашего хлопотать ходил, и место в садике мальчику выделили. Вы-то сыночка в садик пристроили, а сами стройотрядовской деятельностью не занимались. Ни разу на отработку не вышли! Вот вас из списков стройотряда исключили, а вы тогда нам нахамили. Сын ваш так в садике и остался. Не ценили вы хорошее отношение к вам, вот теперь на бобах и остались.

А Нина? Нина же экономила на всём, но записалась на курсы кройки и шитья и научилась немного шить. В жизни это помогло. Студентка не только ухитрялась делать из старых платьев бабушки новые наряды для себя. А бабушка Нины была как говорили из бывших, толк в одежде знала, для себя приобретала хорошую ткань и отдавала для пошива в ателье. Нина несколько раз брала заказы на пошив. Клиентки, если так можно сказать, были не случайные женщины. Преподавательницы и лаборантки её же института. Кто-то из них хотел обновку, чтобы не как у всех, к новогодним праздникам, а кто-то и к международному женскому дню. Могли конечно и в ателье отдать. Но в ателье всегда очереди и нет никакой гарантии, что пошьют к нужной дате, а студентка всегда под рукой. И не подведёт! Специально для заказчиц Нина покупала у знакомой спекулянтки журналы мод. Нина старалась, заказчицы были довольны, что влияло на учебный процесс.

После окончания института Нина смело отправилась работать в школу в глубинку. Небольшой городок. Совсем рядом оказались громадный Владивосток и государственная граница. И Китай, и Япония, и Вьетнам. И Нина ощутила себя принцессой, оказавшейся в волшебном королевстве. Не сразу перестала удивляться кустам роз и винограду, который вызревал в маленьких садиках возле частных домов. Не сразу привыкла, что зимой снег ложится метровый. И если человек шел по дорожке, прорытой в снегу, его не всегда можно было увидеть. Такие сугробы образовывались. Удивлялась, что входные двери в дом открывались внутрь.

Да, до родственников в Москве было очень далеко, но посылки с одеждой из красивого и удобного китайского шелка она высылала им регулярно. Молодой учительнице выделили служебное жильё. Полдома с приусадебным участком. Нина приспособилась выращивать овощи и ягоды. Местные удивлялись. Смотрите-ка, москвичка, а заготовки, как и все, в зиму делает. Во Владивостоке она познакомилась с перспективным морским офицером и вышла замуж. Через сколько-то лет семья направилась служить в Москву. Поселились у родителей в Орликовом переулке. А Кучергины, Лидия с сыном по-прежнему жили в старом доме-бараке возле Колхозной площади. Время шло. Три года назад дом снесли. Жителям выдали новые квартиры, правда, не в центре. Но жильё предоставили хорошее. Большие раздельные комнаты, большая кухня, лоджия с одной стороны, балкон – с другой. Живи и радуйся! Жору Кучергина следовало перевести в школу рядом с новым домом, но мамаша не захотела. Почему? Она не смогла вразумительно объяснить классному руководителю. Но всплакнула, шмыгала носом, убеждала учительницу, что мальчик нервный и перевод может сказаться на его психике неблагоприятно. И как-то уговорила не поднимать вопроса о проживании сына.

Следом прибежали Лампочкины и Козлины. Люди очень неприятные в общении. Они жили в том же бараке. И им также предоставили новое жилье, в том же многоэтажном доме. Туда всех жителей барака переселили.

– Раз Кучергина не отчислили, и моего оставь! – Орала Лампочкина. – У меня, может, дочь-инвалид! Подумаешь, что переехали! Хочу, чтоб сын в центре учился! Я, может, снова в центер перееду, куплю себе!

Нина Ивановна уже корила себя за мягкость. Зачем согласилась оставить Жорку? Мальчик неуравновешенный, сложный. У Козлина отец сидел. У Лампочкиных дети с заболеваниями мозга, мамаша с папашей отправили старших детей в неврологический интернат. Только младший относительно нормален, но в первом классе был оставлен на второй год и достался Нине Ивановне.

«Может выправится?» – думала учительница. Но мальчику учиться было трудно. Ситуация не выправлялась.

В этом учебном году, тройка в очередной раз отличилась.

В один прекрасный, как казалось, день Нина Ивановна готовилась к занятиям в учительской. Неожиданно вошел директор школы.

– Нина Ивановна, нам с вами придётся проехать в полицию!

Учительница чуть не свалилась с офисного кресла от неожиданности.

– Да в чём дело? Почему сразу в полицию?

– Ваши ученики отличились. Их в полицию забрали. Родители приехать не могут, не знаю по каким причинам. Наше присутствие, особенно ваше, необходимо. Едем. Машина ждёт.

Остальное Нина Ивановна помнила не очень хорошо, потому что сознание её куда-то убежало. Желающие помочь нашлись. Первым подключился трудовик дядя Вася, с его фирменным решением любых проблем: "Молотком по коленке! Отпустит!" К счастью, здравый смысл восторжествовал (или, скорее, баба Клава пригрозила дяде Васе шваброй), и от этой радикальной меры отказались.

В себя Нина Ивановна пришла тогда, когда то ли кто-то из учителей, то ли завуч по воспитательной работе, то ли медсестра стали совать ей под нос нашатырный спирт. Она чихнула и смогла воспринимать окружающее.

– Кого задержали? – Она поменяла обувь на уличную, накинула пальто. – За что?

По инерции подмышкой у неё вместо сумочки оказался почему-то учебник алгебры для 10 класса.

Разговор продолжился на школьной лестнице.

– Козлина, Лампочкина и Кучергина задержали. За терроризм.

От такого ошеломительного заявления учительница осталась на школьной лестнице, превратившись в статую. Нет, она не окаменела в прямом смысле, как какая-нибудь Медуза Горгона с учебником алгебры. Скорее, это была такая метафорическая, педагогическая окаменелость. Нина Ивановна всегда гордилась своей способностью держать лицо в любой ситуации. Видела и слезы на экзаменах, и взрывы петард в кабинете, и даже попытку одного семиклассника сбежать из окна с криком "Свобода попугаям!"

Но три её ученика – и терроризм! Не может быть такого!

Ученики, проходя мимо, сначала робели, потом начинали хихикать. Кто-то из старшеклассников делал ставки, сколько времени Нина Ивановна продержится в неподвижном состоянии. Кто-то предлагал принести ей чашку чая или валидол. А кто-то просто ждал, когда учительница начнет говорить что-нибудь забавное, как те актеры, которые притворяются статуями на Арбате. И вот, когда один особо одарённый второклассник начал рисовать мелом на полу вокруг ее ног круг, Нина Ивановна очнулась. Медленно, как древний робот, она повернула голову и посмотрела на хулигана.

–Молодой человек, – проскрипела она, словно у нее сели батарейки, – круг чертить будем на геометрии, а здесь – не баловаться! И вообще… Что за ерунда? Лучше бы зарплату учителям повысили!

Толпившиеся облегченно вздохнули. Статуя ожила. Нина Ивановна снова была в строю.

– Ужас! Что они сделали, чтобы им терроризм приписали?

– Не знаю. Вот приедем и всё узнаем.

И узнали.

Глава 7

Глава 7 в которой производятся нехорошие деяния и их не надо повторять

Сашка, Жорка и Борька из школы почти всегда возвращались вместе. Они шли до метро, за полчаса доезжали до своей станции и пересаживались на автобус. Поездка в автобусе занимала длительное время. А в зимнее время транспорт ещё и двигался медленно. Иногда зимой автобусы не могли проехать из-за гололёда. Пассажирам приходилось ждать, когда на дорогу выпустят дорожную технику для посыпки трассы песком и реагентами. Наблюдать за этим интересно, потому что специальные машины перемещались оригинально, задом наперёд. Под гудение моторов и шорох снега на обочинах складывалась зябкая тишина, прерываемая редкими восклицаниями перспективных пассажиров, ожидающих свои рейсы. Каждый взгляд устремлялся сначала в даль, затем в серость небес и искал зримые очертания соперников зимы – обещания перемен погоды. А может кто-то вспоминал строчки затверженные в детстве?

Снежок порхает, кружится,

На улице бело.

И превратились лужицы

В холодное стекло.

В саду, где пели зяблики

Сегодня – посмотри! —

Как розовые яблоки,

На ветках снегири.

Снежок изрезан лыжами,

Как мел, скрипуч и сух,

И ловит кошка рыжая

Веселых белых мух.

Слова весёлые, простые, домашние. Произнесённые великим русским поэтом когда-то очень давно.

Люди, завернутые в тёплые шубы, пуховики и дублёнки, поверх замотанные мохеровыми шарфами, укрывались от холодного ветра, извивавшегося среди снежных сугробов, кто за стенами автобусных остановок, кто за стволами тополей, кто заскочив под крышу маленького магазинчика продуктов.

И время тогда тянулось медленно, словно снег, покорно оседающий на землю. Но ожидание – прилив надежды с одной стороны, а с другой – ожидание становилось неизбежной частью жизни горожан районов новостроек. Находясь в импровизированных укрытиях, они обменивались историями о прежних зимах, когда подобные преграды казались просто фантастическими. Ох, зимушка-зима наступает всегда после осени!

В тот октябрьский вечер Жорка предложил приятелям поиграть в войну или в диверсантов. Листья на деревьях уже давно пожелтели, местами совсем облетели, холодный ветер приносил с собой предвкушение зимы. Солнечные лучи, почти не пробивавшиеся сквозь обрывки облаков, создавали особую атмосферу загадки, и Борька с Сашкой поняли, что это предложение неслучайно. Жоркин голос, в котором звучали не смех и шутки, а решительные ноты преодолел границы обычной игры и погрузил их в мир таинственных операций и шпионских интриг.

Жорка, с его безудержным воображением, описывал вероятные версии событий, как бы готовя Сашку и Борьку к приключению, полному неожиданностей.

Время летело быстро, и вечереющие сумерки словно обволакивали их всеобъемлющей тайной. Мальчишки собрались в бытовке, забытой строителями недалеко от жилого дома. Входная дверь бытовки болталась на одной петле, внутренняя отсутствовала вовсе, а окна когда-то были залеплены старыми газетами. Мальчишки зажгли принесённый Борькой огрызок свечи, который стал отбрасывать на стены колеблющиеся тени.

– Надо соединить баллоны, например, от лака для волос, вместе. У моей матери есть. Скотчем. И примотаем хозяйственные свечи. И ещё вот так, чтобы проволока торчала. Получится как в том фильме, в котором бандиты железную дорогу взорвали.

– А проволока откуда? Ты же сказал свечи примотать?

– И свечи. И проволоку. Чтобы страшнее было! И кинем эту штуку в лифт.

–Ха-ха-ха! А свечку и поджечь можно!

– Ха-ха-ха! Как жильцы орать будут! Подумают, что бомба. Ха-ха-ха.

– Сашка, у тебя дома скотч есть? Приноси завтра в школу.

– А я проволоку принесу. А ты, Жорка, баллоны.

– А зачем в школу тащить?

– Как зачем? А где собирать эту штуку?

– Так зачем в школе? Домой вернёмся и во дворе соберём.

– Ты что? Чтобы нас сразу замели? А так соберём в школе, а подбросим в многоэтажку на Чистопрудном. А сами на бульваре спрячемся и наблюдать будем. Чудак!

На следующий день план реализовали. Сборка производилась в обстановке нервозности. По началу мальчишки разместились в классной комнате. Но только разложили барахлишко, как объявились одноклассницы.

–Мальчики, идите отсюда! Мы сегодня дежурные. Надо не только в классе уборку сделать и проветрить. Вы что не знаете? Сейчас сюда старшеклассники придут репетировать!

–Танечка, ты их не гони. Может, мальчики нам помогут. Мы тогда сможем генеральную уборку сделать. Если они стулья на столы поставят, мы полы помоем до блеска! А они потом стулья на место поставят.

Одноклассница Танечка промолчала.

–Ещё чего! Таскай им тут столы и стулья! У нас свои дела важные имеются!

Мальчишки гордо удалились. Недолго думая, они забились в туалет. Но и тут не повезло! Буквально через две минуты туда притащился уборщик, старый мужичок плохо говорящий по-русски и затеял мытьё подоконников и стен. Мелкие пакостники решили подождать когда закончатся уборочные работы. Но они не кончались. Более того, уборщик вдруг открыл окно и стал кому-то махать рукой и кричать:

–Эй! Эй! Иди сюды!

Вскоре в туалет пришёл ещё один старый мужик. Это был школьный сторож.

–Чего звал?

–Надо шкаф сильно двигать! И всё записать!

–Надо так надо! Малышня, шли бы вы отсюда! – Шуганул школьников сторож.

Выражения лиц у мужиков были такие неприятные, что Козлин, Лампочкин и Кучергин сочли за благо быстро удалиться.

–Семёныч, я и не понял, зачем ты меня позвал-то? Какие тут шкафы? Тут же нет ничего. И чего ты переписывать затеял?

–Ничего не надо. Пацаны мне не понравились. Шкодливые какие-то. Чего здесь торчали? Домой надо идти. Или в классе сидеть, если уроки делать.

В школьном дворе мальчишки также не смогли расположиться, потому что вредный сторож появился во дворе. И не один. Откуда-то набежали работники школьной столовой, технички и ещё какие-то люди. А Сашка, Жорка и Борька и не представляли, что после уроков, вечером в школе так много людей пребывает. Поэтому пришлось убегать.

Местечко для своего неприглядного дела они всё-таки нашли, поделив его с бродячим псом, покрытым грязью, со свалявшейся шерстью, со следами битв за выживание на улице, а сейчас бесцельно бродившего по помойке, и дворовыми котами. Тихое, безлюдное. Да, за помойкой небольшого ресторана возле Чистых прудов. И ничто не предвещало каких-то сложностей.

Вдруг, среди мешанины мусора, пёс остановился, привлечённый чем-то на земле. Это был мосол – засохший, покрытый остатками мяса, но для животинки он был подобием сокровища. С широко открытыми глазами и слегка поджатым хвостом, он осторожно подбежал к находке. Запах еды, выполнивший свою роль искушения, околдовал его. Пёс вонзил зубы в костяную твердь и стал грызть, забившись с костью подальше и размахивая хвостом как пропеллером. Коты прятались в мусорных контейнерах, изредка высовываясь их них и злобно сверкая глазами на пришельцев.

Но в один момент Жорке попался под руку вместо баллончика из-под лака сгнивший кукурузный початок. Он с размаху и весело смеясь бросил огрызок в облезлого кота, который крадучись передвигался по кромке мусорного бака. Жорка промахнулся, не попав ни в кота, ни в контейнер.

На мгновенье, как натянутый канат, установилась тишина, только ветер шептал свои тайны среди холодных плиток асфальта.

Пёс перестал грызть мосол и грозно зарычал. Дворовые коты под явным руководством облезлого с шипением окружали мальчишек, при этом выделывали лапами устрашающие па. Кошачьи глаза светились злобным огнём, а сплошной хоровод их пушистых тел создавал для врагов атмосферу безысходности.

Коты вдруг разразились общим шипением. Один из котов, черный как смоль, решительно шагнул вперёд, издавая низкий угрожающий звук. Пёс, почувствовав нарастающее напряжение, поднял хвост и, решительно шагнув вперёд, гавкнул так, что даже в воздухе зазвенело от его глухого лая.

– Вон! Уйдите! – один из мальчишек, Борька, попытался проявить храбрость, но голос его дрожал. – Мы просто играем!

Мальчишки, скованные страхом, прижимались спинами к холодным мусорным бачкам.

Однако, понятия “уйдите” и"игра"дворовым животным были чужды. Не обращая на это внимания, один из котов вдруг бросился в атаку, и в этот миг мальчишки поняли, что пора бежать.

Но уличный котяра никогда не прощал двуногим хулиганам! Не раздумывая он бросился на пришельцев и вцепился когтями и зубами чуть ниже борькиной спины. От неожиданности Борька подпрыгнул. Рот широко раскрылся и издал протяжное и громкое “а-а-а-а-а!” Ноги его широко развелись. Одна нога непроизвольно изогнулась как суздальский крендель и оказалась позади. Чудилось, что мальчишка завис в воздухе. Жорка истерично захохотал, потому что зависший Борька напоминал супер-боба из журнала комиксов.

Борька тем временем приземлился, но на сашкину шею. И последний завалился в некую неприятного вида лужицу, а Борькины ботинки оказались возле сашкиного лица. Это Сашке очень не понравилось. И особенно то, что Жорка хохотал как идиот! Сашка молниеносно укусил Борьку за ногу, а борькин рот снова широко распахнулся и снова издал протяжное и громкое “а-а-а-а-а!” Сам Борька свалился с сашкиной шеи. Сашка вскочил, Борька вскочил. Вдвоём они навалились на ржущего Жорку. Все упали. И тут оглушительно хлопнула дверь кухни ресторана. Появился человек в грязном фартуке и пластиковым мешком в руках. Крякнув, он широко размахнулся, кинул свою поклажу в сторону мусорных баков и скрылся в помещении кухни. Коты брызнули в разные стороны. Пёс занялся костью. Дверь снова хлопнула. Стихло.

Мешок зацепился за какую-то загогулину и немножечко порвался. Ветер весело подхватил ерунду, посыпавшуюся из мешка, и бросил на мальчишечью кучу малу.

–Чего сидим-то? Бомбу сделали. Пошли отсюда, – неожиданно заявил Сашка.

Они поднялись, слегка очистились от мусора и пошли к жилому дому, который присмотрели для хулиганства: фасадный дом, возвышающийся среди ухоженных особняков на Чистых прудах. Манящая загадочность этого здания не давала им покоя.

–Старинный, – бормотал Сашка, – дореволюционный!

–Какой такой старинный? В нём люди живут, – не согласился Борька, – отстой!

–Да много ты понимаешь! Тут за квартиры, небось, такие деньги просят! Мне мать рассказывала. Когда нас расселяли, она хотела, чтобы нам в таком же доме квартиру выделили, а ей говорят – нет!

–Отстой! Я вам говорю! До сих пор, наверно, здесь коммуналки как у нас были, туалет один на всех и ванной нет. У нас в новой квартире всё есть. И даже лоджия большая. Застеклить – и будет ещё одна комната,– разглагольствовал Борька.

–Ты на дверь посмотри. Она дубовая и с резьбой. Разве с такой дверью могут быть коммуналки?

–А ты откуда знаешь, что дубовая? Может пластик?

–У меня батька столяр-краснодеревщик. Он мне всё в мастерской показывает, а я запоминаю.

Романтически настроенный прохожий вероятно счёл бы дверь, украшенную резьбой и покрытую сетью мелких трещин, таинственной и рассказывающей о прошедших временах. Он представил бы лестницу из мрамора, потемневшего от времени, ведущую вверх, её поверхность истёртую от бесчисленных шагов, каждая ступенька которой хранила в себе отпечаток истории, шепот прошлых событий. Толстые стены, обнесенные кирпичной кладкой с мозаикой рисунков модного в те времена художника, помнили шепот неслышных шагов, звуки далекого смеха, призрачные разговоры о любви и потерях. Каждый этаж этого дома, представлялся ему словно временная капсула, хранившая в себе характеры обитателей: от задумчивых поэтов, выискивающих вдохновение среди пыльных книг или рассказов бравых вояк, до стариков, делящихся воспоминаниями о былых временах, о том как здесь проходили дни, сливаясь в одно уединенное полотно, полное контрастов, как весной окна распахивались, выпуская ароматы цветущих сирени, яблонь и лип, а зимой холодный ветер стучал в стекла, заставляя собираться вокруг каминов.

Романтизм места не влиял на намерения хулигански настроенной троицы.

Моросил мелкий противный дождь.

У дома пришлось долго ждать пока кто-нибудь из жильцов откроет дверь в подъезд. Вышел старичок с собакой, а школьники протиснулись в подъезд. Старичок как-то странно взглянул на мальчишек, а его собака шумно втянула носом. Но мальчишки уже проникли внутрь.

В подъезде было чисто, светло. В небольшом холле по стенам были развешаны картины. Почти такие же, как им показывали на экскурсии в музее. Однако, постоянно кто-то проходил, и малолетним экспериментаторам пришлось спрятаться под лестницу, змеёй обвивавшей шахту лифта.

В подъезд вошла женщина в шляпке, с полей которой свисали маленькие серенькие перья. За её руку цеплялся мальчонка детсадовского калибра, державший в свободной ручонке голубенький с белыми полосками резиновый мячик и который тут же швырнул в сторону лифта. Мяч ударил в сетчатую стену, отскочил, попал в каменную стену, ещё раз отскочил, подпрыгнул по полу несколько раз, успокоился и покатился под лестницу. Борька тихонько оттолкнул мяч обратно. Женщина вызвала лифт.

– Бабушка, – завопил малыш, – я хочу туда! К мальчикам!

– К каким мальчикам? Где ты видишь мальчиков? Не выдумывай. Нам домой пора, – прищурив по-старчески глаза женщина вглядывалась в темный угол за лифтом.

Козлин, Лампочкин и Кучергин пытались слиться с подъездной стеной. Даже перестали дышать. А Козлин втянул живот.

Лифт остановился. Женщина и малыш уехали.

–Фух! Видал фря какая, и шляпу надела! Чуть нас не замела. Наверно, орать стала бы. И повыгоняла бы, – тихо возмущался Козлин.

–Уехали наконец-то! – Шепнул Кучергин.

–Надо дождаться как дверью хлопнут, – догадался Лампочкин. – А что в подъезде пахнет как на помойке?

–Ну ты дурак! Это от тебя пахнет!

–Чего это от меня? Я теперь в квартире через день душ принимаю. Как барин.

–Слышь, Кочерга, не пори глупости! Это от тебя пахнет помойкой, потому что ты в помойке сидел и муляж собирал!

–Сам дурак! Мы все в помойке сидели!

–А пахнет от твоей куртки!

–Это от макета пахнет! А ты его в руке держишь!

Мальчишки намеревались малость подраться, но тут снова что-то зашумело.

Наверху послышался собачий лай.

– Филька! Филька! Вот непослушная собака. Домой! Иди домой! Кушать!

Филька, пёс среднего размера, лохматый и капризный, старательно заглядывал в лестничный пролёт, усиленно нюхал и взрыкивал. Его мощные лапы шкрябали по полу. В таком знакомом подъезде появился посторонний запах. Тем более, что запах был завлекательный: попахивало помойкой и котами! То есть тем местом, куда Фильку хозяева не под каким видом не пускали, указывая, что он не какая-нибудь беспаспортная дворняжка, а породистая охотничья собака из известной собачьей семьи. И это вызывало возмущение в его собачьей душе. Итак, кто же принёс новшества в подъезд? Кто такие? Почему не знаю? Однако, хозяйка отчаянно звала Фильку, показывала блюдечко с аппетитными кусочками мяса. Наверняка неизвестно какие мысли бродили в пёсьей голове, но он сообразил, что сможет быстро проверить обстановку в подъезде и вернуться в собственный дом. Филька молнией пронесся вниз. А Козлин, Лампочкин и Кучергин снова перестали дышать и попытались представиться фрагментами подъездной стеной. Пёс стремительно всё обнюхал, задрал ногу и совершил то, что обычно совершал для подтверждения своего превосходства. И в мгновенье ока оказался на своём этаже. Довольный, забыв всё и завернув хвост баранкой, ринулся в квартиру. Дверь лязгнула. Наступила идеальная тишина.

Борька, Жорка и Сашка поняли, что с импровизированной бомбой надо заканчивать и как можно быстрее.

– Куда её совать, если кругом сетка?

– В лифт нельзя! Сразу заметят, вон сколько народа по подъезду ходят!

– Давайте сетку отогнём и просунем? Вот здесь, видите, вроде дыра.

На лестнице опять послышались какие-то звуки. Мальчишки юркнули опять под лестницу.

– Софья Львовна, нет ли у вас немного розмарина?

– Заходите, дорогая! Сейчас поищем. А что? Гостей ждёте?

–Дочь с зятем позвонили, сейчас приедут. Хотела кролика для них потушить.

–Пойдёмте, пойдёмте, дорогая! Сейчас найдём!

Там, в жилой высоте хлопнула дверь.

Школьники под лестницей совещались.

– Давайте быстрее! А то так никогда отсюда не выйдем.

– Давай! А то там тётка обратно в свою квартиру пойдёт. Как бы нас не увидела.

– Сашка, отрывай быстрее!

Сопя от усердия, они смогли отогнуть часть сетки и затолкали своё изделие внутрь лифтовой шахты. И убежали.

Какое-то время они посидели на бульварных скамейках недалеко от интересующего их дома.

Осенние дни в Чистых прудах наполняются особым очарованием, когда природа готовится к зимнему сну. На берегах прудов ещё слышится детский смех и радостные крики. Шуршание листвы. Тихий плеск воды. Пешеходные дорожки, усыпанные пожелтевшими листьями, зовут к медитации и созерцанию. Птицы, готовящиеся к перелёту на юг, собираются в стаи и беззаботно заполняют пространство своей живой энергией, и каждый мгновение пропитано волшебством прощания с теплым временем года, и предвкушением чего-то нового, что обязательно придет с холодами.

–Один парень из одиннадцатого рассказывал, что в прудах обитает "Черный человек", – дрогнувшим голосом начал Жорка.

–Кто такой? – Спросил Борька.

–Это дух.

–Призрак, что ли?

–Да нет! Призрак это другое. А “чёрный человек” – дух. Он является людям и предсказывает им несчастье. Он появляется в виде темной фигуры, которая исчезает в воде. И однажды он кинул на берег золотую цепочку. И нашёл цепочку какой-то крестьянин, – Жорка сделал театральную паузу.

–И что?

– Бедный крестьянин не знал кому вещь принадлежит и отдал ее в монастырь.

–А вот я знал бы что сделать! А этот – в монастырь.

–Да ладно, Борька, не выдумывай! Знаем мы, что ты сделал бы. Продать и купить какой-нибудь ерунды.

Мальчишки замолчали.

Плавно на Чистые пруды опускалась ночь. Зажглись фонари. Ничего не происходило. «Диверсанты» отбыли по домам.

Евдокия Фёдоровна решила навестить давнюю подругу, которая не смогла по состоянию здоровья посетить храм Архангела Михаила, занести ей кое-что из продуктов. Подруга жила в многоэтажном доме на Чистопрудном бульваре. Евдокия Фёдоровна позвонила в домофон. Дверь щёлкнула впуская. У лифта старушка зацепилась за что-то большим пакетом с продуктами. Что такое?!

– Караул! Бомба!

Голос у Евдокии Фёдоровны оказался зычным как гудок локомотива. Соседи, кто посмелее, стали выглядывать из квартир и заглядывать вниз.

– Точно бомба!

– Вызывайте МЧС!

– Бабулю заберите!

– Осторожно! Не хлопайте дверьми, вдруг сдетонирует!

Евдокию Фёдоровну втянули в ближайшую квартиру. Дом притаился.

И началось. К дому приехало МЧС и начало эвакуировать жителей дома. Эвакуация осуществлялась через окна и балконы. И закончилась за полночь. Оперативно подъехали машины скорой медицинской помощи. Полиции Следственного комитета. Несколько военных автомобилей. Префект собственной персоной. Представитель мэрии. Сапёры с собакой. Робот для разминирования. Жителей дома разместили в гостинице неподалёку. Военные начальники, посовещавшись, решили не рисковать и направили на исследование непонятного предмета в лифтовой шахте робота. Наконец выяснили, что предмет, напоминавший взрывное устройство, является муляжом. Под утро служивые лица разъехались. А полицейские продолжили работу и быстро обнаружили злоумышленников. И утром следующего дня их задержали.

– Лучше так усердно учились бы! – Гневалась Нина Ивановна.

Полицейские согласно кивали головами. В конце концов поздно вечером появились и родители. Начальник отделения потрясал перед ними макетом бомбы, какие-то люди в строгих штатских костюмах хмурили брови, директор школы о чём-то очень тихо говорил по телефону. Затем должностные лица перешли совещаться в кабинете начальника. Потом пригласили нерадивых родителей. А Нина Ивановна осталась со школьниками в длинном, таком казённом и неуютном коридоре, воздух которого был пропитан неприятностями. Окон не было. Одни двери. Да в конце коридора канцелярский стол, за которым сидел суровый дежурный. Вдоль стен цвета унылой зелени стояли скамьи с простенькими сиденьями и жёсткими спинками. Мальчишки сидели молча, равнодушно, и учительнице казалось, что им абсолютно всё равно какое решение будет принято. Она прошлась по коридору. Подошла к дежурному. Тот совершенно не обратил на неё никакого внимания.

“Конечно, они тут каждый день кого только не видят. Ко всему привыкли. Вот и не смотрит на нас. Интересно, до чего за дверью договорятся? Мальчишки малолетки, с одной стороны. Но с другой стороны терроризм. И что будет?”

“Ходят тут всякие! За детьми присмотреть не могут! Что родители, что учителя. А нам разбирайся!” – мысленно возмущался дежурный.

Он незаметно косил взглядом в сторону учительницы и задержанных несовершеннолетних лиц. Он был опытный полицейский! И мимо него ни разу не проскочила ни одна мышь, что уж говорить о посиживающих на скамье пацанах.

“Врёшь! Меня на жалобные лица не возьмёшь!”

Учительница неторопливо прошествовала в другой конец коридора.

Через плотно закрытую дверь ничего не возможно услышать. Наконец дверь распахнулась.

– Начальник, такого больше не повториться!

– Да простите их, дураков этих!

– Нина Ивановна, – это директор, – пойдёмте, я вас подвезу домой! Всё разрешилось.

На следующий день учительница узнала, что родители дали обязательство перевести своих детей в школу по месту жительства. Единственное снисхождение – перевод осуществить по окончании текущего учебного года.

– Нет! Остаюсь в школе! – Громко высказалась Нина Ивановна и успокоилась.