Читать книгу: «Под диктовку Сатаны», страница 2

Глава 4. Алмаз. Первая встреча.

Убаюкивающий стук колёс скоростного поезда Москва-Казань монотонно отбивал ритм давно забытой песни из далёкого детства, а мелькающие за окном деревья и убогие полустанки русской глубинки навевали щемящее и немного грустное чувство. На душе было спокойно. Я открыл ноутбук, чтобы забронировать гостиницу.

В эту поездку я сорвался без какого-нибудь мало-мальски продуманного плана. Первым, что пришло мне в голову, было решение о необходимости ехать в Казань, что я и сделал. Я понимал, что в саму больницу меня не пустят, но встретиться и пообщаться с людьми, которые там работали 5-10 лет назад, было более реально в самой Казани.

За окном стемнело. Мой сосед по купе стал укладываться спать.

– Я Вам не помешаю, если еще немного поработаю? – вежливо спросил я его.

– Да мне пофиг, – ответил он и отвернулся.

«Ну, пофиг, так пофиг!» – подумал я. – «В конце концов, нормы этикета я выполнил».

И вдруг, в моей голове прозвучал голос того, кто никогда не приходил неожиданно. Его появлению всегда предшествовало тревожное состояние, граничащее с паникой.

И вместо привычного «Пиши!» я услышал:

– Ты куда собрался?

– А ты как здесь оказался? – от неожиданности громко вскрикнул я.

Мой сосед испуганно повернулся и посмотрел на меня:

– Так я сам из Казани! – забормотал он. – К брату в Москву ездил, повидать. Взял отпуск на неделю и махнул. Надо иногда от работы отдыхать, а то и сам свихнёшься.

– Извините! – обратился я к соседу.

Но мой испуганный и удивлённый вид не произвёл на него успокаивающего действия. Он взял в руки свою дорожную сумку с верхней полки и, обняв её снова отвернулся.

– Я из органов, если что, – пробормотал он, снова засыпая.

– Я всегда оказываюсь рядом, когда тебе нужна моя помощь! – снова прозвучал строгий Голос в моей голове. – А она тебе сейчас нужна, потому что ты стремительно несёшься в пропасть.

– Я просто хочу собрать материал для книги, – попытался я оправдаться.

– Кого ты хочешь обмануть? – снова прозвучал Голос в моей голове. – Твои книги пишу я, а мне материал не нужен. Я знаю всё – что было и что будет.

– Пожалуйста, уйди! – громко прошипел я.

– Да, что Вы себе позволяете? – возмутился мой сосед по купе, поднимаясь с постели. – Я так же, как и Вы, купил билет в этот поезд. Если хотите побыть один, можете сами выйти.

Тем не менее, он встал, взял в руки свою драгоценную дорожную сумку и вышел из купе.

– Кругом одни психи, – пробормотал он, выходя из купе. – Думал, хоть в отпуске от вас отдохну.

– Разве я когда-нибудь давал повод усомниться в правильности моих рекомендаций? – снова прозвучало в моей голове.

– Я не сомневаюсь в них, но ведь я вправе сам распоряжаться собой? – возразил я.

– У каждого есть выбор. Это дар Божий или его проклятие. Но, так или иначе, скажи, будешь ли ты принимать решение, зная, что оно приведёт тебя в бездну? Я не буду препятствовать твоему выбору до тех пор, пока я ещё смогу тебе помочь. Но когда точка невозврата близка, я вмешаюсь.

– Хорошо, – согласился я.

– Что хорошо? Я уже вмешиваюсь. Что тебе не понятно?

– Я обещаю, что буду очень осторожен, – уговаривал я своего господина.

– Ты пытаешься узнать то, что не позволит тебе стать прежним. Ты изменишься навсегда, и эти изменения тебя не обрадуют. Ты потеряешь все, что имеешь, обретя те знания, которые ищешь.

– Пожалуйста! Уйди!

Неожиданно моё тело обмякло, и я повалился на кровать, погружаясь всё глубже в сон.

– Поезд прибывает к городу Казань! – прозвучал голос из динамика купе.

Я открыл глаза. Передо мной сидел сосед, обняв свою сумку, и смотрел с укором и опаской на меня.

– Доброе утро! – произнёс я.

Он ничего не ответил.

– Вы что, совсем не спали? – снова спросил я.

– Уснешь с вами, – процедил он. – Знаю я таких. Типа, мы не буйные, а отвернёшься, так заточенную ложку в бок воткнут.

– Что вы! Я безобидный человек. Вы говорили, что в органах работаете? – попытался я поддержать беседу.

– Можно и так сказать, – снова с опаской глянув на меня, ответил сосед. – Я психов в Казанской ТПБ охраняю.

– Что?! – от неожиданной радости вскрикнул я и попытался даже обнять своего соседа, так кстати, оказавшегося со мной в одном купе.

Но в ответ получил удар стаканом в голову и душераздирающий вопль:

– Не приближайся ко мне, животное!!!

На крик в купе ворвались проводница и сопровождающий поезд сотрудник полиции. Поскольку кровь на лице была у меня, мне всё-таки удалось загладить конфликт, как пострадавшему.

– Алмаз Тахирыч, Вы, уж, не держите на меня зла! – попросил я моего соседа по купе, которого я пригласил за мой счёт перекусить в привокзальном ресторане. – Для меня, как писателя, Вы – большая находка.

Алмаз налил себе еще водочки и налёг на солянку.

– Вы не могли бы мне рассказать подробнее о жизни пациентов в Вашем заведении? Может, были какие-нибудь интересные персонажи на Вашем веку? Вы, кстати, давно там работаете?

Мой собеседник покачал головой и с набитым ртом произнёс:

– Не. У нас подписка. Нам нельзя разглашать. А работаю я уже лет 7, наверное. Как с армейки дембельнулся, так и устроился.

Я налил ему ещё водки:

– А почему Вы меня приняли за психа?

– Бормочешь себе какую-то ахинею под нос. Вот и подумал.

– Я же Вам объяснил, что, когда пишу, всегда разговариваю со своими персонажами. Так проще прописывать диалоги.

– Да, понял я уже. Мои-то подопечные книг не пишут, а бормочут постоянно. Вечно у них какие-то голоса в головах.

– Что, совсем писать им нельзя?

– Ты чё, писатель! С ума сошёл? Им только дай в руки колющий предмет, себя или ещё кого обязательно пырнут просто для того, чтобы посмотреть, какого цвета кровь у рептилоида.

Алмаз громко рассмеялся, орошая всё вокруг, включая меня, содержимым своего рта. Видимо, общение с умалишёнными сказывается и на «нормальных» людях. Хотя, можно ли так называть тех, кто решил посвятить свою жизнь унижению слабых и больных.

Этот персонаж был мне крайне неприятен, но он был ярок и харизматичен. Кроме того, через него я мог выйти на историю, которая меня интересовала. Поэтому я продолжал с ним общаться.

– Скажите, Алмаз, есть ли надежда у больных на выздоровление? И какой уровень медперсонала?

– Выздоровление? – мой собеседник снова громко засмеялся. – Забудь. Есть бабло – «поправишься». Нет – сдохнешь на «вязках».

– На вязках? Это как?

– Поверь мне, писатель, тебе этого лучше не знать.

– А к Вам можно как-то попасть? Ну, типа, на экскурсию, что ли?

– Конечно, можно, братан! – Алмаз похлопал меня по плечу (или просто вытер об меня руку). И то и другое выглядело вульгарно. – По решению суда или на экспертизу. Милости прошу! Будет тебе экскурсия.

Алмаз снова расхохотался. С каждой рюмкой он видел себя всё более остроумным.

Наконец, он доел свой обед и вылил себе в стопку остатки водки. Допив их, он занюхал куском хлеба, видимо, оставленным специально для этих целей, и произнёс:

– Ты обещал ещё тачку мне до дома оплатить.

– Конечно, – ответил я.

– Так я заказываю?

– Да. Я оплачу, конечно. А Вам в какой район надо ехать?

– На Новаторов.

– А мне тоже туда, – соврал я. – Вот совпадение. Там гостиница… забыл название.

– «Дружба», что ли?

– Да, точно, – грустно произнёс я. – «Дружба». Прямо, как у нас.

Выходя из такси, изрядно выпивший Алмаз произнёс на прощание:

– Ну, бывай, как там тебя! Пиши свои книжонки.

– Хорошо, – буркнул я.

Первым делом, что я сделал, зайдя в свой гостиничный номер, встал под душ. Как же мне хотелось отмыться от своего нового знакомства. Не скажу, что я считал себя выше других людей, но общение с таким, прямо скажем, хамоватым быдлом, как мой новый знакомый, было для меня унизительным. Но я терпел эти унижения, чтобы получить хоть какую-то информацию о том загадочном учреждении, в котором хранятся ответы на все мои вопросы.

Глава 5. Первый шаг в бездну.

Я спал, как младенец. Гостиница «Дружба», хоть и не отличалась высоким сервисом, но теплый душ и мягкая постель сделали своё дело.

Утром я проснулся в хорошем расположении духа и потому был готов на решительные шаги в направлении свой цели. И я этот шаг сделал – свой первый шаг в бездну, как и предупреждал меня Голос.

И почему я решил, что если сам Александр Леонидович не смог договориться с Мирзагитом Закировичем, то у меня это получится? Я нагло пришёл в его приёмную, сказал секретарю, что меня прислал Александр Леонидович из Москвы и вошёл в большой кабинет начальника ФСИН Татарстана.

Хозяин кабинета смотрел на меня пристальным оценивающим взглядом, пытаясь понять с какой целью к нему приехал этот наглец из Москвы.

– Присаживайтесь! – сухо произнёс он, указывая мне на стул.

Я послушно сел.

– Как поживает мой дорогой друг из Москвы – Александр Леонидович? – натянуто улыбнувшись, спросил Мирзагит Закирович.

– Вашими молитвами! – попытался я выкрутиться.

Я в глаза его ни разу не видел, а слышал о нём только от своего редактора.

– Как его супруга с дочками поживают? Как сыр в масле, наверное, катается в этом бабском царстве?

– Да, что ж им станется с таким-то отцом и мужем? – опять ответил я уклончиво.

– А к нам-то, в провинцию, с чем пожаловали? Если нужна какая-то помощь, не стесняйтесь – обязательно помогу!

– Очень на это надеюсь! – улыбнулся я. – Дело в том, что я писатель. Александр Леонидович Вам звонил недавно по моему вопросу. Мне хотелось бы с пациентами пообщаться в Казанской ТПБ, чтобы собрать материал для моей новой книги. Она про психов. А у меня совсем нет опыта общения с данной категорией граждан.

– Да. Помню. Звонил мне Сашка, – задумчиво произнёс мой собеседник. – Только зачем же он Вас отправил сюда? Я же ему сказал, что там карантин.

– Я познакомился в поезде с одним сотрудником этого учреждения. Так вот он про карантин ничего не знает.

– Я смотрю, Вы уже собираете свой материал! – засмеялся Мирзагит Закирович. – Тогда зачем же Вам экскурсия в ТПБ? Это закрытое учреждение, и попасть туда можно только по решению суда.

– Да, знаю, – грустно вздохнул я, вспомнив слова Алмаза. – По решению суда или на экспертизу.

– Ну, как-то так, – подтвердил Мирзагит Закирович. – Я – человек законопослушный и изменить в этом вопросе ничего не смогу.

Затем он нажал на кнопку селектора и произнёс:

– Марина! Что у нас по плану на 10-00?

Тем самым он мне давал понять, что наше с ним общение закончилось.

Я встал со стула, ещё раз глупо улыбнулся и произнёс, протягивая ему экземпляр своей книги:

– Извините, что отвлёк Вас от работы. Это Вам. Я оставил свой номер, если я смогу быть Вам как-то полезен, буду рад.

– Несомненно, – сухо ответил Мирзагит, демонстративно не взяв у меня из рук книгу.

Я положил её на стол и вышел из кабинета.

Проходя приёмную, я услышал в селекторе голос рассерженного начальника:

«Марина! Срочно зайди ко мне!»

Ей, наверняка, сейчас попадёт от рассерженного моим беспардонным визитом начальника, за то, что она не выгнала меня сразу.

Я был расстроен, но не был отчаян. В глубине души я был готов к такому повороту событий и обратился к тому, кто знает ответы на все вопросы – к интернету. В новостях, в соц. сетях, в бесконечных обсуждениях всевозможных форумов я искал людей, хоть как-то связанных с интересующим меня заведением. Но к моему удивлению, все мои старания оказались тщетными.

«Возможно, люди, связанные с этим заведением, просто стеснялись себя афишировать. Будь ты санитар или бывший пациент клиники для душевнобольных, вряд ли ты будешь этим гордиться», – думал я, объясняя такую закрытость людей.

Но однажды удача мне всё-таки улыбнулась. Во всяком случае, я так думал. Мне пришло письмо от некоего Валерия, бывшего санитара Казанской ТПБ, который был готов на условиях анонимности дать мне интервью. Мы договорились встретиться у него дома, куда я и приехал в назначенное время. Спальный район недалеко от ТПБ, серая хрущёвка с зассаным подъездом и тёмным двором – такое встречается в любом городе России, даже в таком благополучном, как Казань.

Глава 6. Встреча с Валерием.

Дверь мне открыл подтянутый, спортивный мужчина лет 35 в чёрных джинсах и водолазке того же цвета, он с подозрением посмотрел на меня, осмотрелся вокруг и, наконец, предложил войти. Мы прошли на кухню, где уже был накрыт стол нехитрыми сладостями к чаю.

– Что будете пить? – спросил он меня. – Чай, кофе?

– Чай, – ответил я и сел к столу.

На столе стояла красивая деревянная подставка, а в ней размещались несколько охотничьих ножей ручной работы. Я взял в руки один из них:

– Вы охотник?

– Нет. Ребята со старой работы подарили.

– Вы здесь один живете? – задал я банальный вопрос для начала разговора, осматриваясь по сторонам.

– Раньше с женой жил. Теперь один, – сухо ответил Валерий и, налив чай, тоже сел к столу. – Я читал Ваши книги. Почему Вы выбрали такую тему? Вы же фантаст. А если Вы решили написать про ТПБ, то выбрали жанр ужастиков. Там нет чудес. Там только страдания, отчаяние и боль.

Холодок пробежал по моей спине. В голосе моего собеседника чувствовалась глубокая рана, оставленная заведением, в котором он когда-то работал.

– Валерий, давайте перейдём на «ты»! – предложил я, стараясь перевести нашу беседу из интервью в дружеский разговор.

– Давай! – равнодушно пожал плечами Валерий.

– Понимаешь, Валерий, когда я о чём-то пишу, я досконально изучаю эту тему. И не важно, реинкарнация это или психические заболевания.

– Психические заболевания? – переспросил Валерий. – Тогда почему именно ТПБ и именно Казанская? Я думаю, что в Москве много психиатров, которые расскажут тебе про психические заболевания лучше, чем я.

Я понимал, что передо мной сидит человек достаточно проницательный, юлить перед которым не имеет смысла. Он явно был гораздо умнее санитара.

– Хорошо, – произнёс я, немного подумав. – Я расскажу тебе, почему именно казанская психушка меня интересует, но сначала расскажи мне, как ты оказался санитаром? Это же не было твоей детской мечтой?

– Нет, конечно. Пять лет назад я работал опером в угрозыске. Я был «честным ментом», из числа тех, кого не любят. Мне попалось дело об убийстве жены одного местного олигарха. Дело было не сложным, но все улики вели к её сыну. Знаешь, такой 18-летний мажорчик с серебряной ложкой во рту, который за всю свою жизнь ничего, кроме своего хрена, не поднимал, но смотрел на всех свысока. Меня стали прессовать сразу, как только папка с делом оказалась у меня на столе. Сначала предложили денег, чтобы я спустил это дело на тормозах, затем угрожали. Но я довёл дело до суда, придав его огласке. В интернете поднялся хай, об этой истории написали центральные газеты, скрыть дело было уже нельзя, и сопляка взяли под стражу, – Валерий грустно усмехнулся, вспоминая снова эту историю. – Его в СИЗО, а меня с «волчьим билетом» попёрли из органов за «нарушение профессиональной этики». Как я ни старался устроиться по своей профессии, везде получал отказ. Так я и пришёл, в конце концов, в санитары.

– Печальный конец у этой истории, – подытожил я.

Валерий посмотрел на меня:

– Нет. Это был ещё не конец истории. Пацана на суде признали душевнобольным и отправили в ТПБэшку на лечение. Можешь представить моё состояние, когда я, опер, за плечами у которого не одно раскрытие, выношу утки, а этот малолетний убийца собственной матери, как сыр в масле, катается у меня на глазах, а через 4 месяца выходит на свободу, как излечившийся.

– Его отпустили? – удивился я.

– Папины деньги решили вопрос положительно. Главврач очень договороспособный человек. Если за клиента есть, кому заплатить, тот быстро идёт на поправку, а если одинокий старик или спившийся элемент, у которого осталась квартира, то его лечение становится пожизненным и частенько недолгим. За это тоже есть желающие заплатить.

– Но почему ты не написал заявление в прокуратуру, если там творится такой беспредел? – искренне удивился я.

Валерий снова грустно усмехнулся:

– А это уже история о том, как я перестал быть санитаром. Когда я увидел эту систему изнутри, конечно же, я не мог молчать. Но, как опытный опер, я не мог прийти в прокуратуру без железобетонного материала. Я собрал информацию от «излечившихся» пациентов, которые были готовы дать показания. Показания пациентов, находящихся в клинике, даже никто рассматривать не будет – медперсонал быстро напишет заключение о том, что у них бредовые видения или что-то вроде того. Да и сами больные не настолько сумасшедшие, чтобы так рисковать. Стоит им открыть рот, быстро угодят «на вязки» на пару недель, а то и на месяц другой.

– А что за «вязки» такие? – уточнил я.

– Это когда особо буйных пациентов фиксируют на специальной кровати в отдельной камере, чтобы им не могли облегчить страдания другие психи. Один из пациентов, особо лояльных к администрации, убирает за несчастным утку (если успеет) и кормит его белковой смесью, чтобы тот не помер, воду даёт по 50 грамм… Одним словом, средневековая инквизиция хлопала бы в ладоши. И это продолжается не 2 часа, как положено, по нормам, а гораздо дольше. Доходило до месяца и более. Были случаи, когда несчастные умирали от этих пыток.

Я с подозрением посмотрел на Валерия:

– Это невозможно в нынешнее время! Это же не ГУЛАГ!

– Не ГУЛАГ, – согласился мой собеседник и добавил: – Это гораздо хуже. Однажды я всё-таки не выдержал и заступился за одного психа, которого «фсиновцы» избили за то, что он выбросил пакет с мочой в окно. Тогда избили и меня. Я и раньше у этих зверей вызывал недовольство тем, что выводил больных в туалет по их просьбе. Посещение туалета тоже должно быть наказанием. Их выпускают в туалет на несколько минут всей палатой. И они, бедные, бегут (кто еще может, конечно), мочатся в один унитаз по нескольку человек. А потом с обоссаными штанами бегут назад, чтобы не оказаться последним, потому что последний получает удар резиновой дубиной по почкам. У половины из них больные почки или простатит, и позывы к мочеиспусканию гораздо чаще, чем посещение туалета по распорядку. Вот они и ссут в пакеты, а потом выкидывают их через решётку на окне на улицу, чтобы не дышать собственной мочой, потому что запах в палате и так не хвойного леса.

– И что было после того, как тебя избила охрана?

– Уволили за нарушение дисциплины, конечно. Это же я первый напал на «фсиновца». Я, конечно, написал заявление в прокуратуру, чтобы провели проверку, дал координаты выписанных пациентов, готовых сотрудничать, как обычно, привлёк местные СМИ…

– Виновных наказали? – облегчённо вздохнул я.

– Конечно. По полной строгости. Только виновным оказался я. Меня вызвали в прокуратуру для дачи показаний, забрали паспорт и стали мне «шить дело». У меня было два пути – в СИЗО или ТПБэшка, но уже в роли «клиента» для проведения экспертизы на вменяемость. Я впервые оказался по ту сторону закона, и я, ты не поверишь, очень испугался. Я подписал всё, что мне велели, лишь бы уйти на «подписку». Я признался во всём, что мне «шили». И теперь я в любой момент могу оказаться «за забором». Трое из моих свидетелей «случайно» погибли, а один вернулся на лечение.

У меня по спине пробежал холодок.

– Получается, что ты сильно рискуешь, общаясь со мной?

Валерий пристально на меня посмотрел.

– У меня нет другого выхода. Если я буду общаться с прессой, они дадут делу ход. Я окажусь в психушке, и любое моё слово будет всего лишь бредом сумасшедшего. Ты – моя последняя надежда. Ты не местный, о тебе они не знают.

– Вообще-то знают, – тихо произнёс я. – Я был на приёме у начальника ФСИН Татарстана, просил провести мне экскурсию в вашу психбольницу и получил жёсткий отказ.

Валерий побелел от страха.

– Мне конец, – прошептал он. – Тебе нужно срочно уезжать в Москву. Там они тебя не достанут. А если дашь огласку, то, возможно, и я останусь в-живых.

– Я не могу уехать, пока не узнаю историю одного пациента из вашей психушки.

– Он твой родственник, что ли?

– Нет. Я даже не знаю, как его зовут.

– А как же ты хочешь о нём узнать? – удивился Валерий.

– Он был необычным пациентом.

– Тогда тебе точно не светит, – ответил Валерий. – Там обычных пациентов нет совсем.

– Он написал в психушке книгу «Под диктовку Сатаны».

Валерий встал, чтобы поскорее проводить меня к дверям. Он был не на шутку встревожен. Его зрачки были расширены, а взгляд метался по комнате. Он сам был похож в этот момент на обезумевшего.

– Забудь про него и поскорее сваливай из города! В режимном учреждении никому не дадут в руки даже карандаш!

Он проводил меня до дверей и буквально вытолкнул меня из своей квартиры, немедленно заперев за мной двери.

– Может, хоть, его послушаешь? – спросил меня Голос.

Я вздрогнул. Было ли мне страшно в тот момент? Да, не то слово! Но оснований для того, чтобы опасаться за свою жизнь у меня не было, а правда, за которой я сюда приехал, была где-то совсем рядом, поэтому я решил прислушаться к своему разуму.

– Я его послушал, – ответил я, – и тебя послушал, но сделаю так, как считаю правильным.