Читать книгу: «Прогулки с курицей и без», страница 4

Лунная ночь в Теберде

Женю Ветрова постигла судьба многих других Казанов. На третьем курсе института он вдруг по уши влюбился и через год женился. Его избранницей стала очень красивая девочка Тома из города Черкесска Ставропольского края. Не помню, как они познакомились, но помню, что из Черкесска родители Тому никуда не отпустили, поэтому Ветров после окончания института взял распределение на какой-то завод в Черкесске и там остался.

Каждое лето, начиная с третьего курса, Ветров проводил у Томы, и мы с Женей решили их навестить. Тут может возникнуть путаница с именами, потому что моя жена (тогда – будущая жена) тоже Женя, Женя Жорницкая. Давайте я буду называть Женю Ветрова по фамилии, а мою Женю по имени. Договорились?

Мы с Женей учились на последних курсах, еще не были женаты, но ездить на отдых вместе уже не возбранялось.

На летние каникулы я сумел достать две путевки на турбазу в Теберде. Теберда и расположенный неподалеку, чуть выше в горах, Домбай я считаю одними из красивейших виденных мною мест, даже теперь, когда удалось довольно много поездить по свету. Теберда не так далеко от Черкесска, и мы с Ветровым условились, что в заранее оговоренный день они с Томой приедут к нам на турбазу с ночевкой. Написал «приедут» и вспомнил, что все тогда путешествовали на автобусах. Забытый транспорт. Потом, когда у меня появилась машина, мы много раз ездили навещать Ветровых, были вместе и в Теберде, и в Домбае, но та встреча на турбазе была действительно незабываемая.

Что такое турбаза в Теберде? Это два раздельных двухэтажных спальных корпуса: один для туристов мужского пола, второй – для женского; и еще третий, где была столовая и всяческие административные заведения. Руководство турбазы рьяно следило за нравственностью туристов. В каждом коридоре спальных корпусов постоянно сидели пожилые блюстительницы порядка и зайти, предположим, мне к Жене в корпус можно было только с 10 утра до 6 вечера. Нарушение правил грозило изгнанием из рая, то бишь с турбазы. А во всем остальном было очень мило. Днем мы с Женей ходили в небольшие походы, собирали ягоды в лесу, вечером уходящая на маршрут группа по традиции устраивала концерт у костра.

Большинство «турбазников» составляли группы туристов, останавливающихся там лишь на короткий отдых, обычно на день-два, перед следующим многодневным маршрутом. На маршруте настоящие туристы спят в палатках, готовят пищу на костре, а во время краткой остановки появляется возможность принять душ, пополнить запасы продуктов, передохнуть. Таких, как мы с Женей, с путевкой на все десять дней нахождения на турбазе, называли «чайниками». Но нас это мало трогало. Жили мы в четырехместных комнатах, где кроме кроватей и тумбочек ничего не было. Места общего пользования: умывальники, душ и туалет располагались в коридоре. Теперь, когда вы немного подготовлены, можно начинать историю.

Все складывалось удачно. Ветров с Томой должны были приехать в субботу и уехать в воскресенье. Три Женины соседки по комнате уходили в субботу утром в двухдневный поход. И решено было, что соберемся у Жени в комнате днем, когда еще посторонним можно заходить в женский корпус, и затаимся там до следующего дня. Ветров с Томой привезли полную корзину домашней еды, по которой мы соскучились. Запасливый Ветров захватил более чем достаточное количество бутылок портвейна, водку, штопор, карты и прочее. Мы были очень рады друг другу, давно не виделись и за едой, выпивкой и разговорами не заметили, как стемнело. Кто-то из девушек вышел в коридор в туалет. И тут мы с Ветровым поняли, что предусмотрели все – все, кроме одного – в туалет нам путь заказан. От осознания этого факта захотелось еще острей. Что делать? Выпили к тому моменту уже порядочно, и в нашем воспаленном сознании возникали всевозможные идеи – ищу походящее слово – освобождения. И с каждой минутой мы жаждали этого все больше и больше… Наши подруги, которым ситуация по причине наличия туалета в коридоре казалась несколько смешной, придумать ничего не могли.

Первая идея – переодеться в женское платье и нахально выйти в туалет под взор коридорной смотрительницы – была отвергнута как самоубийственная. Хотя переодеться мы попробовали. Сейчас это кажется невероятным, но тогда в 20 лет я мог напялить на себя Женин халатик. Вторая идея понравилась всем четверым, ибо выглядела романтично. Связать три простыни и спуститься из окна второго этажа. (Забыл сказать, что комната Жени находилась на втором этаже). Про спуски из заточения на связанных простынях все читали в приключенческих романах, поэтому буквально через несколько минут мы с Ветровым были готовы. Один конец импровизированной веревки привязали к ножке ближайшей кровати, второй выбросили из окна наружу.

«Давай выпьем еще, для храбрости», – сказал Ветров. Я охотно согласился и вроде как полез в окно, когда кто-то из девушек предложил для пущей безопасности надеть женское платье. На наши пьяные головы совет показался вполне разумным: конечно, двое мужчин, спускающихся со второго этажа женского спального корпуса на связанных простынях, явно вызовут подозрение. То ли дело – две девушки. Вполне нормально. Мы с Ветровым переоделись и начали спуск.

Тут я хотел вставить какое-нибудь профессиональное описание лунной ночи в Теберде, спящей у вековых сосен турбазы, отрезвляюще холодного воздуха и влажной от росы травы перед домом, на которую мы оба опустились. Но ничего подходящего не нашел.

Приблизившись к стене женского корпуса, я развязал пояс Жениного халатика и начал расстегивать… И вдруг услышал, как Ветров прошипел сзади: «Ты что – забыл, кто мы. Присядь, идиот!» Я присел, ибо уже настолько вошел в образ, что просто не мыслил другого пути. Главное, что освобождение все же пришло. Потом мы грациозно – Ветров, кажется, даже стал повиливать бедрами – взобрались по связанным простыням обратно на второй этаж. Потом было много смеха, вина, словом – ночевка удалась.

Я пишу эти воспоминания жарким августовским днем в рабочем кабинете моего калифорнийского дома. Из окна виден ухоженный дворик и новая Infiniti у подъезда.

А не отдал бы я все это за то, чтобы снова в Теберде с Ветровым, пьяными и двадцатилетними, спуститься в женском платье со второго этажа турбазы по связанным простыням в лунную ночь?

Халтура для Брежнева

Надо отдать должное Гусману: ни в Москве, где он учился на режиссерских курсах, ни когда вернулся в Баку, ни когда снова приехал в Москву, не забывал команду «молодости нашей», команду КВН – 66|67, которая сделала «Парней из Баку» и его самого легендарными. После КВНа я по возможности продолжал работать с ним вместе: автором страницы «КВН Комсомольская правда», внештатным корреспондентом странички сатиры и юмора газеты «Бакинский рабочий», словом, был в курсе его творческих планов. Мы, «ядро команды», всегда получали приглашения на премьеры его фильмов и постановок. Мне было очень интересно вместе с Ромой Газом участвовать, пусть и не главными, в авторской группе мюзикла «Три мушкетера», который Юлик ставил в бакинском ТЮЗе. Мы писали для этого спектакля текст пародийного телерепортажа, который якобы ведет Николай Озеров со сцены драки мушкетеров с гвардейцами кардинала. Я с гордостью храню программку спектакля, где наши с Ромой имена стоят недалеко от фамилий Розовского и Ряшенцева. В 1972 году азербайджанский вокальный квартет «ГАЯ» поручил Гусману и Розовскому создание грандиозной по тем временам шоу-программы. Одним из хитов программы была сюита из рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», другой интересной задумкой – мини-концерт, состоящий из музыкальных пародий на известные ВИА, такие как «ОРЕРА», «Самоцветы» и др. Я подрядился написать тексты этих пародий. Идея была в том, чтобы «ГАЯ», исполняя каждую песню, выступали в формате одной из популярных телепередач. Никак не давалась пародия на тему песни «Увезу тебя я в тундру» в формате передачи «Здоровье». Моей старшей дочке Софе исполнилось два годика, и помимо работы над диссертацией, «халтуры» для «ГАЯ», надо было находить еще время позаниматься с ребенком. И вот читаю Софе «Мойдодыр» и вдруг понимаю, что Чуковский уже написал текст, над которым я столько мучаюсь. Оставалось только взять ручку и записать.

Соло:

Увезу тебя я в тундру, и тогда поймешь ты вдруг,

Почему важна так детям чистота и ног, и рук.

Если с чистыми руками утром в тундру мы пойдем,

Сколько хочешь самоцветов мы с тобою соберем.

Квартет:

Надо, надо умываться по утрам и вечерам,

А нечистым трубочистам стыд и сра-ам, стыд и срам!

Таких подработок, «алаверды» Гусману, было много, но хочу рассказать об одной, по-моему, самой интересной, хотя денег я тогда не заработал.

В сентябре 1982 года Баку встречал Брежнева. Во второй и последний раз. Генсек скончался через два месяца после визита. Можете вообразить, как руководство республики и лично Гейдар Алиевич Алиев (все-таки неистребимое словосочетание – и лично…) готовились к этому. Сценарий встречи в аэропорту, поездки до центральной площади, подъема на трибуну и концерта на площади были поручены Гусману. Меня это не касалось до тех пор, пока не позвонил Игорь Плавский (бывший соратник Гусмана по комсомольской работе, а в то время заведующий первым отделом горкома партии). Он спросил, не могу ли я встретиться с ним завтра вечером в определенном месте по определенному адресу и не распространяться по этому поводу. Адрес «определенного места» я записал, распространяться не стал и ровно в назначенное время позвонил в дверь по не знакомому мне адресу. Дверь открыл Игорь. Квартира, в которой я очутился, выглядела роскошно. Я, как выяснилось, пришел первым, но вскоре появились человек пять. Оказалось, что это наше слегка постаревшее, но еще творчески активное «ядро». Когда все собрались, Игорь сказал примерно следующее: «Дорогие друзья, Юлик в Москве. Ему нужна ваша помощь. Нужно «побредить» и придумать самые-самые еще никем и никогда не использованные идеи по встрече высокопоставленных особ. Никаких ограничений в средствах. А сейчас позвоните домой и скажите, чтобы не волновались. Я вас здесь запру и выпущу в 8 утра после получения списка идей. Все, что в холодильнике – в вашем полном распоряжении». Я заглянул в холодильник и обалдел. Там было три бутылки водки «Пшеничная», ящик чешского пива, две банки черной икры, сервелат и прочий дефицит. Содержимое холодильника и роскошная обстановка как-то смягчили приговор восьмичасового заточения. Мы принялись потихоньку «разогреваться» холодным пивком, а потом пошло-поехало. Вначале поступали вполне рациональные предложения, но по мере того, как мы опустошали холодильник, стали рождаться действительно бредовые идеи. Одна за другой. Мы продолжали наливать «по возрастающей градуса», и после каждого очередного бреда раздавался безумный хохот. Процедура напоминала ритуал входящих в транс шаманов. Вероятно, в трансе и родилось вот это: «А почему бы не разрисовать автотрассу из аэропорта в город в виде гигантского ковра цветов». Все происходило в таком алкогольном тумане, что не помню, кто это придумал, каким образом я попал домой на следующее утро…Но идея понравилась. И дорогу раскрасили. Пригнали полк солдат, дали им трафареты, кисточки и краски. Краски, видать, были качественные, потому что цветы выглядели свежими еще несколько лет.

Финал встречи генсека с народом оказался совершенно неожиданным. Генсек доехал до площади, по специальному помосту машина дошла почти до трибуны, но выйти из машины Брежнев отказался. Устал. Устал – и все. Кортеж развернулся и уехал. А на площади стояла многотысячная толпа школьников, студентов и прочих, готовых петь, танцевать и просто ликовать. И Гусман, принял мудрое решение – начинать концерт! Уникально. Концерт перед пустой трибуной шел почти час. А по Центральному телевидению в вечерних новостях показали сшитые умелой рукой фрагменты концерта и кавалькаду черных ЗиЛов, плывущих по роскошному цветочному ковру.

Саратовские страдания

За время работы в Америке мне часто приходилось сотрудничать с инженерными группами, находящимися в разных странах – в Индии, Германии, Чехословакии, на Тайване. И никогда не возникало языковых проблем. Так или иначе, хорошо или плохо, но все говорили на английском и понимали друг друга.

В 2011 году я координировал работу двух групп инженеров: американской компании eBay и российской в Саратове, которые разрабатывали программное обеспечение. Я был рад возможности пообщаться по-русски на профессиональном языке, впервые за четверть века. Надо сказать, что саратовские ребята оказались специалистами высшей инженерной пробы: исключительно грамотные, обязательные, пунктуальные. Бьют и хваленых немцев, и индусов вместе с китайцами. И английский очень приличный.

Неожиданно единственной проблемой оказался – русский язык. Похоже, что за последние лет двадцать у российских программистов выработался новый англо-русский сленг, на котором они общаются. Если слово «прочекать» я воспринимал сразу, то на понимание фразы «надо поэксклюдить все П3-баги» уходило несколько дополнительных секунд. Возможно, первое время у моих саратовских партнеров возникали сомнения в уровне моего интеллектуального развития.

Поскольку договор компании eBay с саратовской фирмой был заключен на основе фиксированного количества оплачиваемых часов, мне приходилось следить, чтобы инженеры не забывали еженедельно заносить в базу данных отработанные часы. По-саратовски это называлось «залогать ворку». Проблему мы успешно «разрезолвили». Более того, ребята «задевелопили» много полезных «тулзов», которыми eBay пользуется до сих пор.

В процессе обучения сленгу я не сразу догадался, что такое «тулзы». Мне объяснили, что это эквивалент английского tools. По простоте душевной я спросил: «А почему в конце «ы», ведь tools – уже множественное число?» «Ну, чтобы понятнее было», – услышал я в ответ.

Постепенно мой новый русский улучшился – ежедневные разговоры с Саратовoм по скайпу давали свои плоды. Я уже мог спросить: «А какие шняги еще остаются в пендинге»?» И мне могли ответить: «Да почти ничего не осталось, только одна маленькая ишуйка». Приятно, когда тебя понимают, и ты понимаешь.

Аркадий Исаакович Райкин считал своим самым большим достижением, что с его легкой руки в русском языке появилось слово «авоська». Похоже, что мои саратовские друзья могут похвастаться гораздо большим.

ישראל שמע

Если вы прочтете этот рассказ внимательно, считайте, что первый урок иврита освоен. Главное в иврите – при чтении научиться двигать глазами справа налево, а не как мы привыкли – слева направо.

В 60-х годах был, пожалуй, единственный способ приобрести пишущую машинку: купить в Москве в каком-нибудь посольстве старую (конечно, имея связи) и перепаять «импортные» литеры на русские. Одному моему бакинскому приятелю как-то позвонили из Москвы и предложили такую машинку, причем очень недорого. Недолго думая он ответил: «Беру! Перепаивай на русский». Получив вожделенную посылку, полный счастья, приятель вкрутил лист бумаги и начал печатать. О, ужас! Каретка поползла в другую сторону – вправо. Оказалось, что машинка была из израильского посольства, которое тогда закрыли.

Ну что, хотите учить иврит? Посмотрите на название (напоминаю – справа налево): первая буква – шин, звучит, как русское «ш». Да и внешне похожа. Многие языковеды считают, что от ивритского (а ранее финикийского) шин наше «ш» и произошло. А дальше совсем просто: мэм, аин – шма, ну а Исраэл все знают. Вот и получится «Шма, Исраэл» (Слушай, Израиль) – название самой главной и самой древней из библейских молитв.

Хотите узнать, где и как я выучил ивритские буквы? Это отдельная история. По приезде в Америку мне довелось встретиться с двумя конгрессменами, только что вернувшимся из Советского Союза. Один из них спросил меня: «Чтобы мы могли сделать для новоприбывших евреев?» Я и брякнул: «Хорошо бы помочь выучить родной иврит». Сказанул, не думая – сработала старая комсомольско–кавээновская закалка, перенесенная на американскую почву. Я был уверен, что все так и останется просто словами.

Примерно через месяц в нашем нью-джерсийском апартаменте раздался звонок. Нас информировали, что по просьбе новоприбывших русскоязычных иммигрантов организован класс изучения иврита: первое занятие состоится в следующую среду, в 7 часов вечера.

При всей своей советской ментальности у меня еще оставалось унаследованное от родителей чувство ответственности. И хотя я понимал, что мне с моим отсутствием английского никакой иврит в данный момент не нужен, я все же для очистки совести отправился в назначенный день, час и место – просто убедиться, что зал полон, инструктор на месте и можно смело уходить. Увы, в классе не было никого, кроме очаровательной пожилой дамы, которая представилась как Клэр. По-русски Клэр не знала ни слова, так что я объяснялся на моем ломаном английском. Как мог, я уверил ее, что скорей всего произошла ошибка, все только и мечтают начать учить иврит, и мы договорились о встрече на следующей неделе.

В оставшиеся до встречи дни я звонил всем, кого знал и не знал, евреям и неевреям, уговаривал, умолял… В результате я выучил несколько новых выражений типа «Мине тот иврит, як до ср-ки кари очи!», а также узнал новые интересные места, куда оказывается можно послать и, похоже, стал числиться слегка шизанутым. Вообще-то понятно – надо английский учить, работу искать, а тут иврит. Как обычно, помогли родные: согласилась мама, которая всегда была готова учить что-нибудь новое несмотря на возраст, и Софа, у которой была куча знакомых в Израиле. Ну, а мне было бы просто неприлично не присоединиться к ним.

Так мы и начали учить иврит. Занятия с Клэр проходили регулярно, раз в неделю. Она оказалась очень интересным человеком и прекрасным учителем. Честно говоря, для меня эти еженедельные полтора часа были прежде всего хорошим уроком английского. На другом языке мы просто не могли общаться. Но и иврит потихоньку продвигался. Незабываемое ощущение, когда эти таинственные «иероглифы», которые я в детстве видел в дедушкиных молитвенниках, стали превращаться (как при проявлении фотоснимка) в осмысленные слова и приобретать значения.

О своем опыте изучения иврита исчерпывающе и точно сказал глубоко почитаемый мною Александр Моисеевич Городницкий:

…Очередной кончается урок,

А мне ещё, как прежде, невдомёк,

Что не учу слова, а вспоминаю.

Почему-то поначалу я стал узнавать азербайджанские слова. Откуда это? Неужели от «неразумных хазар». Ведь и море Каспийское по-азербайджански называется «Хазар денизи» – Хазарское море.

Вот сравните:

Потом пошли русские – в основном из блатной лексики:

Говорят, что из иврита вышло много блатных слов: малина, шалава, халява, шмон и пр. Об этом рассказал мне мой приятель Илья Шмураков, большой знаток ивритских корней в русском. У него есть замечательная статья на эту тему «Правильные пацаны ботают на иврите».

Все было очень интересно, изучение иврита засасывало все глубже. Я уже начал бояться, что выучу иврит быстрее, чем английский. Но надо было начинать серьезно искать работу. Тогда я решил, что остановлюсь, как только сумею прочесть и понять целиком этот самый «Шма, Исраэл». Сумел, чем горжусь до сих пор.

После этого иврит я практически забросил. Но изучение исторически родного языка в семье нашей продолжалось. Вначале Белла – в школе при синагоге, потом внучка Мара при подготовке к своей бат-мицве. Надо сказать, что ее мама Софа решила присоединиться к Маре и сделать так сказать совместную «мама-дочка» церемонию: ей тоже надо было выйти и по возможности бегло прочесть соответствующую главу Торы. Раввин их синагоги в Лос-Анджелесе не знал, что у доктора Софьи Щирин уже есть опыт изучения иврита, да она и не афишировала зачатки своих знаний. Поэтому для начала, для освоения букв он приготовил несколько простеньких английских текстов в ивритской транслитерации. Поясню. К примеру, фраза по-русски «Я люблю свою кошку» будет выглядеть в английской транслитерации примерно так: Ya lyublyu svoyu koshku. Но поскольку раввин по-русски ни бум-бум, то он написал «כאט מאי לאב אי», что при правильном прочтении должно звучать как «I love my cat». Софа старалась использовать каждую свободную минутку, чтобы попрактиковаться.

Однажды вышел казус. Летит она с мужем и детьми в самолете и, спотыкаясь на каждом слове, громко бубнит: «Я люб-лю сво-ю кош-ку. Мо-я кош-ка се-ра-я и т.д.». Со стороны звучит более, чем странно. И вдруг стюардесса: «Если в самолете есть доктор, поднимите, пожалуйста руку!» Софа поднимает руку. Тут потенциальный пациент, который, как оказалось, сидел сзади и, конечно, слышал ее невнятное талдычение, завопил, возможно, из последних сил: «Not this doctor, please! Not this doctor!»

Для меня изучение любого нового языка – радость, хотя дело это непростое. Не был исключением и иврит, правда, с годами из-за отсутствия практики язык ушел. А откуда ему взяться, если все наши тут говорят по-русски.

Возвращаясь к теме взаимосвязи букв и языков, хочу напомнить, что не только в разговорный, но и в литературный иврит прочно вошло такое родноe קיבינימאט לך (я много раз слышал это выражение на базаре в Хайфе, к счастью, не в свой адрес). В переводе это будет «к чертям!». Но поскольку вы уже почти все буквы знаете, думаю, сами сможете прочитать, не забывая: справа налево. Если не получается, помогу: לך – читается как «лех», что означает «иди», а второе слово – «кибинимат». Теперь сами догадайтесь, как перевести все выражение целиком. Ведь, как сказал знакомясь с ивритом Городницкий, «не учу слова, а вспоминаю». Вспомнили?