Читать книгу: «Ярмарка Бесов», страница 3

– Не видел Красотку? – по обыкновению требовательно произнесла она.

Не останавливаясь, Прохор развёл руками. Агнетта Фёдоровна хмыкнула и вернулась к прерванному занятию.

Одноэтажный домик Прохора простоял на отшибе три десятка лет. Родители переехали сюда из деревни ещё до того, как родился ребёнок, – планировали осесть на год-другой, поднакопить деньжат и перебраться в место попрезентабельнее. Но чего в Речном накопишь? Вот и у отца с матерью не вышло, и временное, как часто случается, стало постоянным.

Речной напоминал, скорее, большое село, нежели маленький город. Прохор владел скромным, даже по здешним меркам, участком неподалёку от леса. Мало найдётся желающих строиться в непосредственной близи от диких животных и растений, вдали от прочих зданий. Кроме того, местность шла под уклон, и весной на участке скапливалась и застаивалась вода. Ходить неудобно: лужи, грязь, слякоть. И грядки размывает.

Грядки в обязательном порядке имелись у любого жителя или семьи Речного. Прохоровы посадки располагались за домом, однако он предпочитал покупать зелень в местном магазинчике или заезжавшей по вторникам и пятницам автолавке.

По периметру его участка бежал невзрачный, хилый заборчик. Цвет деревяшек вылинял под солнцем и размылся под дождём, превратившись в бледно-розовый. Если Прохору не изменяла память, когда-то доски были бодрого красного цвета.

Столяр открыл пронзительно скрипящую калитку, миновал узкую, выложенную плитками тропку, обстучал и снял ботинки у входа и прошёл внутрь. Положив покупки у входа, он нырнул на кухню. Тесная, безликая, мрачная, она полностью соответствовала как атмосфере отдельного дома, так и городка в целом.

Перед уходом Прохор оставил размораживаться на столике курицу. Теперь её поедало мерзкое трёхцветное создание с растущей клочками шерстью. Кошка Агнетты Фёдоровны, Красотка. Каким образом она попадала в дом – загадка. Но факт непреложный: через дыру ли в фундаменте или через пробоину в крыше, а Красотка то и дело проскальзывала сюда, чтобы похозяйничать. Её излюбленными местами были кухня, поскольку тут находилась еда, и спальня, потому что Красотка сходила с ума по простыням Прохора, которые изорвала почти все.

– А ну брысь, мерзкое создание! Иди прочь! – закричал мужчина и громко топнул.

Кошка напугалась и стремглав вылетела из кухни. Прохор проверил – в коридоре её нет. Вряд ли где-нибудь затаилась; наверняка убежала тем же путём, что и забралась. Да и чёрт с ней.

Прохор вынес курицу к умывальнику и тщательно помыл под струёй воды. Затем вернулся, пожарил на сковородке и съел с кетчупом и хлебом. Запил водой, сыто рыгнул и позволил себе минут двадцать отдохнуть, после чего прошёл в мастерскую. Дом насчитывал две крохотные комнатёнки; одну из них Прохор сделал спальней, вторую переоборудовал в мастерскую.

Столяр трудился до позднего вечера. Он практически закончил с очередным заказом, столом для семьи Зерницких, но его сморила усталость. Решив доделать начатое завтра, Прохор отложил инструменты и выключил свет. Закрыв входную дверь, он разделся в спальне, забрался под одеяло и вскоре уснул.

Прохору приснилось, что он угодил на Ярмарку Бесов. Справа и слева, вперёд и назад, насколько хватало глаз, устремлялись к горизонту бесконечные торговые ряды. Разных, но непременно угнетающих цветов. Кошмарные глотки исторгали призывные кличи, размахивали отвратительные конечности. Плевались, брызгали потом. Воздух наполняли оскорбления и негативные эмоции. Солнце нещадно пекло, будто желало испепелить планету.

Прохор смахнул со лба испарину и шагнул к первой попавшейся палатке. Взгляд упал на предлагаемый товар – продавались гвозди. Любого размера, любой расцветки и сделанные из любых материалов. Рука сама потянулась и взяла гвоздь: металлический, большого размера, играющий на солнце бело-жёлтыми бликами. Чистый и острый, напоминающий не строительный инструмент, а боевой кинжал.

Тут по непонятной причине захолонуло сердце. Прохор поднял взор на продавца, однако уродливая морда – это нельзя было назвать лицом – выражала всяческое одобрение. Вонючий рот растянулся в отталкивающем подобии улыбки, обнажились покрытые налётом клыки.

Не в силах выдержать зрелища, а может, по иной, менее очевидной причине, Прохор размахнулся и воткнул гвоздь прямиком в оплывший глаз.

Дикий рёв потряс округу; хлынула кровь. Фигура верещала и дёргалась, и извивалась, пытаясь вынуть из глазницы острый металл, но делала только хуже.

Прохор осмотрелся: Ярмарка не прекращала жить и галдеть. Присутствующие не замечали их.

Перевалившись через прилавок, раненый продавец кинулся на мужчину, и тот оттолкнул несуразную волосатую фигуру. Падение. Рука загребла выложенные на стенде гвозди, и они, ударяясь друг о друга и звеня, посыпались на умирающего.