Четыре Сына. Дорога в вечность

– Селир, – заливаясь слезами и одновременно светясь улыбкой, выдохнула лира, начав целовать щеки брата и, периодически, вновь его крепко обнимая.

Потрясенный, он даже не сопротивлялся, позволяя делать с собой всё, на что хватало эмоций сестры. Но как только первый шок прошел, Селир отстранил ее, обхватив руками за лицо.

– Эни, что ты здесь делаешь? – строго спросил он, безуспешно пытаясь спрятать в голосе страх.

Не дожидаясь ответа, брат перевел взгляд за спину Эниры. Его и без того бледное лицо стало еще бледнее, а брови решительно сошлись на переносице.

– Кардаш… – негромко ругнулся он, прижимая к себе сестру.

– Я так боялась, что они и тебя убили… – начала было Светлая, но ее быстро перебил Селир.

– Эни, слушай внимательно, – едва различимо заговорил он на квихельском языке. – Темный бредит Силой Скипетра. Он сделает всё, чтобы заставить тебя его активировать. Этого допустить нельзя. Возможно, они попытаются использовать меня…

Энира резко отстранилась, посмотрев в глаза брату.

– Ничто. Слышишь меня? – уверенно продолжил он, вколачивая эту мысль ей в голову жестким взглядом. – Ничто, не должно тебя сломить. Даже если меня будут пытать. Даже если убьют.

– Селир… – слезы новой волной хлынули по щекам лиры.

Она готова была сама терпеть пытки, но пытки брата!..

– Эни, ты меня поняла? – всё также тихо, но добавляя всё больше твердости в голос, давил ее маг.

Не в силах ничего ответить, Энира лишь кивнула, поддавшись нервным рыданиям. Селир тут же ее крепко обнял, начав успокаивающе гладить по спине.

– Всё будет хорошо. Ты молодчина, Эни, еще долго продержалась, – тихо приговаривал он. – Я не хотел тебя здесь видеть, но я рад тебе, родная… Ты посмотри, как скалится. Шакал. Зря ты так мне обрадовалась… Нет, не оборачивайся. Как ты попалась им, Эни?

Лира ничего не успела ответить. Дверь вновь открылась, привлекая внимание всех присутствующих в лабораторном куполе. Еще один Темный, но какой-то очень уж маленький. В нем было всего метра три роста. В сравнении с Шикобой, он и вовсе казался коротышкой, доставая ему до груди.

Оказавшись в комнате, фарх глянул на гира, что-то спокойно ему сказав. А после, посмотрел в погасший круг, где сидели державшись друг за друга двое лиров из рода Бэр. И в ту же секунду, как его взгляд остановился на светловолосой девушке, в его глазах отразился ужас не меньший, чем пару минут назад в глазах Селира.

Коротыш что-то быстро затараторил на фархарском, обращаясь к гиру.

– Это Харгот, – негромко пояснил брат, пока Темные беседовали. – Только благодаря ему, я всё еще жив. Он тоже не хотел, чтобы ты сюда попала.

– Я слышала о Харготе. Он поможет нам? – также стараясь не повышать голос, Энира обернулась на Селира и вытерла сырость под носом.

– Ох, Эни. Нам уже вряд ли кто-то сможет помочь, – безнадежно протянул маг, утирая ладонями слезы на щеках сестры.

– Нет. Тайхар сможет. Он нас вытащит отсюда…

Селир только хотел что-то спросить, но его прервал подошедший к кругу Харгот. Он сел на корточки, внимательно смотря в самую глубину глаз Светлой, а после с интересом начал рассматривать воздух вокруг ее головы (вероятно, ауру).

– Дай свою руку, Эныра, – протянул Темный к девушке свою ладонь.

Заручившись лестными отзывами от брата и Мелия об этом фархаре, Эни не раздумывая положила свою маленькую ручку на длинные пальцы. Харгот сощурил свои серебряные глаза, а затем и вовсе закрыл. Ничего не понимая, лира глянула на хмурящегося брата.

– Всё нормально. Не переживай, – шепча на квихельском языке, поспешил Селир успокоить сестру. – У Харгота есть редкая способность. Он видит потоки магии внутри каждого живого существа. Ее природу, Силу и влияние в организме и извне.

Не совсем уяснив смысл, Энира вновь перевела взгляд на фарха. Выражение его лица ей не понравилось. Еще больше не понравилось вдруг повеявшая от него тревога вперемешку с благоговейным страхом.

– Храш наргумэт, Харгот? – недовольно спросил Шикоба, так что все присутствующие вздрогнули.

Не оборачиваясь на гира, главный ученый начал быстро что-то объяснять, рассматривая Эниру с некой толикой опаски. Что такого он рассмотрел в таинственных магических потоках, оставалось лишь гадать. Но слова его Шикобе не понравились.

– Идем, моя сахжар, – мягко обратился он к Светлой (Селир тут же напрягся). – Харгот говорыт, тэбе нужно отдохнуть.

– Лучшэ оставыть ее здэсь, – вмешался ученый. – Я ввэду ее в поток Сайхуры. Тогда силы вэрнутся к нэй всего за пару часов.

Повисла пауза, во время которой Шикоба размышлял. Но, очевидно, посчитав идею неплохой, согласился.

– Хорошо, – на геллийском произнес он, а затем добавил на фархарском: – Хурманщэ рахтэрк ширмаз вирэнхэ.

– Ахъяр. Сэлир, отправляйся к сэбе.

– Харгот…

– Нэ спорь, – с нажимом настоял Темный. – С твоей сэстрой ничэго нэ случится.

Энира видела, как на худых скулах брата прокатился жесткий желвак. Однако он ничего не стал говорить. Поцеловав сестру в лоб, он молча встал и пошел к невысокому черному кубу, возле стены-окна. Подойдя, маг дотронулся до него. На темной поверхности выскочила маленькая золотистая ручка. Прикоснувшись к ней, брат растворился в воздухе. Глаза Эниры испуганно округлились. Заметив это, Шикоба рассмеялся. Лира метнула на него злой взгляд, не найдя в произошедшем и капли смеха.

– Твой брат в порядке, Эныра. В этом нэбольшом ящике, находится очэнъ большая комфортабэльная комната. Повэрь, ему там очэнь дажэ удобно.

Чары расширения. Энира видела такое на квихельских кораблях, построенных грагелями. Однако она не думала, что кто-то догадается запихнуть комнату в коробку.

– Ты устала, – продолжил вещать гир. – Харгот поможэт тэбе восстановить силы. И черэз пару часов, я вэрнусь. Нам надо будэт с тобой сэръезно поговорыть, Эныра.

– Хорошо, – всё еще плохо осознавая происходящее, заторможено ответила лира.

Как только гир покинул лабораторный купол, захлопнув дверь внизу башни, Харгот возмущенно спросил:

– Как ты могла отдать камэнь Силы? Что ты за чэловэк такой? Тэбя похитили, а ты и рада старатъся для своих похитителэй, отдавая им всё, что оны попросят?

Энира была обескуражена такой отповедью. Но, по сути, Темный-то был прав.

– Я не знала, что активируя Источник Жизни, добуду камень Силы, – попыталась она защититься слабым оправданием.

– То есть тэбя нэ насторожило, что убийцы иллиров так отчаянно пытаются попасть в их город?

– Шикоба сказал… – начала мямлить Эни.

– Шикобе нэльзя вэрить, глупое ты дитя! Он высший филморфат! – сбил лиру волной злобы Харгот. – Он нэ просто воспринэмает эмоции, он способэн подмэнять свои и чужие чувства! Ты сама филморфат. Как ты могла этого нэ понять?

«Так вот в чем дело!» – словно удар молнии, сразило Эниру понимание. Но как она могла об этом догадаться? Мелий практически ничего не рассказал ей про эту способность. До сегодняшнего дня, Эни вообще думала, что филморфатами могут быть только иллиры.

– Ты помогла ему достать самую главную часть Скипэтра, – не дожидаясь ответа, продолжил ученый. – И тепэрь он дажэ нэ будэт пытаться искать послэднюю часть.

Под ложечкой неприятно засосало.

– А разве возможно активировать Скипетр, если он не собран? – содрогнулась от одной только этой мысли Энира.

– Нэ знаю, – мрачно покачал головой Харгот. – Надэюсь, что нэт. Но это всё равно его нэ остановит. Черэз нэсколько часов, он вернется и будэт заставлять тэбя активировать Скипэтр.

И что ей делать? Серьезный разговор, наверняка, будет заключаться именно в этом. Если Шикоба прикажет Светлой активировать артефакт, как она будет выкручиваться?

– Оркус, помоги… – в ужасе выдохнула лира.

– Оркус тэбе нэ поможет, дитя. Надэжда толъко на потомка марлогронтов. Но и он нэ успеет…

– Тайхар жив? – перебила Энира Темного, чувствуя, как сердце подпрыгнуло к горлу.

– А ты думаешь, чэловэк, убивший восэмьсот фархаров и сравнявший город с зэмлей, мог умэреть? Конэчно, он жив. И скорее всего, уже направляется сюда. Во всяком случае, я предоставил ему всэ нэобходимые для этого условия. Надэюсь, он нэ так глуп, как ты, и сумэет восполъзоватъся моей помощью.

С души свалился камень размером с гору. Перед глазами сразу поплыло, грозя накрыть Эниру волной беспамятства. Она рвано выдохнула, готовая вот-вот разрыдаться от облегчения. Лира пропустила мимо ушей информацию, что Харгот как-то помог Тайхару, и что султан уже, возможно, направляется в Шахронд. Главное, он жив.

– Ты рано радуешься, – грубо поднял голову Эни Темный, двумя пальцами надавив ей на подбородок. – Шикоба будэт использовать все рычаги давлэния на тэбя. Он…

– Я не сдамся, Харгот, – вновь уверенно оборвала лира фарха, чувствуя невероятный душевный подъем, узнав, что Тайхар жив. – Он не заставит меня активировать Скипетр.

– Ты уверэна? – с сомнением спросил ученый. – Даже если он убъет Сэлира?

Предательская дрожь пробила тело Светлой.

– Он не сделает этого, – едва слышно прошептала Энира.

– Сдэлает. Он сдэлает всё, чтобы активировать Скипэтр.

– Шикоба говорит, что я его сахжар, а он мой марлогронт. Говорит, что после того как очистит Эву, я буду рядом с ним, и он не сделает ничего, что меня бы расстрои… – начав за здравие, Энира закончила за упокой, смотря, как с каждым новым словом лицо Харгота вытягивается всё больше.

– Святой Армосантор! – пораженно воскликнул Темный. – И ты повэрила? Ты, которая уже повстрэчала предначэртанного тэбэ провидэнием марлогронта? В тэбе его магия! Значит, мэжду вами происходил обмэн! И ты послэ этого купылась на брэдни Шикобы?

Несмотря на очевидную правоту слов Темного и его вполне обоснованное возмущение, Эни обиженно возразила:

– Я не знала, что Шикоба филморфат. Меня никто не предупредил, что такие способности вообще встречаются среди фархаров. Каждую его фразу я пропускала через себя и свою филморфатскую сущность, пытаясь отыскать в них ложь. Но он был кристально честен! Откуда мне знать, что филморфата можно обмануть? Шикоба даже магию демонстрировал. В ней я видела что-то знакомое… А как проявляется магия марлогронтов, мне достоверно не известно. Сначала, я думала, что Тайхар обладатель Силы Хозяев Эвы, но когда Шикоба явил воплощение своей, я засомневалась…

Энира замолчала, под осуждающее мотание из стороны в сторону головы Харгота.

– Вэрно. Шикоба очэнъ рэдкий маг. В его Источникэ концэнтрируется магия всэх: фархаров, лайтов, каптов, грагэлэй, марлогронтов и иллыров. Оттого ты могла ощутить родство. Но он нэ марлогронт и, конэчно жэ, нэ иллир. Шикоба сильнэйший из фархаров, его магия усиливается дополнительными способностями. Однако они нэ так уж и вэлики. Если сравнивать Силу прэдназначэнного тебэ марлогронта и эту жэ часть магии Шикобы, то Шикоба бесконэчно слаб.

– Но Тайхару всё равно его не одолеть? – больше не спросила, а утвердила Эни.

– Имэнно, – скривился Харгот. – Чтобы одолэть Шикобу, нужен Скипэтр. Но Скипэтр у нас. И у людэй нэ будэт ни одного шанса, если мы его активируем.

Энира знала это, но услышать подобные слова из уст Темного, оказалось довольно жутко.

– Шикоба говорил, что желает очистить Эву. Убрать Пустыню с Материка… – и вновь Светлая не договорила, под потяжелевшим стальным взглядом.

– Он жэлает лышь власти, равной власти марлогронтов, – отчеканил ученый. – Мэчтает стать Хозяином Эвы. И ты ему нужна только потому, что у Хозяина должэн быть свой иллир. Во всяком случае, Шикоба так считает. Он убъет взрослых всэх рас, оставив лышь дэтей, чтобы внушить им мысль, будто фархары едынствэнные, кто всегда правил Эвой. И никакую Пустыню убырать он нэ собирается. Это нэвозможно.

Слова Шикобы с самого начала казались Энире фантастическими. Теперь же, всё встало на свои места. То, что сказал Харгот, больше походило на правду. Гир фархаров хотел умыть кровью Эву, чтобы стать владыкой мира. И Эни приблизила его к этой чудовищной цели. Понимая весь ужас содеянного, она бессильно уткнулась в ладони, не представляя, как это можно исправить.

– Почэму ты так мэдленно развиваешъся, дитя? – отвлек ее от мыслей недовольный голос Темного. – У тэбя такой высокий потенциал. А умэешь ты всэго ничэго.

– Я не знала, что обладаю магией. Женщины у людей не способны колдовать, – лире хотелось рассердиться, но она чувствовала вину и стыд, оттого слова ее звучали как оправдание: – Я родилась в семье магов, но даже они не думали, что во мне есть хоть что-то, кроме истинного видения.

Серебряные глаза напротив округлились, а следом пришло ощущение чужого изумления и злости.

– То есть ты могла перэходить на магическое зрэние и нэ догадалась, что это главный признак магичэской Силы? – уточнил ученый.

– Мне никто не подсказал и не учил… – едва слышно выдавила из себя Энира, понимая, насколько всё это выглядит глупо и неубедительно.

– Человэка с магией марлогронта тоже никто нэ учил. А ему навэрняка было гораздо тяжэлей научитъся управлять своей магией. И если бы ты старалась, дэвочка, то могла бы быть ужэ на одном уровнэ с ным. Ибо вы сыльны одинаково.

– Нет, этого не может быть. С Силой Тайхара ни один человеческий маг не сравнится, – не поверила лира.

– Это правда, – согласился Харгот. – Ни один чэловэчэский маг, дэйствительно, нэ сравнится. А вот ты – другое дэло. Как ты думаешь избиралысь истинные пары марлогронт – иллыр?

– По Силе? – догадалась Эни, однако всё еще не верила, зная магическую мощь Берхана. – Но… У Тайхара, верно, просто не было других вариантов. Поэтому его суть марлогронта энергетически зациклилась на моей. Но Силы наши не равны.

– Нэт, они абсолютно равноцэнны, – отрезал Темный. – Просто ты нэ развиваешъся, а он развивается.

Энира ничего не ответила. Да и что тут ответишь? Она молча наблюдала, как хмурый Харгот поднимается. Он подошел к одному из многочисленных столов, заваленных всякой всячиной. Смотря на худую спину Темного, укрытую золотистым газовым коротким плащом, похожим на пелерину, Светлая размышляла над всем сказанным. Разве может кто-то сравниться с Тайхаром? А тем более она? Неожиданно, в памяти всплыли слова Мелия, что Энира является самым могущественным из Четырех Сынов, ведь имеет власть над самым сильным из Сынов, над Сыном Спящих. Тогда она не так интерпретировала его слова. Подумав, лира всё равно отмела эту идею. Даже если бы ей удалось достичь тех же магических высот, что и Тайхару, фархаров она бы не одолела. Магией исцеления вряд ли кого-то победишь. А если брать во внимание способность иллиров к эмоциональному влиянию, то в прошлый раз им это не сильно помогло.

– И вообщэ, о чем вы толъко думали, трэзвоня на каждом углу, что ты на югэ Матэрика? – не оборачиваясь, вдруг возмутился Харгот, продолжая что-то яростно толочь в маленькой ступке. – Точнэе, о чем думал этот Тайхар? Это жэ его идэя, вэрно? До этого, ты очэнъ дажэ успэшно бэгала от нас. Нэужели он настолько самонадэян?

Прежде чем ответить, Энира, чувствуя себя разбитой и несчастной, измученно потерла лоб, где-то глубоко внутри себя, виня именно Берхана в своем пленение.

– Ему нужен был какой-то артефакт, чтобы преодолеть Границу. Он увидел его у одного из ваших, при очередном набеге на его земли. Тайхар считал, что если фархары узнают обо мне, то придут с этим артефактом к нему…

– Ашмарах тырмал!.. – злобно рыкнул Харгот, стукнув ступкой о стол, так что Энира испуганно замолчала. – Я и так перэдал бы ему этот артэфакт, когда ему можно бы было бэзопасно попасть в Шахронд и забрать части Скипэтра. Чэм вы толъко думаете, люди?

Темный громко стучал баночками, ссыпая в небольшую пиалу какие-то порошки. Залив их зеленой жижей, он резко развернулся и подошел к выжженному на полу кругу, яростно перемешивая содержимое. Зачерпнув дурно пахнущую кашицу, ученый протянул маленькую ложечку Энире, скомандовав:

– Ешъ.

Лира недоверчиво поразглядывала отвратительное на вид месиво. Злой взгляд разгневанного Харгота смелости не придавал, но она всё же заставила себя проглотить неприятную слизь, оказавшуюся абсолютно безвкусной.

– Почему ты так рьяно помогаешь нам? Людям? – осторожно поинтересовалась Энира, пока Темный выписывал по кругу незнакомые символы, водя пальцем в воздухе, в то время как на полу, волшебным образом, рисовались синие закорючки.

Харгот продолжал сосредоточенно расчерчивать магией камень, так что лира подумала, что он и вовсе не собирается ей отвечать. Но как только ученый закончил свое, очевидно, очень важное действо, лабораторный купол огласил его низкий голос:

– Я нэ жэлаю жить в мирэ, который хочэт построить Шикоба, – сел он напротив Светлой, поджав под себя босые длинные ноги в гладких серебряных шальварах. – Мы нэ достойны стать Хозяевами Эвы. Мы нэ марлогронты. В нас слышком много чувств. Плохих чувств. Марлогронты жили с позыции рациональности. А фархаров очэнъ часто ослэпляют эмоции. Мы унычтожили иллыров. Этому нэт прощения. За это нужно наказывать. Нам повэзло, что Хозяева канули в лэту.

– И ты не боишься идти против Шикобы? А если он узнает?

Харгот равнодушно пожал плечами.

– Нэт. Нэ боюсь. Послэ смэрти иллыров, я понял, что боятъся мнэ болъшэ нэчего. Моя душа умэрла вмэсте с ными, – ни один мускул на его лице не дрогнул, словно душа его и впрямь умерла. – А тепэрь, закрой глаза, Эныра. Я введу тэбя в поток Сайхуры. Ты почувствуешъ мощный прыток энэргии. Нэ пугайся. Тэбе понадобятся силы. Нэ извэстно, что уготовил тэбе Шикоба, дабы заполучить магию иллыров.

Энира послушно закрыла глаза. Томительные минуты ничего не происходило. Неожиданно спину обдало холодом, который медленно начал расползаться по плечам, рукам, ногам, шее и голове. Когда появилось ощущение ледяного кокона, тело наполнилось необъяснимой радостью. Она всё росла и росла, грозя разорвать Эни на миллион веселых кусочков. Не сдержавшись, Светлая рассмеялась.

– Нэ поддавайся, – спокойно, но всё же громко, чтобы перекричать смех, скомандовал Харгот. – Концэнтрируй в сэбе энергию, а нэ выплескивай ее.

Энира попыталась сконцентрироваться, вот только она просто лопалась от переизбытка непостижимого куража.

– Не могу, – хохотала лира так, что из глаз лились слезы.

– Ты можэшь, – уверенно надавил ученый. – Будь достойна Силы зациклэнного на тэбе марлогронта.

Эти слова веселья поубавили. В голове всплыло изуродованное лицо Тайхара. Продолжая хихикать, Энира начала концентрироваться сначала на его образе, чувствуя, как безудержная сила радости превращается в тугой мощный шар, где-то в районе груди. Момент, и магический Источник будто втянул в себя эту прорву энергии, вырывая из лиры рваный выдох. Как только это произошло, вся пьянящая радость бесследно исчезла. Сила наполняла, растворяясь в Источнике.

– Достаточно, – вырвал Эниру из безбрежного озера энергий гулкий голос Харгота.

Чувствуя себя невероятно наполненной и спокойной, лира открыла глаза. Сидевший напротив ученый задумчиво ее разглядывал. Казалось, он хотел или что-то спросить, или сказать. Переглядывания продолжались несколько минут, но он так ничего и не произнес.

– Скоро придет Шикоба, – начал стирать с пола символы Харгот. – Готовъся. Он нэ должэн тэбя сломить.

Глава 6

Смертельные пытки

Шахронд

3043 г.

– Знаешъ, чтобы соедэнить части Скипэтра нужно приложить колоссальные силы, – сидел перед Энирой Шикоба, задумчиво крутя в длинных черных пальцах деревянную палку с мутным камнем на конце. – Согласэн, выглядит он доволъно нэпримэчатэльно. Но я его вныматэльно изучил. Ты дажэ прэдставить сэбе нэ можешь, какие сложнэйшие и нэвэроятно красивые плетэния в нем заключэны. Как, должно быть, вэличествэнно выглядит Скипэтр, когда наливается Силой. Ты жэ способна видэть эту красоту, Эныра. Неужэли тэбе нэ любопытно на это посмотрэть?

Что ж, похоже, гир всё же надеялся обойтись малой кровью. Пока что он пытался просто уговорить лиру активировать великий артефакт. Стоявший за его спиной Харгот напряженно наблюдал за этими уговорами.

– Нет, Шикоба, – мягко улыбнулась она ему, понимая, что совсем скоро тон его изменится. – Иллиры пожелали разделить Скипетр. Они хотели уничтожить его. Только это оказалось невозможным. Полагаю, у них были на то причины. Кто я такая, чтобы обесценивать их жертву?

Темный довольно искренне улыбнулся ей в ответ. Однако Эни впервые почувствовала легкую волну раздражения, исходящую от него (вероятно, сила, сконцентрированная в ее Источнике, питала филморфатскую сущность, настраивая на чужие эмоции с невероятной точностью и тонкостью).

– Ты – иллир. Кому как нэ тэбе решать, что артэфакту можно дать право повторной жизни. Развэ такой шедевр можно бэзжалостно забросыть в ящык? Это настоящэе прэступлэние! Повторяю, моя сахжар, я нэ собираюсь исполъзовать его Силу. Только посмотрэть на игру магии наслэдия марлогронтов.

Всё. Пришло время сорвать маски. Сдержавшись, чтобы не бросить взгляд на Харгота, боясь его выдать, Энира уверенно посмотрела прямо в черные глаза.

– Я не буду активировать Скипетр, Шикоба. Ни чтобы посмотреть на игру магии, ни чтобы кристалл Силы стал вновь чистым и прозрачным, ни чтобы спасти Материк от безжалостной пасти Пустыни. Ничто не заставит меня отдать этому страшному артефакту мою магию.

Казалось, Темный нисколько не расстроился. Он наигранно вздохнул.

– Жаль, Эныра. Очэнь жаль, – печально протянул гир.

– И что ты намерен делать? – не испытывая ни капли страха, спросила Эни. – Ты же во что бы то ни стало собираешься заставить меня его активировать. Что это будет? Угрозы? Пытки?

Черные пальцы дотронулись до лица Светлой, приподнимая подбородок.

– Пытки? – удивился Шикоба. – Развэ способэн я прычинить тэбэ боль, моя сахжар? Нэт. Тэбе – нэт. Но у мэня есть твой брат. Полагаю, ты понымаешь, что больно будэт имэнно ему.

– Понимаю, – бесстрастно произнесла Энира.

Однажды, она видела подобное. Отец Риккарды отчаянно разыгрывал безразличие перед Дамаском, скрывая страх и боль за свою дочь. В тот момент султан Эссора засомневался – имел ли смысл грозиться убийством девушки. Тогда Атонах выглядел очень впечатляюще для Эниры. Конечно, вряд ли Шикоба купится на это фальшивое равнодушие, он ведь видел, как она рыдала на груди брата. Но если это хоть на одну секунду заставит его засомневаться, что жизнь брата важнее Скипетра, значит, лира делает всё правильно.

На радость Эни, суть филморфата уловила легкий укол недоверия и злости гира.

– Рашиндор жар, Харгот, – с трагичным выражением на лице приказал Шикоба.

Ученый подошел к коробке, прикоснулся к одной из его стенок, а после к появившейся ручке, и, так же как и Селир до этого, растворился в воздухе.

– Развэ мучэния твоего брата стоят того? – совершил еще одну попытку на быстрое разрешение проблемы Шикоба.

– Ничьи мучения этого не стоят. Но если такова жертва. Я готова ее принести, – с кривой ухмылкой развела руками Энира.

– И ты сможешь смотрэть на страдания брата? Ты любишъ его.

– Люблю. Но благополучие нашей семьи не стоит благополучия миллионов других семей.

Шикоба нахмурился. От него повеяло сомнением, но он быстро подавил в себе это чувство, как только в лабораторию вернулся Харгот с бледным Селиром. Похоже, ученый предупредил мага, что его ожидает. Посадив брата на пол, прямо напротив Эниры, Харгот отошел к столу. Он долго там шумел, перебирая какие-то предметы, по звуку, металлические.

Собрав все свои силы, Эни пыталась вогнать сознание в некое подобие состояния Эртаха. Благо, сила, полученная в потоке Сайхура, помогала. Однако чувства Селира сбивали. Он испытывал страх. Страх сильный, почти животный. Вот только гнев и решимость в нем преобладали. Селир Бэр был готов к страданиям. И эту уверенность он впечатывал взглядом в сестру. Чтобы, не дай Оркус, она не дала слабину.

Харгот вернулся с веревкой и пучком серебряных спиц в руке. Зайдя за спину мага, он одним движением содрал с него рубашку. Где-то на задворках сознания, Энира отметила худобу брата. Усохшие мышцы тут же напряглись под бледной кожей, а челюсти до скрипа сжались. Темный обвязал веревку вокруг шеи мужчины и магией подвязал ее к крюку на потолке. Успокаивая свое сознание, лира пыталась абстрагироваться, смотря на происходящее как бы со стороны. Пока получалось. Но пока ничего страшного и не происходило.

Главный ученый фархаров вытянул из кулака спицу и безжалостно вогнал ее в позвоночник Селира. Брат закричал. Кричал он долго, протяжно. Крик отражался от стекол, вибрируя в воздухе и пронзая самую душу. А Энира просто смотрела. Сжимала кулаки и впитывала каждое мгновение страданий своего брата. Вот оно доказательство лживых слов Шикобы. Вот что даст ей силы пойти на всё, лишь бы уничтожить его.

Вторая спица проткнула спину Селира. За ней третья, четвертая, пятая. После десятой, маг начал оседать. Веревка впилась в шею, грозясь удавить его. Однако Харгот не позволил этому произойти. Он вывел в воздухе магический символ, напитал Силой, и лабораторию тут же огласил новый нечеловеческий крик боли. Селир выгнулся дугой. Его колотило, словно от электрических разрядов. Тело то краснело, то практически синело. Это продолжалось непозволительно долго. Сердце Эниры обрывалось. Она не понимала, почему он не теряет сознание от боли. Селир уже не кричал. Ни воздуха, ни сил на это не было. Он лишь мычал и хрипел.

Шикоба знаком приказал Харготу прекратить. Мужчина тут же рухнул, словно тряпичная кукла, на пол лицом. Веревка, как змея, сползла с потолка, свернувшись кольцами возле вздрагивающего тела. Из кровавой спины Селира торчало два десятка спиц.

Шикоба с интересом задал вопрос Харготу на фархарском. Ученый ответил что-то с изрядной долей сомнения. Гиру это не понравилось.

– Твой брат на грани жизни и смэрти, Эныра, – покачал головой Темный. – Будэт очэнъ жаль, если он умрет.

Эни ничего не смогла ответить. Ее челюсти свело от напряжения. Она даже не могла посмотреть на проклятого Темного. Глаза словно приклеились к окровавленному телу.

– Что ж. Тогда будэм возвращатъся к этому разговору каждый дэнь. Насколько хватит твоего брата.

Дрожь то и дело сотрясала тело Эниры. Она ждала, когда Шикоба покинет лабораторию, чтобы в ту же секунду броситься к Селиру и исцелить его, успокоить боль. Темный уже направился к выходу, как вдруг остановился.

– Ты, вэрно, жэлаешь исцэлить брата? – будто только-только вспомнил он про эту способность Светлой, восторженно улыбнулся гир.

Переведя на него взгляд, Энира испытала настоящий приступ ужаса и гадливости. До нее дошло, что он собирается использовать ее Силу во время излечения мага. Скользнув ошарашенным взором по спокойному лицу Харготу, в стальных глазах которого застыло предостережение, лира не смогла сдержать вспыхнувший гнев.

– Нет, – еле протолкнула она это короткое слово сквозь зубы.

– Воля твоя, – снисходительно кивнул Шикоба, после чего достал из кармана шаровар много маленьких кристалликов и подкинул их в воздух. Мутные камешки засветились чернотой и поплыли под стеклянный потолок, зависнув там. – Харгот, подлатай в потоке Сайхура малъчика. Завтра с утра продолжим убэждать Эныру в нэобходимости Скипэтра в нашэм мирэ.

Дверь хлопнула, скрывая за собой ненавистного фархара. Когда внизу башни раздался еще один хлопок, Энира тут же подскочила к брату, осторожно приложив ладони к его спине, зная, что даже без магии они принесут ему успокоение боли. Пока сердце лиры разрывалось от жалости, она ласково целовала мокрый затылок Селира, Харгот подошел к кубу, дотронувшись до него.

– Эныра, если ты нэ собираешъся исцэлять Сэлира, то иди в комнату, – мрачно произнес он.

– Харгот, – умоляюще прошептала лира, готовая, наконец, дать выход слезам.

– Уходи, – строго приказал он.

Разваливаясь на части от боли в душе, Эни еще раз осмотрела Селира, а затем стремительно поднялась и, не оглядываясь, подошла к кубу, дотронувшись до ручки. Лабораторный купол исчез. Вокруг заструился мягкий золотой свет от огромных (как и всё в этой комнате) бра. Прямо по центру стояла гигантская кровать, устланная блестящим красным покрывалом. Больше никаких предметов мебели не наблюдалось. Только на противоположной от двери белой стене висело невероятных размеров зеркало, отражающее потерянную Эниру в мятом, грязном салатовом платье. Медленно она подошла к этому зеркалу, глядя в бескровное лицо, на котором огромными аквамаринами горели ненавистью и болью ее глаза.

Нельзя сдаваться! Иначе все сегодняшние страдания брата были напрасны. И разве жертва иллиров ничего не значит? Она должна держаться. Но как долго выдержит Селир? И что будет, если он перестанет бороться?.. Слезы горячими ручьями опалили щеки. Энира зашипела, отворачиваясь от своего отражения. Сейчас она ненавидела всех: фархаров, за их жажду власти и жестокость; Тайхара, за безрассудную самонадеянность и за то, что не мог вызволить их с братом отсюда; Мелия, за то, что ничего не сказал про способности Шикобы и за молчание о Сандрилоне; себя, за бездействие.

Забравшись на кровать, лира закрыла глаза, пытаясь настроиться на покой в душе, чтобы отыскать три связующие нити. Но какой тут покой! Мысли об окровавленном Селире не отпускали, вновь и вновь вырывая из лиры рыдания. Так длилось несколько часов, пока слезы не кончились, оставив в душе лишь ноющую иссушающую пустыню. Энира была бы рада сгореть в муках пламени своей воющей совести, но она всё еще являлась человеком. Усталость накрывала ее, помогая пустыне внутри, привычно спасать сознание от сумасшествия льдом пустоты. Буря в душе начала утихать. Магический Источник знакомо запульсировал, обозначая связи с Тайхаром, Айданом и Дамаском. Энира потянулась сознанием по золотой нити. Однако вновь наткнулась на непонятный барьер. Что-то или кто-то блокировали ее. Она безнадежно билась, как птица в клетке, но так и не смогла пройти ни по одной связи.

– Пора, – вдруг раздался голос Харгота.

Эни открыла уставшие глаза, отрываясь от своего бесплодного занятия. Возле кровати стоял главный ученый, взирающий на нее сверху-вниз.

– Шикоба ужэ здэсь. Отправляйся в уборную, ешъ и пойдем, – спокойно резюмировал он.

– Уже утро? – поразилась лира, тяжело сползая с кровати.

– Да.

Не чувствуя тела от усталости и страха, пришедшего вместе с Харготом, Энира, словно в тумане, приводила себя в порядок в умывальной. А когда вышла, ее ждал поднос с фруктами.

– Ешъ, – скомандовал фарх.

– Я не буду, – от одного только вида еды Эни затошнило.

– Нэт будэшь, – грозно прогудел, словно труба, Харгот. – Тэбе нужны силы. Вчэра ты хорошо дэржалась. Сэгодня должно быть нэ хужэ.

Она послушалась, с трудом запихнув в себя пару розовых ягод и один желтый сочный фрукт, не ощущая их вкуса. Когда они вернулись в лабораторию, всё повторилось вновь. Шикоба внимательно наблюдал; Харгот пытал, в этот раз, заменив спицы маленькими серебряными шариками, впивающимися в кожу Селира и исчезая в его плоти, заставляя его истошно вопить, а тело ломаться от невыносимой боли; Энира смотрела на брата, не позволяя рвущимся из груди рыданиям выдать ее и думая о том, что такая же участь может постигнуть каждого человека, если она даст слабину.