Читать книгу: «Шутки Богов. Кнут и пряник»

Обитель опустевших голосов

Когда туман рассеялся над вершинами гор, что некогда были венцом гордости секты Пяти Пиков Бессмертных, взору открывалась печальная картина былого величия этой организации культиваторов. Ранним утром, когда солнце только начинало окрашивать горизонт в розовое и золотое, от прежней красоты и строгости комплекса обители секты оставалась лишь скорлупа – всё ещё величественная, но уже тронутая гнилью времени и предательства.

Ветры, прежде приносившие аромат кедровых лесов и пыльцу лекарственных цветов, теперь только свистели между опустевшими павильонами, проникая в полуразрушенные беседки и сквозные галереи, где раньше шагали ученики с книжными свитками и оружием на поясе. Здесь, среди мраморных ступеней, всё ещё лежали увядшие лепестки от ритуальных деревьев, некогда символизировавших путь к бессмертию. Теперь они просто гнили под дождями, словно ироничное напоминание о том, как близко оказалось забвение.

Секта Пяти Пиков Бессмертных некогда славилась как одна из древнейших школ, следовавших строгому культу восхождения духа через очищение тела и мыслей. Но теперь в этих залах и внутреннем дворце было пусто. Резные колонны уже слегка потрескались без должного ухода. Водоёмы, где по вечерам раздавались звучания флейт и песнопений, теперь были покрыты зеленью, а зеркальная гладь воды стала мутной.

Главный двор, некогда заполненный учениками, тренирующимися в утреннем дыхании Пяти Пульсаций, сейчас безмолвен. Лишь пара юношей в выцветших одеждах, уткнувшись взглядами в землю, пересекали его, явно спеша поскорее миновать открытое пространство. Один из них то и дело оглядывался, будто боялся, что из тени ступеней вынырнет чья-то рука – или что услышит за спиной приговор шепчущего зла.

Лотосовая аллея, по которой раньше ходили мастера секты, приветствуемые поклонами учеников, сейчас была завалена упавшими плитами. Мрамор расслоился, начав зарастать мхом и трещинами, а бронзовые статуи старых наставников покрылись налётом окислов, словно даже металл отвергал эту секту.

По ночам, как рассказывали оставшиеся, были слышны шаги – неясные, бесформенные, будто кто-то продолжает бродить по залам, где давно нет жизни. Ходили даже слухи, что некоторые алтарные залы до конца так и не были очищены от следов тьмы. Что в подвалах главного павильона всё ещё можно найти чертежи кровавых якорей, и что кто-то из бывших старших братьев исчез не просто так – а был принесён в жертву неведомой сущности, чтобы “секта возродилась”.

Почти все Великие кланы уже отозвали своих наследников и родственников. А те, кто всё ещё оставался из-за лояльности или страха, уже тоже начинали постепенно отдаляться. Остались лишь немногие – либо слишком бедные, чтобы уйти, либо слишком скомпрометированные, чтобы быть приняты в другие школы. Их лица теперь были вечно угрюмыми, осунувшимися, и тревожными. Они почти не говорили между собой, не смотрели друг другу в глаза. Они жили так, как будто каждый день, проведённый ими в этом месте, мог стать последним. И каждый час для них теперь был, как затишье перед бурей.

На вершине третьего пика, где раньше стоял Белый Зал Совета Старейшин, ныне лишь ветер гулял среди пустующих стен. Золотая табличка с девизом секты – “Свет над Пяти Вершинами” – была покрыта трещинами. Несколько иероглифов уже осыпались. Остался только “Свет” и искажённое “П”.

И в этом несчастном фрагменте кто-то увидел знак. Что свет действительно ушёл. А остались – лишь Пустота и Прах.

Ветхий, но всё ещё роскошный павильон на вершине Пика Истинной Луны, что считался личной резиденцией Великого старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, ныне дышал атмосферой тревожного отчаяния. Стены из полированного чёрного дерева с инкрустацией из яшмы, красные занавеси, вышитые символами бессмертия, золотистые фигурки бессмертных на полках – всё казалось избыточным, почти насмешливым на фоне того, как глубоко начала рушиться сама основа секты.

Великий старейшина Хван До Ин – некогда величественный, спокойный и внушительный человек с ореолом мудрости, сейчас казался взбешённым и потерянным зверем, запертым в клетке. Он ходил из угла в угол по гладкому тёплому полу, застеленному коврами с изображениями пяти горных духов, и каждый его шаг отдавался напряжённым эхом в тишине, нарушаемой лишь шелестом материала свитка, сжатого в его руке.

Это было письмо. Настоящее, с личной печатью главы семьи Хваджон. Алый воск на нём уже раскрошился, потому что Хван До Ин перечитывал его раз за разом, раз десять, будто надеясь, что буквы вдруг изменятся. Но они не менялись.

"Старейшине Хван До Ин, представителю секты Пяти Пиков Бессмертных.

Семья Хваджон, долгие века предоставлявшая вашей секте священное право на обитание в провинции Фэнъюнь, более не может закрывать глаза на преступные деяния, совершённые под вашей эгидой, и прикрытием ваших символов и гербов. Вы покровительствовали тем, кто осквернял жизнь и дух этой земли. Вы допустили, чтобы ваши старейшины покрывали кровавые культы, жертвоприношения и связь с внешними силами, враждебными Небу и Закону.

Мы более не признаём вашего права на землю, которую вы запятнали. В течение тридцати дней все члены секты Пяти Пиков Бессмертных должны покинуть территорию провинции. Ваши хранилища, обители, монастыри и алтари будут опечатаны и переданы под надзор Хранителей Закона.

Сопротивление будет приравнено к мятежу.

– Хваджон Ли Ён Гван, Глава Дома Хваджон,

по воле предков и соизволению Небес."

В очередной раз дочитав текст письма до конца, Хван До Ин зло скрипнул зубами и с силой сжал свиток. Пальцы его были жилистыми, с дрожащими костяшками. Века мудрости и благородного самоконтроля, а ведь он был одним из старейших мастеров на всей Западной окраине Империи, теперь казались пылью, развеянной одним письмом.

– Дьяволы… жалкие лживые псы… – Процедил он сквозь зубы, снова начав шагать по комнате, как разъярённый тигр, запертый в загоне. – Тридцать дней? Да они уже давно решили нас уничтожить! Им просто нужен был повод!

Он остановился перед высоким экраном, за которым когда-то переодевались слуги. Сейчас там не было никого. Комнаты опустели – даже личные помощники, казалось, избегали старейшину. Ведь все они уже прекрасно понимали тот факт, что эта секта уже трещит по всем швам.

– Всё из-за вас… – Глухо пробормотал он, глядя в сторону южной стены, где в нише стояли изображения всех бывших старейшин, включая тех, кто ещё недавно заседал с ним за Советом. – Вы решили, что можно играть с тьмой. Что можно управлять демонами, духами, ложью. А теперь?

Он бросил письмо на письменный стол, украшенный резьбой в виде стилизованных облаков и бессмертных журавлей. За этим столом он когда-то принимал гостей, беседовал с юными наследниками кланов, вручал награды… А теперь здесь лежало письмо о фактическом изгнании. Письмо приговора для всей секты.

Сквозь открытое окно в покои проникал холодный ветер, пахнущий пеплом и увядающими листьями. Он развевал шёлковую штору и колыхал тяжёлую ткань накидки старейшины.

Хван До Ин медленно и устало сел, будто весь гнев выжег его изнутри.

– Мы были одной из восьми Великих сект… А теперь – прокляты, забыты и приговорены.

Он опустил голову. На столе в углу стояла чаша с благовониями. Они давно погасли. Он не стал их зажигать вновь. Тьма в покоях сгущалась, а вместе с ней – тишина. Впервые за десятки лет Великий старейшина секты Пяти Пиков Бессмертных не знал, что делать дальше.

Он долго сидел в тени потухших благовоний, и в тяжёлой, гнетущей тишине его разум вновь начал извиваться, как змей, пойманный в банку. Он упёр локти в стол, сцепил пальцы перед губами, и надолго застыл, погружённый в напряжённые, тёмные мысли.

"Как же можно вынудить их отступить?" – Внезапно пришёл первый отчётливый вопрос. Медленно, будто прорываясь сквозь паутину сомнений, эта мысль стала набирать вес. Он поднял глаза к потолку, к резному кругу с изображением пяти бессмертных, что символизировали добродетели основателей секты.

"Мы же всё ещё сильны. Пусть не так, как раньше, но трое старейшин, не считая меня… Со Ёнгук, Ся Лун и Юй Мин – каждый из них пережил десятки битв, сокрушал демонов и возглавлял походы против мятежных сект. Их сила не угасла. А я… Я всё ещё носитель Техник Пяти Пиков. Если мы выступим все вместе…"

Пальцы вцепились в подлокотники кресла, суставы побелели. Он мысленно рисовал, как они выходят из павильона, как их фигуры – величественные, облечённые в ритуальные мантии – ступают по ступеням горной обители. Как они спускаются к долинам, к месту, где расположена старинная резиденция семьи Хваджон. Как грозно звучат их голоса.

"…мы явимся, и не будем просить, нет – потребуем! Напомним этим выскочкам из семьи Хваджон, на чьей земле они веками существовали. Пусть покорятся. Пусть… подарят нам провинцию. Провозгласим её новой священной обителью. Пусть платят за право жить на нашей земле, а не мы – за прошлые ошибки…"

Но как только он позволил себе почувствовать лёгкий жар былого величия, как только в груди вспыхнула искра прежней гордости… В его сознание, словно нож, врезалось одно имя. Анд Рей. И молчание в покоях стало ледяным. Старик откинулся на спинку кресла, взгляд его стал пустым и тусклым.

– Чёртова ошибка… – Прошептал он. – Наш самый большой промах…

Когда-то этот мальчишка был никем. Каким-то слугой, ущербным немым, фактически заложником их интересов, объектом наблюдения. Секта могла бы сломить его, подчинить, использовать… Но нет, жадность и трусость старейшин всё испортили. Мало того, что с ним они поторопились. А потом они начали, как вещи, передавать культистам, чтобы получить доступ к их тёмным ритуалам, своих собственных учеников. И теперь… Теперь даже этот мальчишка… Вырос… Как мастер… Как боец.

Его не просто упустили. Его оттолкнули, предали, унизили – и дали ему причину. Причину вернуться, если он захочет. Причину уничтожить их. А теперь у него – дракон. Не просто фамильяр. Не змей или дух. А настоящий Небесный дракон.

Существо, чей рёв может расколоть горы. Чья чешуя отражает стрелы и мечи, чьё дыхание сжигает не тела, а души. Если этот мальчишка действительно теперь слился с драконом… Если он способен управлять им… Тогда одна его мысль может стереть обитель с лица земли.

Хван До Ин представил, как над горами разносится визг ветра, разорванного размахом гигантских крыльев. Как солнечный свет перекрывается силуэтом зверя из легенд. Как ученики в панике бегут к вратам, а старейшины даже не успевают активировать защитные печати. Пепел. И только пепел.

Он встал медленно, как старый каменный истукан, и шагнул к окну. Холодный горный ветер обдал лицо, запах хвои и влаги напомнил о реальности. Внизу, под пиками, начинался лес. Там, где скрыты были пути к долине семьи Хваджон, к той самой резиденции, куда он хотел было двинуться с силой.

Он немного нервно сжал край оконной рамы.

– Мы уже проиграли, как только потеряли этого мальчишку… – Хрипло выговорил он, не отводя взгляда от далёкого горизонта. – И никто из нас не решится поднять руку на него. Даже я…

Потому что он чувствовал, что этот юноша больше не был просто человеком. Он был символом расплаты. Орудием возмездия. И шаг в его сторону – был бы последним шагом всей секты Пяти Пиков Бессмертных.

Задумавшись об этом, он отвернулся от окна и прошёл обратно вглубь покоев, как человек, осознавший приговор. И больше не возвращался к мысли об ответной силе.

Горные вершины, на которых когда-то величественно раскинулась обитель секты Пяти Пиков Бессмертных, теперь утопали в молчании. Ветер, пробегающий между одинокими стелами и опустевшими павильонами, приносил с собой только сухую пыль и ускользающий запах былой славы. Там, где раньше гремели утренние чтения, проводились собрания, звучал смех учеников и стук посохов мастеров во время тренировок, теперь царили уныние и безмолвие.

Когда-то эта обитель считалась одной из самых стабильных и уважаемых среди восьми Великих сект. Влиятельная, богатая, многолюдная – она словно парила над миром, уверенная в своей силе. Но теперь… теперь казалось, что сам воздух здесь впитал в себя тень стыда, страха и обречённости.

В личных покоях Великого старейшины Хвана До Ина, запахи благовоний едва прикрывали прогорклую тяжесть – здесь давно не открывали окон. Комната, некогда обставленная с величием, хранила следы запустения. Ваза, из которой стояли увядшие цветы, потрескавшаяся лакированная ширма, брошенная в углу книга с загнутыми страницами. На полу валялась пустая бутыль от вина – дешёвого, не того, к которому привыкли в этих стенах.

Старый мастер нервно шагал туда-сюда, сцепив руки за спиной. Его лицо было иссечено морщинами, но в них не было мудрости – только злость и усталость. Его губы беззвучно шевелились, словно он вёл внутреннюю беседу с демонами прошлого. Он знал, что всё рушится. Секта уже стояла на самом краю. Старейшин осталось трое. Мастера уходят, ученики разбегаются. Даже их вернейшие союзники теперь делают вид, будто никогда не знали имени “Пять Пиков Бессмертных”.

Перед внутренним взором снова возник тот самый юноша. Анд Рей. Спокойный. Холодный. В тёмной одежде, за спиной которого сейчас, неизвестно откуда, взялся древний, золотоглазый дракон. Тот самый парень, которого они когда-то упустили. Которого попытались использовать. Которому дали шанс сбежать. Который… теперь был сильнее них. Гораздо сильнее.

Старый мастер вспомнил, как старейшины смеялись, когда слышали имя. Как кто-то назвал его "немым оборванцем". Как кто-то – кажется, он сам – приказывал следить за ним. А потом юноша исчез. Вырвался. Подчинил Небесного дракона.

– Один удар… – Пробормотал он. – Один удар его зверя, и от этой обители останутся лишь угли. Разве что камни, раскалённые добела, ещё будут напоминать о нас.

Он опустился в кресло. Письмо упало на пол. Скрипнула дверь. Тихо. Осторожно. В комнату вошла молодая женщина, одетая в простое, но аккуратное платье. В руках у неё был поднос с обедом. Варёный рис. Немного овощей, потемневших на пару. Пара ломтиков соевого сыра. Никакого мяса. Никакого вина. Лишь глиняная чашка с родниковой водой.

Это была его внучка – Хван Ран. Красавица. Стройная, с выразительными глазами, которые сейчас были слегка затуманены усталостью и раздражением. На губах играла сдержанная гримаса недовольства.

– Еда готова, дедушка. – Сказала она, тихо, но без особой теплоты.

Он посмотрел на поднос и фыркнул.

– Это… – Он ткнул пальцем в рис, – …это вы называете пищей для Великого старейшины?

– Сейчас у всех одинаково. – Коротко пожала плечами она. – Кладовые пустеют. Никто больше не присылает нам провизии. Даже те, кто раньше считал себя нам обязанным.

Он схватил чашу с водой, посмотрел в неё и скривился, словно это была болотная жижа. А потом резко поставил её обратно и поднялся.

– Ты. – Он уставился на девушку. – Ты даже не осознаёшь, насколько жалка. Я дал тебе задание. Простое. Подойти к этому мальчишке, очаровать его, использовать. Даже если было бы нужно, вынудить его жениться на тебе… А ты? Ты даже пальцем не пошевелила!

Она немного нервно моргнула, оторопев от его наскока.

– Я?.. Но он был… просто слуга… Ущербный… Грубый… Молчаливый… Грязный…

– Молчать! – Взревел старик. – Он был шансом! Шансом, который мы упустили из-за таких, как ты! Он был ключом. Он мог быть нашим, если бы ты не строила из себя благородную госпожу! Теперь он союзник семьи Хваджон! И у него есть собственный цепной дракон! Ты хоть понимаешь, какой шанс упустила, если он представитель Древней крови? Ты могла усилить нашу семью до невозможной высоты! Но твоя никому не нужная гордость всё уничтожила!

– Я… я не знала… – Слегка растерянно пробормотала она. – Кто знал, что он… он станет таким?

– Все могли знать! Все! Кроме тебя! – Он подошёл ближе, и в его взгляде горело то, что уже давно не горело в глазах Хвана До Ина – настоящее, неподдельное бешенство. – Из-за тебя… из-за твоей гордыни и лени… мы теряем всё! Наша семья опозорена!

Она отступила на шаг. Потом – ещё один. Плечи ссутулились. Но ничего не ответила. Лишь опустила взгляд, сжав губы. А за окнами, где раньше звучал голос учеников, ветер уносил прочь последние остатки гордости этой некогда Великой секты.

………..

Немного погодя, после скудного обеда, глава Пяти Пиков Бессмертных стоял у края высокого уступа, откуда открывался вид на их обитель, раскинувшуюся среди облаков и сосновых гряд. Ветер тянул за рукава его старого, изношенного одеяния, и в этом порыве было что-то, что напоминало ему о приближающейся пустоте – о надвигающемся небытии его секты.

Он только что выдворил прочь ту дерзкую девчонку, которая, несмотря на все наставления, так и не поняла всей тяжести своего проступка. В её глазах не было ни раскаяния, ни страха, только упрямое, тупое непонимание, будто всё произошедшее было случайной мелочью, а не ударом в самое сердце их клана. Это раздражало его сильнее всего – не сама ошибка, а то, что она даже не осознала, насколько глубоко вонзила нож в спину семьи, которая её взрастила.

Но теперь, оставшись наедине с собой и с давящей тишиной гор, он отбросил личные эмоции. Мысли его обратились к самому главному. Как спасти Пять Пиков Бессмертных от окончательного падения. И быстро стало ясно – у них остался только один путь.

События последних месяцев сами подсказывали решение. Мир снова дрогнул от шороха пробуждающихся легендарных зверей древности. Эти чудовища были не просто опасны – они были символами сил, неподвластных ни времени, ни смертным. Их имена произносили вполголоса, даже самые отважные герои бледнели, лишь услышав о них.

В сердце старика шевельнулась холодная решимость. Если секта Пяти Пиков Бессмертных сможет уничтожить хотя бы одного такого зверя, то ни одна благородная семья, ни одна секта, ни один совет старейшин во всей Поднебесной Империи не посмеет поднять руку на них. Даже враги будут вынуждены признать тот факт, что те, кто способен одолеть подобное древнее чудовище, достойны занимать своё место.

Да. Он и сам прекрасно понимал, что для этого придётся бросить в бой всё, что у них осталось. Все три старейшины, пока ещё оставшиеся в секте… Мастера… Ученики, способные держать меч или управлять духовной энергией. Все пойдут в этот бой. Хотя, даже так, их шансы всё равно будут ничтожны. В этой схватке легко могла погибнуть вся их сила, и вся основа их будущего.

Но выбор был прост и жесток, как горный камень. Либо смерть с оружием в руках, в бою, что войдёт в легенды, либо позорное изгнание, когда их обитель будет занята чужаками, а само имя Пяти Пиков бессмертных превратится в шёпот сожаления.

При этой мысли глава секты немного нервно сжал сложенные за спиной руки, чувствуя, как суставы хрустят от напряжения. Он уже знал, что выберет. Даже если горы будут залиты кровью его людей, он не позволит, чтобы Пять Пиков Бессмертных ушли в небытие тихо и без следа. Если уж падать – то так, чтобы этот гром был слышен во всех уголках Поднебесной.

Спустя час, Великий старейшина Пяти Пиков Бессмертных снова сидел в своей резиденции, неподвижный, словно высеченный из старого, потрескавшегося камня. Лишь тонкая струйка дыма из курильницы, пахнущая горькой полынью и сушёной сосновой смолой, колыхалась в воздухе. Его глаза, подёрнутые мутной плёнкой подступающей старости, были устремлены куда-то за стены, за горные гряды – туда, где начиналась пустынная местность, а за ней тянулись болотистые земли, полные испарений и древнего смрада.

Он помнил о нём. Об этом проклятом безымянном существе, что веками скрывалось в тех болотах, словно сама земля пыталась скрыть его существование, заволакивая тропы туманом и топями. О нём не говорили вслух. Оно не имело имени, потому что имя давало форму, а эта тварь, по слухам, была чем-то иным – обрывком чужого мира, прогнившим до чёрного, но всё ещё голодным. Те, кто подходил слишком близко, растворялись в зыбкой, тягучей мгле, будто их плоть становилась частью чужого дыхания. Лишь редкие, случайные очевидцы – безумцы или одержимые – возвращались, шепча о бесконечно тянущихся челюстях, о глазах, что смотрят сквозь воду и кожу прямо в душу. Он помнил, как всё начиналось – с разговора о болотах, о том, что там, на границе земель секты, бродит безымянное, бесформенное нечто. Молва утверждала, что оно поглощает каждого, кто осмеливается ступить в его зону влияния, даже если у него за плечами десятилетия закалки и стальные нервы. Но это были старые истории, почти предания, которые пугали новобранцев. Хван До Ин бы, может, и не придал этому значения, если бы не последние вести…

И сейчас старый мастер думал о том, что эта тварь хоть и была древней, известной и легендарной, но как именно с ней можно сражаться, никто и ничего не мог сказать. А значит и отправлять туда отряд последних верных людей секты будет просто бессмысленной тратой ресурсов и средств. Они просто бессмысленно погибнут, так ничего и не добившись. Это всё он понимал, даже не смотря всё своё желание любой ценой победить, и вырваться из этой череды событий, что постепенно подводили их секту к гибели.

Он долго сидел, погружённый в эти воспоминания, но затем другая мысль, более свежая, более тревожная, ударила в сознание. Слухи… Они приходили с Востока, и чем дальше, тем настойчивее. Ведь в последнее время люди всё чаще говорили о другом легендарном монстре, что пробудился. И, судя по всему, нёс куда большую опасность чем та тварь, что окопалась в болотах. О Мёнгуке. Сыне Глубин. Том, Кто Поглощает Свет. Про древнее существо, чьё имя уже само по себе было проклятием.

В описаниях очевидцев Мёнгук был чудовищем, у которого не было настоящих очертаний. Его тело казалось сгустком из камня, переплетённых корней и сгустившегося мрака, как будто сама земля, раздавленная тысячелетиями, поднялась, чтобы стать зверем. Из его спины торчали рога, но не живые – окаменевшие, изломанные, словно часть древней горной гряды. Между ними вилась чёрная дымка, плотная, как масло, и едкая, как яд – даже самый стойкий зверь, вдохнув её, начинал задыхаться и падал в судорогах. А те культиваторы, кто хоть раз вдохнул его, чувствовали, как лёгкие обжигает изнутри, а каналы Ци словно покрываются ржавчиной.

Говорили, что он не рычит и не ревёт. Он беззвучен, как полночь перед бурей. Лишь глухое давление, словно невидимая рука сжимает грудь, предупреждает о его приближении. И где бы он ни появлялся, воздух густел, тени удлинялись, и солнце казалось далёким, как в час затмения.

Подумав об этом существе, которое тоже в последнее время напомнило о том, что когда-то десятки тысяч лет назад была эра величайших существ и Истинных Богов, Великий старейшина сжал костлявые пальцы на подлокотнике кресла. Слухи о появлении этого древнего монстра уже достигли каждой уважающей себя секты. Кто-то отмахивался от них, считая пустышкой и бредом тех, кто банально не мог объяснить чего-либо… Кто-то считал всё это не достойным своего внимания. Но лично старый мастер знал о том, что такие вещи не рождаются из пустоты. Если имя Мёнгука начали произносить вслух, то это могло значить только то, что он уже был близко.

Сын Глубин. Тот, Кто Поглощает Свет. Восточный зверь-бездна, чья пасть пуста, как небо в час затмения. Ему приписывали древнее родство с чем-то, что существовало задолго до людей, до самих гор, до первых ветров. Однако сейчас старый мастер знал одно… Если Мёнгук решит приблизиться к обитаемым землям, слабые культиваторы падут ещё до того, как увидят его. Слухи о нём уже поползли по Поднебесной, и промедлить сейчас означало бы признать своё собственное бессилие.

И именно сейчас секте Пяти Пиков Бессмертных нельзя было оставаться безучастными. Мёнгук не был просто угрозой. Он был катастрофой, способной уничтожить десятки деревень и слабых культиваторов, даже не утруждая себя боем. Одного его приближения хватало, чтобы сердца начинали биться медленнее, а дыхание становилось хриплым, как у умирающего.

Именно поэтому, тяжело поднявшись, Великий старейшина медленно обошёл зал и открыл массивный сундук, в котором лежали старые, но ещё живые в своей силе, свитки. Он начал подбирать имена – тех, кто был достаточно силён, чтобы выстоять против существа-бездны хотя бы несколько мгновений, и достаточно безрассуден, чтобы попытаться убить его.

Да. Сейчас он и сам прекрасно понимал, что даже полноценный ударный отряд секты, собранный из лучших бойцов, может не вернуться. Ведь даже их старейшины так и не достигли хотя бы уровня Доу Лин. Хотя бы первой его звезды… Но выбора у них сейчас просто не было. Если Мёнгук пройдёт дальше, то вся Поднебесная Империя будет оплакивать не одного погибшего, а целые регионы. И в глубине души старейшина не мог избавиться от странного чувства – будто само упоминание этого имени уже притягивало зверя ближе.

Спустя всего пару часов, Великий старейшина Хван До Ин уже сидел в тишине зала Совета Старейшин, глядя на пустые места, где некогда сидели старейшины, мастера, главы ветвей и боевых школ, принадлежавших Секте Пяти Пиков Бессмертных. Когда-то эти места гудели голосами, полными уверенности и гордости. Сегодня же это место наполнял лишь скрип сухого дерева и тихий вздох старого камня под ветром.

Хван До Ин поднялся и медленно обошёл зал. Каждый шаг отдавался в коленях тянущей болью, но его разум оставался острым. Он вспоминал имена тех, кто мог бы составить ударный отряд… И понимал, что слишком многие ушли из секты. Те, кто некогда носил цвета Пяти Пиков Бессмертных с гордостью, вернулись в родовые поместья, банально опасаясь того, что позор, обрушившийся на секту, втянет их дома в пучину скандалов. Остатки лучших бойцов рассеялись, как листья под дождём.

Старейшин осталось четверо, включая его самого. Из мастеров высшего уровня – ещё меньше. В открытом бою против Мёнгука это было бы не сражение, а бойня. Значит, оставалось рассчитывать на иное. На то, что века хранила сокровищница секты.

В дальних залах сокровищницы секты, за тремя печатями, лежали два древних артефакта. Не считая того, что было не таким уж и древним, и менее опасным. Один – изогнутый клинок, выкованный из металла, который, по преданиям, упал с небес, когда рушился какой-то забытый мир. Второй – нефритовая печать, чьи резные грани сами по себе являлись схемой великого запретного заклятия, способного выжечь землю до каменного блеска. Оба оружия были опасны и для владельца, и для врага, но именно это давало шанс.

Помимо артефактов, склады хранили запасы пилюль и эликсиров – горьких, жгучих, дающих силы ценой будущих лет жизни. Их будет достаточно, чтобы ударный отряд, пусть и малочисленный, смог выдержать хоть несколько столкновений.

Хван До Ин медленно выдохнул. Всё, что у него осталось – это опыт, память, два древних артефакта и горстка людей, готовых рискнуть жизнью ради имени секты. И если Мёнгук действительно идёт на Восток, то он встретит не растерянных учеников, а тех, кто готов сгореть дотла, лишь бы не дать чудовищу насытиться.

………..

Сокровищница Пяти Пиков Бессмертных располагалась глубоко под восточным пиком – там, где камень становился плотным, а воздух сухим, будто сам вековой гранит впитывал звуки шагов. Стены здесь были укреплены старой печатью, когда-то наложенной самим первым Главой секты. Печать до сих пор дышала остаточной силой, но уже имела вид измученной паутины. Её энергетические линии постепенно тускнели, как если бы сама судьба медленно стирала её из мира.

Сокровищница Пяти Пиков Бессмертных – это был не просто склад богатств. Её своды, уходящие вглубь скалы, были покрыты тонкими прожилками редких минералов, способных глушить и рассеивать духовную энергию, а стены хранили в себе запах столетий – густой, тяжёлый, с примесью пыли старых тканей, засохших трав и горьковатого духа металлических ядов. На полках, уходящих в полумрак, стояли глиняные сосуды с эликсирами, каждый подписан изящной каллиграфией и покрыт тонким слоем пыли. Чуть выше висели длинные пучки засушенных редких растений, чьи листья скрутились в узелки, а корни источали едва уловимый аромат лекарственной силы.

В дальних нишах, закрытых резными деревянными дверцами, лежали древние артефакты: медные зеркала, на которых застыла рябь, будто они всё ещё отражают какой-то иной мир; массивные браслеты из чёрного нефрита с впаянными в них рубиновыми глазами, и пара копий, клинки которых выглядели как замёрзшие волны. Всё это было остатками былого могущества секты – но остатками, которые теперь приходилось тщательно пересчитывать и охранять.

Хранилище не было богатым на пышное убранство. Ряды каменных постаментов, на которых стояли ларцы, футляры и керамические сосуды, чередовались с тяжёлыми шкафами из чёрного дерева. Там лежали свитки древних техник, крошечные деревянные коробочки с пилюлями, флаконы с густыми, словно кровь, эликсирами. Эти запасы, пусть и не сияли золотом, теперь были самой большой ценностью секты – тем, что могло поддержать остатки боевых сил.

Старейшин секты оставалось мало, но каждый из них прекрасно понимал, что полноценной победы с оставшимся у них числом мастеров не одержать. Слишком многие – когда-то гордые воины с родословными, восходящими к древним домам – покинули секту. Кто-то вернулся в родные земли, чтобы переждать позор, кто-то – чтобы спасти клан от связанной с сектой беды. Теперь же, вместо боевых криков, залы Пяти Пиков наполняло лишь эхо редких шагов.

И всё же в хранилище хранились артефакты, к которым Хван До Ин относился с особым почтением. Один – массивная трёхзубая алебарда с чёрным древком, инкрустированным золотом, и рубящими кромками, что даже без вложенной силы оставляли в камне глубокие зарубки. Второй – бронзовый браслет, старый, с простыми узорами, но заключающий в себе печать бурь, способную в нужный момент сорвать с небес ураган, смертельный для любого Доу Лина.

Однако был в их запасах и артефакт, о котором сегодня уже нельзя было говорить с гордостью – легендарный меч “Песнь Крови”, некогда наводивший страх на самых опасных врагов секты. Века назад он считался оружием, способным разрубить мастера Доу Ван за один взмах, ибо не питался простой духовной энергией – он жаждал ярости, злобы и свежей крови врагов. Питать его нужно было особым образом, и этот ритуал вели лишь немногие, избранные хранители.

Теперь же в сокровищнице секты Пяти Пиков Бессмертных стояла особая, почти гнетущая тишина. Толстые каменные стены, вырезанные прямо в склоне горы, покрывали печати удержания – древние, выцветшие, но всё ещё ощутимые, они мерцали едва заметным свечением, словно убаюкивая всё, что хранилось внутри. Когда Великий старейшина Хван До Ин вошёл сюда, в сопровождении двух учеников, он шёл медленно, с той осторожностью, с какой идут в места, где слишком долго спала сила, способная поглотить целые кланы.