Читать книгу: «Байки из курилки НПО «Близкая связь»», страница 3

Да, досталось твоему Пирату, – сказал Новоселов. – А бульдог этот чей был?

Откуда я знаю! Я его не спрашивал, чей он. Некогда как-то было спрашивать. Приблудный какой-то был бульдог. Я его больше не видел. Из всех барбосов, что к моему коту приставали, он единственный породистым был. Остальные – шавки дворовые. Бульдог этот, скорее всего, сбежал от хозяев и пристал к стае бродяжек. К нам в городок иногда забегают потерявшиеся породистые псы. И сколько я таких не наблюдал, все дурные до предела. Помню, как-то раз пошел в магазин. Выхожу из парадной, а на встречу мне – соседский кот Маркиз. Идет по дорожке, весь вальяжный такой. Вдруг, откуда не возьмись, выскакивает на дорожку здоровенная овчарка! И с диким лаем несется к Маркизу. А у Маркиза уже прием против собак четко отработан, – около нашей парадной на газоне стоит толстый деревянный столб высотой около двух с половиной метров. Для каких целей его установили, я не знаю. А вот Маркиз знал. Он даже шерсть вздыбливать не стал, увидев кровожадную собачью пасть. Просто забрался на этот столб и уселся на верхушке, раздраженно помахивая хвостом. Овчарка вокруг столба носится, прыгает, лает беспрерывно, а до кота не достает. Обидно ей очень – вот же кот, совсем рядом, а не укусить. Посмотрел я на эту картину минут пять, пожал плечами и пошел в магазин. Вернулся я домой часа через три, не меньше, потому что по дороге знакомых девчонок встретил и заболтался с ними. Подхожу к парадной и вижу такую картину – Маркиз лежит на столбе и спит, даже лапы и хвост вниз свесил, а овчарка… Честно скажу, мне ее даже жалко стало. Она, бедная, до того долаялась и допрыгалась за три часа, что аж шаталась от усталости, а вместо лая из ее глотки доносились какие-то хрипящие и сипящие звуки. И все равно она упорно продолжала пытаться прыгать и лаять. Ну не дура ли?

Ты все про каких-то дурных собак рассказываешь, – сказал Новоселов. – Но есть же умные псы, дрессированные.

Вот именно, дрессированные, – уцепился за слово Василий. – Обученные тапки хозяевам приносить. А вот у моей знакомой был кот – такое приносил, закачаешься! И, заметьте, никто его не дрессировал. Приходит раз моя знакомая домой, открывает дверь, а на полу пыжиковая мужская шапка лежит. Чужая. Знакомая сначала испугалась, – может, кто в квартиру залез, да и обронил шапку, но тут же сообразила – лето ж на дворе! Прошла по комнатам – никого нет, вещи, вроде, все на месте. Просто полтергейст какой-то! На следующий день возвращается она с работы, открывает дверь, а на полу кукла Барби лежит. Тоже чужая. Тут моя знакомая не на шутку встревожилась, – решила, что какой-то сумасшедший бывает в квартире в ее отсутствие. Расстроилась страшно, потому что не понятно, что ж предпринять? В милицию обратиться? – так вроде не украли ничего, а даже совсем наоборот. В общем, идиотское какое-то положение.

На следующий день была суббота, и моя знакомая сидела дома и с замиранием сердца прислушивалась, не лезет ли кто-нибудь в квартиру. И вдруг видит, как приоткрывается неплотно закрытая балконная дверь и в образовавшуюся щель протискивается с балкона ее любимый котик. А в зубах у котика – чужой мохеровый мужской шарф.

Балконы в доме у моей знакомой были сделаны так, что по цветочным ящикам кот свободно мог добираться аж до трех соседних по этажу квартир. И заметьте, какой умный котик – не какое-то барахло в дом тащил, не тапки какие-нибудь рваные, а хорошие, добротные дорогие вещи. Пришлось моей знакомой прибить фанерный лист между балконами, потому что кот – хоть и самое умное на земле животное, но ему же не объяснишь, что воровать грешно.

§§§

– Я этого Скурякова когда-нибудь прибью! – руки Уфимцева заметно дрожали, когда он прикуривал сигарету от услужливо поднесенной Василием спички.

Да не расстраивайтесь вы так, Николай Константинович.

Минуту назад в курилке случился форменный скандал. Народу после обеденного перерыва набилось много, и надымили так, что слезились глаза. И, нет бы форточку открыть, проветрить помещение, – так Скуряков ни в какую не дает. Дует ему, видишь ли! На улице, видишь ли, мороз – двадцать градусов. И вообще, кругом одни эгоисты, совершенно не думающие о других людях, которые только-только от насморка избавились. Связываться с Петровичем никому не хотелось, потому что все по опыту знали – с ним только свяжись – вони не оберешься. А потом пришел Уфимцев.

"Вы чего, обалдели, – говорит. – Тут же дышать нечем!"

И к форточке. А Петрович не дает. В общем, слово за слово, чуть дело до рукоприкладства не дошло. Но в результате форточку все-таки открыли. Петрович, уходя из курилки, так хлопнул дверью, что штукатурка с потолка посыпалась.

– Придурков везде хватает, – сказал Василий, гася спичку. – У нас в городке такие кадры есть – закачаешься! Скуряков, по сравнению с ними – образец нормального человека. С такими заскоками мужики встречаются, что просто диву даешься! А заскоки эти все в основном на почве пьянства. Вот у Толика Караваева, например, отец, – когда трезвый – абсолютно нормальный, умный человек, но как выпьет – все, туши свет. Заскок у него всего один, но уж очень оригинальный. Стоит только Караваеву-старшему нализаться, он тут же берет молоток, гвозди, идет на кухню, садиться на деревянный табурет и начинает себе к этому табурету гвоздями приколачивать. И не рубашку или брюки, и даже не руку приколачивает к табуретке Караваев-старший, а знаете что? В жизнь не догадаетесь – свой собственный член! Во как! Правда, я пока не слышал, чтобы ему удалось приколотить себя окончательно, потому что Толик с матерью, зная об этом заскоке Караваева-старшего, следят за ним и постоянно его спасают. У них в доме теперь никакого инструмента не сыщешь, – Толик все гвозди и молотки повыкидывал.

Лечиться ему надо, – покачал головой Уфимцев.

У нас многим лечиться надо, – усмехнулся Василий. – Один Жорик-алконавт чего стоит.

Кто, кто? – не понял Уфимцев.

Есть у нас в городке местный алкоголик – Егор Колбасов, по кличке Жорик-алконавт. Этакое чудо в перьях неопределенного возраста с синюшным лицом. Каких только историй с ним не приключалось. Один раз даже спасателей с автогеном вызывать хотели.

Городок у нас военный и спиртного в магазинах не продают. За водкой и вином приходится во Всеволожск ездить. Вот как-то раз перед майскими праздниками отправились наши мужики, Артем Заклунный и Володька Токарев во Всеволожск отовариться, и так удачно попали – как раз в магазине дешевый портвейн давали – то ли "Агдам", то ли "72", сейчас уже не помню, да это и не важно. Важно то, что купили они этого портвейна по ящику на брата и на обратном пути в автобусе успели крепко приложиться. И вот идут веселые и счастливые по городку, у каждого в рюкзаке за спиной по четырнадцать литров вина булькает, а на встречу им – Жорик-алконавт – весь трясется, глаза остекленевшие – с утра ни капли во рту не было. Увидел Жорик мужиков с рюкзаками, сразу же обо всем догадался и взмолился, – помираю, мол, мужики, спасите и хоть полстаканчика поднесите. Мужики сначала не хотели Жорика поить, да это и понятно – Жорика поить, все равно, что просто портвейн на землю вылить – уж у него и капли никогда не допросишься. Но Жорик-алконавт пристал к мужикам, как сера липучая – налей, да налей полстакана.