Читать книгу: «Загадка неприкаянной души», страница 4

Глава 8

– Докопался? По-нят-но. Ты всегда быстро соображал. Да знаю я, что этот сукин сын нигде не работает, – заявил Дубов после второй рюмки коньяка – до этого говорить о пропавшем зяте он категорически отказывался.

Рыбаку, который привык видеть бывшего шефа энергичным и подтянутым, старик с седой щетиной и редкими волосами казался мошенником, укравшим чужую личность. От прежнего Дубова остался только голос – резкий, командный да любимое словцо «по-нят-но», произносимое с ленивой растяжечкой.

– Ты Аленке, главное, не говори. Она думает, что замужем за профессором, а он… – Тут Дубов произнес замысловатую фразу, в которой упомянул зятя и его маму.

– А жили-то они на что? – спросил Рыбак, наливая по третьей рюмке.

– Да он что-то шаманил. Ну и я подкидывал с пенсии.

Иван вспомнил щегольскую шубку бывшей супруги, длинные перчатки. Он и на автомобиль ее обратил внимания, еще не зная, кто на нем приехал. Симпатичный такой новенький пятидверный «Мини Купер» зеленого цвета. На пенсию, пусть даже полковничью, такой явно не купишь.

– В смысле – шаманил?

– Наливай!

Дубов поднял рюмку, посмотрел содержимое на свет, наклонил – и по стенке медленно потекли маленькие капли.

– Плачет. Хороший коньяк. Десять лет, говоришь? А ты знаешь, что коньяк зреет только в бочке, а как попал в бутылку – все. Я, дурак, молодым – Аленке с этим придурком – подарил бутылку коньяка, чтобы выпить на пять лет свадьбы. Думал, будет пятнадцатилетний. Ан нет. Коньяк оказался дерьмовым. Как и зять. Ты, Ванька, был отличным мужем Аленке. Ну, взбрыкнула она, с кем не бывает, может, стоит попробовать сначала? Вы уже не те… Битые… Умные… – Старик опрокинул рюмку, крякнул довольно. – Что скажешь, Ванюша? Аленка у меня – невеста с приданным. Нет, ты не думай, что это плоды коррупции с моей стороны. Муженек постарался.

– Я женат, Борис Миронович, дочка вот-вот родится. Вас и Алену я очень уважаю, но жену не брошу. И потом, не рано ли вы зятя хороните? Вдруг он завтра объявится?

– Не объявится. – Дубов хоть и был в изрядном подпитии, твердости голоса не утратил. – Хотел бы – дал о себе знать. Понимает ведь, что мы его ищем.

Разговор сам собой увял. У Ивана на языке крутился добрый десяток вопросов, но он понимал, что старик еще не дошел до стадии предельной откровенности.

– Может, по рюмочке? – прервал молчание Дубов.

Иван кивнул, внутренне содрогнувшись, – он успел отвыкнуть от алкогольных возлияний и, честно говоря, возвращаться к ним не собирался.

– А скажите мне, Борис Миронович, откуда у зятя вашего раритетные монеты?

– А ты откуда про монеты знаешь? – встрепенулся Дубов. И вид у него мгновенно сделался совершенно трезвым, словно и не выпили они с Иваном в два горла почти целую бутылку коньяка.

Иван на всякий случай не стал выдавать источник, пожал неопределенно плечами:

– Слухами земля полнится.

– По-нят-но… Ваня, не лезь ты в это дерьмо. Никакого отношения к пропаже зятя оно не имеет, это я тебе точно говорю. Только зря и сам испачкаешься, и нас с Аленкой измажешь.

– Хорошо, про монеты говорить нельзя. А про что можно? Прокат электросамокатов?

– Честно говоря, я сам не понял, зачем он туда полез. Геморрой большой, деньги маленькие. Я ему предлагал с серьезными людьми свести, но ему хотелось самому. Придурок упрямый. И с курсами этими в интернете! Ты только послушай, как звучит: тренер интеллекта! Как будто интеллект – это какая-то мышца, которую можно накачать и ходить баб охмурять. Я, когда узнал, чем зять занимается, навел справки – оказалось, таких тренеров в интернете как собак нерезаных. Практически тренер на тренере сидит и тренером погоняет. Дипломы демонстрируют, сертификаты всяческие. Я для интереса пробил десяток – шарлатаны. И мой зятек затесался в клан этих, так сказать, инфоцыган. Ладно у него хоть действительно диплом есть и специальность вполне интеллектуальная. И что ты думаешь? В результате желающих с помощью бабла заострить свой мозг оказалось так много, что зятек – кто бы сомневался – не справился. А цену заломил заоблачную, не на рядового гражданина рассчитанную. Попалось несколько клиентов, которые, зная, что интеллектом не блещут, компенсировали его армией наемных спецов, в том числе адвокатов разных мастей. Пришлось мне опять поднимать старые связи, защищать его задницу.

Что – коньяк закончился? Наверное, кому-то пора домой. К жене беременной.

Иван посмотрел на бутылку и удивился. Вроде еще оставалось. Ничего себе! Не заметил, как опустошили бутылку. Вроде наливали по чуть-чуть… Коньяк Иван пил очень редко, в основном напитки полегче – пиво, сухое вино, – и сейчас чувствовал себя не в своей тарелке. Ладно, добраться до дома не проблема. Заказал такси через приложение, минут двадцать, и ты на месте. А вот как он покажется Асе в таком виде? Нет, она, как обычно, промолчит, даже будет улыбаться. Тем более что Кристина должна была предупредить. Предложит поужинать. Вот только он читал лицо жены, как Молчанов читает Financial Times…

А Дубов, похоже, аналогичным образом читал лицо своего подчиненного.

– Может, останешься, Вань? Чего на ночь глядя тащиться. Там холодно. Еще упадешь невзначай, – и смотрит при этом с такой заботой, прямо отец родной, а не бывший начальник.

– Нет, спасибо, Борис Миронович, но я, пожалуй, пойду. С утра на работу, а до этого надо еще кое-какие дела поделать.

– Иди, Ваня, иди. Только не забудь, что ты мне обещал: все, что нароешь, сначала мне сообщай, а потом уже Аленке. Лады?

Рыбак не помнил, когда он такое обещал, но спорить не стал. В конце концов общаться с Аленой может Кристина. Она Дубову точно ничего не обещала.

Глава 9

Таксист поехал через Ивановский район, где находилась квартира Герасимова. По-хорошему, нужно было бы поговорить с соседями, узнать подробности о жизни Кирилла Герасимова и его семьи из независимых источников. Но полбутылки коньяка – или сколько его угораздило принять на грудь? – плохое подспорье в этом вопросе. Ничего, он успеет это сделать завтра, до приезда Кристины в офис. А потом они свяжутся со Щедрым и попросят его помочь получить доступ к материалам разыскного дела. Вот только как быть с Асей?

Стоило выйти из такси у родного подъезда, как свежий ветер взъерошил волосы и попутно принес решение этого вопроса. Иван рванул к круглосуточному минимаркету, где практически все время обитала женщина с цветочками. Вот и сейчас она находилась на посту, предлагая прохожим неказистые букетики цветов, которые во времена Ивановой молодости называли дубками.

– Купите хризантемы, молодой человек, – сказала она, почувствовав в Рыбаке потенциального покупателя.

– Давайте, – согласился Иван.

Букетик выглядел довольно непрезентабельно, какой-то куцый, кривой.

– Дайте еще два, – попросил Иван.

– Может, все заберете? – обрадовалась женщина. – Тут всего семь штук осталось. Я по двести продавала, но вам семь за тысячу отдам. Берете?

Иван согласился.

Букет получился что надо – пушистый, пахучий и, что самое главное, очень понравился Асе. Звонко чмокнув Ивана в щеку, она заметалась по комнате в поисках подходящей для букета посудины – так называемые хризантемы были слишком короткими и в обычную вазу помещались с головой. Наконец Ася остановилась на приземистой емкости, похожей на гибрид кастрюли и бутылки. Но у нее было слишком узкое горлышко, в которое с трудом влезли три букета.

– Ты не против, если я остальные отвезу завтра в офис? – спросила Ася, заглянув Ивану в глаза.

– Я только за, – сказал он.

Утром Иван встал пораньше и отправился к дому, где жила Алена. Он надеялся либо на собачников, выгуливавших своих питомцев, либо на мамочек-домохозяек, которые отвели своих чад в детские сады, школы и спешат домой, чтобы приготовить обед.

Ему повезло – стоило припарковаться возле подъезда экс-супруги, как дверь распахнулась, выпуская женщину лет семидесяти с коротконогим рыжим псом. Пес был без поводка и, почуяв свободу, тотчас рванул к ближайшему дереву.

– Здравствуйте! – Иван шагнул к женщине и показал свое удостоверение частного детектива. – Капитан Рыбак Иван Станиславович. Не могли бы вы уделить мне пару минут?

Лицо женщины приняло озадаченный вид.

– А что случилось-то? – каким-то испуганным голосом спросила она.

– Нет, абсолютно ничего, – поспешил успокоить ее Иван. – Меня интересует ваш сосед Герасимов Кирилл Романович.

– Кирилл? Из восемнадцатой квартиры? – Брови женщины приподнялись двумя вопросительными гусеницами.

Иван подтвердил, что именно Кирилл и именно из восемнадцатой.

– А что он такое натворил? – удивилась женщина. – Милейший человек. Воспитанный. Вот жена его, она совсем не такая. Грубиянка! Георгия моего пнула ногой. В сапоге, между прочим! Нос острый, как у ледокола. Я читала, что сейчас такие острые носы не в моде. Вот такие нужно носить. – И она продемонстрировала ногу в войлочном ботинке, именуемом в народе «прощай, молодость». – И тепло, и удобно, и всегда в бренде.

Она немного подумала и уточнила:

– В тренде. И потом, Кирилл же уехал.

Она замолчала, очевидно раздумывая, не слишком ли резко сменила тему и не стоит ли еще немного поговорить о модных тенденциях в обуви.

– Уехал? – Рыбак постарался повернуть беседу в интересующее его русло.

– Ну да, уже с неделю как. Я сама видела, как он садился в такси. Супруга еще его провожала. С чемоданом. Шарф на голову накинула.

– Она с чемоданом?

– Зачем же? Он с чемоданом, огромным таким, жутко старым – я бы такой выбросила без сожаления, – она в шарфе. Пацаненок их тоже был. Сосед чемодан положил в багажник, поцеловались, как водится, на прощание. Это было до того, как она ударила моего Георгия. Вы так и не сказали, что случилось.

– Поцеловались, говорите? – Когда Алена была замужем за Иваном, она никогда не целовалась с ним на людях. Ему это было непонятно. Одно дело, когда они только начали встречаться и шифровались перед коллегами. Иван не знал, как отнесется к выбору дочери начальство, а потому поведению девушки не удивлялся. Но после свадьбы прятаться вроде как было незачем. И все-таки прятались.

– Ну да, хоть уже не первый год женаты, а любовь сохранили. Редко, но бывает.

– И не ссорились никогда?

– Разве такое бывает? Ссорились, конечно, но тихо, по-интеллигентному. Вот в пятой квартире Мила с Игорем постоянно отношения выясняют. Громко так, ощущение, будто мебель бросают на пол. А Кирилла с женой неделями, да что неделями – месяцами не слышно. Будто и нет их вовсе, уехали. Сына иногда слышно – бегает, мяч гоняет по квартире, а родителей – нет. Кирилл вроде ученый. Работает. Эта работа нуждается в тишине.

– А вы, случайно, не в курсе, где сейчас живут его родители? Может, они перед отъездом вам адресок оставили по-соседски?

Женщина посмотрела на Ивана – словно на пациента психиатрической клиники, неизвестно каким образом оказавшегося на свободе.

– Родители? По-соседски? Вы о чем, собственно, молодой человек?

– Насколько я понял, в этой квартире раньше проживали родители Кирилла, мать и отец.

– Это вы что-то неправильно поняли. До Кирилла с женой тут жили Мартыновы – Елизавета Максимовна и Александр Федорович. Им лет по девяносто было, все сидели на лавочке вон там, под тополем, воздухом дышали. Выходишь, а они сидят, два голубка, и за руки держатся. Ну прямо как Петр с Февронией. И ушли вместе, в одночасье. Смотрю – день нет на лавочке, другой. Позвонила участковому, вскрыли квартиру, а они лежат рядышком и все держатся за руку. И детей у них точно не было, потому что квартира отошла государству. Знать бы заранее, что так получится, можно было бы поговорить с ними насчет завещания. Деньжат каких-нибудь предложить, что ли. Много ли им, старикам, надо?

Женщина сокрушенно вздохнула и замолчала.

– А как тогда Герасимов тут оказался? – выждав некоторое время, спросил Иван.

– Не знаю. Спускаемся мы как-то с Георгием на прогулку, а он стоит у двери, в руках связка ключей. Я у него спрашиваю: «Вы к кому, молодой человек?» – а он так спокойненько заявляет: «А я ваш новый сосед, зовут меня Кирилл, буду теперь тут жить». И улыбается так по-доброму, хорошо, а глаза грустные. Какая-то неприкаянность у него была во взгляде. Знаете, бывают такие неприкаянные души. Вот он как раз из них. Всегда здоровался, пару раз мне сумки подносил, дверь всегда придерживал. А жена его…

Тут запищал домофон, и из подъезда вышла Алена собственной персоной. Сегодня на ней было длинное, почти в пол, бежевое шерстяное пальто и ярко-красные остроносые сапоги на высоченных каблуках. Пес по имени Георгий залился грозным лаем, при этом стараясь держаться от злобной соседки на расстоянии. Иван на его месте поступил бы точно так же – обувка бывшей супруги вполне могла пригодиться в качестве орудия пыток.

– Так что случилось-то? – уменьшив громкость до заговорщицкого шепота, спросила словоохотливая соседка.

– Ничего, – так же тихо ответил Иван. – Пока – ничего.

– То есть примитивные меры, – кивнула собеседница, секунду поразмышляла и добавила: – Превентивные.

В этот момент Алена заметила Ивана и радостно прощебетала:

– Ваня, ты ко мне?

– Ты же вроде уходишь, – заметил он.

– Подождут! Пойдем, я тебя кофе угощу. Или чаем?

Она взяла Ивана под руку и чуть ли не силком потащила к подъезду.

– Здравствуй, Алена! – язвительным тоном проговорила хозяйка Георгия.

– Вы бы попросили своего пса заткнуться, – ответила Дубова. – Я себя не слышу, а вас – тем более.

Рыбак никогда не отказывался ни от чая, ни от кофе, но сейчас его интуиция, которую он ласково называл чуйкой, подсказывала, что принимать приглашение Алены не стоит. Он демонстративно посмотрел на часы и сказал:

– Мне на работу.

– Насколько я понимаю, ты сейчас работаешь на меня. – Аленины губы скривила саркастическая усмешка.

– Не только, есть еще кое-какие вопросы, которые надо закрыть, – возразил он.

– Успеешь, я тебя надолго не задержу, мне самой надо кое-куда заехать, ты же видишь – мы чуть не разминулись, но ради тебя я на все готова.

Иван покопался в голове в поисках новых аргументов, но они, похоже, закончились.

Глава 10

Кристине в первый раз за время существования «Кайроса» категорически не хотелось ехать на работу. Нет, конечно же, дни бывали всякие. Иногда, просыпаясь утром, она испытывала горячее желание забить на работу и остаться дома. А как же порой ей не хотелось выпускать из руки Настину ладошку, расставаясь с ней на пороге детского сада. Но каждый раз она знала, что в офисе на Гагаринской ее ждут друзья, что от ее мягкотелости может пострадать имидж «Кайроса». Да ладно имидж, могут пострадать клиенты, доверившие фирме свои финансы, а это гораздо худшая потеря. А потому, собрав волю в кулак, она отправлялась на работу. Но сейчас старые доводы не работали.

Кристина была уверена, что, согласившись заняться поисками Герасимова, она разрушила семью Аси и Ивана. Какая-то часть ее возражала: это не так, потерпев когда-то в юности фиаско в личной жизни, она всех мужчин меряет одной меркой, считает потенциальными изменниками, недостойными доверия. Понимает, что это не так, ведь есть исключения. Молчанов, например. Щедрый… Кстати, она планировала связаться с ним, попросить помочь заглянуть в разыскное дело Герасимова. Вдруг получится отыскать его в короткие сроки. А что это изменит? Нет, надо было, как только эта особа в шубке с короткими рукавами и старинной монетой в сумочке переступила порог их офиса, отправить ее подальше. Так нет же, приняли, напоили кофе, предложили помощь. Теперь будем расхлебывать. С такими тяжелыми мыслями Кристина припарковалась у торгового центра, подхватила сумку с ноутбуком и папками и поспешила на работу.

Обычно офис встречал ее запахом кофе и лебедевских снеков – сухариков, чипсов и прочей сорной еды. Но сегодня к этим запахам добавился новый – терпкий аромат цветов. Слабый, едва уловимый, но даже этой малости хватило, чтобы поднять настроение. Кристина невольно улыбнулась, поприветствовала коллег – Тимура, Федора и Асю, – окинула беглым взглядом комнату и тут же обнаружила источник нового аромата. Вернее, даже два – один букет, побольше, стоял в вазочке у нее на столе, другой – на столике возле кофемашины.

– Что празднуем? – спросила она у коллег.

– Ничего. – Ася пожала плечами. – Просто Ваня вчера принес огромный букет, и я решила поделиться.

Хорошего настроения как не бывало. Вот оно! Началось! Иван решил загладить вину перед Асей традиционным способом изменников всех времен и народов. Цветы, подарки… Знаем, проходили.

На самом деле знать о повадках неверных мужчин Кристина могла только из детективов Дарьи Удальцовой, любимого Настиного автора. Там все, ну или большинство мужчин отличались ветреным характером, то и дело ходили налево, а потом откупались презентами. Иногда презентов оказывалось недостаточно, и расплачиваться приходилось чем-то более криминальным. Например, трупом. В воображении вдруг возникла картина – Иван над трупом Алены Дубовой. Кристина зажмурилась и помотала головой, отгоняя жуткие мысли, а когда открыла глаза, успела заметить обращенный на нее взгляд Тимура. Странный взгляд, полный сочувствия, поддержки, но в то же время с каплей неодобрения. Неодобрения этого было совсем чуть-чуть, но, как ложка дегтя, оно перечеркнуло все положительные моменты Тимурова взгляда. Впрочем, через полсекунды лицо его приняло обычное, абсолютно индифферентное выражение. Оставалось лишь гадать, действительно ли он не согласен с мыслями Кристины, или все это – лишь игра ее воображения.

По-хорошему, надо бы поговорить с Молчановым, расставить, как говорится, точки над i. Но очень уж страшно, что этот разговор нарушит связь между ними. Связь не в том смысле, который вкладывается обычно в это слово, а незримые ниточки, соединившие их мысли. Связь ментальная, та, что не выносит слов, тем более слов, произнесенных второпях. Нет, она будет ждать момент, когда все станет ясно без слов.

– Где Рыбак? – спросила она у Аси.

– Он вчера общался с Дубовым, а сегодня с утра поехал поговорить с соседями Герасимова, – доложила та. В серых глазах – ни капли грусти, ни грамма ревности. Может, зря Кристина себя накручивает?

– Когда он планировал появиться в офисе? – спросила она.

– Должен уже быть. – Ася посмотрела на экран смартфона. – Позвонить ему?

Не дожидаясь ответа, она поводила пальцем по экрану и приложила телефон к уху.

Иван на звонок не ответил, что только добавило топлива в костер, полыхавший в душе у Кристины.

– Ладно, начнем без него, – сказала она. – Федор, что у тебя?

Лебедев состроил несчастную физиономию:

– Пока не особо что. Попытался пробить контакты этого Герасимова – вакуум полнейший. За последние три месяца практически никаких звонков. В день отъезда звонок от тещи продолжительностью тридцать пять секунд и затем куча неотвеченных вызовов от супруги. После этого телефон выключился и больше не включался. Произошло это в районе все того же Новоракитинска. Наверное, предпочитал пользоваться мессенджерами. Хорошо бы раздобыть его комп или телефон. Хотя он наверняка все забрал с собой.

Насчет сгоревшей станции электросамокатов пока в процессе. Зафрендил несколько ребятишек из гимназии, общаемся. Парень этот пострадавший, Котик, все аккаунты поудалял. Я, разумеется, восстановил, что смог, но ничего особо интересного там нет. У его матери страничка в «Телеграме», там она иногда про сына пишет.

– Что за Котик? – Кристине наконец удалось вклиниться в поток лебедевской речи. – Фамилия у него есть?

– Так это и есть фамилия – Котик. Захарий Котик. И мама тоже Котик. Палагия Котик.

– Ты, наверное, хотел сказать Пелагея, – предположила Ася.

– Что хотел, то и сказал, – радостно заржал Лебедев, и Кристина невольно поморщилась: детский сад, да и только. – Палагия и Захарий Котики. Очень удобные, конечно, для поисков исходные данные. Котик этот в компьютерах неплохо шарит. Не как я, конечно, но тоже ничего. Участвовал в разных олимпиадах. Сейчас не участвует, как я понял, находится на домашнем обучении. Мама его – поэтесса. Стихи сочиняет. На мой взгляд, довольно странные. Я в стихах не силен, мне кажется, у Аси бы лучше получилось найти с мамой-Котик общий язык. Как думаете, Кристина Сергеевна?

– Ищите, – кивнула Кристина. Она надеялась, что поиски Федора будут более результативными, и поймала себя на желании сделать какое-нибудь критическое замечание. Но, понимая, что таким образом можно только загубить на корню сыщицкие порывы Лебедева, сдержалась.

– По поводу интеллектуальных курсов тоже пока мало информации. Я нашел сайт Герасимова. Какой-то он, мягко говоря, дилетантский, местами неудачное форматирование, движок устарел. Его явно кто-то пытался доработать, но это привело лишь к появлению битых ссылок, дублей в поисковой выдаче и некорректной работе виджетов. В принципе на посещаемость и конверсию сайта это особо не влияло. Насколько я смог понять, насчет овербукинга наша клиентка наврала. Дело загубили хейтеры и тролли. Они устроили на сайте яростную травлю Герасимова. Тот нет чтобы молчать как рыба об лед да потихоньку подтирать особо злобные комменты, вступил в диалог. А противник только этого и ждал, чтобы, радостно заржав и задрыгав ногами, обрушить на него удесятеренный поток сами знаете чего. Естественно, у большинства нормальных клиентов появилось острое желание потребовать назад свои деньги. А вы бы не потребовали?

– Ну-у‑у. – Ася задумчиво покачала головой. – А почему эти тролли так взъелись на Герасимова?

– Трудно сказать. Может, действительно его курсы – полный отстой. А может, заказ конкурентов. Есть у меня кое-какие мысли, и следы кое-какие в Сети я нашел, но пока совсем немного. Дайте мне еще сутки!

– Хорошо, – кивнула Кристина и посмотрела на часы. Пора бы Рыбаку появиться. Может, позвонить ему? Она уже взяла в руки телефон, но передумала и, полистав список контактов, нажала на фамилию Щедрый.

Майор отозвался после пятого гудка, Кристина уже решила, что он занят, и хотела сбросить звонок и подождать, пока он сам ее наберет.

– Слушаю, Щедрый, – отрывисто сказал майор.

– Занят? – спросила Кристина.

– Для тебя – нет.

– Что-то ты совсем не заходишь. Мы уже скоро забудем, как ты выглядишь, – сказала Кристина. – Переживаем, может, что случилось.

– Случилось, конечно, но не со мной. – Голос майора потеплел, и Кристина поняла, что он улыбается. – Просто я в командировке. Как вернусь – обязательно забегу к вам.

– В командировке? – переспросила Кристина.

– Да, в Новоракитинске.

– Где? – удивилась Кристина.

– В Новоракитинске. Знаешь, где это?

– Догадываюсь. – Глаза всех сотрудников «Кайроса» были устремлены на генерального директора. – Кого-то убили?

– Так точно.

Кристина не верила своим ушам. Сейчас выяснится, что Герасимов убит, и дело о его исчезновении можно благополучно считать завершенным со всеми вытекающими из этого факта обстоятельствами.

– Мужчину? – спросила она.

– М‑м‑м, – пробормотал Щедрый и, словно ведущий телешоу, сделал паузу.

– Кого? – поторопила его с ответом Кристина.

– Ты же понимаешь, что это тайна следствия, – наконец промолвил майор.

– Ты же понимаешь, что Федор слышит наш разговор и через полминуты от твоей тайны ничего не останется.

Федору даже полминуты не понадобилось.

– Женщину! – выкрикнул он и прочитал: – Седьмая жертва маньяка обнаружена на скамейке в парке Новоракитинска.

– Седьмая жертва? – задумчиво повторила Кристина.

– Да это журналисты, будь они неладны, придумали про седьмую жертву, – проворчал Щедрый. – На самом деле жертва только одна. Девушка, совсем молодая, почти девочка. Личность не установлена, и пока не имеется никаких данных о том, что смерть является насильственной. Похоже на передоз. Тело отправили в районный морг, ждем результатов вскрытия, но из-за шума в прессе дело получилось резонансным. Здесь, в Новоракитинске, последнее убийство произошло полтора года тому назад – кто-то сбил на дороге корову и уехал. Ясное дело, злоумышленника не нашли. Местное начальство запросило помощь, вот меня и послали сюда. А ты правда звонишь, чтобы пригласить меня на кофе или с какой-то более корыстной целью?

– Более корыстной, – призналась Кристина и вкратце изложила историю исчезновения Герасимова.

– М‑да, странно… Говоришь, сошел на местном вокзале?

– Я на сто процентов не уверена. Есть причины не доверять заказчице.

– Но дата известна?

– Более-менее…

– Тогда это легко проверить – тут на станции есть вполне приличные камеры. Присылай Рыбака, я посодействую, чтобы ему показали записи.

При этих словах Лебедев встрепенулся.

– Меня, – зашептал он. – Пошлите меня!

Кристина жестом попросила его помолчать.

– Хорошо, мы обсудим твое предложение. В любом случае спасибо.

Добавив еще несколько соответствующих случаю слов, она положила трубку и строго посмотрела на Лебедева, который нетерпеливо стриг ушами в ожидании подходящего момента.

– Кристина Сергеевна! – завопил тот. – Я! Я должен ехать в Новоракитинск! У меня лучше получится, чем у Ивана Станиславовича!

Кристина посмотрела на Молчанова, ожидая, что тот скажет свое веское слово. Тимур ожиданий генерального директора не обманул.

– Объясни, пожалуйста, почему ты так считаешь? – спросил он.

– Потому, – подпрыгивая в кресле, заявил Лебедев, – что, если камер много, Ивану Станиславовичу придется просматривать поочередно записи с каждой. Дело это утомительное, заснуть можно, если одному смотреть.

– Ваня не заснет, – обиженно проговорила Ася.

– Ну, это я так, образно, – сдал назад Федор. – Просто устанет сильно.

– А ты нет? – усмехнулась Кристина.

– У меня есть специальная программка. Можно одновременно несколько камер просматривать, и, как только интересующий нас субъект появится в кадре, раздастся сигнал. Ну пожалуйста, Кристина Сергеевна! Самое главное – время! Для нас ведь сейчас очень важно именно время!

Лебедев подскочил, плюхнулся обратно в кресло, и оно, несмотря на удручающую худобу своего хозяина, испуганно охнуло.

«Ну, точно детский сад, – снова подумала Кристина, – хотя почему детский сад?» – Она представила не по годам серьезную Настю, сосредоточенно «читающую» очередную книгу Дарьи Удальцовой. Настя по-настоящему читать еще не умела, они с Кристиной только начали учить буквы. Девочка просто водила пальцем по строчкам, причем делала это крайне скрупулезно, не обделяя вниманием ни одной буквы, и Кристине иногда казалось, что каким-то мистическим образом через кончики пальцев содержание книги перетекает в мозг ребенка. Иначе чем объяснить факт, что иногда Настя угадывала, чем закончится тот или иной эпизод?

– Не очень понятно насчет времени. По-моему, клиентка не устанавливала каких-то временных рамок, или я что-то упустила? – Кристина вопросительно посмотрела на Молчанова, и тот неопределенно пожал плечами:

– Я что-то не припоминаю.

– Как же! Кристина Сергеевна! Тимур Михайлович! Клиентка тут совсем ни при чем! Нас поджимают совсем другие обстоятельства! – Тут он сделал огромные глаза и выразительно посмотрел на Асю, вернее, на ее выдающийся живот.

– Наш коллектив вот-вот пополнится новым членом, поэтому нужно срочно выяснить все, что возможно, в Новоракитинске и вернуться, чтобы успеть поприсутствовать на этом важном событии.

– Кому поприсутствовать? – непонимающе произнесла Ася.

– Как – кому? – оторопел от такой Асиной несообразительности Лебедев. – Мне, Ивану Станиславовичу…

– Постой, Федор, – прервала его Кристина, – где ты собрался присутствовать?

– Как – где? В роддоме, разумеется! Я уже теоретически готов, просмотрел кучу роликов. Могу показать, как правильно дышать. И вообще, есть такая теория, что с женщиной во время родов нужно разговаривать о чем-то веселом, чтобы она смеялась, петь частушки, тогда процесс стопудово пройдет быстрее, без боли и без осложнений для матери и ребенка. Ты в курсе, Ася? На самом деле сейчас очень большой процент…

Кристина заметила, как потемнели от подступивших слез Асины глаза. Странная вещь – слезы сами по себе прозрачные, а светло-серая Асина радужка приобрела оттенок асфальта во время дождя.

– Роды не повод устраивать танцы с бубнами! – резко оборвала она Федора. – Тебя туда просто не пустят. Только отца ребенка.

– Да ладно! Еще как пустят! – упрямо заявил Лебедев. – А что насчет Новоракитинска?

– Предлагаю все-таки дождаться Рыбака и узнать его мнение на этот счет, – объявила Кристина свой вердикт. – Все-таки он у нас ответственный за оперативно-разыскную деятельность. А ты, Федор, очень нужен здесь.

– Да я смогу удаленно решать все текущие вопросы, чесслово, – не сдавался Лебедев.

Ася вдруг сорвалась с места и бросилась к шкафу с верхней одеждой.

– Ты куда? – подскочила вслед за ней Кристина.

– Что-то захотелось моккачино, – сдавленным голосом пробормотала Ася.

– Тебе же нельзя кофе! – голосом заботливой мамочки закудахтал Федор, ему вторил колокольчик над дверью, захлопнувшейся за Асей.

– Помолчи, – осадила Кристина разговорчивого программиста. – Появится Рыбак – наберите меня.

– А что я такого сказал? – спросил Лебедев у Молчанова.

– По-моему, Асе не хочется, чтобы во время родов присутствовали посторонние.

– Абсолютно согласен, – закивал Лебедев. – На фига там посторонние? Только свои. Мы, например. И вообще! Свадьбу они с Иваном Станиславовичем зажали? Зажали! Гендер-пати – аналогично. А я так готовился! Даже сходил в больничку, где Ася наблюдалась по беременности, и попросил врача не говорить ей пол ребенка. А они умотали в Крым и там все узнали³. Вместо праздника получился облом. Так что рождение ребенка я уж никак не могу пустить на самотек. В жизни всегда должно быть место празднику. – Федор помолчал немного, потом добавил: – Даже если праздника нет.