Читать книгу: «Наследники Триглава. Двери зимы», страница 4

Своран увернулся и шарахнулся в сторону, задев гору хлама. Сложенные в пирамиду старые каркасы и деревянные шестерни с шумом рассыпались, преследователю пришлось отскочить назад, обегая облако едкой пыли.

Ланек вырвался на чистое место и понял, что коротышка исчез. Пробежав ещё с десяток шагов, встал, недоумённо озираясь.

– Где, где он? – Сзади налетел запыхавшийся Регин и остановился, озадаченно вертя головой. Торчащее рваное ухо шапки болталось из стороны в сторону. – Куда этот шнырь делся?

Он бросился к соседней куче мусора, перевернул доску, отбросил ветхое полотнище.

– Стой ты, не пыли! – недовольно буркнул Ланек. – Видишь, следов на полу нет.

Над каменными гербами сияли крохотные светошары, в их ровном белом свете любая отметина на нетронутом сером покрове была бы отлично видна.

– Но не улетел же он! Где мы его потеряли?

– Эй, помогите! – раздалось рядом.

Ланек и Регин бросились на голос, обогнули кучу обломков и увидели широченный провал квадратного колодца с остатками ржавой решётки, прикрытой сверху гнилыми досками. В проломе над чёрной бездной, вцепившись руками в изъеденный сыростью прут, висел Своран, с испугом глядя на преследователей.

– Что, попался, каменюга! – злорадно усмехнулся Регин.

– Эй, вы чего? Вытащите меня! – взмолился драман.

– Сейчас. Только не дёргайся! – Ланек шагнул вперёд, пробуя ногой деревянную перекладину.

– Стой, провалишься! – оттащил его назад Регин. – Пусть повисит! Сам виноват!

– Ты что, хочешь его бросить? Это неправильно! – отмахнулся Ланек, осторожно встал на четвереньки, потом упал на живот и пополз, стараясь дотянуться до пальцев Сворана.

– Да пусть свалится, там невысоко, роста два-три. У них же бока каменные, ничего ему не будет!

– Голова у тебя каменная! – почти простонал беглец. – Вдруг там, на дне, колья? Чего я вам вообще сделал!

– Шпионил тут, разнюхивал. Больше не будешь!

– Хватит болтать, держи меня за ноги! – крикнул Ланек.

Он оттолкнулся локтями, услышал под грудью пугающий хруст гнилого дерева, но продвинулся ещё и схватил беглеца за запястье. От толчка кусок доски рухнул вниз, ухнув о невидимое дно. Своран вцепился в руку так сильно, что стало больно, потом ухватился за ворот Ланекова плаща, ткань натянулась, завязки врезались в шею спасателя.

– Так ты меня придушишь.

Ланек ухватил вторую руку горца и почувствовал, что решётка под ними начала прогибаться с предательским скрипом.

– Так и знала, белобрысый, только оставь тебя без присмотра, сразу вляпаешься! – раздался недовольный голос подоспевшей Марики.

– Ой, ты что! Хватайте его скорее! – встревоженно охнула Аника. – Они же падают!

Регин рванул Ланека за ноги, едва не сдёрнув башмаки, но сил у щуплого мальчишки явно не хватало.

– Я их не вытащу один таких тяжеленных!

Девочки тоже вцепились в Ланека и общими усилиями потащили назад. Вскоре и он, и Своран оказались на настиле у края колодца.

Все отползли подальше от тёмной дыры и, тяжело дыша, уселись кто на полу, кто на брусьях. Марика подобрала брошенный светец, поднесла к лицу Сворана.

– Ну, кого ты ведьмой считаешь? Мою сестру?

– Я… да… нет… – опешил цверг.

С одной стороны, перед ним была девочка, хоть и человеческая. Но, с другой, в прищуренных голубых глазах плескался такой гневный огонь, что хотелось держаться от неё подальше.

– Просто… это же она прыгуна звала, разве нет?

– Запомни, недорослик, она не ведьма! Это я тебе как маг говорю!

– Так ты тоже… – Своран испуганно отодвинулся от неё ближе к Ланеку.

– Эй, дылды, так что с ним делать будем? – Регин кивнул на спасённого. – Чтобы он помалкивал и по моим подвалам больше не шастал.

– Твоим?! – вскочил Своран, забыв про опасения. – Да это наши мастерские! Над ними мой род жил! Вон, на гербы в стенах посмотри!

– Да что мне твои гербы! – тоже вскочил Регин. – Вспомнил, что тут полвека назад было! Теперь это наши дома, вы сами их бросили!

– Мы бросили? Это ваши господа из Равновесия нас прогнали. Знаешь, сколько моих предков побили в осаду и сколько потом сгинуло от голода, когда в шахтах прятались…

– Так нечего было бузу поднимать!

– А лучше было, как вы, сапоги им вылизывать?

– Из-за вашей гордости чуть всех цвергов не передавили!

– Лучше быть гордым, чем продажным! Говорят же: «Не ищи чёрного снега, не ищи честного речного цверга!»

– Ага, а ещё: «Горные го́рды, у всех каменные морды!»

– Да я…

Своран отвесил Регину смачный тумак, тот в ответ ударил противника в живот, а потом хотел лягнуть в пах, но Ланек растащил их и растолкал в стороны. Всё-таки он был выше на голову.

– А ну хватит! Будете драться, обоих свяжем и оставим тут, чтобы остыли!

– Точно, Пакля, – поддержала его Марика, – вместе свяжем и оставим. Пусть попинаются вволю.

– Перестаньте все! – возмутилась Аника. – Так нельзя!

– Да, это неправильно. – Ланек задумался. – Слушай, Своран, как нам заставить тебя помалкивать?

– Мы, драманы, не должны врать, это бесчестно!

– Я же говорил! – хихикнул Регин. – Опять он со своей гордостью!

– Вот ведь засада! Да, мастер говорил, что они упрямые, хоть лоб расшиби. Что делать-то? – Ланек уставился на сжавшего губы Сворана.

«Если бы я мог его убедить… Вдруг Отец Триглав поможет, пусть и без оберега?»

Ланек мысленно представил висящий в воздухе огненный трилистник. В глазах мелькнуло радужное сияние, и на мгновение мир превратился в стопку тонких полупрозрачных листов. На чётких, словно карандашных, рисунках отпечаталось всё, что было вокруг: и потолок, и стены, и кучи хлама, и мальчишки, и сёстры. А рядом с каждым предметом рассы́пались аккуратные строчки, словно заметки неведомого автора. Ланек даже выдохнуть не успел, как видение сошло на нет, но и двух секунд оказалось достаточно. Он успел прочесть заметки вокруг Сворана и понял, что́ нужно сказать упрямому цвергу, чтобы убедить его, заставить молчать.

– Своран, мы же тебя спасли, так? На тебе теперь долг жизни, и я требую его вернуть именем Драма-праотца или сообщу старшинам о твоём бесчестии.

– Откуда ты… – отшатнулся горец. – Да, теперь я вам обязан.

– Так вот, я требую молчать обо всём, что произошло сегодня в этих мастерских! Говори, что не был в подвалах или никого не встретил. Вину за ложь я беру на себя.

– Я буду молчать, – покорно кивнул цверг.

– Пусть поклянётся, – вмешался Регин.

Своран произнёс на дарго десяток чеканно звенящих слов. Поднял с пола небольшой камень, приложил ко лбу, потом к сердцу и подал Ланеку.

– Залог, что я выполню клятву.

– Не соврал, – усмехнулся Регин. – А ты, белобрысый, не промах. Откуда только узнал про эти их… законы? Ладно, идём наверх. И про монеты не забудь.

– Хорошо, – махнул рукой Ланек.

Он не стал говорить, что прекрасно понял Сворана. Что слова клятвы возникли на карандашном рисунке ещё до того, как были сказаны. Это видение было ещё короче, окружающее сразу приняло прежний облик. Осталось только возбуждение, чувство прикосновения к чему-то великому, грандиозному. Пришлось напрячь все силы, чтобы вести себя как обычно. А хотелось кричать, и смеяться от переполняющей силы, и рыдать от мудрости, упавшей на плечи. Даже дыхание перехватило. Ланек незаметно выдохнул и тряхнул головой, приходя в себя.

– Эй, ты тут остаёшься? – толкнул он совсем сникшего горца.

– Нет, с вами поднимусь. Чего уж теперь, всё равно скоро ночь кончится, нужно домой к брату. Он сегодня на подъёмнике дежурит, как раз вернётся, будем праздновать.

* * *

Дарен ждал в «Трёх чешуйках», сидя у окна. Заметив в полумраке силуэты подопечных, вышел им навстречу. Окинул недовольным взглядом и сразу спросил:

– А где Марика?

Ланек обернулся, за спиной были только Аника и Регин.

«Ну и куда опять делась наша вздорная принцесса?»

Цверг под взглядом механика стушевался.

– Ладно, я вас к корчме привёл, а дальше сами.

Он махнул рукой и исчез в проулке.

– Она нас догонит, – виновато улыбнулась Аника. – Она там, кажется, нашла родню.

– Кого? – опешил Дарен. – Родню? Здесь? В Змеевом Насесте? Пусть даже так! Но я сколько раз вам повторял: не выделяйтесь, не обращайтесь без нужды ни к кому! Тем более к тем, кто вас узнать может! По приюту соскучились?

Механик выдохнул и махнул рукой.

– Ладно, ты хоть запомнила, где это было?

– Да, там дом смешной, с двумя крышами, и красивая дверь…

– А ну веди, показывай. У нас нет времени на её глупости!

Аника устало побрела вверх по улице и остановилась перед резной дверью старого дома.

– Вот она. Здесь был герб Антамаров.

На старом, почерневшем дереве родового знака цвергов – скрещённые кузнечные молоты в огне горна – виднелись свежие отверстия от гвоздиков и белёсые царапины. Что-то набили поверх резьбы и после сорвали второпях.

– Кто-то вас заманил, а потом следы замёл, – недовольно вздохнул Дарен, разглядывая табличку. – Тут магом быть не нужно, чтобы понять.

Он осторожно заглянул в пустые тёмные окна. Ни огонька, ни движения.

– Войдём, но держитесь за мной.

Он выудил из сумки светец, достал нож и, прикрываясь рукой от возможного удара, осторожно толкнул дверь. Она оказалась не заперта и открылась легко, без скрипа. Внутри темнота и безмолвие, хозяева давно оставили это жилище. Обычной утвари вроде стульев и полок – и той нет. Но сразу бросилось в глаза странное: пол тщательно выметен, ни пыли, ни мусора, ни следов. Марика как в воду канула.

Глава пятая
Поиски Марики

Кермик зевнул, прикрыв рот рукой, и огляделся: не заметил ли кто секундной слабости капитана гвардии? Но улица была пуста, жители Насеста разошлись по домам продолжать праздник. Даже около здания управы было пусто. Лишь бродячая собака плелась мимо, но, заметив бронзовую гончую, испуганно взвизгнула и скрылась за углом.

«Нужно наконец отдохнуть, сразу после этого визита. Или же я просто не замечу очередной след».

В окне кабинета управника горел свет. Полукровка здесь, и это весьма кстати.

Кермик толкнул парадную дверь, она оказалась заперта, тогда капитан направился ко входу для стражи. На стук явился дежурный, недовольно ворча, что ему давно пора быть дома с родичами, но, разглядев гостя, поперхнулся и поспешно отступил, пропуская высокое начальство. Гончая следовала за хозяином, цокала острыми когтями по каменному полу старого здания. Кабинет управника был заперт изнутри. Полукровка долго возился, прежде чем отпереть, и сразу же согнулся в поклоне, приглашая войти. Бронзовая гончая беспокойно заметалась по кабинету, обежала стол, долго ходила вдоль задней стены, но наконец вернулась к хозяину, так ничего и не обнаружив.

– Странно, – хмыкнул капитан, усаживаясь в плетёное кресло. – Вы не заметили здесь ничего необычного? Например, признаков опасной магии? Собака волнуется.

– Нет, что вы, чужих здесь давно не было, а у цвергов магия откуда? – развёл руками управник. – Когда Ульг лепил нас из речного ила, тайного огня пожалел. Ваши творцы были милосерднее.

Хозяин кабинета уселся напротив Кермика, но на край кресла, глядя с услужливой улыбкой, готовый предугадать любое желание гостя.

«Полукровка что-то скрывает, это ясно. Обвинить его напрямую? В чём? К тому же без этого проныры пока не обойтись. Это не Гунт, солдат Равновесия здесь нет, да и стражу набирают из речных пройдох. Хоть бойцы из них бестолковые, но к драманам после большого бунта доверия нет. Ульганы тогда их не поддержали, побоялись армии Совета. Но кого они станут слушать теперь, если дело до серьёзной свалки дойдёт? Конечно, своего начальника, того, кто выдаёт им жалованье».

Кермик кивнул, сделав вид, что поверил.

– Может, и так, господин управник. Но сейчас мне хотелось бы знать: что вызвало переполох на площади? Стоит мне опрашивать свидетелей и стражу или сами всё объясните?

– О нет, не беспокойтесь! – всплеснул руками Брун. – Недоразумение связано с местными суевериями. На празднике был живой снежный прыгун, а жители посёлка увидели в том плохой знак. Считается, что снежные твари не могут приближаться к владениям цвергов, а если явятся, то принесут несчастье.

– Хорошо, если так. Мне было показалось, что начались беспорядки. И ваша стража выглядела совершенно беспомощной!

– Что с них взять, господин капитан. – Управник сжался, развёл руками и почти умоляюще взглянул на посетителя. – Стража – тоже цверги и верит в проклятие. Вы понимаете?

– Ваше счастье, что неразбериха быстро утихла. – Кермик отвернулся от полукровки, разглядывая картину на стене, и холодно добавил: – Вы обещали найти следы преступников, за которыми я прибыл. Сегодня все явились на праздник, даже проезжие. Неужели ваши люди так и не приметили среди них громилу-среднеземца со шрамом, белобрысого мальчишку и толстяка?

– Нет, господин капитан. – Управник задумчиво качнул головой, припоминая. – Кажется, мальчишка в посёлке появился, ученик мечника, но толстяка и среднеземца со шрамом не припомню.

– От вас никакого проку. – Кермик поднялся и шагнул к двери, собираясь уходить. – Советникам стоит задуматься о вашей замене.

– Постойте! – Полукровка вскочил, догнал капитана и умоляюще поднял ладони. – Порошу вас, не спешите. Вы ищите кого-то, кто хочет отбыть в столицу. Тогда рискну предположить, что он попытается проникнуть на последнюю барку, которая отходит завтра после полудня.

– Уже завтра? Я слышал, что только через два дня?

Управник гордо улыбнулся.

– Наши горные мастера постарались! Справились раньше, двигатель уже работает. Только охраны у нас мало, а желающих отплыть слишком много. Прошу вас, помогите обеспечить порядок на пристани, без ваших солдат мои недотёпы не управятся.

Кермик помедлил мгновение, потом кивнул.

– Хорошо, я пришлю людей, а вы приструните наконец своих подчинённых!

– Конечно, лично займусь. Обещаю, такого позора, как сегодня на площади, больше не повторится! Сам вытрясу из каждого стражника все замшелые предрассудки.

На улице Кермик полной грудью втянул сырой холодный воздух, выдохнул облако пара и погладил кончиками пальцев грани камней-глаз бронзовой гончей. В голове немного прояснилось, но многодневная усталость никуда не исчезла.

«Скользкий тип этот управник, надеяться на него нельзя. Придётся завтра проследить за всем самому, значит, с утра нужно быть бодрым. Пора выспаться. Механик никуда не денется, в Насесте он как в ловушке».

* * *

Марика приотстала от мальчишек, разглядывая округлые домики из тёмно-бурого плитняка. Аника плелась следом, кутаясь в плащ. Эта долгая ночь, пляски на площади, беготня по подвалам и расставание с прыгуном изрядно её утомили. Захотелось даже обнять сестрёнку, согреть, как в детстве, когда она рыдала над мёртвым жуком или уже окоченевшим птенцом, выпавшим из гнезда.

«Вот ведь дурочка! До сих пор всех жалеет, сколько бы её ни били, ни унижали. А кто её саму пожалеет, кроме меня? Ладно, сейчас до корчмы доберёмся, там тепло и одеяла. А то уже глаза слипаются, хоть пальцами держи… Стоп, а это что?»

На дверных досках, потемневших от влаги и ветра, тускло блеснул небольшой, меньше ладони, герб: скрещённые посох, прямой меч и два языка пламени над ними.

«Чеканная латунная бляха подёрнулась патиной, значит, висит давно. Но откуда здесь знак дома Антамаров? Кто там живёт? Родня? Подданные? Бывшие слуги?»

– Смотри! – Марика встряхнула прижавшуюся к ней сестрёнку, указывая на дверь. – Это же наш герб.

– А? Ну и что? Идём, я замёрзла и спать хочу.

– Ты никого в доме не чувствуешь?

– Не знаю, голова болит, – поморщилась Аника и широко зевнула. – Давай завтра.

– Ладно, догоняй белобрысого, а я тут немного осмотрюсь.

Марика поднялась на низкое крыльцо и осторожно толкнула дверь. Петли ответили глухим, едва слышным скрежетом, но створка открылась легко. Внутри было темно и тихо.

– Эй, есть тут кто?

Звук голоса утонул, словно в вате.

«Кажется, правда нет никого. Чего я сюда лезу, а? И светец остался у Пакли. Ничего, сейчас глаза привыкнут. Чуть-чуть света от фонаря у соседнего дома в окно попадает».

Пальцы нащупали самоцветную рукоять зачарованного кинжала. Дарен хотел, чтобы она запрятала трофей как можно дальше, слишком уж это дорогое оружие, дочке простого торговца не по карману. Любой поймёт, что такая игрушка под стать аристократу. Но Марика отказалась расставаться со своим оберегом, лишь перевесила его на бок, ближе к спине, чтобы был незаметен под плащом. Хотя теперь, когда она осталась без священного внутреннего огня, чары кинжала уже недоступны, разве что могут подарить немного удачи. Но ведь сталь клинка-то хуже не стала, по-прежнему и подброшенный волос легко режет, и железный гвоздь. Девочка выдохнула и, перешагнув порог, вышла на середину комнаты.

«Пока вроде всё спокойно. Стульев нет, огромный стол, на полках пусто. Ничего интересного. Куда дальше? Обычно кухня в домах цвергов сразу после зала. Может, там что-нибудь найдётся».

Над очагом висели три древних, тусклых светошарика. На полках не было ни утвари, ни посуды: когда хозяева уходили, они забрали всё.

«Интересно, почему на двери оставили бронзовую гербовую бляху, а из дома забрали даже старые горшки?»

Сбоку почудилось движение – там была дверь в кладовую и лестница вниз, в подвалы. Из подполья тянул тёплый ветерок, и где-то в глубине шевелились тусклые тени и пятна света. Девочка остановилась перед лестницей, попыталась заглянуть вниз, не решаясь спускаться. Мало ли кто там бродит.

– Эй! – позвала она ещё тише, чем в прошлый раз. – Вы там?

Никто не ответил.

– Всё, иду назад! – пробормотала Марика под нос. – Правильно Аника сказала: нечего тут делать. Похоже, это не она, а я дура!

Девочка развернулась и направилась к выходу. Вдруг дверь перед ней резко захлопнулась, сзади на голову накинули мешок, а руки так быстро и сноровисто стянули за спиной, что она не успела даже потянуться к оружию.

– А ну пустите меня! – взвизгнула Марика, но её уже повалили, спутав и ноги тоже.

Орать бы со всей мочи, чтобы Ланек услышал, но рот закрыли повязкой прямо поверх грязной дерюги мешка.

Множество рук подняли её и поволокли. Сначала Марика отчаянно дёргалась и извивалась, визжала сквозь кляп, но потом устала и поняла: бесполезно. Глупо тратить последние силы. Пока что её не обыскивали, не пытались раздеть, не били, даже кинжал не забрали. Да и несли бережно, если это можно так назвать. Когда паника начала отступать, сердце перестало колотиться и дыхание выровнялось, пленница попыталась понять, что происходит, кто её скрутил и зачем.

«Это не грабители и не наёмные убийцы – зачем им волочь меня куда-то? Тут же, в подвале, пристукнули бы. Или устроили сначала что похуже, слышала я, что творят наёмники и дезертиры».

Марику даже передёрнуло от ужаса, и она принялась себя успокаивать, но получалось плохо. А потом её и вовсе поставили на пол.

«Уже пришли? Почему молчат? Что хотят делать? А если…»

Дыхание перехватило от ужаса.

«Может, если их попросить, разрыдаться… Глупо, не поможет. Нужно дотянуться до кинжала. Сейчас, как только руки освободят…»

Но здесь её снова подняли и понесли.

«Нет, у этих другие планы, я им нужна живой и невредимой. Зачем только?

Нет, не может быть, только не это! Только не замуж! Кто-то хочет узаконить владение нашими землями? Выдать меня за какого-нибудь знатного урода! Как только выследили? Откуда узнали? Я же думала, про нас с Аникой уже все забыли! А теперь увезут в замок, обвенчают и посадят в башню на всю жизнь!»

Пленница снова принялась дёргаться, но скоро устала и затихла.

«Проклятые наёмники, боитесь мне навредить? Вам повезло, что мой огонь погас, а то бы все визжали, обожжённые. Только развяжите руки, я покажу, что и без колдовства драться умею!»

Послышалось звяканье, скрип петель. Марика насторожилась, прислушиваясь. Воздух посвежел, кожа рук почувствовала дуновение ледяного ветра.

«Значит, мы поднялись наверх. И что? Даже крикнуть не могу.

Дурёха я, хуже Аники! Ну чего в этот дом полезла? Мало ли, откуда здесь наш герб? Может, ещё с тех пор, как дед торговлю со столицей вёл».

Пленницу положили на жёсткие носилки. Марика снова прислушалась, но кроме звука шагов ничего услышать не удавалось, похитители были на редкость неразговорчивы.

«Ну почему, почему меня, почему сейчас? Где громила с белобрысым, когда они нужны? Не хватились ещё? А когда хватятся…

Жалеть себя поздно, думай, как выбираться. Получится сбежать? Или нет? Кем прикидываться? Может, хватит играть в дочку торговца? Сыграю глупую наследницу, в Гунте получилось. Если они знают, кто я… да если и не знают. Твердить, что я из знатных, тогда испугаются или попробуют выкуп получить».

Путешествие в неизвестность всё тянулось, тело ужасно затекло. Иногда доносился звук осыпающихся камней, подъём сменялся спуском. Послышалось журчание текущей воды, кожа рук ощутила мелкие, обжигающе холодные брызги. Шуршание гальки, плюхающие шаги стали громче и звонче. Теперь звуки дробились и множились.

«Мы в каменных коридорах, с ручьями под землёй? В катакомбах?»

Пленницу сняли с носилок, посадили, развязали ноги, убрали повязку со рта.

– Отпустите меня сейчас же! – как можно визгливей заорала Марика. – Вы знаете, с кем связались? С вас головы снимут только за то, что прикоснулись ко мне! Ну, быстро развязывайте!

Вокруг послышался испуганный и удивлённый шёпот множества голосов. Руки ей действительно развязали и сдёрнули мешок с головы. Марика молниеносно выдернула из ножен кинжал, вскинула голову и замерла, не зная, что делать дальше. Вокруг, преклонив колени и склонив головы, стояли ульганы в разноцветных накидках, с белыми масками на лицах. Вперёд вышел ульган в синем плаще, низко поклонился пленнице и протянул вперёд раскрытые ладони.

– Приветствуем тебя в нашем святилище, госпожа Антамар!

* * *

Ланек проснулся и сразу сел, пытаясь понять, где находится. В ушах гулко ухал пульс, пальцы сжимали колючее одеяло, мокрая рубаха прилипла к спине. Перед ним всё ещё проносились недавние видения: свист и вой злого зимнего ветра, пляшущие тени бурана и – совсем рядом, на расстоянии руки, – снежный лик Хозяйки в облаке развевающихся волос и с пронзительным, проникающим в самую душу взглядом синих глаз. А теперь вокруг было слишком тихо, лишь кто-то сопел рядом. На соседней кровати свистела носом Аника, уткнулась в белёную стену, укутанная по самую макушку в шерстяное одеяло.

«Мы в корчме. А где мастер? И почему Аника здесь, а не у себя? Ах да, кажется, вспомнил. Вчера, когда мы не смогли найти Марику, она начала всхлипывать ещё на улице, а отогревшись, совсем разревелась. Никогда не знал, как успокаивать девчонок. Мастер сообразил укутать рыжую одеялом, она согрелась и заснула. И я тоже как сидел, так и упал. Хорошо, плащ с башмаками снял заранее. А Дарен, значит, ушёл куда-то. Вот ведь, вчера ревела, а сейчас сопит как ни в чём не бывало. Марика бы уже давно вскочила и тормошила всех, рвалась бы на поиски. Даже не верится, что они сёстры, такие разные».

Утренний свет из занавешенного окошка пятном упал на подушку Аники, на рассыпанные по серому холсту волосы. Они словно искрились изнутри, играя оттенками меди, и Ланеку вдруг захотелось их коснуться.

«Интересно, мягкие они или колючие, как у меня?»

Он уже протянул было к Анике руку, когда в дверь постучали.

– Идите завтракать, – позвала из-за двери хозяйская дочка.

Ланек отдёрнул пальцы, вскочил, ругая себя за глупость. Потом осторожно встряхнул девочку за плечо.

– Эй, вставай. Есть идём.

Аника села, сонно потирая глаза. Пока она потягивалась, Ланек сунул ноги в башмаки, плеснул в лицо из кувшина, утёрся и выглянул из окна наружу. От вчерашних облаков не осталось и следа, солнце светило с ярко-синего неба, сгоняя с окрестных крыш свежий снег, по каменной черепице уже струилась вода. Кажется, в Змеево ущелье ненадолго вернулась ранняя осень.

– Пакля, а где мастер Ди?

– Откуда я знаю? Может, в вашей комнате спал, пойду проверю. А ты давай, в общем, вставай и спускайся.

Щёлкнув замком, Ланек вышел в коридор. Дёрнул соседнюю дверь – заперто, внутри тихо.

«Наверно, Дарен уже ушёл и теперь ждёт внизу».

Но в общем зале среди немногих завтракающих гостей механика не оказалось. Ланек сел за свободный стол и подпёр щёки кулаками, глядя на скоблёные доски.

«Что теперь делать-то? Если не выберемся из Насеста, останемся на всю зиму. А вдруг через полгода уже поздно будет, вдруг мастера в гильдии Хороса скажут, что я слишком старый, чтобы учиться? Не быть мне тогда механиком. И Марику бросать нельзя. Пока не отыщется, мы все здесь застряли».

На столе появились две миски с па́рящей бобовой кашей и кувшин.

– Ешьте, оплачено, – буркнул цверг-корчмарь.

Ланек послушно взял глиняную ложку. Варево было довольно вкусным, и масла хозяин не пожалел. Рядом уселась Аника, положила на стол глухо звякнувшее струнами кантеле, подтянула к себе миску.

– Я знаю, мастер Ди её найдёт, – кивнула она Ланеку, приподняв со лба прядь и весело прищурив левый, карий глаз. Второй, зелёный, смотрел серьёзно, даже печально. – Он же ушёл Марику искать?

– Эй, недокормыши, чья эта деревяшка со струнами? – На стол опёрся подвыпивший северянин-торговец, расплескав взвар в кувшине. – Твоя, белобрысый? Или подружки твоей рыжей? А ну, давай, бренчи, а то тоскливо в этой дыре.

«Вот где мастер, когда он нужен? Был бы здесь, к нам бы не цеплялись разные…»

– Слушай, уважаемый, нам сейчас не до музыки. – Ланек потянул к себе кантеле, чтобы спрятать с глаз долой. – Давай потом как-нибудь…

– Хорошо, я сыграю! – легко согласилась Аника и улыбнулась открыто и приветливо. – А вы, пожалуйста, сядьте за свой стол.

Девочка отодвинула миску, встала и отстранила торговца ладошкой.

– Ну… ладно, – растерянно кивнул северянин. Он-то ждал, что подростки будут упираться, а то и в драку полезут.

Аника накинула на плечо ремень, тряхнула волосами и тронула струны. Хватило нескольких аккордов, чтобы все разговоры в зале стихли и гости повернулись к огненноволосой музыкантше.

А она ещё и запела высоким чистым голосом:

 
Угрюмая крепость с утёсами схожа,
Зелёное море кипит у подножья
И волны бросает в порыве лихом,
Как войско на приступ – полки за полком.
Но тщетно погибелью замку грозятся,
Лишь брызгами соли и пеной ложатся
На старые плиты, укрытые мхом.
Лишь чайки над ними кричат о былом…
 

Когда последний аккорд стих, торговец-северянин поднял руку.

– Хозяин, лучшего взвара девчонке от меня. И пусть сыграет ещё!

Аника отпила из поспешно поданной кружки и снова тронула струны.

Дверь распахнулась, и ввалился Дарен. Окинул взглядом зал, шагнул к подопечным.

– Поели? Собирайтесь, мы уходим!

– Эй, не мешай, пусть поёт… – подал было голос торговец из своего угла, но Дарен обернулся к нему так, чтобы стала хорошо видна рукоять меча у пояса.

– Приятель, извини, мы спешим. Или ты хочешь возразить?

Но торговец лишь молча сел на лавку и угрюмо мотнул головой. Зато подал голос корчмарь:

– Слушай, мечник, если твоя девчонка будет играть для гостей, можете жить бесплатно.

– Извини, мы торопимся, но спасибо, – кивнул Дарен. И подтолкнул Ланека к лестнице, сунув в руки ключ. – Давай живо наверх за вещами.

Теперь пришлось в придачу к арбалету, сумке и заплечному мешку тащить ещё и пожитки Марики.

От корчмы Дарен повёл их не вверх, навстречу утреннему солнцу, а в противоположную часть посёлка, туда, где над нижней пристанью навис обрушенный остов нижнего бастиона.

– Мастер Дарен. – Аника дёрнула механика за рукав. – Вы нашли сестру?

– Нет, – буркнул он. – А времени совсем не осталось, нужно отыскать твою сестрицу до полудня, поэтому идём к собачнику. Лишь бы согласился помочь. Цверг он не простой, живёт один, на отшибе и в собаках своих, говорят, души не чает. Так что не сболтните чего лишнего, а лучше вообще помалкивайте!

Ниже ульганских улиц посёлок выглядел совсем заброшенными. Жилых домов почти не попадалось, от половины остались лишь стены. Лай собак слышался издалека. В тени старого укрепления за железными решётками рычали на чужаков три огромных чёрных пса. Ланеку сразу же вспомнился Уголёк с Сорочьей горы – такая же короткая и плотная шерсть, налитые силой мышцы и вытянутая морда. Дарен остановился в трёх шагах от забора, подойти ближе не рискнул, Ланек встал у него за спиной. Аника шагнула было к ограде, но механик остановил её. Как ни странно, собаки притихли, глядя на девочку, но, когда скрипнула, открываясь, дверь хижины, залаяли с новой силой. Хозяин, горный цверг в сильно потёртой робе горняка и кожаном шлеме с широкими отворотами, остановился у калитки, молча разглядывая гостей.

– Прочных сводов этому жилищу, – поклонился Дарен. – Твои собаки?

– И вам доброго здравия, – кивнул цверг. – Мои, чего хотел? Только сразу говори, у меня дел по горло.

– Хозяин, твои псы смогут найти в посёлке человека?

Цверг задумался, но, похоже, совсем о другом: стоит ли связываться с чужаками.

– Вообще, мои собаки больше по камням, рудам разным…

– А люди чем сложней? – удивлённо развёл руками Дарен. – Запах-то ещё сильнее.

– Это верно. – Цверг обернулся, глядя на своих питомцев. И наконец решился. – Ладно, полта́лера, тогда я ваш до заката. А уж найдём, нет – тут как Хозяйка решит.

– Дороговато, но ладно, – легко согласился Дарен. – Чернокаменные ищейки того стоят, знаю. Договор заключать не будем, слову горного я верю. По рукам?

Цверг открыл калитку и нехотя пожал протянутую ладонь механика.

– Возьму Седую, – сообщил он, – самая спокойная. Кого искать будем? Есть что из вещей пропавшего?

– Вот, платок. Начать можно с дома, где она исчезла.

Седой собаку звали за серебристые кончики волосков. При каждом движении шерсть переливалась, словно полированный металл. Проходя мимо Дарена и Ланека, ищейка недовольно ворчала, но, поравнявшись с Аникой, примолкла и, когда девочка коснулась её уха, лишь покосилась недоверчиво.

– Великий Драм, прародитель! – крякнул цверг. – Первый раз такое вижу. Седая хоть и спокойная, но чужим не даётся. Никому не даётся.

– Да уж, я сам девчонке удивляюсь, – кивнул Дарен. – Как звери её слушают. А верно говорят, что в этих собаках кровь горных шакалов?

– А то! – гордо хмыкнул цверг. – Недаром все чернокаменные такие выносливые. И кобольдов с нечистью терпеть не могут. Да и нюх у них на зависть.

Седая бежала впереди, натянув поводок. В брошенном доме покружила по залу и направилась через кухню к спуску в подвал.

– Значит, её вниз увели, – кивнул Дарен.

Ланек спускался по лестнице последним, цепляясь рогами арбалета и сумкой Марики за выступы стен и косяки. За двумя крохотными кладовками оказался большой подземный зал. На полу в многолетней пыли отчётливо виднелись следы нескольких пар ног, но отпечатков женских башмаков среди них не было.

– Это речные выдры, их сапоги! – сообщил собачник, наклонившись со светцом к полу. – Трое из местных, один чужак. Или с юга, или из-за камня пришёл. Как думаешь, это они вашу девчонку умыкнули?