Читать книгу: «Любовь сквозь года», страница 2

Увидев тётю Полю сегодня, я удивилась, что она так тепло нас приняла и отреагировала. И, честно говоря, была безмерно этому рада, хотя какая-то обида всё равно старалась вырваться наружу.

Заметив, как я рассматриваю каждый уголок, тётя Поля сказала:

– Как видишь, не слишком много изменений.

– Я, если честно, точно и не помню, что да как было, – зачем-то соврала я. Хотя я частенько рыдала, воссоздавая в памяти эту квартиру.

Видимо, я отвыкла, что тётя Поля – человек-рентген. Она на раз выявила мое вранье. Ей было прекрасно известно, что я люблю её больше своей матери. На это высказывание она не отреагировала, а только как-то грустно улыбнулась и сказала:

– Иди, Дианочка, мой руки. Ваша четвероногая любимица уже приняла ванну и видимо сидит ждет еды, причём вместе с твоим сыном.

Я снова ощутила укол совести. Я настолько погрузилась в воспоминания и пережитые эмоции, что опять напрочь забыла про бедного уставшего и голодного ребёнка.

– Мам, а кто эта женщина? Ты же всегда говорила, что у тебя здесь нет подруг. Врала значит? – обиженный тон вырвал меня из воспоминаний, пока я искала в чемодане лакомство для собаки. Я повернулась, виновница моей суетливости сидела на руках сына.

У меня с сыном всегда были и надеюсь останутся доверительные отношения: у него был повод обижаться.

– Сынок, тётя Поля мне больше, чем друг, – постаралась я объяснить.

– А кто тогда?

– Она в своё время заменила мне маму, – призналась я.

Мне всегда казалось, что с детьми надо говорить как со взрослыми. Они понимают и чувствуют намного лучше нас.

– А бабушка, разве она не твоя мама? – искренне и по-детски поинтересовался Дениска.

– Понимаешь, сынок, – я опустилась на корточки и посмотрела сыну в глаза, – иногда бывает так, что, казалось, близкие люди, не такие уж и близкие, как чужие. Бывает, что чужим людям ты доверяешь больше, чем своей матери. – Мне стало грустно.

– Ты же всегда говорила, что ты для меня первый друг. Я думал, что и бабушка для тебя первая подруга.

– А разве я не твоя первая подруга? – постаралась я немного перевести тему разговора.

– Первая, ты же знаешь! – обиженно сказал сын. Он не представлял, как важны для меня эти слова.

Мне всегда было важно, чтобы мой ребёнок доверял мне и всегда мог на меня положиться. Я всегда хотела, чтобы он, не задумываясь, в трудную минуту шёл именно ко мне, а не к друзьям, в любое время дня и ночи.

Именно этого я всегда ждала от своей матери, но так и не дождалась. А с тех пор, как начала общаться с тётей Полей, у меня и вовсе отпала потребность общаться с ней. Если у меня случалось что-то хорошее, я бежала к тёте Поле, если что-то плохое – тоже. Для совета она также всегда была рядом. Даже когда мы переехали, ее советы не покидали меня.

Снова углубившись в свои размышления и воспоминания, я не заметила, как осталась одна на полу рядом с посапывающей Муней.

– Дианочка, ты что там замечталась? Пойдём завтракать, уже всё готово, —тётя Поля протянула мне руку.

– Пойдёмте, – ее ладонь была шершавой и теплой.

На кухне я обнаружила довольного сына, поедающего сосиски с гречкой и свежим нарезанным салатом:

– Какая вкуснотища! – причмокивал он.

– Ой, да ладно, будто сосиски никогда не пробовал, – удивилась я.

– Таких не пробовал, – сказал ребёнок и продолжил завтрак.

Что не говори, а еда у нас действительно вкусная. Никакие европейские помидоры не сравнятся с теми, которые продают бабушки на рынке со своего огорода. Никогда в жизни не найдёшь настолько пахучую клубнику или сочные персики, надкусив который ты уже не можешь справиться со струящимся по локтю соком.

После завтрака тетя Поля проводила сына до спальни, а я позвонила в клининговую компанию. Новость была неутешительной: на два дня вперед у них всё забронировано. По второму номеру перспективы были более радужными.

Мне сказали, что в течение суток квартира будет выглядеть как прежде и даже лучше. Ничего другого, как поверить им на слово, мне не оставалось. Поэтому в надежде, что завтра нам удастся переехать в родной дом, я спросила тётю Полю можно ли нам у неё остаться на какое-то время.

– Шутишь что ли? – искренне обрадовалась она, – я буду счастлива, если вы вообще ко мне переедете. Знаешь, как одиноко?

К сожалению, это правда: тётя Поля была действительно одинока. Господь не подарил ей ребёнка, и муж через 8 лет брака ушёл к другой, которая подарила ему наследника. Но несмотря на все жизненные обстоятельства, она не стала злобной, завистливой и ненавидящей всех. Тётя Поля была добрейшей души человек, хоть временами достаточно резким и прямолинейным.

Она налила еще кофе, как-то неловко села и спросила:

– Деточка, как ты жила все эти годы?

Немного помолчав, я честно ответила:

– Плохо. Одна радость у меня в жизни – Дениска и Муся.

Максим. Разговор с матерью

Когда я зашёл в кухню, сервировка стола шла полным ходом. Мама что-то нарезала, командовала папой, который, как ни странно, покорно выполнял все поручения. Видимо, они очень сильно по мне соскучились.

– Мам, пап, хватит уже, – прервал я их, – бутерброд с кофе выпью и хватит. Вы так наготовили как на свадьбу прям.

– Ага, дождёшься от вас, – возмутилась мама, – что ты, что сестра твоя. Хорошо, у неё хоть ребёнок в первом браке родился, нам отдушина с отцом.

Чтобы не начинать все заново, я быстренько слинял в душ. Когда вернулся, уже все 200 блюд были на столе.

– Мам, присядь пожалуйста, давай поедим спокойно, – попросил я все еще хлопочущую мать.

Когда мама наконец села, в доме наступили умиротворённость и покой. Словно и не было всех этих лет разлуки. Словно я недавно вернулся со двора, где гонял с пацанами мяч, и мы сели ужинать. Не хватало только сестры. Многие думают, что это только в фильмах семья садится и ужинает вместе. Нет, в нашей семье это была традиция, и мы всегда ждали друг друга к ужину.

Конечно, потом мы с сестрой повзрослели и совместных ужинов стало меньше, но если вечера мы проводили дома, то всегда старались быть вместе, чтобы обсудить все насущные дела. Потом у меня начались серьёзные отношения и абсолютно всё своё свободное время я проводил с Дианой.

– Сынок, рассказывай, как ты живёшь? – спросила мама. Казалось, вот-вот опять слёзы покатятся градом.

– Мам, да хорошо я живу, ты же знаешь, – начал я успокаивать ее, – работаю, как и все, на выходных, когда есть время, встречаюсь с друзьями. Обычная жизнь, ничего сверхъестественного.

– Как у вас дела с Алиночкой? – видимо любопытство брало верх, мама не удержалась и снова начала эту тему.

– Нормально у нас обстоят дела, мам. Нормально.

– Почему нормально-то? Почему, вот скажи? Почему не отлично или хорошо? Такое ощущение, что хорошо было только с той вертихвосткой.

– Галь, не начинай, чего ты завелась? – вмешался отец.

– А как здесь не начинать, скажи мне? – обратилась она возмущенно к отцу, – неужели ты не видишь, что вся его жизнь пошла под откос, – замялась мать и не произнесла имя вслух, – из-за той.

– Мам, она не Волан де Морт, её имя можно произносить, – немного усмехнулся я.

– Как не кто? – переспросили родители.

– Неважно. Её зовут Диана и её имя можно произносить вслух. Да, это была моя девушка. Да, мы встречались. Но сейчас я – взрослый мужчина и всё давно позади. Сейчас у меня новая взрослая жизнь и девушка, которая любит и заботится обо мне, – сказал я и сам не поверил, что сказал.

Я много лет старался не вспоминать и не говорить ее имя, у нас в семье был негласный закон по этому поводу.

– Вот именно, – чуть не выкрикнула мама. – Именно! Она любит тебя, и я чувствую это. Поверь, я мать, и знаю о чём говорю. Эта девочка заботится о тебе, Максик, и надо быть полным дураком, чтобы не жениться на ней.

Вообще мама хотела продолжить свой рассказ, о том какая Алина идеальная пара для меня, но видимо и папе эта тема настолько надоела, что он просто заговорил на другую тему.

Через час я почувствовал, что сейчас усну на стуле. Поэтому распрощался с родителями, отключил телефон и пошёл спать.

Глава 1. Часть I I

Диана. Разговор по душам

Наверное, тётя Поля не ожидала от меня такого ответа. Она просидела минуту молча, потом резко зарыдала. Сначала я не поняла, как мне реагировать, а потом сама начала рыдать. На меня вдруг навалилась физическая усталость, накопившиеся и нахлынувшие эмоции. Так мы проплакали минут пять, затем она начала вытирать мне слёзы:

– Дианочка, деточка, как же мне тебя не хватало. Ты не обижайся, что не получала от меня писем – просто так было лучше. Со временем ты сама всё поймёшь.

Я всхлипывая попыталась что-то сказать, но она прервала меня:

– Пойду посмотрю, как там ребёнок, – и отправилась в гостиную. Через минуту она вернулась, улыбнулась и сказала:

– Спит в обнимку с собачонкой – такие смешные они. Очень уж на тебя похож. Небось, нет отбоя от девчонок – красавец такой!

– Ой, не говорите, тёть Поль, у нас была целая драма. У него же уже была девушка.

– Да что ты говоришь! – засмеялась тётя Поля.

– Вот вам смешно, а я в течение двух недель каждый день слушала истерики.

– И как же он согласился переехать? – полюбопытствовала она.

– Так они расстались. В общем, как сказал мне Денис, он больше её не любит, потому что она совершенно ничего не понимает в мужчинах.

– О, как! – рассмеялась тётя Поля, а потом посерьёзнела и спросила:

– Дианочка, почему ты развелась? Он же так красиво за тобой ухаживал… Ты была абсолютно счастлива.

– Абсолютно счастлива, тёть Поля, я была много лет назад. А Флориан просто помог мне окончательно не сойти с ума. Потом я забеременела и не знала, что мне с этим делать. Я понимала, что жду ребёнка от нелюбимого мужчины. Беременность прошла достаточно легко, но на шестом месяце началось сильное кровотечение – видимо, на нервной почве, так как накануне я сильно поругалась с ним и его мамой, которая очень хотела командовать не только своим сыночком, но и мной. В тот день у меня была серьёзная угроза выкидыша. Когда я лежала в палате под капельницей, поняла, насколько хочу этого ребёнка.

Потом родился Дениска, и это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Когда я видела его крохотные ручки и ножки, его малюсенькие пальчики, я понимала, что этому человечку я очень нужна – и что буду делать всё, чтобы он был счастлив. Сначала у нас с мужем вроде бы отношения даже начали налаживаться, и мы были абсолютно примерной семьёй. Но где-то через полтора года я поняла, что мы всё больше и больше отдаляемся. У него явно появилась любовница, хотя он всё отрицал. Честно говоря, мне было абсолютно всё равно, и я была рада, что он меньше находится дома.

Ещё буквально полгода мы жили как соседи, а потом я сказала, что нашла нам с Дениской квартиру и мы переезжаем. Не думаю, что он был сильно удивлён. Он изредка навещал ребёнка, но никогда не отказывал в помощи – за это я ему очень благодарна. Когда я сказала, что хочу вернуться на Родину, сначала он был категорически против, но потом, наверное, всё переосмыслил и подписал документы. Правда, поставил одно условие: видеть сына, когда захочет. И вот теперь мы, собственно, здесь.

– Почему же ты не нашла себе другого мужчину? Женщине ведь очень важно любить и быть любимой. Только не говори, что никто не хочет брать женщину с ребёнком – это абсолютная ерунда.

– Я и не собиралась этого говорить, – усмехнулась я. – Мой сын никогда не был каким-то препятствием. Просто мне это не нужно. У меня были ухажёры, которые дарили цветы, забирали с работы, говорили комплименты. Но когда они начинали претендовать на что-то большее, я понимала, что просто не хочу этого. Не хочу чужого человека в своём доме, не хочу знакомить сына с кем-то… Просто не хочу любить.

Тут наш разговор прервал звонок в дверь. Тётя Поля тихо выругалась и пошла открывать, боясь, что разбудят ребёнка. Я пошла проверить, как там сын – оказалось, что ни его, ни собачонку звонок не разбудил. Я вернулась на кухню, а через пару минут пришла и тётя Поля, держа перед собой букет ромашек. На её лице играл юношеский румянец.

– Это кто дарит нам такие шикарные букеты? – поинтересовалась я у раскрасневшейся тёти Поли.

– Ой, Дианочка, прекрати, какие там букеты? Сосед нарвал на даче – вот и занёс по пути.

– Да что вы говорите? – засмеялась я. – Свидание уже было?

– Не было никакого свидания и не будет. Нужен он мне, пень старый, – тётя Поля явно лукавила.

– Так-с, давайте рассказывайте про вашего «пня». Заодно решим – нужен он вам или нет, – сказала я и пошла заваривать себе чай.

Максим. Между “стерпится” и “слюбится”

Разбудили меня голоса – весёлые, хлопочущие, возможно чуть громче, чем мне хотелось – явно приехала сестра с племянницей. Я был безумно рад их видеть, хотя встречались мы не так давно. Сестра часто приезжала ко мне в гости. Говорила, что только в чужом городе чувствует себя по-настоящему свободной. Я понимал, о чём она.

Мама у нас не тиран, но её мнение в доме всегда было финальной инстанцией. Отец не был тюфяком, но, скорее, человеком, который предпочитает мир любой правде. Но стоило ему выйти из себя или начать настаивать на своём – все дискуссии быстро прекращались.

Мама и после нашего взросления пыталась держать руку на пульсе: кто с кем встречается, кто как одевается, кто как ест, спит, выбирает подушку. Когда сестра рано вышла замуж, многие считали, что тут не обошлось без маминой тактики – и это была правда.

Никто не мог подумать, что её муж окажется деспотом и будет её избивать. Узнав об этом, мы с отцом сломя голову поехали забирать её из квартиры "муженька", объяснив ему по-мужски, что с моей сестрой так поступать нельзя. Отец тоже внёс свою лепту в "воспитательный" урок.

Как оказалось через пару недель, она была в положении. То был самый тяжёлый период – она ссорилась с мамой, винила её во всём, хотела сделать аборт. Мы отговаривали как могли. В какой-то момент она перестала спорить, а потом вдруг сказала, что ребёнка оставит. Так в нашей семье появилась Агния. Это редкое имя очень нравилось моей сестре, и в этом её никто не переубеждал – всем было важно только, чтобы она родила.

С тех пор многое изменилось. В малышке мы не чаяли души. Родители – особенно. Всё, что было нельзя нам, разрешалось ей. Три года сестра жила вместе с родителями, потом съехала – сняла квартиру, устроилась на работу. Мама поняла: больше её советы не принимаются в штыки, но и с напором поучений она приубавила. Потеряв контроль над личной жизнью сестры, мама с энтузиазмом переключилась на мою. Но вопрос, что должно было случиться, чтобы она от меня наконец отстала, повис в воздухе – потому что в комнату ворвалась Агния плюхнулась прямо на меня и начала щекотать:

– Мааакс, вставай! – кричала она звонким голоском. – Я так соскучилась! – и полезла обниматься.

Наверное, больше всего на свете я люблю, как дети проявляют эмоции – искренне и весело.

– Говорю же, не буди дядю! – раздалось с кухни недовольное шипение сестры

– Карин, я уже проснулся. Не кричи на ребёнка, – сказал я и обнял племянницу.

Минут двадцать мы лежали, обсуждая Светку из параллельного класса, у которой Барби "как в рекламе", и мальчика Колю, который "дурачок, конечно, но по уши в нее влюблен". Я пообещал, что завтра купим Барби, как у Светки и с этим условием меня отпустили на кухню.

Стол ломился от еды. Её как будто стало вдвое больше. Сестра поцеловала меня в щёку. И тут я вспомнил, что выключил телефон. Алина, наверное, уже обзвонила МЧС, думая, что я пропал без вести.

– Я сейчас приду, – сказал я и только собирался выйти, как увидел бегущую ко мне Агнию с телефоном в руках.

– Алиш, прости, – начал я, после того, как она ответила на звонок, – пропал ненадолго, был с семьёй…

– Макс, я всё понимаю. Просто… два слова хотя бы мог написать, – и повесила трубку.

Я даже сначала подумал, что связь оборвалась. Перезвонил – сбросила. Ещё раз – снова сброс. Такого не было никогда. Обычно, если и ссорились, то недолго – и первой на примирение всегда шла она. Дело не в моей гордости – я просто не успевал первым. Она всегда опережала.

Что-то во мне сначала даже обрадовалось: первая настоящая ссора. Эмоции, которых мне давно не хватало. Когда ругаешься, переживаешь, мечешься, потом плюёшь на гордость и бурю за окном и едешь к ней. А потом – примирение. Это одно из сильнейших чувств. По крайней мере, для меня.

Я написал ей несколько сообщений с извинениями. Она ответила, что я никогда не думаю о ней и её чувствах. Это было правдой, но всё равно удивило.

Не хотелось спорить – родные ждали. Я написал:

«Алишка, прости. Я люблю тебя».

Хотя понимал, что не люблю. Я точно знал, что значит любить. Но она – одна из немногих, кто был со мной долго. Только она оставляла у меня свои вещи. Только она ночевала у меня по несколько дней подряд. Это вторая девушка, которую я познакомил с мамой – пусть и неофициально.

Через несколько минут пришёл ответ:

«Я тоже тебя люблю. Хочу жить с тобой».

Этого я точно не ожидал. И – испугался. Позвать её к себе? Сейчас? Нет. Я не был готов.

Решил ничего пока не отвечать. Надо подумать. В этот момент подбежала Агния и залезла ко мне на колени.

– Это твоя девушка?

– Да. Моя девушка, – отчеканил я как робот.

– И ты на ней женишься? – восторженно спросила она.

– Я не думал об этом серьёзно. Ещё не планировал так далеко.

– Как это не думал?! – возмутилась она. – Ты либо любишь, либо нет.

И в этом она была чертовски права. Неужели я настолько туп в свои тридцать два, что восьмилетний ребёнок разбирается в этом лучше? Она была права. Я не любил. И не хотел врать.

– Агния, у взрослых всё чуть сложнее. Иногда тот, кого ты любишь, не хочет твоей любви.

– И что тогда делать?

– Искать того, кто примет.

– Но ты ведь не принимаешь любовь Алины. И не даёшь ей свою.

И она снова была права. Мне нечего было ответить. Я промолчал. Она явно ждала ответа, но, не дождавшись, продолжила:

– Она что, некрасивая, да? Поэтому ты её не любишь?

– Нет, красивая, – сказал я честно.

Алина действительно была хороша: высокая, стройная, длинные волосы, ровный нос, родинки, будто поставленные художником. Голос – мягкий, обволакивающий.

– Так в чём тогда проблема?! – снова удивилась Агния.

– Людей ведь любят не только за красоту, – сказал я, щёлкнув её по носу.

– Ну, я не знаю. У нас в классе все мальчики так себе. Я выбрала Артёма. Он самый симпатичный. Вот и буду сидеть с ним за одной партой. Так все и делают.

Она взяла меня за руку и потащила обратно – туда, где снова звучали мамины реплики, голос сестры и запах борща.

Диана. Вкус ромашкового чая

Как тётя Поля ни старалась найти отговорки, чтобы ничего не рассказывать, я всё равно не оставила её в покое – мне было безумно интересно всё разузнать. Тётя Поля – одна из немногих, кто безусловно заслуживает простого женского счастья. Оказалось, у неё появился поклонник – Алексей Петрович, давно влюблённый в неё. Хотя он был полковником в отставке и человеком с непростой судьбой, ухаживать за тётей Полей всё равно побаивался, робел. Но не прошло и года, как он набрался смелости и начал проявлять к ней видимое внимание.

Тёте Поле скоро шестьдесят, Алексею Петровичу недавно исполнилось шестьдесят четыре. Отношения развиваются медленно: она всё ещё продолжает его отталкивать, хотя, когда она вошла на кухню с букетом ромашек, её румяные щёки и блеск глаз всё сказали за неё.

За чашкой ромашкового чая, любовь к которому мне привила тётя Поля, мы пришли к общему выводу, что мужчина он хороший, работящий, много лет в разводе, тем не менее за собой ухаживать не перестал. А это означает, что дать шанс ему определённо стоит, хотя далось это решение ей ой как непросто.

Думаю, я понимала тётю Полю даже больше, чем она догадывалась. По сути, мы чувствовали одно и то же: страх снова полюбить. Только я это уже осознавала, а она – упрямилась.

Таким образом я уговорила её позвонить Алексею Петровичу – попросить починить подтекающий кран. А сама вдруг ощутила усталость. Видимо, сказались бессонная ночь в поезде, сытость и обретённое спокойствие. Я сказала, что хочу немного отдохнуть.

Я собиралась лечь на диван, где сладко спал сын и посапывала Молли. Но стоило собаке меня увидеть, как она вскочила и завиляла хвостом. Наверное, ей нужно было по делам. Пришлось доставать из чемодана пелёнку. Молли была крошечной, но смышлёной: чёрные бусинки-глаза глядели с пониманием. Я постелила пелёнку в ванной и отнесла её туда – она всё сделала быстро и по делу.

После проведённого моциона я легла на диван и через мгновение заснула. Меня разбудил детский смех за окном. Дениски и Молли рядом не оказалось. Я ещё немного полежала – тело ныло от усталости, но бурчание в животе всё же подняло меня на ноги.

На кухне уже полным ходом шло приготовление пищи:

– Тёть Поль, я сейчас в себя приду и помогу вам.

– Соня ты, уже восемь вечера. Ужинать пора.

– Восемь? Я думала, часок поспала… Я не хочу, чтобы мы доставляли вам неудобства. Из-за нас вы весь день у плиты.

– Дианочка, ты что! – тётя Поля вдруг обняла меня с такой силой, будто вкладывала в это всю себя. – Это счастье, что вы здесь. Сколько можно повторять? – Потом подошла к Дениске, поцеловала в макушку и потрепала за волосы.

– Может, закажем еду, чтобы вы не готовили? – Я зевнула, тоже поцеловала сына и почухала Молли за ушком.

– Не нужно. Нет ничего лучше домашней еды, – заупрямилась тётя Поля.

Спорить не было смысла – ужин уже был почти готов. Я погладила Молли и дала ей косточку, которую она с удовольствием утащила на диван и продолжила трапезу. Мы последовали её примеру и сели за стол.

Салат выглядел как картина: ярко-красные, налитые солнцем помидоры лоснились соком; свежие огурцы хрустели при одном только взгляде; тонкие полукольца фиолетового лука отдавали лёгкой пикантностью. Между ними прятались упругие чёрные маслины и крупные кубики феты – нежной, солоноватой, с характерным сливочным вкусом. Всё это великолепие было щедро окутано ароматным оливковым маслом, в котором отражался свет лампы, как в янтаре. При одном только аромате хотелось тянуться за вилкой. Мы делали такие и в Австрии, но запах бабушкиных овощей с грядки не сравнить ни с чем.

За ужином строили планы на следующий день: клининг обещал закончить завтра. Мне надо было закупить продукты, найти учебное заведение и для Дениски, и для себя, а ещё подобрать машину. Без авто я уже не представляла жизни.

Сразу найти хорошую работу я не надеялась, но мечтала попасть в частную гимназию. В случае неудачи – пойду преподавать в обычную школу.

Я обучалась с ребёнком на руках. Комфортное обучение? Нет, не слышала. Училась везде: на площадке, когда Дениска спал, в транспорте, ночью, в очередях. Не жалуюсь – знаю, через это проходят многие. После окончания учёбы мне даже удалось собрать восьмимесячный опыт работы в школе с детьми от 7 до 12 лет.

– Дианочка, будешь ромашковый чай? – спросила тётя Поля, прервав мои размышления о завтрашнем дне. – Конечно буду! Это же мой любимый, вы знаете.

Конечно, тётя Поля это знала, ведь именно она привила мне любовь к нему, и именно он сблизил нас настолько, что тётя Поля стала мне роднее кровной матери.

Мои отношения с мамой – это отдельная история. Мы жили вместе, только официально по прописке. На самом же деле, я её в своей жизни никогда не ощущала. Она просто знала, в каком я классе, покупала еду, по необходимости одежду, давала деньги на карманные расходы, когда я просила, и считала, что этого достаточно, чтобы называться мамой. Каждый раз, когда я нуждалась в поддержке, слышала: «Будь сильной. Ты уже взрослая». Неважно – пять мне лет или пятнадцать. Время для меня у неё всегда заканчивалось, а точнее, даже не начиналось.

Я долго не понимала, зачем я ей. Почему родила, если не хотела? Эти мысли съедали меня подростком. Однажды я сидела на лавке, вся в слезах. Мимо шла тётя Поля. Единственная, кто остановилась и спросила, что случилось.

– Она меня не любит! Никогда не любила! – вырвалось у меня сквозь рыдания.

– Кто, Дианочка?

– Мама! Зачем она меня родила? Она никого не любит, кроме себя!

Я уже почти кричала. Рёв переходил в истерику. Тётя Поля поняла, чем это может закончиться. Голос её вдруг стал жёстким:

– Вставай. Пойдём.

– Куда? – захлёбывалась я. – Только не к ней. Я не пойду!

– Во-первых, не «к ней», а к матери. Во-вторых, я приглашаю тебя к себе в гости. У меня есть ромашковый чай и песочное печенье. Попробуешь – и все беды пройдут.

Я начала упрямиться – хотела казаться сильной. Но тётю Полю не проведёшь: она видела, что я – обычный ребёнок, которому нужно тепло и материнская забота. Не обращая внимания на мой протест, она молча встала, открыла дверь и просто смотрела на меня до тех пор, пока я не встала и не пошла за ней.

С того дня тётя Поля осталась в моей жизни. До самого того момента, когда письма мои начали оставаться без ответа. А потом – и вовсе исчезла.

Максим. Первая любовь и незаживающая рана

Мы сидели за столом, и я старался мысленно быть с родными, но мысли всё ускользали куда-то далеко. Больше всего меня терзало, кем я стал за эти годы. В своих отношениях с девушками я совсем не понимал, что значит настоящая любовь.

После расставания с Дианой у меня не было серьёзных чувств. Страх перед повторением тех эмоций сделал меня таким, каким я стал: сам нередко причинял боль другим, почти не замечая этого.

Разговор с Алиной открыл мне глаза – я понял, насколько моё поведение было несправедливым. Не в любви дело, я это понял давно. Наверное, не всем суждено переживать настоящие чувства – глядя на статистику разводов, кажется, что настоящей любви сегодня вообще становится всё меньше. В России, говорят, на десять браков приходится около восьми разводов. Это печально, но, возможно, просто так устроен мир.

С Дианой у меня была настоящая любовь – не глупая подростковая, а осознанная. Я старался забыть это имя, но чувства всё равно преследуют меня. Было больно? Да. Боюсь полюбить снова? Тоже. Но я благодарен, что испытал это хотя бы раз.

Сегодня я решил: больше не хочу причинять боль ни себе, ни другим. Я собирался пригласить Алину переехать ко мне и познакомить с родными. Мама будет счастлива, Алина успокоится, а мне станет легче – ведь наконец-то я сделаю кого-то счастливым.

– Мам, – неожиданно даже для себя прервал я разговор родственников, – я думаю, ты была права насчёт Алины.

– Сынок, что именно ты имеешь в виду? – переспросила мать в недоумении, поглядывая, как и все остальные, на меня.

– Я имею в виду, что ты была права, и пришло время вас познакомить.

Сначала мама, как мне показалось, не до конца осознала значение моих слов – она просто смотрела на меня, не моргая и, кажется, не дыша. Первой, кто отреагировал, была Агния. Она радостно захлопала в ладоши, и в её глазах засверкали искренние детские искорки радости и ожидания приключений.

В этот момент я даже представить не мог, что это решение круто изменит мою жизнь – не на 90 градусов, а на все 180, если не больше. Я был уверен: я принял важное и верное решение. Что могло пойти не так?

Осознав смысл сказанного, мама торжественно воскликнула. Казалось, с таким же выражением лица и интонацией Гитлер произносил свои речи. Если вкратце, суть её 30-минутной триады заключалась в том, что она, как всегда, была права. Не зря она в роли домашнего попугая повторяет всей семье, что, когда и как нужно делать, потому что в итоге все счастливы. И она – права.

Спорить с матерью в её триумфальный час никто не осмелился, и я – в том числе. Я пробормотал что-то о том, что долго думал и что пришло время "открыть все карты" – перед собой, семьёй и Алиной. Как оказалось, все были счастливы. Кроме меня и Карины. Мама продолжала воспевать хвалебные песни всем богам, лишь бубна ей не хватало, чтобы начать ритуальный танец. Отец усмехался и наливал себе уже третью рюмку, а Агния довольно поедала торт, который ещё 10 минут назад был под запретом. Только Карина смотрела на меня глубокими и грустными глазами.

– Кариш, что-то не так? – взволнованно спросил я, подумав, что сестра себя плохо чувствует.

– Да, Макс! – воскликнула она, вскинув брови. – Всё не так! – с грохотом отодвинула стул и быстро вышла из кухни.

Такой реакции никто не ожидал. Никто не знал, как себя вести: идти за ней или оставить в покое. Зная характер сестры, второй вариант был безопаснее. Но я не из робких. Несмотря на уговоры родителей, я был готов принять весь удар на себя и выяснить, что же её так задело.

Я отодвинул стул, щёлкнул по носу всё ещё поедающую торт племянницу, пытаясь приободрить её, и вышел на веранду. Я был уверен: Карина там. Конечно, я оказался прав. Она уже открыто курила сигарету.

Карина никогда не была особенно красивым ребёнком – и она это знала. Высокая, худощавая, с вытянутым лицом – всё это придавало ей скорее мужественные черты. В детстве она не была самой красивой в классе, да и в группе института, который так и не закончила из-за ранней семейной жизни. Но у Карины был свой "магнит": внутренняя уверенность, обаяние и энергия, притягивающая людей. Она никогда не стеснялась своей внешности, всегда была окружена подругами, а позже – и парнями.

С возрастом, как и все, она экспериментировала с внешностью. К 20 годам, после развода и рождения Агнии, определилась со стилем. Волосы тёмно-красные, причёска – всегда аккуратная. Стиль – сдержанный, подчёркивающий фигуру, но не вызывающий. Мужчины оборачивались ей вслед. Прямая осанка, уверенный взгляд и тонкое понимание людей придавали ей харизму.

Увидев меня, Карина едва заметно шевельнула губами – я был уверен, она выругалась. Я искренне не понимал, в чём дело. Моя самоуверенность испарилась, шаги стали неуверенными. Я уже обдумывал план побега обратно на кухню. Наверное, у меня на лбу высветился сигнал SOS, потому что Карина, как знающая толк в мужчинах женщина, спокойно, но ледяным голосом произнесла:

– Макс, я тебя хоть и люблю, но ты такой идиот!

Диана. Слёзы и правда: встреча после многих лет

Отужинав, мы с Дениской еле-еле поднялись из-за стола. Накинулись на все вкусности и не отступали от тарелок, пока не увидели их дно – тётя Поля не жалела еды. Такой ужин – именно тот момент, когда понимаешь: ты не одинок. Классического киношного ужина всей семьёй у меня никогда не было. Матери было не до меня, я была просто счастлива, если в холодильнике была хоть какая-то готовая еда – чтобы не надо было самой всё готовить, как бывало чаще всего.

Отец… Я его практически не помню. Лишь высокий силуэт мужчины, постоянно кричавшего где-то вдалеке. Мама развелась с ним, когда мне было чуть меньше трёх лет. Семейной идиллии в нашем доме никогда не было – с самого моего рождения. Мама вышла замуж рано – как это часто бывало в СССР, едва достигнув совершеннолетия. Большой и светлой любви у неё не было, зато была надежда на стабильное будущее. Папа в итоге не стал тем великим инженером, каким мама его представляла. После увольнения он запил, и для мамы это был настоящий ад – молодая девушка с грудным ребёнком на руках, муж-алкаш и никакой работы.