Читать книгу: «Прошлого груз», страница 17

Справимся

Мир однажды проснулся и оказался сам не свой. У населения с уст не сходили слова «пандемия», «вирус», «карантин» и «форс-мажор».

Никто из живущих не мог припомнить подобного. Раньше учебники и бабушки рассказывали о чуме, оспе, проказе и тифе. При этом всегда указывались губернии и страны, где они тогда свирепствовали. На фотографиях можно было разглядеть симптомы и последствия этих заболеваний. Совсем другим оказался коронавирус SARS. Люди умирали от совершенно невидимой болезни. И одновременно везде, буквально во всем мире.

Почти каждому из нас тогда показалось, что окружающий нас мир остановился и жизнь полностью замерла в каком-то непонятном страшном переживании…

***

В этот раз весна в Нюрнберг пришла раньше обычного. Под конец февраля после снежной пурги температура воздуха моментально достигла средней летней отметки термометра. Несколько месяцев подряд она не опустится ниже двадцати градусов.

Купаясь в солнечных лучах и обогреваемая теплым южным ветром, природа быстро преобразилась. За домом семьи Шмидтов бушевало море цветенья. Поляны и просеки дубового леса мгновенно покрыл пестрый ковер из молочно-белого галантуса и фиолетового пролеска. Распустились бутоны у вытянувшихся вдоль опушки заповедника самозванцев: ольхи, орешника, осины, ивы и форзиции.

Скромница ольха соперничала с орешником длиной своих сережек и яркостью розовых почек. Рядом красовалась своими лохматыми, собранными в пучок сережками осина. Вокруг желтых пушистых «котиков» цветущей ивы оживленно кружились пчелы. Голые ветви любимицы садоводов форзиции украшали крупные желтые цветы.

Весенний воздух был насыщен ароматами свежести и новизны. Лесная чащоба наполнилась птичьим писком, свистом, щебетом и чириканьем.

В один из дней середины марта Татьяна с внуками, как обычно, после завтрака вышли на прогулку в лес. Подросших Самуэля и Абину каждый раз заново завораживало многообразие окружающих их звуков, будь то взлет вспугнутой птички или хруст веточек и шелест прошлогодней листвы под ногами. Дети могли часами неугомонно резвиться и бегать по обочине узкой лесной дороги.

После случая, когда африканский мигрант захватил детский сад в заложники, Самуэля туда больше не водили. Абина вообще никогда не видела это заведение изнутри.

Татьяна вышла на пенсию и с удовольствием посвятила себя воспитанию внуков. Недавнее похищение Самуэля и Абины в торговом центре еще радикальнее изменило образ жизни любительницы шопинга. По возможности она стала избегать центр города и особо многолюдные места.

Уже через пару сотен метров ходьбы бабушка с внуками неожиданно наткнулись на полицейских. Их автомобиль ехал так медленно, словно полицейские тоже неторопливо прогуливались по лесу. Вместо должного чувства полной безопасности блюстители общественного порядка почему-то вызвали у Татьяны ощущение тревоги.

Поравнявшись с Татьяной, служебный мерседес остановился. Надевая на лицо медицинскую маску, из него вышел один из полисменов. Высокий, спортивного телосложения мужчина, уперев руки в бока, преградил женщине дорогу. С минуту-другую они стояли и молча смотрели друг на друга.

– Доброе утро, – первой поприветствовала Татьяна. – Что-то случилось?

– Почему вы без маски? – лаконично спросил полисмен.

– А зачем? – откровенно удивилась Татьяна. – Мы же в лесу. Я тут только со своими внуками. И никого постороннего.

– Обязанность носить маски никто не отменял. Исключение только для занятия спортом.

– Так мы этим и занимаемся, – попыталась слукавить Татьяна. – Дети бегают на свежем воздухе, а я занимаюсь быстрой ходьбой.

– Вы все не в спортивных костюмах. Вам сколько лет? Пожалуйста, предъявите аусвайс.

– У меня нету с собой. Я в лес хожу без документов.

– Тогда вам придется проехать с нами в участок. Для выяснения личности.

– Вы с ума сошли!? – от возмущения Татьяна побагровела в лице. – Мой дом в ста метрах отсюда.

– Хорошо, пройдемте туда. Оформим штраф.

– Какой еще штраф? Люди добрые! Нам что, с вашей пандемией вообще дышать запрещается?

– Вы нарушили режим ношения масок и ограничения в перемещении пожилых людей. Вам же уже за шестьдесят?

– Да.

– Согласно правилам вы обязаны избегать контакта даже с другими членами семьи. Ради вашей же безопасности.

– А ваш штраф меня как раз и защитит? – рассмеялась Татьяна в лицо блюстителю порядка.

Татьяне не разрешили взять внуков за руки.

– Никаких больше контактов! – строго предупредил полицейский. – Вам всем придется сделать тест на ковид.

– Дурдом какой-то! – на русском возмутилась Татьяна. – Самуэль, Абиночка, давайте быстро бегите домой.

Картина маслом: по гравийной дорожке впереди всех бежали двое детей; за ними с гордо поднятой головой вышагивала пожилая женщина; в паре метров за ней следовал полисмен; следом с черепашьей скоростью двигался служебный мерседес.

Им навстречу со стороны дома на опушке уже спешила смуглая Аэриэль. Она еще издали с тревогой в голосе стала выкрикивать:

– Мама, что случилось?

Дети подбежали и спрятались за спиной своей матери.

– Раечка, пожалуйста, вынеси мою сумочку, – попросила, приближаясь, свекровь. – Полиция желает проверить мой аусвайс. Собираются меня оштрафовать.

– За что?

– Кстати, – обратился к Аэриэль подоспевший полицейский. – Уважаемая фрау, почему вы тоже без маски? Для вас что, не действуют законы? Вроде взрослые женщины, а абсолютно безответственные. Какой пример вы подаете своим детям?

– Пример здравомыслия! – вызывающе ответила мать двоих детей. – Я вам больше скажу, мы каждый понедельник участвуем в демонстрациях против этого режима масок.

– Правительство установило ограничения, и вы обязаны их соблюдать. Сами знаете, что вам грозит за неповиновение закону.

– Мы вообще-то такое правительство не избирали, – явно вошла в ажиотаж Аэриэль. – Наши парламентарии в своих предвыборных программах не грозили населению карантином и штрафами. Наоборот, обещали заботиться и защищать.

– Точно, – громко поддержала свою сноху Татьяна. – Это что за драконьи правила и законы? Как динозавры, охотитесь в лесу за нормальными налогоплательщиками. Вы бы лучше границы страны от нелегальных мигрантов контролировали. С них вы наверняка штраф взыскать боитесь.

– Я вас предупредил, – повысил голос полицейский.

– Здравое непослушание уже неоднократно спасало нашу планету от мракобесия! – как на демонстрации скандировала Аэриэль. – Без Мартина Лютера католическая церковь, может быть, и сегодня продолжала бы сжигать женщин на костре. Без Мартина Лютера Кинга остались бы пережитки рабовладельчества. А без Махатмы Ганди не было бы свободной Индии.

Неожиданно тишину мартовского утра прорезал короткий и противный вой полицейской сирены. Полицейский тут же пошел и сел в автомобиль.

– Почему ты меня позвал? – спросил он своего коллегу, усаживаясь на сиденье. – Я бы справился. Оштрафовал бы их по полной.

– Да я не сомневаюсь. Просто ты не заметил, с кем мы имеем тут дело.

– Ну, видимо, с одной из этих Querdenker – поперечно мыслящих.

– Посмотри, – на мониторе камеры внешнего наблюдения коллега жестом увеличения двумя пальцами изменил масштаб изображения. В фокусе оказалась шея и грудь молодой женщины. – Видишь, у нее медальон «звезда Давида». А оно нам нужно?! В синагоге, а потом и в СМИ наверняка другую окраску нашим действиям придадут…

Семье Шмидтов пришлось сойти в кювет, чтобы пропустить уезжающий служебный мерседес.

***

– Как раньше, когда первый секретарь или кто из членов Политбюро ЦК умирали, – заметила однажды Татьяна, накрывая на стол. – По телевизору и на радио перестали транслировать развлекательные передачи. Полностью исчезла реклама. Только тихая музыка и спокойные песни.

Семья Шмидтов собиралась ужинать. Отсутствовал лишь Николаус.

– Бросал бы он свою работу, – в последнее время часто и в унисон сетовали его мать и супруга. – А то уже забыли, когда его в последний раз вживую видели.

Двухкомнатная квартира молодой семьи Николауса и Аэриэль находилась в центре города. Четверым в ней и так уже давно было тесно. К тому же там не было даже мало-мальского балкона. Аэриэль работала на удаленке и с детьми перебралась жить к родителям. В просторном доме на окраине леса им было намного привольней. Последние полтора года после служебных командировок в их квартире отсиживался на карантине и в самоизоляции лишь один Николаус.

Старший из семьи Шмидтов, Виктор, полностью свернул свое предпринимательство. Об импорте и экспорте зерна и мяса не могло быть больше и речи. В первые же месяцы пандемии нарушились транспортные цепочки во всем мире.

– Ну вот, мать, встречай меня в свой клуб! – не очень радостно сказал однажды Виктор. Руками в фиолетовых резиновых перчатках он вскрыл письмо из городского муниципалитета. – Теперь это уже официально. Закрыли мою лавочку. Отправили меня на пенсию.

Самуэлю исполнилось восемь лет, но он еще ни дня не был в школе. Его первая школьная линейка прошла в видеоформате. Учительницу и одноклассников он видел только в видеочате.

– Даже улицы вымерли, – промолвил Виктор, глядя в окно. – Не только люди, но и автомобили прячутся. Водители уже не паркуются на обочине. Боятся, что хлорка и прочая дезинфекция испортят лак покрытия. Цены на гаражи второй год подряд растут.

В этот момент Татьяне позвонили на мобильный.

– Алло! Света, так неожиданно. Как у тебя дела?

– Татьяна Юрьевна, мне очень надо с вами посоветоваться.

– Так я, Светочка, давно уже не практикую. Вышла на пенсию.

– Пожалуйста, сделайте исключение, – умолял голос на другом конце связи. – Вы же еще тогда согласились встретиться со мной и Эдичем в кафешке. Так, может, сдержите свое обещание?! Наверстаем упущенный разговор?

– Да, ты права, Света. Я действительно обещала. Давай прям завтра. Ты знаешь кафешку в торговом центре Лангвассера? На втором этаже. Во сколько тебе удобно?

Татьяна не успела еще договорить, как открылась дверь их дома, и на пороге появился Николаус. Самуэль и Абина с радостными криками бросились к своему отцу.

– Пустите к себе бездомного и безработного отшельника? – обнимая повисших на шее детей, громко выкрикнул Николаус. – Меня уволили. Компания бойкотирует дальнейшее сотрудничество с Россией. Договор об аренде квартиры я еще раньше расторг.

– Ну как уж есть, – Виктор подошел и ободряюще похлопал сына по плечу.

– Рубят сук, на котором сидят, – с сожалением покачала головой мать. – А ведь русские найдут, где в другом месте купить эти машины. А то, гляди, и сами начнут их выпускать.

– В Германии сейчас все русское под запретом, – возмутилась супруга Аэриэль. – Прям сознательно все крушат и ломают. Я вот хочу посмотреть, кто из прибывших мигрантов им наших специалистов заменит? Портной Хусейн или африканский банановый Абимбола?

– Главное, что мы вместе! – успокоил семью Виктор. – Слава богу, дом большой. Места всем хватит. А работа обязательно найдется.

– Да уж, была бы шея, хомут всегда найдется, – тяжело вздохнула Татьяна. – Вот только спрашивается, зачем и на кого пахать? Безопасность детей в детских садах и школах не могут обеспечить. Людей стали средь бела дня в метро и поездах ножами резать. Даже топорами рубят. Куда миллиарды тратят на полицию и армию?

– Давайте уже ужинать, – смиренно попросил Николаус. – А то я уже совсем забыл вкус домашней еды. Последние месяцы мне пришлось питаться доставкой на дом из итальянских и китайских ресторанов.

Шестеро Шмидтов сели за стол и традиционно взялись за руки. Виктор вслух прочитал благодарственную молитву. Умиротворенный и довольный, он оглядел свое семейство и пожелал им приятного аппетита. На ужин были вареники с творогом…

– Мам, а ты помнишь моего однокурсника, рыжего Сёбу? – как бы невзначай спросил Николаус.

– Да, конечно, – ответила Татьяна. – Ты с ним еще общаешься?

– Периодически.

– Передавай ему от меня привет. Что у него нового?

– Ты не поверишь, но он воплотил свою мечту. Сёба получил российское гражданство, купил несколько гектаров земли на берегу Волги около Нижнего Новгорода и строит там немецкую деревню. Говорит, что уже триста немецких семей вложили деньги в его задумку.

– На днях я смотрел репортаж об обратном переселении наших в Россию, – поддержал разговор Виктор. – Таких, оказывается, все больше и больше становится. В России уже работает госпрограмма по переселению соотечественников. Также охотно едут в Белоруссию. Жизнь в Германии многим уже не по карману. Народ перестал в церкви ходить, они сплошь и рядом теперь закрываются. Родители абсолютно не согласны с тем, чему детей в школах обучают. Придумали и навязывают им третий пол: что-то среднее между мужчиной и женщиной. Ну и, конечно же, миллионы мигрантов, заполонившие всю страну. Жить физически стало тяжело и небезопасно. Политики и полиция явно не на стороне местных жителей. Грабят и гробят Германию.

– Да уж, – тяжело вздохнула Татьяна. – Но ничего. Как нас и предупреждала Ангела Меркель, мы должны справиться и с этим.

– Так она первой и не справилась, – возразила Аэриэль. – Тихонько ушла на пенсию. Спокойненько себе поживает. Ей бояться вообще нечего. Детей у нее нет. Ее дом круглосуточно и пожизненно будет охранять полиция. А нам расхлебывать плоды ее правления. Из-за мигрантов невозможно к врачу на прием записаться. Месяцами очередь ждать приходится. К детскому врачу еще хуже. А цены на медстраховку второй раз уже повысили.

– В нескольких городах мусульмане устроили демонстрации, – задумчиво произнес Николаус. – Требуют установить исламский халифат в христианской Германии. Странно получается. Они сперва бежали к нам ради свободы и от засилья того же ислама. Во всяком случае, так говорили, чтобы получить политическое убежище. А теперь всерьез требуют, чтобы мы приняли их веру и законы. Наши демократы уже переборщили с толерантностью и политикой открытых дверей…

Едва женщины успели убрать со стола, как из Нижегородской области по видеосвязи позвонил Себастьян. Николаусу пришлось открыть «Ватсап» на своем ноутбуке, чтобы все домочадцы могли видеть то, чем хвастался новоиспеченный предприниматель. На мониторе виднелись ровные ряды новых коттеджей немецкой деревни с прилегающими земельными участками под огороды. За ними тянулись великолепные и бескрайние луга и блестела в лучах заходящего солнца водная гладь реки Волги…

Бегите!

В последнее время у Татьяны появилась новая привычка. Перед сном она просматривала новости и публикации в интернете:

– Премьер-министр Франции Элизабет Борн заявила о «трусливом и отвратительном акте»: на детской площадке мужчина совершенно неожиданно напал с ножом на четырех маленьких детей. Мать одного из них громко кричала «Бегите! Бегите!» и пыталась оттолкнуть преступника от детей.

Что двигало мужчиной, который тяжело ранил двоих грудничков в колясках?

– Многие вопросы остаются без ответа после смертоносного нападения в среду на региональный поезд недалеко от Ноймюнстера. Там погибли семнадцатилетняя школьница и девятнадцатилетняя девушка. Еще пять человек получили ранения. У двоих опасные для жизни.

Обвиняемый 33-летний мужчина, Ибрагим А., родом из Палестины. В Германии он считается лицом без гражданства.

Ранее Ибрагим А. уже был правонарушителем. Перед центром бесплатной выдачи наркотиков «Дроб Инн», расположенном недалеко от главного железнодорожного вокзала Гамбурга, Ибрагим А. ранил человека железным прутом. Этим же днем в очереди перед пунктом раздачи еды в гамбургском приюте для бездомных «Пик Ас» он напал с ножом на мужчину и нанес ему несколько порезов, в том числе на шее. За это был приговорен к одному году и одной неделе лишения свободы.

Ибрагим А. имел судимость и был известен как насильственный преступник. Теперь он убил двух человек. Можно ли было это предотвратить?

– Мужчину зарезали в поезде на глазах у сына. После нападения с ножом в лондонском пригородном поезде подозреваемый и его сообщник были арестованы в субботу. Преступник нанес 51-летнему мужчине несколько ножевых ранений в пятницу после трехминутной словесной перепалки на глазах у его четырнадцатилетнего сына. Пострадавший скончался на месте, несмотря на оказанную медицинскую помощь.

Пассажир, пожелавший остаться неназванным, описал Daily Mail драматические моменты в вагоне поезда: темнокожие буквально искали ссоры и держали руки с ножами за пазухой.

– Лиза Ф., 13 лет, из Берлина-Марцана, исчезла по дороге в школу. Ее немецко-русские родители сообщили об исчезновении. Лиза нашлась лишь на следующий день и рассказала, что ее похитили трое неизвестных. Мигранты удерживали ее в квартире и изнасиловали.

– Тринадцатилетняя девочка по имени Аббе была дважды изнасилована в Мерсте, Швеция. Первый преступник, мигрант из Афганистана, был пойман и осужден. Второй преступник остается неизвестным и находится на свободе.

– В Реклингхаузене учебный день начался с шокирующей находки! На школьном дворе лежало тело женщины. Какое шокирующее начало новой учебной недели! В понедельник утром на заднем дворе начальной школы несколько детей увидели бездыханную женщину. По словам пресс-секретаря полиции Реклингхаузена Коринны Кучке, первоначально предполагалось, что женщина спит, но, к сожалению, врач скорой помощи мог только подтвердить ее смерть. Подозреваемый (17) известен полиции.

– Судя по всему, по меньшей мере одиннадцать девочек подверглись насилию. Подозреваемый в сексуальном преступлении арестован. Сообщается, что подозреваемый связывался с девушками через интернет-платформу и обменивался с ними «сексуальным контентом». Мужчина также находится под следствием по подозрению в хранении детской порнографии.

– Дело Вермельскирхена. Большой срок тюремного заключения для насильника. 45-летний немец через онлайн-платформы предлагал себя в качестве няни и таким образом вступал в контакт со своими жертвами. Свои действия IT-эксперт также записывал на видео. На суде он признался в преступлениях и назвал их «отвратительными». Мужчине было предъявлено обвинение в более чем 120 случаях сексуального насилия в отношении 13 детей. Согласно обвинительному заключению, самой младшей жертвой стала девочка в возрасте около месяца.

– То, что первоначально выглядело как отдельно взятый случай киднеппинга Абины и Самуэля Ш. на юге Германии, в итоге оказалось продуманной операцией масштабной преступной сети педофилов…

На мониторе высветилось несколько фотографий, среди которых Татьяна тут же узнала лицо похитительницы ее внуков – Эвелины С.

В этот момент у Татьяны, кажется, остановилось сердце. Женщина вдруг невольно дернула рукой, державшей компьютерную мышку. Как будто та обожгла ей пальцы. В ту же минуту она поспешно захлопнула крышку ноутбука.

– Господи, – едва слышно бормотала Татьяна себе под нос. – Да как же это? Нет! Ни в коем случае. Нельзя, чтоб про это кто-то из моих узнал…

Катитесь-ка туда, откуда приперлись!

В назначенное время Татьяна вошла в знакомое ей кафе на втором этаже торгового центра в Лангвассере. Ее взгляд невольно задержался на ее любимом столике в уголке, который сейчас пустовал. Нахлынувшие воспоминания о том дне, когда отсюда похитили ее внуков, заставили Татьяну содрогнуться. Неприятная дрожь пробежала по всему телу пожилой женщины.

В кафе ее с нетерпением ожидала Света. Татьяна была ей благодарна, за то, что она, сама того не ведая, выбрала другой столик – у противоположной стены. Там же по соседству сидела молодая парочка.

От внимания пусть больше не практикующего, но с многолетним стажем психолога не ускользнуло, что Света после их последней встречи очень похорошела. Она уже не сутулилась, как раньше. По ее плечам рассыпались длинные волосы крашеной блондинки с мелированием. На лицо был умело нанесен безупречный макияж. Ситцевое платье с васильковыми цветочками и поверх джинсовая безрукавка явно молодили Светлану.

– Я второй раз вышла замуж, – поспешила поделиться она своей новостью. – Артур тоже из наших. Вдовец. Двое несовершеннолетних детей. И он категорично настроен вернуться в Россию. Для рожденных в СССР Путин сейчас упростил получение гражданства.

– Ну что я могу сказать, – произнесла Татьяна, усаживаясь напротив сияющей от радости Светланы. – Мои вам поздравления и пожелания счастливой жизни. А сама-то что хочешь? Неужели поддашься на эту авантюру?

– Оглядываясь на прошлое, должна признаться, что мы там пусть и небогато, но намного счастливее жили. Нас там радовала любая мелочь.

– Пожалуйста, Света, не путай с ностальгией по молодости. Она, как и Советский Союз, уже не вернется.

– Татьяна Юрьевна, мне здесь просто не хватает человеческого общения. Помимо дома, я могу о жизни только с вами поговорить. А этого так мало! Жить, как в инкубаторе, – дом, работа, пожрать – надоело…

В это время к ним из-за стойки бара эпатажно подошел официант. Конечно, если можно было его так назвать. Этого кельнера Татьяна раньше здесь не видела. Молодой человек с короткими фиолетовыми волосами со множеством сережек: в ушах, на бровях, в ноздре, на губе с алой помадой и даже на пупке, выглядывающем из-под короткой розовой футболки. До безобразия худые длинные ноги обтягивали узкие джинсы в дырках. Его слегка пошатывало на красных лакированных женских туфлях с высокими шпильками.

– Девочки, что будем заказывать? – поинтересовался он слегка гнусавым голосом на немецком языке. – У нас сегодня обалденное суфле с фруктовым желе, шоколадной глазурью и свежими ягодами. Кофе или смузи?

Обе женщины замерли в недоумении, не отрывая взгляда от внешнего облика официанта. Через пару минут Татьяна повернула свое лицо к Светлане и на русском тихо спросила:

– Это что такое?

– Ну вы и деревня, – закатил глаза и с глубоким вздохом тоже на русском воскликнул официант. – Это такой густой напиток из взбитых фруктов, ягод, овощей со льдом или молочными продуктами. Готовится в блендере или в миксере.

Женщины одновременно буквально прыснули от неудержимого смеха.

Прошла минута-другая, прежде чем Светлана смогла произнести:

– Вообще-то вопрос касается тебя. Ты мальчик или девочка?

– А это не твоего ума дело, – грубо ответил официант. – Что будете заказывать? Если нет, то катитесь-ка туда, откуда приперлись!

Улыбки вмиг покинули женские лица. Первой с места поднялась Татьяна.

– Света, пойдем отсюда. Еще не хватало, чтобы я за хамство тут платила.

Женщины бесшумно и молча прошли к выходу из кафе.

– Ничему вас Германия не научила, – счел нужным бросить им вслед официант. – Как были совками, так нетолерантными и помрете.

Татьяна резко обернулась и направилась к говорящему. Цокая по дереву паркета каблуками своих туфель, официант тут же забежал за спасительную стойку бара.

– Не смей, сопляк, хаить то, о чем твой петушиный мозг вообще понятия не имеет, – громким голосом строго потребовала она. – Ты не можешь знать, что именно потерял мир из-за развала советского общества. А я подскажу. Мы потеряли чуть ли не библейского человека. Пусть не идеального, потому что не успели, не дошли до совершенства. И да, я нетолерантна. Особенно к таким больным извращенцам, как ты. Вместо того, чтобы стремиться к высоким человеческим качествам, вы постоянно и самовлюбленно рассматриваете лишь свои письки. Никак не можете решиться. Утром как у мальчика, а вечером как у девочки. Макаки вы. В худшем смысле этого слова. А самое страшное, что подобное самозанятие писькоискательством уже вознесли в ранг государственной политики. Нет! Не в такую Германию мы стремились.

– А тебе тут ніхто і не тримає, – неожиданно прервала Татьянин монолог девушка, что сидела со своим парнем за соседним столиком. – Я можу багато розповісти про те, що таке твій совєтизм. Это путинские бомбы и война. Вы тут жрете немецкий хліб, дышите экологически чистым воздухом, пользуетесь добротными европейскими дорогами и медициной. Круглогодично имеете в квартирах горячую воду. Але при цьому ти любиш і хвалиш все радянське. Но только на расстоянии. Ніхто з вас не збирається повертатися в Росію. Это же сродни любви к проститутке: переспать с ней хочется, но жить вместе не приведи господь.

– А что, – глядя себе под ноги задумчиво, вслух заявила Татьяна. – Видимо, действительно придется отсюда бежать.

Она стояла посреди немецкого кафе, между трансвеститом официантом и украинскими беженцами, и, видимо, уже точно знала, что ей надо делать…