Читать книгу: «Все не так, как кажется», страница 8

Страна Оз. Часть 3

Эйлин ехала не спеша. Почему‑то из головы не шло не событие с отравлением старушек, а клиент ‑ папаша с тремя девочками.

«Если он так ненавидит жену в частности и женщин в целом, как он собирается воспитывать девчонок?» ‒ удивлялась она.

Её размышления нарушил громкий одиночный «квак» сирены, и полицейская машина лихо обогнала ее. Джим помахал из отрытого окна. Полиция обогнала еще три впередиидущие машины и исчезла за поворотом дороги. Последний голубой всполох над ее крышей как будто отразился в голове Эйлин и она лихорадочно стала искать глазами съезд с автомагистрали. К ее радости буквально в миле оказался поворот налево, а впереди мост через шоссе. Значит, съехав, можно повернуть направо, и по мосту вернуться на автотрассу.

Еще через полчаса Эйлин снова входила в здание Обители.

Маргарет искренне удивилась, увидав ее.

‒ Мисс Фостер, позвольте мне взглянуть на те афиши и программки, которые оказались на дне сундука с театральным реквизитом. Надеюсь, полиция их не забрала.

‒ Нет, как‑то в суматохе, на них никто не обратил внимания.

‒ Вот и хорошо, можно сказать «славненько», ‒ Эйлин бормотала себе под нос, раскладывая пожелтевшие листы на полу кабинета администратора. Она сделала несколько фотографий с них и теперь искала в списке телефонов номер переводчицы.

Надежда сразу же ответила ‑ видно, что привыкла к неожиданным полицейским звонкам. Выслушав просьбу адвоката, коротко ответила:

‒ Конечно присылай. Если афиши на русском ‑ я тебе сразу переведу. Если это болгарский или сербский, македонский, я позвоню коллегам. Да не благодари ты так, еще ничего не сделано. Рада помочь.

Прежде чем снова покинуть Обитель, Эйлин на цыпочках подошла к комнате Габби и тихонько заглянула в нее. Старушка лежала на полу возле кровати. Её голова была неестественно запрокинута. Рядом валялся изумрудного цвета бархатный берет.

~~~

Пять дней после происшествия

Накануне вечером охранники Тихой Обители долго преображали гостиную в конференц-зал. Им пришлось раздвинуть диваны и кресла, установив их амфитеатром вокруг длинного продолговатого стола. Вдоль стола рядком вытянулись стулья. По задумке мисс Фостер гости встречи должны были сидеть эдаким президиумом. Стол был покрыт темно‑вишневой гобеленовой скатертью. На равном расстоянии друг от друга стояли бутылки с водой и высокие стаканы. В середине стоял микрофон, а рядом с ним в золотистой рамке фотография Джессики Маккорт. Угол рамки был затянут черной атласной лентой.

В программке мероприятия, распечатанной накануне и висевшей у входа в гостиную, значились три пункта:

1. Прощание с Джессикой Маккорт. Докладчик: Мисс Фостер.

2. Отчет полиции о причинах и последствиях массового отравления среди жителей пансиона. Докладчик: детектив инспектор Джим Хикманн.

3. Объявление о предстоящей реновации здания. Докладчик: Терри Тейлор.

Те из жителей, кто был на ногах, пришли и рассаживались ближе к середине. Тем, кто передвигался в рамках‑ходунках, помогали санитарки, и усаживали их ближе к краям рядов. Шестеро сидели в креслах‑каталках. Их закатили и расставили в рядок вдоль стены с окнами в сад. Габби была среди «колясочников». Она выглядела вполне бодро. Седые кудряшки белым облачком обрамляли ее личико, но за спинкой кресла на всякий случай все еще висел баллон с кислородом.

Мисс Фостер открыла вечер словами благодарности к инспектору за то, что нашел время на встречу с публикой. Старички недружно захлопали. Джим привстал, одернул полы мундира и, приложив согнутую руку к левой стороне груди, поклонился. Он наклонился над микрофоном и сказал.

‒ Дамы и господа! Милые обитатели этого прекрасного дома! Позвольте мне, ‒ он обернулся к администратору, ‒ внести некоторые изменения в программу сегодняшних выступлении. Дамы и господа! Настройте ваши слуховые аппараты, ‒ в зале послышались смешки и редкие хлопки, Хикманн сам улыбнулся своей шутке, ‒ Да, да. Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали рассказ нашей неповторимой, непревзойденной королевы Поиска Истины ‒ Эйлин Колд.

Он театрально выкинул руку в сторону входной двери и придерживал отодвинутым стул рядом с собой все время, пока Эйлин шла по проходу. Он галантно помог ей сесть и продолжил:

‒ Мисс Колд вам слово.

‒ Спасибо инспектор. Да поиск истины занял какое‑то время, но рассказ мой будет много короче.

Как вы все знаете, неделю назад в стенах этого дома случилось непредвиденное событие, не только омрачившее праздничный вечер, но и сильно повредившее здоровье некоторым из вас и даже унесшее жизнь всеми нами любимой миссис Маккорт. Конечно, всем не терпится узнать кто же убийца. И если я назову вам его имя ‑ вы все сильно удивитесь.

‒ Кто? Кто это сделал? Мисс Колд, не говори загадками! Не тяни, ‒ послышались возгласы из зала.

‒ О’кей. Как говорится «Любопытство сгубило кошку», но в нашем случае, оно спасло жизнь еще одной даме, моей любимой бабуле ‒ Миссис Габби Колд.

В зале снова послышались хлопки.

‒ Если бы не мое любопытство и желание узнать, как в подвал Тихой Обители попал сундук с историческим костюмами, сшитыми по моде середины девятнадцатого века. В тот день, как вы, наверное, знаете полиция начала расследование причины массового отравления ваших соседей и друзей. Мне же не давал покоя вопрос: почему пострадали только женщины. Я вернулась взглянуть еще раз на костюмы, которые они надели в тот вечер для своего представления.

‒ В костюмы никто из нас не смог влезть, ‒ раздался голос Габби. Уж я на что не великанша, а и то, мне подошла только накидка и берет.

В зале засмеялись.

‒ Это‑то тебя и спасло, бабуля.

‒ Эйлин, говорите по делу. Причем здесь костюмы? ‒ спросила Маргарет.

‒ Костюмы не причем. Виноват их цвет. Но… по порядку. Афиши, найденные на дне сундука, объявляли о премьере оперы по мотивам книги Лаймена Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз». Книга была написана в 1900‑ом году и стала очень популярной. Как мне стало известно, зимой 1902 года, то есть, задолго до знаменитого американского мюзикла, импресарио оперной труппы и по совместительству дедушка нашей дорогой миссис Маккорт попал на представление российских певцов. Выступления проходили в рамках фестиваля церковных хоров во Флоренции. Мистер Маккорт был совершенно покорен глубиной и красочностью российских голосов и предложил труппе годовой контракт. Руководитель хора ‑ некто господин Пронин принял приглашение. Благодаря именам на афише, с помощью моей коллеги ‑ русской переводчицы Надежды Фокс и, конечно же, Гугла мне удалось восстановить историю этой постановки. К сожалению, сотрудничество, которое обещало сделать в оперной жизни Лондона такой же фурор, как Русские сезоны Дягилева в Париже закончились трагедией. Во время генеральной репетиции спектакля певица, исполняющая роль Дороти, а так еще две артистки, исполняющие роли волшебниц Добра и Зла скончались.

Горе и скандал смешались в одну кучу. Мистер Маккорт был объявлен банкротом, а остаток труппы вернулся на родину в Россию.

Вы меня спросите: как события, случившиеся сто двадцать лет назад, связаны с тем несчастьем, которое произошло в этой самой комнате неделю назад. Мой ответ будет: самое прямое.

Мне не удалось выяснить: то ли костюмы, собранные для спектакля, были пошиты из старинных тканей, то ли художник‑постановщик купил на каком‑то аукционе уже готовые платья середины девятнадцатого века, но все они были из тканей различных оттенков зеленого.

И тут мне на помощь пришел ответил профессор химии университета в городе Плимут мистер Эрнст Маркус, за что ему огромное спасибо. Оказалось, что триста лет назад химики работали в угоду модниц. Тогда они еще не изобрели кримплен и нейлон, но значительно обогатили палитру пигиентов для окраски тканей. Так шведский химик Карл Вильгельм Шееле, между прочим ‑ самоучка без высшего образования был зачислен в академию за важные открытия, глицерин, например. В историю моды он вошел благодаря «Зелени Шееле». В 1778 году он опубликовал материалы о новом открытии, сделанном в его лаборатории. Добавив в раствор медного купороса смесь калия и мышьяка, он получил великолепно‑яркий оттенок зеленого. В ноябре 1861 года лондонские газеты пестрели громкими заголовками о «смерти в угоду моде». Дело в том, что 19‑ти летняя работница одной из мастерских по изготовлению искусственных цветов умирала странной и мучительной смертью. Она задыхалась, белки ее глаз и слюна позеленели. Она жаловалась, что видит все в зеленом свете.

После смерти девушки, как и сейчас, ‒ Эйлин повернулась и сделала легкий указывающий жест в сторону инспектора, ‒ полиция запросила профессиональную экспертизу.

В качестве эксперта выступил Август Вильгельм Гофман ‒ в то время химик с мировым именем. Результаты его исследования были опубликованы в “The Times”. Статья называлась «Пляска смерти». Оказалось, что в одном букетике для украшения волос, создаваемого в том модном салоне, содержание мышьяка было таково, что могло убить двадцать человек. В платьях, на которые уходило приблизительно 18 метров ткани, содержалось отравы достаточной для убийства 10‑12 человек, танцующих рядом. Во время движения с такого платья, буквально, россыпью разлетались частицы мышьяка в разы превышающие смертельную дозу.

Эйлин замолчала. Над гостиной повисла тягостная тишина.

‒ Неужели яд мог сохранять свои свойства столь долго? ‒ первой оправилась от шока мисс Фостер.

‒ Я задала тот же вопрос нашему эксперту ‑ профессору Маркусу и он ответил, что, к сожалению, да. «Белый мышьяк» или это оксид мышьяка ‑ это мелкодисперсный порошок без срока хранения. В плотно закупоренной емкости он может храниться годами. В нашем же случае сундук, который не открывали на протяжении столетия и стал той самой «закупоренной емкостью». Кстати, в том же 19‑ом веке за оксидом мышьяка или, как его называют ученые, ‑ Arsenic trioxide закрепилось мрачное прозвище «порошка для наследников». По иронии судьбы ‑ Джессика Маккорт стала той наследницей. По всей вероятности, перебирала и сортировала костюмы, в результате чего и получила смертельную долю «наследства».

‒ Ну, что ж, ‒ сказала мисс Фостер, ‒ лучшей поминальной речи и не произнесешь.

Она встала со своего стула, обращаясь к собравшимся:

‒ Почтим же память о Джессике минутой молчания, ‒ и помахала рукой залу, ‒ нет‑нет. Кто не может встать, не вставайте.

По прошествии минуты, кто‑то из зала выкрикнул:

‒ А что насчет живых? У вас же в программе было объявлено, что‑то о расселении нашего дома. И даже докладчик объявлен ‑ некто Терри Тейлор. Есть такой?

Гостиная оживилась, все стали оборачиваться и смотреть по сторонам.

‒ О, ‒ спохватилась администратор. По этому поводу выступит присутствующий здесь детектив инспектор.

‒ Господа, ‒ Джим снова встал, снова одернул полы мундира, ‒ должен вам заявить, что и здесь смерть миссис Джессики Маккорт сыграла важную роль. Дело в том, что по всем признакам нездоровье людей и даже смерть возникли по причине непонятного нам отравления. В ходе расследования проверялись все версии: нарушения санитарных норм на кухне, привезенные мистером Тейлером пирожные и даже кондитерская, в которой он их приобрел. Все было чисто, но…

За исключением деловых бумаг мистера Тейлора. В настоящее время он не может присутствовать на данной встрече так как находится под домашним арестом в связи с подозрением в участии в коррупционных схемах с объектами недвижимости. Более подробной информации у меня для вас, к сожалению, нет.

‒ О, мистер Хикманн, ‒ Маргарет восторженно вскочила со своего места и бросилась обнимать растерявшегося инспектора, ‒ о каком сожалении может идти речь?! Это лучшая новость за последние две недели. Дамы и господа, ‒ она подхватила со стола фотографию Джессики, ‒ предлагаю заказать портрет нашей спасительницы и вывесить его на самом видном месте в этой гостиной. Ценой своей жизни, она спасла жизнь этому дому. Ура!

Джим вежливо помог Эйлин отодвинуть стул, на котором она сидела. Протянул ей руку, помогая встать. В этом движении он низко наклонился, их головы почти соприкоснулись, и он тихо произнес:

‒ Поедем куда‑нибудь. Выпьем вместе.

Она согласно кивнула.

ПОРТРЕТ ЖЕНЫ

Эйлин остановилась у выхода из здания суда. Она уже протянула руку с карточкой‑ключом к дисплею турникета, когда ее окликнул один из охранников.

‒ Мисс Колд?

‒ Да, это я.

‒ Тут для вас курьер оставил пакет, ‒ он обернулся к напарнику и сделал начальственный жест рукой.

Парень согласно кивнул, мол, не дурак ‒ понял, и исчез за дверью с надписью: «Служебное помещение». Пневматическая пружина плавно тянула дверь на себя, но не успела ее закрыть, а парень уже вышел из подсобки и протягивал сослуживцу желтый пакет А4.

‒ Мисс Колд, внимательно проверьте адрес отправителя. Если он вам незнаком, вы должны вскрыть конверт в присутствии охраны.

‒ Знаю, знаю, ‒ Эйлин перевернула конверт, ‒ излишняя предосторожность…

‒ … моя работа, ‒ ответил караульный, и его лицо из сурового сделалось каменным.

На обратной стороне конверта красовалась элегантная наклейка с изображением фасада старинной усадьбы и надписью: «Тихая Обитель».

‒ Не беспокойтесь, офицер, это от моей бабушки. Она знает, где меня скорее найти, вот и послала на этот адрес, ‒ Эйлин улыбнулась и прошла через турникет, все еще держа конверт в свободной руке.

Эйлин дошла до парковки, села в машину и ключом для зажигания вспорола конверт.

Письмо оказалось очень коротким и не от бабушки, а от администратора Обители мисс Маргарет Фостер.

Дорогая Эйлин, беру на себя смелость напомнить о Вашем обещании найти хорошего художника, для написания портрета нашей дражайшей спасительницы миссис[E1] Джессики Маккорт.

Думаю, излишне отметить, что финансирование этого проекта сугубо добровольное, ‒ жители Обители и их родственники пожертвовали, кто сколько мог, и потому хотелось бы рассчитывать на «разумную» цену. От себя хочу добавить, что, в конечном счете, цена не является главным критерием. Создание портрета ‒ самое малое, чем мы можем отблагодарить спасительницу нашей Обители. Главное, что таким образом мы можем сохранить память о ней.

Фотография прилагается.

С уважением С любовью,

Маргарет Фостер

P.S. Габби чувствует себя хорошо.

Эйлин тряхнула конверт и оттуда ей на колени выпала фотография, зажатая канцелярской скрепкой между двух листов плотного картона.

Адвокат глубоко вздохнула и достала телефон. Расписание на ближайшие дни было довольно плотным. Бракоразводный процесс мистера Эллиса Шеридана с миссис Шеридан был настолько утомительным, что Эйлин даже обрадовалась возможности хоть чем‑то от него отвлечься. В конце концов, поиск художника ‒ шаг в мир искусства, в мир возвышенного.

Эйлин устала от грязи и низости дел, которыми ей приходилось заниматься.

«Размер души человека, и, соответственно, размер любви, которая эту душу заполняет, можно определить только по тому, какое обилие ненависти и грязи устремляется в освободившееся пространство с уходом последней», ‒ думала она, проверяя дни и часы назначенных встреч с мистером Шериданом.

Ладно, это все ‒ лирика, а просьбу Маргарет игнорировать не получится. Да и не стоит. Найти художника‑исполнителя заказа не такая уж и обуза, а Габби и остальным старикам в Обители будет тема для разговоров еще на долгое время.

На этот раз Эйлин решила изменить Гуглу и не искать в нем местного портретиста ‒ дело долгое и ненадежное ‒ проще обратиться к специалисту. Из всех знакомых только некогда одноклассница Аманда Рой теперь «специализировалась» на современном искусстве. Она унаследовала от матери не талант художника, но тягу к предмету, а еще и определенный вкус, и понимание того, что хочет видеть покупатель на стене своего дома. Ее небольшая арт‑галерея, названная в честь матери «Нина» ‒ располагалась на довольно оживленной и очень популярной у туристов улочке города Торки.

Пролистнув в телефоне ленту имен, девушка быстро нашла нужный номер.

‒ Алло, ‒ услышала она незнакомый голос.

‒ Простите, я, наверное, ошиблась. Это галерея «Нина»? ‒ удивилась Эйлин.

‒ Она самая. Скорее всего, вам нужна Аманда, но она сейчас не может ответить.

В это же время в телефоне послышалась какая‑то возня, и другой голос жестко и уверенно произнес:

‒ Аманда Рой у телефона.

‒ Привет, это я ‒ Эйлин.

Голос слегка потеплел.

‒ О, на ловца и зверь бежит, ‒ ответ показался странным. Но хозяйка галереи не дала опомниться, ‒ извини, подруга, у нас тут небольшое ЧП случилось. Ты, как всегда, вовремя.

‒ А я‑то тут при чем? ‒ удивилась Эйлин.

‒ Ты же у нас ас в делах поисках Истины. Вот и сейчас любая помощь будет очень кстати.

‒ Вообще‑то я хотела с тобой посоветоваться. Мне нужно найти художника ‑ портретиста для…

‒ А мне‑то как нужно его найти, ‒ перебила ее Аманда, ‒ ты даже не представляешь. Если можешь, приезжай прямо сейчас. Адрес не забыла? Припаркуйся позади здания, я прослежу, что бы въезд освободили. А то у нас тут паркуются все кому не лень, а для своих мест не остается.

‒ Договорились.

~~~

2.

На улочке, как всегда, было полно народу. Возле входа в галерею стояла полицейская машина, а на двери висела табличка «Закрыто». Эйлин аккуратно проехала мимо, обогнула здание и въехала в тесный двор позади него. Незнакомая девушка явно поджидала ее и, как только Эйлин вышла из машины, подняла с земли канат, перегораживающий въезд, и накинула петлю на крюк, торчащий из стены дома.

‒ Примитивно, но действенно, ‒ сказала она, протягивая Эйлин ладонь для рукопожатия, ‒ я Люсьен Барбье ‒ искусствовед и ассистент Аманды.

‒ Очень приятно. Я ‒ Эйлин Колд ‒ адвокат и некогда одноклассница вашего шефа.

Люсьен улыбнулась и демонстративно вежливо распахнула перед гостьей дверь, ведущую в галерею.

Традиционно, помещение представляло собой белый куб, внутри которого стояли невысокие кубы и параллелепипеды ‑ подставки под скульптуру малых форм, и такие же низкие экраны, отгораживающие одну часть экспозиции от другой. Левый угол помещения был тоже отгорожен напольным экраном, но более высоким, чем остальные. За ним располагалось то, что Аманда называла «офис», а попросту ‒ большой письменный стол со стеклянной столешницей и стеллаж с архивными коробками, дорогими подарочными изданиями книг по истории искусства и каталогами выставок. Рабочее кресло с высокой спинкой с одной стороны стола, два стула с подлокотниками для посетителей ‒ с другой. В кресле хозяйки сидел детектив инспектор Джим Хикманн, сама хозяйка сидела напротив него на месте для гостей.

Она порывисто поднялась навстречу Эйлин, крепко обняла ее, похлопывая по спине, жестом указала на свободный стул. От внимания Эйлин не ускользнул ее взгляд в сторону Люсьен. В секунду ее доброжелательность исчезла, и холодным приказным голосом Аманда обратилась к помощнице:

‒ Там на кухне есть пара табуретов, принеси себе один. И пожалуйста, отодвинь экран. Посетителей нету, прятаться не от кого, а в этом закутке уже дышать нечем.

‒ Привет, ‒ Джим поднял глаза от монитора и кивнул Эйлин.

‒ Привет, ‒ ответила она и, повернувшись к Аманде, спросила:

‒ А что полиция здесь делает?

‒ То, что обычно, ‒ ответил Джим, ‒ раскрывает преступления.

‒ В компьютере? ‒ удивилась Эйлин, ‒ Может кто‑то объяснить мне, что происходит? Из разговора по телефону я поняла, что пропал какой‑то художник. Я правильно поняла?

‒ Не совсем. Художник пока что не отвечает на телефонные звонки, а пропажа ‒ это, собственно, не он сам, а его картина.

‒ А поподробнее можно? ‒ Эйлин села на предложенный стул и приготовилась слушать.

В это время появилась Люсьен. Все еще держа табурет в одной руке, второй она отодвигала экран. Эйлин сделала легкое движение, как бы пытаясь ей помочь, но Аманда положила руку подруге на колено, и Эйлин осталась сидеть там, где сидела.

Взору открылась почти готовая экспозиция. Посредине зала, широко расставив ноги, стояли две стремянки. Несколько картин, прислоненные к еще пустым стенам, ожидали развески. Основную часть экспозиции составляли пейзажи с изображением морских просторов в любое время суток ‒ рассвет, закат, ночные лунные дорожки. А также и во все времена года. О них можно было догадаться по ярким зонтикам летних пляжей; по серым, согнутым под порывами осенних дождей одиноким фигурам прохожих; и даже зимние ландшафты, изображающие застывшие льдины волн и замерзших в них альбатросов.

‒ Итак, ‒ инспектор дождался, когда Люсьен сядет на принесенный табурет, и достал свой блокнот детектива, ‒ давайте еще раз уточним хронологию:

‒ Я всегда прихожу в галерею в 8:30. Сейчас, когда готовим новую экспозиция, бывает, что и раньше. В 9:00 открывается «Кофе у Стива». Вон там, видите? Напротив нас, чуть влево, ‒ она указывала пальцем в сторону огромного, во всю стену, окна‑витрины.

Джим и Эйлин повернули головы, а Аманда, наоборот, отвернулась.

‒ Продолжайте, ‒ сказал Джим.

‒ Вот я и говорю: обычно сплю до последнего, а потом быстро прибегаю сюда и жду, когда кафе откроется. У Стива теща итальянка, и она готовит лучшие в городе кантуччи. Обычно беру кофе, круассан с сыром и парочку этих вкусняшек. Ну, и бегом назад в галерею.

‒ Сегодня когда выходили?

‒ Точно не помню. Может быть в 9:15, может чуть позже. Наверное, позже. Потому что там уже много народу было. Так‑то в 9:00 ‒ я обычно первая и единственная.

‒ А включила бы сигнализацию, то сейчас мы бы точно знали время, когда ушла и когда вернулась. Да и вор, глядишь, и сбежал бы от воя сирены, ‒ Аманда не могла удержаться от выговора подчиненной.

«Ох уж это сослагательное наклонение, ‒ подумала Эйлин, ‒ скольких проблем человечество могло бы избежать, если бы не «бы»».

‒ Так я же на минутку. Эту новую сигнализацию я сама боюсь, как огня. Там такая хитрая схема включения.

‒ Разберемся, ‒ отмахнулся от ее комментариев Джим, ‒ выходили через парадную дверь или через ту, что на парковку?

‒ Через заднюю. Мы парадной до десяти, то есть до официального времени открытия, не пользуемся.

‒ Значит, как долго вы отсутствовали вы сказать не можете?

‒ Максимум ‒ 20 минут.

‒ И злоумышленник взял только одну картину? ‒ Джим повернулся к Аманде.

‒ Да. Причем не самую лучшую. Вернее, не так. Она была хороша, очень хороша, но немного выбивалась из общей тематики. У нас, как видите, ‒ Аманда повела рукой, как бы приглашая посетителей осмотреть экспонаты, ‒ в основном, я бы сказала, «сувенирная» продукция. То есть то, что туристы обычно покупают на память о проведенном отпуске. Украден же был портрет. Вернее, нет. Не портрет, а полуфигурное изображение обнаженной женщины. Но больше все‑таки портрет, так как лицо и глаза были основными на полотне. Очень хорошего качества полотно. Я специально взяла его в экспозицию и еще пару натюрмортов. Ну, во‑первых, чтобы посетителю было на чем остановить глаз, а во‑вторых, портрет был по‑настоящему хорош, и я надеялась, что смогу составить протекцию художнику, показав его клиентам.

‒ Ага, ‒ кивнула Эйлин, ‒ это ровно про меня. Я для того и звонила. Надо сделать парадный портрет одной дамы, но по фотографии.

‒ Еще вопрос, ‒ Джим продолжал делать записи в своем блокноте, ‒ какого размера картинка‑то?

‒ Да уж уменьшительно о ней не скажешь. Сейчас скажу точно, ‒ Аманда подняла со стола список картин, ‒ так, так, ‒ она вела пальчиком с красивым французским маникюром сверху вниз листа, ‒ вот он ‒ «Портрет жены» 100 на 120 см.

Хикманн кивнул и сделал пометку в своих записях.

‒ Имя, фамилия художника? ‒ обратился он к Люсьен.

‒ Грег Брушам, ‒ ответила та.

‒ Местный?

В разговор, словно не доверяя ассистентке, снова вступила Аманда:

‒ Да в том‑то и дело, что нет. Вернее, не так. Местный, но недавний. Переехал в Торки откуда‑то с севера, кажется из Линкольна, несколько месяцев назад. Пришел как бы познакомиться, принес несколько полотен. Какие‑то петухи, холмы‑пригорки и, в качестве образца своих возможностей как портретиста, этот самый портрет. Сказал, что жены.

‒ Чьей ‒ не сказал, ‒ ухмыльнулся Джим.

‒ Да уж. Он вообще какой‑то странный, ‒ продолжила рассказ Аманда, ‒ Третьего дня мы приглашали всех художников на фотосессию для каталога. Специально профессионального фотографа наняли. Недешевого, между прочим. Обычно авторы такое приглашение за честь принимают, а Грег не пришел. Я сама лично ему звонила, напоминала, он трубку не брал. Оставила сообщение на автоответчике.

‒ Странно, конечно, ‒ согласилась Эйлин, ‒ если он в наших краях новичок, казалось бы, любой намек на паблисити он не должен был игнорировать.

‒ Адрес‑то хоть его есть? ‒ спросил Джим.

Люсьен приподнялась со своего табурета:

‒ Там в компьютере, есть отельный файл с данными всех художников. Так и называется «Адреса». Хотите я найду?

‒ Я сам, ‒ ответил инспектор, ‒ как вы сказали? Грег?

‒ Грегори Александр Брушам, ‒ с готовностью подсказала ассистентка‑искусствовед.

Джим быстро нашел искомое. Принтер у него за спиной тихо заурчал, и лист бумаги с напечатанной таблицей выполз из щели в нижней части устройства. Джим ловко подхватил листок, прежде чем тот упал на пол. Взял из стакана с карандашами желтый маркер и быстрым движением обвел строку: Брушам Грегори Александр, г.р. 1989. Гарден Авеню,10, квартира № 6.

‒ Знакомый адресок. Там еще на первом этаже минимаркет с лицензией на продажу спиртного и почтовое отделение имеются, ‒ прокомментировал полицейский.

Эйлин удивилась:

‒ Ты что, весь город знаешь?

‒ Конечно. Тем более ту его часть, где имеются магазины, торгующие алкоголем, ‒ он улыбнулся первый раз за все время беседы и захлопнул блокнот, ‒ Хорошо, милые дамы, а теперь покажите‑ка, где расположены камеры, и еще… Я бы хотел узнать название фирмы, установившей сигнальную систему. Как я понял, у вас, мисс Рой, новый контракт и новая система, раз ваша помощница ее еще не освоила.

‒ Да. Пойдемте покажу. А ты, Люсьен, найди пока копию договора с охранной фирмой.

Эйлин, хоть ее и не пригласили, но тоже встала и пошла позади Джима и Аманды осматривать замок на задней двери галереи.

~~~

3.

‒ Что скажет защита? ‒ улыбнулся Джим, придерживая дверь и пропуская Эйлин вперед.

Они вышли так же, как и вошли ‒ через заднюю дверь галереи ‒ и теперь стояли на небольшом крыльце.

‒ У стороны защиты есть вопрос, ‒ адвокат подхватила игру, ‒ Мне интересно знать не то, как злоумышленник мог проникнуть в здание галереи, и не то, что он украл определенную картину. Кстати, еще не доказано, случайно ли он прихватил именно изображение обнаженной женской фигуры. Если не случайно, то лично я вижу два мотива. Возможно, изображенная дама не хотела быть узнанной, или кто‑тоне хотел, чтобы ее прелести были выставлены на всеобщее обозрение. Второй мотив ‒ банальный сексуальный фетишизм. Какой‑то очередной придурок, которому для полноты кайфа картинки в Плейбое маловаты. Захотелось изображения женского тела. А сто на сто двадцать ‒ это ж почти в натуральную величину.

‒ Вполне себе версия, ‒ согласился Джим.

Эйлин продолжила:

‒ Если же целью кражи было, например, получение страхового вознаграждения, или это рекламный трюк с целью привлечения внимания прессы, то расследование, мне кажется, должно вестись по‑другому. Ну и, конечно же, никто еще не отменял стандартные схемы сбыта краденного антиквариата и предметов искусства.

Джим внимательно выслушал ее и ответил:

‒ Мне показалось, что имя «Грег Брушам» еще не достигло тех высот, когда его работы крадут ради сбыта на черном рынке.

‒ Ты прав. Скорее… Скажи мне, ‒ она повернулась к инспектору, коснулась пуговицы его пиджака. Их лица оказались совсем рядом, и Джим ощутил аромат ее духов. Он почувствовал, что краснеет, но Эйлин продолжала, как ни в чем не бывало, ‒ скажи, как сыщик. Допустим, Люсьен не только не поставила помещение на охрану, но и «забыла» запереть дверь. В таком случае она сообщница? Да?

‒ Да.

‒ А если нет? Тогда злоумышленник должен знать систему охраны или быть знаком с привычками Аманды и Люсьен и знать, что последняя не включает сигнализацию, когда выбегает за кофе. А что это значит? ‒ она отпустила пуговицу на пиджаке Джима и сделала шаг назад.

‒ Он вхож в галерею. Он ‒ электрик, водопроводчик, доставщик пиццы ‒ он незаметен, легко передвигается по помещению и может без труда либо украсть запасные ключи, либо снять слепок и сделать дубликат. А что, Эйлин, это хорошая версия. Судя по наружному осмотру замка, его открывали ключом. Нет следов взлома или работы отмычкой, ‒ подтвердил Джим.

‒ Да не важно! А теперь, инспектор, задача усложняется.

‒ Как? ‒ не понял он.

‒ При любом раскладе, он как‑то должен был вынести полотно. Ведь Аманда сказала, что картину не вырезали, а вынесли всю целиком ‒ на подрамнике и даже в раме. Скажи мне, как можно пройти по довольно оживленной улице в девять с минутами утра никем незамеченным, если у тебя под мышкой картина размером 100 на 120?

‒ Никак.

‒ Вот именно. А это значит, что он работал не один. И его либо поджидала машина где‑то здесь на парковке, или в проезде за домами, либо…

‒ … он ее и не унес, а спрятал где‑то по соседству, ‒ теперь уже инспектор склонился к плечу адвоката и тихо предложил, ‒ А давай‑ка мы с тобой проведем небольшой следственный эксперимент. Не желает ли защита прогуляться до «Кофе от Стива»? Определим, сколько времени было у грабителя, посмотрим, какие тут есть укромные места, а заодно отведаем те самые кантуччи.

‒ Согласна, ‒ отозвалась Эйлин.

Они пересекли пятачок парковки, завернули за угол и оказались в самой гуще уличной толпы.

~~~

Перейти дорогу им не удалось. Всю ширину старинной кривой улочки занял мусоровоз[E2] . Причем не тот, что каждую неделю вывозит обычный бытовой мусор, а тот, что предназначен для вывоза контейнеров. В щель между кабиной водителя и платформой прицепа был виден один из них ‒ огромный железный ящик, до краев наполненный рулонами старого ковролина, разбитыми унитазами и раковинами. Очевидно, что в гостинице напротив галереи шел большой ремонт. Улочка была настолько узка, что подъемник не мог подъехать ближе к ящику. Четверо рабочих в оранжевых комбинезонах со светоотражательными полосами по спине и на рукавах озадачено ходили вокруг, прикидывая, как же, все‑таки, дотянуть стропы подъемника до крюков на углах контейнера так, чтобы не снести колоны гостиничных ворот или не зацепить припаркованную напротив полицейскую машину.

‒ Похоже, это тот случай, когда полицию просят не приехать, а отъехать, ‒ улыбнулась Эйлин.

‒ Да. Никто не рад нашему брату ровно до тех пор, пока не случится несчастье. Тогда нас зовут, да так громко, что хоть уши затыкай.

Водитель мусоровоза как будто услышал слова Джима и начал давить на клаксон, привлекая внимание полицейского. К нему присоединились и остальные нетерпеливцы.