Четыре Сына. Дорога в вечность

Пролог

– Твоя Сила в смерти и тьме, – хрипло проговорила старая седовласая провидица.

– Я не спрашивал тебя, в чем моя Сила, – недовольно отозвался султан Кемиза. – Опасно ли мне тащить ее в Фаджар?

– Смотря с какой стороны посмотреть. Если хочешь спасти Эву, то она должна там оказаться. Но это будет опасно для всех.

– Ашаркез… А можно яснее изъясняться?

– Умолкни и слушай! Здесь ты не султан. Еще слово и выгоню к Кардашу! – обозлилась савира, после чего, как ни в чем не бывало, продолжила: – Я вижу Тьму. Очень много Тьмы. Она поглотит тебя и твое сердце, но только так ты сможешь победить… Да… Энира должна оказаться там… Я вижу твою боль… Много боли… Но ты должен через нее пройти…

Предсказание савиры тарасшанского леса

3043 г.

Глава 1

Обратная сторона медали

Темные Воды

3043 г.

Любопытство. Занятная особенность человеческой натуры. Даже слегка опасная особенность. Порой и страх не может справиться с этим неоправданным стремлением узнать что-то, что не особо-то и нужно. Зачем? Вряд ли вам это сможет внятно объяснить любопытствующий. «Ну… надо». И ничего не поделать с этим «надо».

Туман стоял перед глазами и неприятным рваным пухом клубился в голове. Энира сидела на чем-то мягком, предположительно, на кровати, но это было не точно. Примерно час назад, она попыталась встать со своего ложа, но сил хватило только на то, чтобы спустить ноги. Они повисли в воздухе, далеко от пола. Глянув вниз, Эни поняла, что сидит достаточно высоко. Голова кружилась, вызывая чувство дурноты. Поэтому пришлось облокотиться на колени и уткнуться лицом в ладони, чтобы хоть так успокоить противную тошноту.

В помещении витали незнакомые запахи. Лира даже не могла провести ассоциаций. Ей удалось уловить лишь единственные знакомые ноты морской соли и дерева. Идей, где она находилась, не было. Так уж вышло, что Энира довольно часто оказывалась в ситуациях, когда сознание оставляло ее. Возвращение всегда было разное. Иногда Эни пробуждалась быстро, испытывая легкую тяжесть. Чаще, конечно, возвращение сознания сопровождалось не самыми приятными ощущениями. Но то, как это происходило сейчас, лира не переживала еще ни разу. Час. Два. Улучшений не было. Она чувствовала себя, как стручок гороха, из которого безжалостно выпотрошили все горошины. Недомогание настолько поглотило в себя мысли, эмоции, силы, что Эни даже не могла вспомнить, почему оказалась в таком положении, точнее даже не пыталась. Только когда минул третий час, она начала понимать, что дурнота потихоньку отступает.

Когда противные волны окончательно перестали подкатывать к горлу, Энира осторожно подняла голову, начав осматривать свое прибежище. Свет был тусклый и рассеянный, но даже он заставлял ее щуриться. Туман перед глазами начал одновременно уходить и из головы, и из глаз, так что лире удалось рассмотреть внутреннее убранство комнаты. Сначала ей показалось, что она бредит. Все предметы были просто невероятных размеров. Гигантский шкаф, стол, стул, комод, кровать, на которой она сидела, лампы, бра, подсвечники; даже картина с изображением розового замка, в окружении белоствольного леса, была не меньше таковых в Зале Памяти Дарсана. Задрав голову, Эни глянула на высокий, метров десять, потолок. Всё помещение было из дерева. В купе с запахом моря и легкой, едва ощутимой, качкой, привели лиру к выводу, что находится она на корабле. Но на каком корабле есть такие огромные каюты? С такой невероятно огромной мебелью?

И тут Эниру прострелил ужас понимания. Фархары! Она на борту корабля Темных! Воспоминания окатили ледяной водой. Побег из дворца Дарсана, атакованного сотнями фархов, с Раймондом и Дамаском; ловушка в хасарском заливе; смертельное ранение Райна; попытка спасти квихельма; черноглазый гир Темных… Адреналин огненной молнией ударил в сердце, разбежавшись по венам недюжинной силой, так что Эни быстро спрыгнула с высоченной кровати, не заметив полутораметровой высоты.

– Вирнас, фирмут, – негромко произнесла она хриплым голосом, погружаясь под невидимый защитный полог, вырвавшийся из медальона Тайхара.

Лира хотела убежать, не совсем понимая, что находится посреди океана. Но сейчас ее это мало заботило. Инстинкт самосохранения заставлял Светлую бежать. Неважно куда, главное, подальше от Темных. Однако побег Эни сразу же наткнулся на первое препятствие в виде гигантской двери, круглая ручка которой была настолько высоко, что ей даже в прыжке не удавалось до нее дотянуться. Адреналин в крови требовал движения, поэтому она попыталась придвинуть огромный, тяжеленный стул к выходу. Сил хватило только на половину пути. К тому же деревянные ножки подняли такой шум, что лира не чуяла себя от страха, каждую секунду ожидая прихода чернокожих великанов. Прикрытая пологом невидимости, она планировала незаметно выскользнуть, как только откроется дверь. Однако никто не приходил.

Вновь подбежав к двери, Эни попробовала ее толкнуть. Отполированное дерево поддалось, сместившись на несколько миллиметров. Лихорадочная нервная радость прыгнула и затихла в испуганной душе Светлой. Уперевшись ладонями, она переложила весь свой вес в руки, навалившись на темную дверь. Яркий свет ворвался в полумрак каюты из приоткрывшейся щели. Соленый запах океана, прохлада влажного воздуха и крики птиц обрушились на лиру. Но это терялось на фоне тяжелого пресса чужих магических Сил, что тут же сжали ее ауру со всех сторон. Вытолкав себе проем, Эни протиснулась на палубу, пытаясь быстро закрыть за собой дверь. Взмокшая и тяжело дышащая девушка, наконец, обернулась, чтобы осмотреться. И застыла. Застыла не потому, что увидела десяток мирно бродивших по гигантскому кораблю фархаров, а потому, что тело сковала магия, стоило ей сделать шаг.

Энира подергала руками, ногами, но всё было тщетно. Разум сразу же поддался панике. Лира бестолково напрягала мышцы, пытаясь заставить тело совершить хоть крошечное движение, выбиваясь из сил.

– Гир, хашсмун рыхшар скаш шу фышхас сахжар, – пробасил стоявший возле борта фархар, недалеко от выхода из каюты.

Перестав дергаться, Эни уставилась на говорившего Темного, начавшего утробно смеяться. Он, будто упавшая кость домино, цепной реакцией заразил остальных великанов смехом. Палубу огласили жутчайшие звуки, что лире когда-либо доводилось слышать. Будто демоны Бездны вырвались на свободу и радовались. Энира думала, что она в одном из своих самых кошмарных снов. Чудовища окружали ее, а ногами и руками невозможно пошевелить. Хотелось выть и рыдать, но ужас был столь силен, что слезы застыли глубоко внутри. Только когда далеко, от носа корабля, отделилась высокая фигура и направилась прямиком к лире, она вновь начала остервенело дергаться.

Черноглазый! Невероятно высокий, выше, чем остальные Темные, он не спешил. Знал, что невидимая взору Светлая никуда не денется.

– Сными полог и я отпущу тэбя, сахжар, – пророкотал гир фархаров на геллийском языке, подойдя на расстояние пяти человеческих шагов.

Смысл слов дошел до сознания лиры, но смелости на осуществление этого не хватило.

– Еслы бы я хотэл убить тэбя, то сдэлал бы это ранъшэ, – вновь заговорил он, садясь на корточки и смотря в пустоту перед собой. – Нэ бойся, сахжар, я нэ обижу тэбя.

Лицо Темного заставляло душу Эниры сжаться в маленький перепуганный шар, но даже в таком состоянии, она не могла не отметить точеность и тонкость его черт. Глаза – огромные черные опалы; узкий острый нос; гармоничный правильный рот; идеально гладкая обсидиановая кожа, настолько темная, что казалась матовым растушеванным бархатом. Его голову с зачесанными длинными волосами венчал тонкий серебряный обруч с синим камнем в центре. На нем была странная одежда. Длинные руки спрятались за переливающимися газовыми воланами, золотыми браслетами, сцепленными на плечах и запястьях. Тонкий длинный торс пересекали широкие платиновые обручи, испещренные непонятными символами, от которых веяло магией. Блестящие штаны, больше похожие на шаровары, богато сияли шелковым бордо. Ступни же были босы.

– Санрив, – тихо выдохнула Энира, снимая полог.

Блуждающий взгляд гира тут же сфокусировался на появившейся крошечной, по сравнению с ним, Светлой. Фарх улыбнулся, показав невероятно белые зубы, тоньше и чуть острее, чем у людей. Длинный черный палец потянулся в сторону Эни, и она испуганно дернулась. Естественно, ни одно движение не поколебало ее тело. Однако Светлая зря боялась. Гир всего лишь дотронулся до влажных досок пола. Вокруг лиры вспыхнул темным сиянием круг с витиеватыми узорами, быстро выгорая и бесследно исчезая. Невидимая магия тут же отпустила скованные члены.

– Ты такая малэнъкая. Я и нэ прэдставлял насколько сахжар малэнъкие, – продолжая улыбаться, довольно протянул главный Темный. – Пошлы, сахжар, я хочу говорыть с тобой.

Гир встал, выпрямляясь в полный рост, и, развернувшись, направился в сторону носа корабля, не оборачиваясь. Сотрясаясь от крупной дрожи, Энира глянула по сторонам. На нее с любопытством смотрели глазами стального цвета чернокожие великаны.

– Нэ заставляй мэня ждать, сахжар, – подогнал ее главный Темный, заставив вздрогнуть и неуверенно последовать за ним.

Корабль казался бесконечным, а борта такие высоченные, что за ними не было видно океана. Фархи, словно самые обыкновенные мужики-матросы, сидели на бочках, плели узлы, играли в какие-то разноцветные стеклышки в стакане. Под сопровождение многочисленных взглядов Энира шла к деревянному трону на носу судна, где удобно устроился гир. Он тоже внимательно наблюдал за ней, не торопя и не подгоняя. Как только девушка подошла, Темный совершил немыслимое! Наклонившись, фарх аккуратно схватил ее под подмышки и поднял, усаживая на широкий подлокотник, так что их лица оказались примерно на одном уровне.

Не сказать, что Эни очень уж много общалась с фархарами, если быть совсем точным, с ними она не общалась никогда. Лира не представляла, чего ждать от них, но такого, конечно, точно не ожидала, поэтому ошарашено смотрела на главного Темного. А он выглядел очень благожелательно.

– Мое имя Шикоба, – с улыбкой пробасил гир. – Как твое имя?

С детства Эниру пугали страшными и безжалостными фархарами. Якобы они не ведают милосердия. В их жилах течет Тьма. Им не известно о любви и других прекрасных чувствах. Фархи – это дети Бездны. Их братья – демоны. И всё в таком духе. Сейчас же перед лирой сидел самый главный представитель Темных. И от него исходила такая волна доброжелательности, что это сбивало с толку.

– Энира, – негромко произнесла Светлая, даже с легкой вопросительной интонацией.

– Эныра? – переспросил Шикоба.

– Да, – всё также удивленно ответила она, кивнув.

– Ты оченъ нэобычный сахжар, Эныра. Сылный, – фархар элегантным движением вытянул длинный палец и приподнял подбородок девушки.

– Ты тоже, Шикоба.

Гир утробно рассмеялся, заставив трон затрястись.

– Это вэрно, – согласился он, амплитудно кивнув в знак согласия. – Ты умэешь читать чужые эмоции? Ты унаслэдовала способность фылморфата?

Эни ничего не могла понять. Страх отошел куда-то на второй план, сметенный искренней радостью и лучезарностью фарха. Он был счастлив, как дитя. Лира видела восторг в его глазах, даже что-то вроде восхищения. Вот только с чего вдруг такая эйфория? Разве не они уничтожили всех иллиров? Для чего? Чтобы радоваться единственному оставшемуся?

– Да, – подтвердила Эни всё в той же озадаченной манере.

Он как-то восторженно ахнул, так что брови лиры сами собой изумленно подпрыгнули на лбу. Уж что-что, а услышать аханье от Темного, она точно не ожидала. Мешающие разуму эмоции медленно отступали, и теперь Энира полностью сконцентрировалась на своей филморфатской способности, пытаясь уловить настроение всех на этом корабле. И вот что удивительно! Никто из собравшихся фархаров не испытывал к ней ни злости, ни ненависти, ни отвращения. Более того, Светлую захлестывали чужие любопытство, восхищение, расположение, радость, ликование, абсолютное приятие.

– Исцели, – оторвал голос Шикобы Эниру от созерцания и считывания чувств Темного, облокотившегося о борт, напротив.

Гир фархаров протягивал ей свою длинную ладонь, на которой не сразу можно было заметить небольшую свежую рану, сочившуюся кровью. Словно завороженная, лира уставилась на тонкую темную струйку.

– Нет, – коротко отказала она, выходя из этого странного транса, и посмотрела прямо в черные глаза.

– Почэму?

Эни вновь поразилась, ощутив болезненную резкую обиду, словно у капризного дитя отобрали сладость.

– Ты похитил меня…

– О нэт, нэт! – вновь возвращаясь в свое веселое состояние, оборвал ее гир. – Я вэзу тэбя к твоему брату. Сэлиру.

Сердце пропустило пару ударов, а потом понеслось галопом. Энира обомлела.

– Селир жив? – словно боясь спугнуть такое счастье, шепотом спросила она.

– Конэчно! Развэ мог я убыть брата своей сахжар.

Непринужденный тон Шикобы не замаскировал опасное слово, даже несмотря на потрясающую и такую желанную новость о родном брате.

– Что значит «своей сахжар»? – уточнила Светлая, надеясь, что это ошибка чужого для фарха языка.

– Развэ ты нэ знаешь, что каждый сахжар принадлэжит потомку Силы Спящих?

– Знаю. Но при чем здесь ты?

Шикоба расхохотался запрокинув голову назад, словно Энира произнесла немыслимо смешную шутку. Но она лишь недоуменно на него смотрела, минуту назад уверенная, что именно у потомка Силы Спящих, он ее и украл. Тайхар был неоспоримым обладателем магии марлогронтов!.. Или нет? Что Эни вообще знает об их магии? Да, у Тайхара она иная, но вот от Хозяев ли Эвы берут начало ее истоки?

– Я и есть ых потомок. А значыт ты моя сахжар, – прекратив свой жуткий смех, пояснил Шикобы, дружелюбно обхватив крошечный для его двух гигантских пальцев подбородок лиры.

Эни не понимала, что у него за такая частая необходимость хватать ее за лицо, но не стала акцентировать на этом внимание, поддавшись сомнению. Но лишь на несколько секунд.

– Нет, – уверенно отрезала она, нахмурившись. – Я знаю потомка Спящих. Это человек, а не ты.

– Ты про того мага, который пытался тэбя спрятать от мэня, и чэй мэдальон ты сэйчас носишь? – ничуть не расстроился Шикоба. – Спорыть не буду. Это очэнь сыльный маг. Уровэнь его магии выше, чэм у многых моых подданных. Но он нэ потомок Спящих. Только Спящий можэт найти свою сахжар в любой точкэ мира. Почувствовать. Так я находил тэбя сначала на северэ Матэрика. Затэм на востоке, а послэ на юге. Ты очэнь шустрая и всё врэмя бегала от мэня, нэ зная, что я нэ собирался тэбя убивать. Лишь подарить новый мир.

А ведь фархи и правда появлялись там, где была Энира. Если в Хасар они пришли из-за неоправданной самоуверенности Тайхара, который специально делал всё, чтобы о ней пошла молва, желая заполучить артефакт одного из Темных, способный провести его через Великую Границу, то о Къюнгонде и Эссоре им вряд ли кто-то мог донести. Да и Шикоба настолько отличался от остальных фархаров, что волей-неволей закрадывались сомнения. Эни не чувствовала лжи в его словах. Он был уверен, что является потомком марлогронтов. Что вообще она знает о Спящих? Только то, что рассказал Тайхар? Вот только откуда ему это всё известно?

– Ни одно живое существо нэ способно измэнить Граныцу, что возвэли Скипэтром, в котором заключэна магия Спящих. Лишь я, обладающий их Силой, – с явным удовольствием продолжил повествовать гир. – Отнынэ Граныца – это не тюръма для нас, а крэпость. Никто, кромэ фархаров, нэ сможет ее прэодолеть.

Глаза Эниры растерянно забегали по лицу Шикобы. Это очень походило на правду. Даже Темный в нее верил. Однако Эни не хотела. Если он, действительно, потомок Хозяев Эвы, его энергия должна была быть зациклена на ней. Чего лире решительно не хотелось. Ее марлогронт Тайхар! Она к нему-то долго привыкала, а теперь ей, по дичайшей прихоти богов, нужно подстраиваться под фархара, мечтающего поработить мир? Кто следующий? Сам Кардаш?

– Смотры, – оживленно протянул Шикоба ладонь, где всё еще кровоточила рана (Эни подсознательно отметила, что регенерация у Темного самая что ни на есть обыкновенная, а не ускоренная), и выпустил маленький черный шарик, клубившийся сизым дымом. – Это чистэйшее проявлэние магии фархаров, бэз примэси моей магии. Возъми в руку.

Лира с сомнением смотрела на шарик, излучающий именно ту Силу, от которой она всю сознательную жизнь пыталась сбежать.

– Нэ бойся! – подбодрил ее Шикоба. – Ты жэ сахжар. Ты умэешь читать чужую магию. Это просто слэпок Силы.

Любопытство родилось вперед Эниры, поэтому засунув поглубже инстинкт самосохранения, она протянула руку к парящей черной бусине и уверенно сжала ее в ладони. Пальцы обожгло холодом. Миллионы мурашек словно выступили на обратной стороне кожи, разбегаясь по телу неприятной стужей и собираясь в ее магическом Источнике. Эни почувствовала, как волна собственной Силы вспыхнула, сжигая чужеродную магию и оставляя после себя неприятное ощущение тяжести и какой-то липкой Тьмы.

– А тэперь посмотри на это, – подождав, Шикоба выпустил из ладони второй шарик, черный внутри и светящийся золотом снаружи. – Это моя магия.

Даже не прикасаясь, Энира ощущала скрытую мощь. А когда она зажала золотистый кругляш в руке, сполна в этом убедилась. Не было холода. Был жар, разливающийся по всему телу. Магия Шикобы что-то неуловимо напоминала лире. Она закрыла глаза. Перед внутренним взором предстала сетка из сложных сплетений незнакомых иероглифов. Теми же красками, что и шарик – Тьма, заключенная в золотой кокон. Это было поистине красиво. Эни любовалась тонкой вязью, пропуская чужую Силу через Источник и пытаясь понять ее суть. Она притягивала и одновременно отталкивала Светлую. Будто что-то чужое, спряталось в родном. Быть может, гир, и правда, был потомком марлогронтов, поэтому его Сила находила положительный отклик в ее душе? Но иллирийская сущность одновременно отвергала убийцу расы Светлых?

Энира окончательно запуталась…

– Чувствуешь? – участливо поинтересовался Шикоба. – Чувствуешь родство?

– Да, – неуверенно ответила Эни, открывая глаза.

Темный так счастливо оскалился, что даже немного напугал девушку.

– А тэперь покажи мнэ свою магию, Эныра, – словно жадное дитя вновь протянул он ей раненую ладонь, азартно сверкая черными глазами. – Это жэ такая малость для тэбя. Прошу!

Смотря в нетерпеливое лицо, Эни вдруг осознала, что сидит с невероятно опасным, могущественным и капризным существом. Сейчас Темный настроен более чем дружелюбно, даже зачем-то пытается вызвать в ней доверие. Но что будет, если он расстроится или разозлиться? Так ли деликатны будут его просьбы?

Источник кольнуло болью, пуская по венам благодать. Пальцы Эниры замерцали голубым светом. Миндалевидные черные глаза округлились и отразили в своей блестящей глубине восхищение и алчность, граничащую с голодом. Глуша в себе противоречивые чувства, Эни прикоснулась к царапине. Шикоба замер. Сначала он пытался следить за процессом заживления, но, очевидно, ее магия привела его в такое блаженство, так явно читающееся на фархарском лице, что черные веки нехотя упали.

На всё про всё ушла минута. Как только Эни убрала руку, Шикоба сразу же открыл глаза и посмотрел на свою ладонь. Она была девственно чиста. Несколько секунд гир, словно зачарованный, искал царапину на своей коже, а после поднял руку высоко вверх и громко торжествующе расхохотался, поочередно смотря на напряженно застывших Темных. Вторя своему правителю, фархи дружно загоготали. Однако Энира успела поймать их похожие друг на друга эмоции до этого слаженного ликования. Священный восторг, жадное вожделение, неверие, страх и одновременно счастье. Темные испытывали перед ее Силой еще больший трепет, чем люди. Но тогда зачем они уничтожили всех иллиров? Зачем вообще убивать тех, от кого в душе разливается такое непередаваемое упоение? Чтобы избавиться от этой слабости? А теперь вновь сходить с ума, встретив желанную магию?

– Зачем вы убили всех иллиров, если их Сила приносит вам столько радости? – абстрагируясь от оглушающего пугающего смеха фархов, непонимающе спросила Энира, привлекая внимание Шикобы.

Улыбка сползла с его губ, словно растаявшее масло, а лицо вмиг отразило повеявшую от него печаль, злость и скорбь.

– Это вэличайшая ошибка моых прэдков, Эныра, – низко пророкотал гир, как заворачивающаяся в смерч гулкая воздушная стихия. – Наша болъ и наш нэпроститэльный грэх. Ашхар поддался обыде и рэвности. Сахжар нэ захотэли большэ ни от кого зависэть, послэ ухода марлогронтов с Эвы, и отвэргли предложэние фархаров стать их спутниками, даря счастъе своего Дара. Ашхар обрёк всэх нас на ужасную жызнь в заточэнии и знание, что именно мы уничтожыли то единствэнное, что прыносит нашим душам покой. Я нэ застал врэмена Вэликой Войны. Я был рожден позже и никогда не ощущал настоящее прикосновэние сахжар. Толъко благодаря кристаллам памяти, мнэ известно, как они выглядэли и какой Сылой обладали. Если б я только мог оказаться в том врэмени, никогда нэ позволил бы Ашхару совэршить это. Он слышком сыльно жаждал власти, и боялся, что сахжар его остановят.

– А разве ты не жаждешь власти? – спросила Энира, не видя разницы между ним и гиром, уничтожившим расу иллиров более трех тысяч лет назад.

– Власти? – с искренним недоумением переспросил Шикоба. – Нэт! Я нэ желаю власти. Я жажду очищэния Эвы, Эныра.

– Убийством и порабощением? Ты убиваешь людей.

– Нэт! Это люди убивают Эву! Еще нэсколько сотэн лэт и от Матэрика останется лишь пустыня! – очень страстно негодовал гир. – Ранъшэ ее нэ было. Когда нам пэрвый раз удалось выйти за прэделы Граныцы, мы ужаснулись. Люди убивают землю Эвы! Их маги! Оны создают то, что прэтит прыроде Эвы, и она погыбает. Я жажду нэ власти, Эныра, а спасения мира.

– Убивая? – в ужасе спросила лира, осознавая благую миссию Темного, но не в силах ее принять.

– А как вылэчить болэзнъ, не избавившись от ее прычины?

– Ты вновь хочешь уничтожить целую расу? Как иллиров?

– Нэт! Нэт, вовсе нэт! – взволнованно замотал он головой, отрицая, и схватил пальцами руки Эниры, немало ее этим удивив. – Убивать всэх людэй я нэ собираюсь. Лышь магов и тэх, кто будэт противитъся новому порядку. Мнэ придется выжечь Матэрик. Стэреть с лица зэмли все города людэй. Но это нэобходымая мэра. Иначэ мнэ нэ убрать Пустыню. Прыдется чэм-то жертвовать.

Эниру потрясли слова Шикобы. Это было лучше, чем она ожидала и представляла. Однако смириться с тем, что человечество будут истреблять (хоть и не полностью), лира не могла. Никто не будет стоять и смотреть, как Темные сжигают Материк. В особенности не собирается это делать Тайхар (Эни боялась, что он мог погибнуть в Хасаре, но где-то глубоко внутри, она чувствовала, что Берхан жив). А значит, он будет биться до последнего вздоха. Одно это переводит Шикобу в безусловный стан врага для Эниры, будь Темный хоть сто раз ее зацикленным энергетическим спутником (что тоже еще надо доказать).

– Зачем тогда ты собираешь Скипетр? И зачем тебе я? Чтобы активировать его? – не став ни в чем переубеждать гира, глухо спросила лира, всё еще находясь под невыносимой тяжестью свалившейся на нее информации.

На лице Шикобы отразились сомнение и задумчивость. Он громко вздохнул и, только после того как пробежался взглядом по наблюдавшим за ними фархам, ответил:

– Скипэтр опасэн для моих фархаров. Я нэ жэлаю повторэния истории. Он нужэн мнэ толъко для того, чтобы люди нэ воспользовались им снова.

– А разве ты сам не думаешь его использовать? Для чего ты собираешь весь Скипетр? Ведь для того, чтобы им не воспользовались люди, достаточно забрать одну часть артефакта. Но фархары ведь нашли практически всё, – балансировала Энира на грани пропасти, опасаясь вывести гира из себя, но не в силах преодолеть свое любопытство.

Шикоба негромко рассмеялся. Он потянулся рукой за спину Светлой, так что она слегка испуганно дернулась, и, обхватив пальцами ее выгоревшие почти до белизны волосы, перекинул их ей на грудь, начав медленно поглаживать по всей белоснежной длине.

– Я очэнь люблю красивые и рэдкие вэщи, Эныра, – гладя и зачаровано рассматривая переливающийся, слегка спутанный, ковер волос, задумчиво произнес Темный. – Мнэ нэ нужэн Скипэтр, как оружие. Он нужэн мнэ, как память. В Шахрондэ, во дворцэ гиров, естъ зал Славы. Там очэнь много самого разного оружия. И я хочу, чтобы эту коллэкцию вэнчал Скипэтр.

Эни вдруг вспомнила слова Мелия, в Вейлире, о том, что Четыре Сына до пугающего повторяют судьбы отцов своих Сил. Айдан был Сыном Темных, потомком их магии. Лира с самого начала их знакомства считала короля Фостэйна слегка ненормальным. Он тоже бесконечно восхищался красотой и редкостью вещей, людей и, в целом, мира. Теперь она понимала, о чем тогда говорил однорукий иллир.

– Только из-за этого ты ждал четыре года? Ради удовольствия видеть великий артефакт в своем зале? – недоумевала Эни. – А как же очищение Эвы?

– Прошло нэ чэтыре года, а сэмь лэт, как мы вышли из своего заточэния. Это такой крошэчный срок для того, кто можэт жить вэчно. Но нэт. Нэ толъко Скипэтр останавливал мэня. Я должэн был найти свою сахжар. Тэбя. Я нэ мог допустить, чтобы ты погыбла. И возвращаясь к твоему вопросу, нэт, ты нужна мнэ нэ для того, чтобы активировать Скипэтр. Мнэ нэзачэм его Сыла. А ты нужна мнэ потому, что этого трэбует моя суть. Суть марлогронта. Твое мэсто подлэ мэня. Отнынэ ты всэгда будэшь рядом со мной.

На миг, Энира представила, каково это – всю оставшуюся жизнь находиться среди этих черных великанов, зная, что они выжгли Материк и забрали столько душ. От такой перспективы она пришла в настоящий ужас, но постаралась этого не показать. Ей так отчаянно захотелось исчезнуть с этого корабля. Сбежать. Спрятаться. Эти чувства были даже сильнее, чем когда лира только осознала, где оказалась. Теперь она четко понимала, что никто ее не сможет спасти. Как никто не смог спасти Селира. Даже Тайхар со всей его Силой. Никто.

Волна тоски и безнадежности начала топить Эниру. Пытаясь сдержать бессмысленные рыдания, которые могли разозлить Шикобу, она отвела взгляд от лучащихся счастьем и довольством черных глаз, посмотрев на океан, сверкающим полотном простирающийся за бортом. В небе пролетел голосистый альбатрос. Птицы? Эни обернулась через плечо, ища землю. И сразу же нашла. Зеленые холмы, словно нефритовые бусы, легли на горизонт. Однако корабль плыл мимо. Только сейчас лира вдруг осознала, что не понимает, сколько прошло времени после ее захвата, и где они находятся. Проследив за взглядом Светлой, Шикоба сам ответил на неозвученные вопросы:

– Это зэмли Шахронда. Но сначала я хочу показатъ тэбе нэчто иное. Хочу, чтобы ты посмотрэла на зэмли своих прэдков. Ты должна увидэть то, во что я хочу прэвратитъ Эву. Для этого тэбе нужно оказаться в Сандрилоне.

Энира даже охнула от восхищения. Сандрилон!? Затерянный город иллиров! Шикобе явно понравилась реакция Светлой, так что он даже рассмеялся.

– Мы будэм там черэз два дня. А сэйчас тэбе надо отдохнуть. Аморфный сон очэнь утомителэн, – вновь схватил Темный лиру за лицо, слегка погладив щеки, словно ему нравилась на ощупь ее кожа (хотя может и нравилась, кто разберет этих фархов?). – Ты провэла в нем две сэдмицы. Сэйчас ты должна поесть и поспать.

Шикоба повернулся к одному из Темных, пощелкал пальцами и что-то приказал на фархарском языке. Без лишних поклонов и подобострастных распинаний, как это обычно принято у людских правителей, фарх покинул палубу.

Стоило напомнить про еду, желудок Эни тут же призывно отозвался, несмотря на то, что из-за всех пережитых треволнений, есть она не сильно-то и хотела. Интересно, что едят фархары?

– Расскажи о своей сэмъе, Эныра, – оторвал гир ее от роящихся в голове мыслей. – Гдэ ты выросла, и кто тэбя воспитывал?

Вопросы, мягко говоря, напрягли лиру. Но немного подумав, она решила на них ответить, чтобы Темный и дальше оставался в своем благодушном настроении. К тому же, вероятнее всего, Селир уже что-то рассказал о ней, раз Шикобе известно об их родстве. Она и поведала об отце, матери, Селире, Сарахе, их способностях, жизни и смерти. Единственное, Эни не стала говорить о том, что выросла среди квихельмов. Почему-то ей показалось, что если гир узнает о ее связи с ними, то Братство погибнет первым. Именно квихельмы переломили ход событий в Великой Битве, три тысячи лет назад. Не стоило лишний раз напоминать о них фархарам.

Через несколько минут вернулся Темный с огромной тарелкой, наполненной всевозможными фруктами, порезанными на мелкие для них и крупные для Эни кусочки. Шикоба забрал блюдо, протянув Светлой, удержать она его явно бы не смогла. Лира выбрала кусок желтого цвета.

– Ешъ, нэ бойся. Это шурхаф. Вкусно, – взяв похожий кусок, фарх закинул себе в рот.

Энира неуверенно последовала его примеру. Яркий кисло-сладкий сок взорвался на языке, обволакивая каждый рецептор своим божественным нектаром. Что-то совершенно незнакомое, но немыслимо вкусное. С большим удовольствием, лира поглощала новые, неведомые ей фрукты, под комментарии гира, узнавая их названия. Кроме этого, он ничего больше не говорил и не спрашивал, просто наблюдая, как Светлая ест.

Когда живот был набит под завязку, Энира почувствовала, что ее накрывает дурман сна. Очевидно, Шикоба об этом догадался или увидел. Всё с тем же подозрительным добродушием, он отправил лиру в каюту, в которой она недавно очнулась. Услужливо усадив Светлую на высоченную кровать, гир ее оставил.

Сон уже властно нависал над Энирой, призывно закрывая веки. Но она не сразу отдалась в его объятья, когда приняла горизонтальное положение. Переходя в состояние Эртаха, лира попыталась нащупать три связующие нити. Точней одну, золотую и самую крепкую. Связь с Тайхаром, которая подтвердит, что он жив, и поможет поговорить с ним. Тогда, в Эссоре, одного прикосновения к его ауре оказалось достаточным, чтобы он ее почувствовал и вышел в астрал. Сейчас она хотела повторить то же самое.

Слава Оркусу, Эни удалось нащупать три нити, значит, все трое Сынов – Тайхар, Дамаск и Айдан – живы. Но пытаясь перейти по пульсирующей золотой нити, лира натолкнулась на преграду. Что-то не давало ей покинуть тело, отправившись в эфирный мир. Безрезультатно еще несколько раз попытавшись пробиться в астрал, Энира устало бросила эту затею, обессиленно заснув.

Глава 2

Защитники

Магнуг

Аяш

3043 г.

Обугленные камни развороченных домов, словно расплавленные Иларом шоколадные фигурки на уродливом торте, растеклись и застыли на улицах Аяша в новых замысловатых формах. Над развалинами витали запахи гари, жареного мяса и смерти. Город оглох и онемел. Не было привычного гомона буднего дня спешащих по своим делам людей. Никто не смеялся, не ругался и не спорил. Звуки жизни и движения исчезли. Лишь рыдания безутешных женщин, потерявших детей, мужей или дом, а может и всего сразу, разносились над разрушенным городом. Точнее над приморским районом Аяша, самой пострадавшей частью которого стал порт, где высадились двое фархаров. Они без труда преодолели защитный маяк Айдана III и за пару минут сравняли с землей десять кварталов. Темные спалили бы весь город, но вовремя прибывший король Фостэйна не допустил этого. Черные великаны едва не убили его. Слишком сильны были их заклятия, и они до обидного быстро плели сложнейшие сети мощнейшей волшбы. Всюду сопровождающий своего короля Мерод Люхтерстейн тоже вступил в открытый бой с темными демонами. Однако если бы не Айдан, погиб, не выстояв и десяти секунд. Задача его была предельно проста и сложна одновременно – беспрерывная передача своей Силы правителю Фостэйна. Королю удалось сдержать смертельную волну фархов, направленную на погребение целого города, а затем и дать отпор этим детям Тьмы. Страшная магия встретилась в небольшом городке Магнуга, ворочая такие энергии, от которых магический Источник Мерода сжимался и гадко пульсировал.