Читать книгу: «Смотрит нежно… В ночь Луна», страница 2

На Истре

 
И снисходит покой тихим вечером летним —
Гибких ив над водой наклонённые ветви.
Стало в речке темно, стынет берег песочный,
И уж солнце красно над водою проточной,
И собак перелай в деревнях на пригорках
Собирает на чай семьи в дачных посёлках.
 

У поля

 
Вечера примета – вьётся мошкара,
В жёлтых пятнах света тёмная листва,
И запахло поле – рожь поспела там,
И прижмусь губами я к твоим плечам
И губами вспомню, было что давно
Мамино родное нежное плечо.
 

Утро

 
Светает, ночи чёрные чехлы
Со зданий убраны, в деталях
Изломы крыш отчётливо видны,
И солнце, затерявшееся в далях,

Рассветом цепенелый сон
Спешит прервать, за облаками
С востока бледный небосклон
Оплавить жаркими лучами.

Край раскалился докрасна,
Восход оранжевою лавой,
Но как проснуться, когда сна
Не кончен сказ ещё лукавый?
 

***

 
Прохладный шёлк, крадущий теплоту
С плеч утренних, согретых ночью жаркой,
И кофе вслед чуть обожжёт губу,
Вспугнув остатки сновидений ярких.
 

Сны

 
Сакральное – как точно это слово,
Всех слов заменой может быть оно,
Её когда я имя повторяю снова,
Творя мелодию из воздуха легко.

Ласкают слух неведомые струны —
Адажио, без нот и партитуры,
Небытие – средь лета дивный сон,
А по Шекспиру то, когда влюблён.

Имя шептать, и свет очарований
Вечерний сумрак сделает светлей,
Аквамарина грани очертаний —
Неспешный отблеск глубины морей.

Обитель таинства, но правила просты:
Всему в ней слепо верить. С высоты
Ангел слетит… Прекрасны эти сны.
 

Акушерка

 
Наташа тихо дремлет на диване,
Окутал быстро плед её теплом,
Как будто обнял бережно руками.
Она уснула, ей приснился сон.

Ночь, и полёт, подобно Маргарите,
Внизу же кто-то шепчет на иврите.
Несёт в себе Мария сына Бога,
Из Назарета в Вифлеем дорога.

Наташа видит: ждут её невзгоды,
Лишь ясли, да кусочек полотенца.
Нет повитухи, чтоб принять те роды,
Да и в хлеву одна вязанка сенца.

От облаков темнее стала ночь,
Наташе ясно – нужно ей помочь.

Мария в ожидании тревожна —
Вынашивая Бога, быть земной?!
Поглаживает чрево осторожно —
Там целый мир под тёплою рукой.

В её глазах начал тех двух примета —
Соединились вместе в них два цвета.
В веснушках щёки, заострённый нос,
Прекрасна, и дождем струи́ её волос.

Быть выше чуда, чуда материнства,
О том была ей весть благая.
Ей стать прологом к Богу триединства,
Нежданно ей пришла судьба такая.

И приняла судьбу, как есть, такой.
Ушла тревога, и пришёл покой.

Но где же инструменты для Наташи?
Пусть лампой будет светлая луна,
Горячая вода есть там в вулкане-чаше,
А для компрессов на горах снега.

Звёзды – как соль, а это антисептик,
Вам подтвердит любой заклятый скептик.
Прорезал тьму, как скальпель, метеор
И гладь пруда, как яркий монитор.

И быстрый взгляд её у маски края,
Как молния, когда гремит гроза.
И вдруг Наташа видит, как, сияя,
Восходит Вифлеемская звезда.

Глубокой вздох, она проснулась вдруг.
Наташа видит райский лес вокруг.
 

День

 
И солнца свет увидела земля,
И стал он днём, и ночи потаённость
Была рассветом с ним разделена.
С закатом же пришла соединённость.
 

Вечер

 
Синевою светят из окон
С нарочитой скромностью монашек
Люстры-лампочки под низким потолком
В юбочках огранённых пластмашек.

Синева, теряясь в темноте,
Темнотою станет до рассвета,
А с рассветом небо в синеве,
Синевою предваряя лето.
 

***

 
Прекрасно было утро, день нетерпелив,
А вечер так галантен и красив.
Расстаться им желанья нет и мочи,
И будет праздник, и не хватит ночи.
 

Закат

 
Застыло у причала море,
Волнуясь, гладь его бледна.
Нечасто видится такоё —
Стоит на цыпочках она.

Холодный парапета камень
Согрет касаньем пальцев ног,
Но холодеет солнца пламень,
Заката час – день изнемог.

Последний луч, так солнце низко,
Коcнётся дивного плеча,
И час ночной подходит близко,
Но торжествует красота.
 

***

 
Закат печален, в утешенье
Луна доносит солнца свет.
И ночь приносит сновиденья,
И будет радостным рассвет.
 

Ночь

 
Как трудно встать, проститься и уйти,
Разнять твоих переплетенье рук
И в холод улицы тепло твоё нести,
Иллюминатором где светит лунный круг.

Вжиматься шеей в воротник пальто
И холод гнать последней сигаретой,
Смотреть в твоё потухшее окно
И всё ещё теплом твоим согретый.
 

Ополченцы 1941 года

 
В ту осень не было могил
Для многих ополченцев павших.
О них, как без вести пропавших,
Голодный извещали тыл.

Задача их была проста —
Они прикрытье. Их шинели —
Как на учениях мишени,
Отнять чтоб время у врага.

Закат и из траншей красив…
В траншеях клочья ополчений,
Как в строчках школьных сочинений,
Геройский был их тот порыв.

У поля – полк, у речки – рота,
Здесь залегла, там полегла.
И странной кажется война
У дачных мест – Москвы порога.

И погибали без медали,
У отступленья нет наград.
Есть только совесть у солдат —
Безвестность Родине прощали.