Читать книгу: «Кубыш-Неуклюж», страница 4

Глава шестая

Через два дня Света приступила к работе в школе. Свидетельство ИНН, трудовая книжка и паспорт у неё были, так что мотаться по разным учреждениям не пришлось. Галина Сергеевна или, как все её называли за глаза, Галька, представила коллектив и Свету друг другу. Это произошло в учительской на втором этаже. Была перемена. Стоя перед сидящими в креслах учителями и слыша гам детворы за дверью и под окном, Света не могла прогнать ощущение, что ей вовсе не двадцать лет, а двенадцать, и что сейчас её будут психологически изводить за слабую успеваемость. На душе от этого было гадко. И, как назло, складывалось всё наихудшим образом.

– Это Светочка, – избрала слишком уж дружелюбный тон Галина Сергеевна, положив ладонь на её плечо. Этого ещё не хватало! Света, конечно же, поняла, что эта рука на плече – для того, чтобы она расслабилась, не краснела. Значит, все видят её смущение. И действительно, на всех лицах были улыбки. И как тут было не покраснеть до корней волос? Ужасно хотелось всем показать язык да и убежать. Она едва сдерживалась.

– Светлана будет нам помогать поддерживать чистоту, – продолжала Галька, как будто никто ничего об этом не знал. – Мне кажется, что с её стороны это более чем любезно. Не правда ли, господа?

– Что правда, то правда! – гаркнул Андрей Михайлович, обводя коллег требовательным взглядом – что, мол, молчите? Все одобрительно разорались. Вышло довольно громко и убедительно, потому что в педагогическом коллективе преобладали тётки – как строгие, так и, что называется, в поле ветер. Смысл галдежа сводился к тому, что, дескать, без вас не справимся мы с проблемой и СЭС прикажет школу закрыть, поэтому выручайте, Светочка! Молодых училок было изрядное большинство. Три четверти. Верещали они нормально. Самой занятной из них была учительница русского языка и литературы, Ксения Николаевна.

– А раньше вы где-нибудь работали, Света? – полюбопытствовала она, когда наорались и успокоились. – Или только учились?

– Нет, я работала и училась, – звонко пискнула Света, внезапно освобождённая от руки Галины Сергеевны. Та, присев на угол стола, гордо улыбнулась – вот, мол, кого я вам привела!

– А где вы работали? – вкрадчиво спросила математичка Ольга Петровна, худенькая блондинка лет тридцати пяти.

– Я работала в театре.

Тут, конечно, поднялся шум как на стадионе после забитого гола. Света подумала, что едва ли стоит рассказывать, где училась, иначе ей устроят овацию. Физик Виктор Борисович поинтересовался у Светы её специальностью.

– Я историк, – сказала Света.

– Ваш конкурент, Галина Сергеевна! – повела бровями биологичка Дарья Рустемовна, почему-то бросая взгляд на длинные ноги новой сотрудницы. Моложавый Виктор Борисович, также на них взглянув, вдруг провозгласил:

– Сегодня на Патриарших произойдёт замечательная история!

Все заржали. А до конца перемены, тем временем, оставалась только минута. Жестом восстановив тишину, Галина Сергеевна подытожила:

– В общем, мы друг другу понравились. Теперь – к делу. Света! Сейчас, во время уроков, лучше тебе заняться спортзалом. Наша Наталья Владимировна пока ещё на больничном, так что тебе никто не будет мешать. Припрутся играть – гони.

– А где я возьму тряпку и ведро, Галина Сергеевна? – прозвучал от Светы вопрос с таким важным видом, будто речь шла о скрипке и смычке для сольного выступления в Большом зале консерватории.

– Это всё Надежда Ильинична тебе выдаст.

Тут зазвенел звонок, и учителя поспешили в классы. Судя по уровню тишины, которая воцарилась после звонка, дисциплина в школе весьма хромала. Там, где училась Света, с этим вопросом было построже. Завхоз Надежда Ильинична повела её вниз, на первый этаж. Там, около спортзала, была подсобка.

– Это тебе, – сказала завхоз, вручив Свете ключ. – Смотри, не теряй! И не отдавай никому.

– А что, могут попросить? – удивилась Света.

– Всё может быть. Во что ты переоденешься?

– Завтра что-нибудь принесу. А сегодня – так.

Надежда Ильинична удалилась, звеня другими ключами. В тесной подсобке хранились лопаты, грабли, вёдра, швабры и тряпки. Был там и кран с холодной водой. Наполнив ведро, Света потащила его в спортзал, прихватив и швабру с надетой на неё тряпкой. Когда она начала мыть пол возле шведской стенки, дверь кабинета открылась. Вышла Наташа в белых носочках, джинсах и свитере. По её лицу нетрудно было понять, что она минуту назад проснулась.

– Привет! – воскликнула Света, разводя тряпкой большую лужу на половицах. – Как у тебя дела?

– Ничего. Как ты?

Света рассказала ей о своём соседе Серёжке с его бульдогом, который был единственным очевидцем последнего живодёрства. Риту в этой связи решила пока не упоминать.

– Очень интересно, – вымолвила Наташа, зевая. – Кстати, Немова и Крапивина, слава богу, отдали того щенка.

– Щенка? Какого щенка?

– Ну, в пятницу они всё пытались сплавить мне сеттерёнка, которому только месяц. Я его взять не могла по вполне понятной причине. Вчера они его вроде как пристроили.

– Я надеюсь, нормальному человеку отдали?

– Говорят, какой-то девчонке лет двадцати, рокерского вида. Она его при них целовала в носик.

– Ну, значит, всё хорошо. Молодцы они.

– Да уж, это точно. Пойду я, ещё посплю.

Сказав так, Наташа опять закрылась в своём временном жилище. Света работала очень быстро. Но до конца урока отмыть спортзал она не успела. После звонка на длинную перемену в него ввалилась толпа учащихся средних классов. Они вели себя весьма буйно. Света им пригрозила, что если не уберутся, она пожалуется директору, и спортзал закроют совсем. Они убрались. Но на смену им появились три дюжих молодца из одиннадцатого «Б». Одним из них был Варламов. Фамилии двух других были Куликов и Мамедов. Об этом Света узнала уже потом. Увидев её, работающую шваброй, они сперва озадачились, а затем похабно переглянулись.

– Я мою пол, – сказала им Света. – Пожалуйста, приходите после следующего урока.

– Так значит, ты – новая уборщица? – протянул Варламов, сунув в карман дорогой мобильник, который держал в руке. – Обалдеть! Зачем тебе это надо?

– Я ничего больше не умею, – призналась Света. – Пожалуйста, уходите!

– Да мы сейчас тебя научим всему!

И три дурака стали окружать Свету. Она от них ускользнула и попыталась выбежать из спортзала. Но Куликов догнал её без труда. Пока она билась в его руках, Мамедов с Варламовым подтащили под баскетбольный щиток козла. А потом Мамедов, рост у которого был два метра, встал на него. Куликов с Варламовым передали ему визжащую Свету, и он её усадил на корзину с сеточкой. Затем спрыгнул.

– Ну что, согласна учиться? – спросил Варламов, разглядывая подошвы ботинок Светы. – Или оставить тебя на этом кольце?

– Да пусть посидит, – предложил Мамедов. – Нам спешить некуда, на английский можно забить.

Очутившись на высоте более трёх метров, Света испуганно замолчала. Она боялась пошевелиться, чтобы не расшатать кольцо. Над ней хохотали. Но стало тихо, когда открылась дверь кабинета и вышла вновь разбуженная Наташа. Сперва она не могла понять, куда подевалась Света, и той пришлось подать голос. Подняв на неё глаза, Наташа присвистнула и сказала, что если девушка так легко заменяет мяч, то три дурака вполне могут заменить боксёрскую грушу.

– Наталья Владимировна, так вы уже на работе? – спросил Варламов, оправившись от смущения. – Но не рано ли вам закрыли больничный? У вас, по-моему, бред!

– И буйное помешательство, – присовокупила Наташа. Чтобы не быть голословной, она стремительно подошла к Варламову и дала ему оплеуху. Хотела дать и вторую, но он схватил её за руку. И случилось невероятное. Круговым движением вырвавшись из захвата, Наташа крепко взяла спортсмена правой рукой за ремень, левой за запястье, и – виртуозно швырнула через бедро. Здоровенный парень грохнулся на пол так, что всё содрогнулось, включая Свету на высоте более трёх метров. Мамедов и Куликов буквально остолбенели. Но боксёр встал. От боли и унижения он уже не соображал, что делает. Уклонившись от кулака, летевшего ей в лицо, Наташа сама нанесла удар – не рукой, а пяткой, в прыжке. На сей раз Варламов не только грохнулся, но и выполнил кувырок назад на пятёрку. Это его, естественно, не обрадовало. Он снова поднялся, но лишь затем, чтобы сесть на маты, низко опустить голову и заплакать, трогая лоб ладонью.

– Вопросы есть? – пристально взглянула Наташа на Куликова с Мамедовым. Первый лишь качнул головой, второй прошептал:

– Вы кто?

– Вопрос слишком глупый, чтобы на него отвечать. Девушку снимите.

Через минуту Света опять была на полу. Варламов, Мамедов и Куликов быстро уходили. Друзья вели Варламова под руки. Точно так же Наташа увела Свету в свой кабинет. Напоила чаем. Чайник был электрический. Когда дрожь у Светы прошла, Наташа достала из письменного стола журнал «Космополитен». Бросив его на диван, сказала:

– Я знаю, что ты сейчас повторишь дурацкий вопрос Мамедова. Сорок третья страница.

Света взяла глянцевый журнал.

– Ого! Да он семилетней давности, девяносто шестого года!

– Открой, пожалуйста, сорок третью страницу.

Света открыла. И чуть не выронила журнал. Целая страница его была занята яркой фотографией босоногой девушки в кимоно, сидящей на кубе. Она предстала читателям культового журнала в позе султанши всей Оттоманской империи, полупрофилем, глядя в камеру без улыбки и как бы с недоумением. У воображалы были торчащие беспорядочными вихрами рыжие волосы и глаза зелёного цвета. Что до её кимоно, то оно, конечно же, представляло собой не халат для дома, а форму борца дзюдо – куртку и штаны.

– Наталья Лиховская! – потрясла кулаками Света, пристально поглядев на Наташу, затем – опять на её портрет. – Теперь-то я знаю, где я могла тебя видеть! Конечно, по телевизору! Слушай, а у неё на подошве левой ноги – малюсенький шрам! Покажи мне ногу. Вдруг это всё же не ты?

Наташа сняла носок и подняла ногу. Шрам был на месте. Света запрыгала от восторга. Надев носочек, спортсменка сказала ей:

– Прочитай статью.

Света прочитала. В статье шла речь о призёрах Олимпиады в Атланте тысяча девятьсот девяносто шестого года. Особенное внимание было уделено стремительно восходящей звезде отечественного дзюдо, Наталье Лиховской, которая выступала в лёгкой весовой категории.

– Бронзовая медаль! – опять подскочила Света, закрыв журнал. – Но всё же не золотая! И не серебряная.

– Наверное, это к лучшему. Будь я круче, Варламов после броска не поднялся бы.

– Но ведь ты потом дала ему по лбу пяткой! Разве это дзюдо?

– Это карате. Я ведь занималась и тем, и тем понемногу.

– Ох, ни хрена себе – понемногу! Прямо чуть-чуть! Третья дзюдоистка планеты!

Они ещё пили чай. Света изумлялась, какого чёрта Наташа преподаёт физкультуру в школе, вместо того чтобы быть всемирно известным тренером.

– Мне нельзя особо светиться, – дала ответ бывшая спортсменка. – И ты, пожалуйста, никому не рассказывай обо мне. Вообще никому.

– Клянусь, что не расскажу! Но что это значит – нельзя особо светиться? Ты что, потом начала работать на мафию и осталась кое-кому должна?

– Ты слишком сообразительна, – увильнула Наташа от задушевного разговора. – Но лучше останови поток вдохновения, или мне придётся тебя окунуть головой в ведро и так подержать несколько минут.

– Ужасно смешно! Я пообещала, что никому ничего не скажу. Слушай, объясни, а как тебя приняли на работу в систему образования, если ты – уголовница?

– Светочка, у меня судимостей нет. И ори потише. Как видишь, здесь не все знают даже о том, что я чемпионка. Об остальном не знает никто. Ну, или почти никто. Это не имеет значения.

– Шок, шок, шок! – ликовала Света. – Бронзовая призёрка Олимпиады в Атланте! Ритка, наверное, охренеет! Впрочем, я ей не буду рассказывать, обещала. Слушай, а ты не можешь мне показать десяток-другой приёмов? Мне это нужно!

Наташа долго отказывалась, ссылаясь на то, что её больная спина не выдержит Свету. Но потом всё-таки согласилась, так как у Светы был свой талант – доставать. Первое занятие состоялось немедленно, благо что пространства и матов в спортзале было достаточно. Дверь как следует заперли. Разложили четыре мата.

– Снимай ботинки, – распорядилась Наташа. Но Света стала капризничать, утверждая, что она по ошибке утром надела носки, которые цветом не гармонируют с джинсами.

– Так снимай и носки.

– А если я сниму джинсы вместо носков?

– Какая ты хитрая! Разглядела, как я брала Варламова за ремень? Либо разувайся, либо отстань! Ты мне надоела.

Света со вздохом сняла ботинки с носками. Первые десять минут ей дали понять, что путь к совершенству будет очень тернистым и травматичным – злая Наташка всё делала для того, чтоб её знакомая от неё отстала с единоборствами. Но не тут-то было! Менее чем за час Света изучила четыре вида подножек. Но изучила очень своеобразно.

– Может быть, хватит? – взмолилась бывшая чемпионка, в двухсотый раз её распластав. – Я что тебе, катапульта?

– Так дай мне бросить тебя! – предложила Света, вскочив. – Ты ведь не даёшь!

– Ещё чего не хватало! Я показала, как это делается! Бросай.

– Но ты не даёшься! Как я освою этот приём, если не могу его применить?

– Ищи себе тренера со здоровой спиной. А со мной, зараза, будешь летать, пока не полечу я против своей воли!

Это произошло в тот же самый миг, потому что Света сработала неожиданно и вложила в дело всю свою злость от двухсот полётов. Злости было так много, что чемпионка встала с трудом. Бледная от боли в спине, она заявила, что тренировка почти окончена. В следующую секунду Света опять полетела на пол.

Глава седьмая

Вечером Света, малость перекосившись на левый бок и чуть-чуть хромая, подошла к Эдику, потому что возле него торчали Жоффрей с Серёжкой. Солнце закатывалось над городом, и такая стояла уже теплынь, что ни грязь, ни лужи не раздражали. Эдик был слегка пьян. С каждым покупателем он болтал. Так как от метро во дворы шли толпы, болтать ему приходилось безостановочно. Кроме двух вышеупомянутых персонажей, его морально поддерживали, а материально душили двое его земляков – Надир и Заур, а также и местные подзаборники, имён коих Света не знала и не желала знать. От Серёжки тоже пахло водярой. В его руке был стаканчик. Жоффрей не пил, но закусывал. Он ел киви и ананасы, не обращая внимания на эмоции проходивших мимо людей. Они улыбались, глядя на лопоухого пса, который поглощал фрукты, как обезьяна. Многие его даже фотографировали. И было очень заметно, что за последние двое суток он перестал быть толстым.

– Серёжка, ты позвонил Ирине? – спросила Света, взяв своего соседа за воротник и грубо встряхнув. Серёжка молча кивнул. Он так посмотрел на Свету, точнее – мимо неё, что ей стало больно. Её рука опустилась сама собой.

– Что она сказала?

– Она сама позвонила мне, – уточнил Серёжка, как будто эта поправка была важна.

– Что она сказала?

– Мастоцитома.

– Переведи, пожалуйста. Я не врач.

– Это онкология. Очень злая.

Эти слова услышали все, кто был около прилавка. И все притихли, включая трёх покупателей, незнакомых вовсе с Жоффреем. Алкаш по имени Юрик, который разливал водку по пластиковым стаканчикам, отвернулся.

– Жоффрея не отдадим, – проговорил Эдик, кладя в пакет мандарины. – Он обязательно выздоровеет. Клянусь! Я никаких денег не пожалею.

– Когда ты к ней собираешься? – вновь пристала Света к Серёжке.

– Прямо сейчас, – сказал тот, выбросив стакан. – Мы с Катькой поедем, она уже где-то рядом.

– Дурак! Зачем ты напился?

– Я не напился, я выпил.

Света присела перед Жоффреем на корточки. Оторвавшись от киви, он с удивлением посмотрел на неё своими дурашливыми глазами и заморгал. Она стала его гладить. Он начал хрюкать. Обычный шум около прилавка возобновился. В эту минуту перед подъездом затормозил чёрный «Ситроен С-4». Из него вышла блондинка в сером пальто – рослая, как Света, но чуть потоньше и поизящнее. Оглядевшись, она направилась к Эдику. Света сразу её заметила. И Жоффрей мгновенно её заметил. Он поджал уши, наклонил голову и затрясся. Его глаза стали ещё больше, ещё дурашливей. А когда блондинка окликнула его издали, с ним случилась истерика. Он отчаянно завизжал и бросился ей навстречу, таща за собой Серёжку.

Света стремительно шла к подъезду. Она ни разу не обернулась. Запах духов владелицы «Ситроена», которая вскользь задела её рукой на узкой дорожке и извинилась, вызвал у неё рвотный рефлекс. Рита была дома. Но она громко стонала. И очевидно было, что притворяется. Свете стало за неё стыдно. Плотно прикрыв дверь комнаты, где всё было очень неэлегантно, она проследовала на кухню и закурила. Потом зажгла под чайником газ. Чёрный «Ситроен» уже отъезжал. Жоффрея с Серёжкой около Эдика не было. Значит, всё хорошо, подумала Света. Когда она пила кофе, Рита закончила. Проводив того, кто с ней был, она прошмыгнула в ванную. От бордюра отчалил средней цены «Мерседес» – не менее чёрный, чем «Ситроен», который увёз Жоффрея. Наползли сумерки. Пепел сыпался прямо на пол. Народу около Эдика прибавлялось. И двор был полон детей. Они развлекались совсем как несколько лет назад, когда ещё не было интернета.

Рита включила на кухне свет. На ней был халат. Усевшись за стол, она задала какой-то вопрос – наверное, как дела.

– Нормально, – вяло оторвалась от раздумий Света. – Кто это был?

– Первый секретарь районной управы.

Света закашлялась. Не вставая, она открыла окно и выбросила окурок на улицу.

– Кто, кто, кто?

Рита повторила.

– Я в шоке! И сколько он тебе отбашлял?

– Вообще нисколько! Я ведь решала проблемы Эдика.

– Кого? Эдика?

– Ну конечно. Его хотят отсюда прогнать, и он попросил меня о содействии.

– Ты успела с ним познакомиться?

– Что здесь странного? Я общительная, он – тоже.

Ответив так, Рита налила себе кофе. А Света всё никак не могла опомниться.

– Вот ты сука! – пробормотала она. – Ведь так же нельзя!

– Почему нельзя? – удивилась Рита. – Он неплохой.

– Его теперь не прогонят?

– Нет. А если прогонят, я позову префекта, и он этого чиновника вместе с глупым его начальником снимет с должности.

Глаза Риты были какими-то очень странными. Света только сейчас заметила это.

– Ритка, что ты пила? – спросила она.

– Да ты уже задолбала мне задавать этот идиотский вопрос! – разозлилась Рита. – Необязательно пить, чтоб быть человеком! Можно и вмазаться.

– Ты серьёзно?

– А почему бы и нет? Этот бюрократ мне даже понравился. Он молоденький.

– Это бред!

– Что тебя смущает?

– Нельзя давать всем подряд по каждому поводу! Одно дело – за двести баксов, другое дело – за Эдика! Тут и Эдик смешивается с грязью, и всё на свете! Я не могу этого понять!

– Никто и не заставляет, – снова вспылила Рита. – Отстань!

В десятом часу, когда Света мылась, в дверь позвонили. Это был Эдик. Он вручил Рите пакет с различными фруктами и пятнадцать тысяч рублей. Рита приняла и то, и другое. Эдик ей сообщил, что Катя уже давно привезла Серёжку с Жоффреем. Рита об этом сказала Свете, когда та вышла из ванной. Они решили незамедлительно нанести визит в квартиру напротив.

Серёжка им открыл сразу. Жоффрей обнюхал их с радостью и поставил лапы на Свету. Рите он облизал лицо, когда она наклонилась, чтобы его погладить.

– Эх ты, дурак! – рассмеялась Рита. – Просто дурак! Серёжка, куда идти-то?

Квартира была двухкомнатная. Одну из комнат, большую, Жоффрей с Серёжкой до ноября сдавали студенткам. Когда те съехали, оба друга остались в маленькой, и Серёжка в ней принимал гостей. Вид она имела паршивый – выцветшие обои, старая мебель, пыль, музыкальный центр бог знает каких годов. Жоффрею принадлежало большое низкое кресло между диваном и шкафом. Убрав с дивана постель, Серёжка предложил гостьям присесть. Но Рита предпочла стул, уступив диван Серёжке и Свете. Жоффрей принёс из прихожей писклявый мячик в виде ежа и стал его всем совать – дескать, забирайте, не нужен! Но когда Света хотела ежа забрать, бульдог отбежал.

– Он хочет, чтобы за ним погонялись, – поняла Рита. – Нормальное поведение для онкологического больного! Что вам сказала врачиха? Возможна ли операция?

– Уже нет, – ответил Серёжка, ловко отняв ежа и бросив его в самый отдалённый угол прихожей, куда смертельно больной тут же ускакал. – Или ещё нет.

– Как это понять?

– Опухоль очень сильно выросла, идёт выше. Есть два пути: либо ампутировать лапу, либо уменьшить опухоль, чтобы её можно было вырезать.

– Очень сложный выбор! – вскричала Света. – Так её можно уменьшить? Злокачественную опухоль?

– Да. Ирина дала мне преднизолон. Таблетки такие. Сильные, гормональные. Они могут её уменьшить.

Жоффрей примчался с ежом опять. Он то разжимал его, то сжимал, чтобы ёж пищал.

– Но он не хромает, – сказала Рита. – Почти совсем не хромает.

– На улице он хромает, и ещё как! И видите – похудел. А опухоль – жуть! Если снять повязку, вы испугаетесь.

– Так давай ему этот преднизолон, – проворчала Света. – Не лапу же отрезать!

Поняв, что никто играть с ним не собирается, Жоффрей бросил свою пищалку и попытался влезть на диван. Серёжка его спихнул.

– Зачем ты так с ним? – возмутилась Рита. – Он ведь хотел к тебе! Ты его обидел, да притом грубо!

– Пусть лезет на своё кресло, – сказал Серёжка. – Зачем мне здесь его шерсть колючая?

Но ему уже было стыдно, и он погладил Жоффрея. Тот помотал головой и запрыгнул в кресло. Через минуту он захрапел.

– А Катька что говорит? – поинтересовалась Света.

– Да то же самое, что и ты. Ещё говорит, на Каширке есть онкоклиника для животных. Свозим его туда.

– Так ведь там, наверное, цены бешеные!

– Конечно.

Света и Рита переглянулись.

– Слушай, а почему ты комнату перестал сдавать? – спросила последняя. – Вряд ли пенсия у тебя уж очень большая по инвалидности!

– Я сдавал её раза три, но все квартиранты ведут себя одинаково: при знакомстве сюсюкаются с Жоффреем, а после въезда перестают с ним даже общаться. Его это обижало, хоть он и не подавал виду.

– Но как без денег-то?

– Я откладывал. В крайнем случае сдам опять.

Бульдог во сне взвизгнул. Видимо, он услышал и понял.

– Жоффрей, наверное, Катьку давно не видел, – глядя по сторонам, заметила Света. – Очень обрадовался!

– Пять лет он её не видел.

– Целых пять лет? И он её не забыл?

– Ты сама всё видела.

– Она что, далеко живёт? – небрежно спросила Рита.

– Да нет, на соседней улице. Просто у неё много дел – работа, муж, дети.

Рита и Света снова переглянулись.

– Она в кино иногда снимается, – продолжал Серёжка. – По-моему, в сериалах.

– А «Ситроен» у неё давно? – зевая, спросила Света.

– Семь лет.

– Так вы его, значит, вместе купили?

– Конечно, нет! Откуда у меня деньги на дорогую машину? Ей «Ситроен» купили родители.

– А бульдога она нашла?

– Бульдога она нашла.

Тут Рита что-то шепнула на ухо Свете. Серёжка услышал часть её слов. Он сообразил, что она сумела вызвать на откровенность Эдика, его друга.

– Везёт ей на всё французское, твою мать, – усмехнулась Рита. – Машину ей подарили, бульдога она нашла! А у неё муж не француз?

– Не знаю.

– Да как же так получилось-то, что её собака с тобой осталась? – не удержалась Света. Серёжка долго смотрел прямо на неё, как будто мог видеть. Потом негромко сказал:

– Ты знаешь, мне без собаки было бы трудно.

– Ну да, с собакой тебе, конечно, легко, – согласилась Рита. – Ты, вообще, чем-нибудь занимаешься, кроме как заботой о ней?

– А как же? Я постоянно слушаю книги.

Голос Серёжки звучал уже как-то вяло. Это нельзя было не заметить. Но две подруги пожаловали с визитом не для того, чтобы удовлетворить своё любопытство и пожелать Серёжке с бульдогом спокойной ночи.

– У нас есть план, – заявила Света, стукнув себя кулаком по голой коленке – она явилась очень легко одетая. – В смысле, замысел. Ты желаешь его узнать?

Серёжка кивнул.

– Желаю.

– Так вот, – продолжала Света, искоса поглядев на Риту, которая иронично цокнула языком, – я знаю, как изловить убийцу собак.

– Убийцу собак?

– Послушай меня внимательно. Несколько дней назад я в театре исполнила роль Ромео. Мальчика! Понимаешь?

– Нет.

– Какой ты тупой! Ну как можно этого не понять? Напряги ты голову! У меня маленькая грудь, спортивная задница и широкие плечи. Мой рост – сто семьдесят шесть. Ты чуть-чуть повыше, но разница несущественная. Всё понял?

Рита, достав мобильник, стала бесцельно нажимать кнопки. Ей было стыдно.

– Но мы с тобой не очень похожи, – сказал Серёжка. – Можно сказать, совсем не похожи.

– Откуда ты это знаешь?

– Я не похож на девушку.

– Ерунда! Ты с виду – пассивный гомик. Носы у нас одинакового размера и очень правильной формы. Не то, что у этой дуры – горбатый, страшный! Короче, я буду напяливать твою куртку, брать твою трость, Жоффрея, шапку надевать какую-нибудь, очки – и хрен кто отличит ночью! Как тебе план?

– Да я не ношу очки, – возразил Серёжка. – И никогда не носил.

– Вот это напрасно. Впрочем, плевать. Теперь ты носить их будешь. Точнее, я. Только по ночам. Этот живодёр тебя не боится, поскольку знает, что ты его не увидишь даже в упор. Но я-то его увижу, у меня глаз – алмаз! Лишь только Жоффрей залает как ненормальный, я посмотрю, на кого он лает – и все дела! Убийца пойдёт под суд!

Рита засмеялась.

– Что ты, тварь, ржёшь? – свирепо взглянула на неё Света. – Я тебе морду сейчас набью! Тут дело серьёзное, не до смеха!

– Прошу прощения, мадемуазель Бессон, – сконфузилась Рита, закрыв раскладной мобильник. – Мне анекдот скинули смешной.

– Что за анекдот?

– Нет, я не могу тебе его рассказать. Он – для взрослых. А план мне очень понравился. У чувихи, которая ни одной минуты зимой не носила шапку, даже когда гуляла по стройке, мог бы возникнуть план и поостроумнее, но я делаю скидку на МГУ. Этот университет, как мне доводилось слышать, в натянутых отношениях с остроумием.

– Превосходный план, – поспешил заметить Серёжка, чувствуя ветер от шевеления ноздрей Светы. – Но есть проблема. Жоффрей по улице ходит с большим трудом. С ним уже особо не погуляешь. Его приходится, в основном, таскать на руках.

– Это не проблема, мой друг, – отмахнулась Света. – Сколько весит Жоффрей?

– Килограмм пятнадцать.

– Пятнадцать? А эта тварь, сидящая перед нами, весит пятьдесят пять! Я её однажды тащила от Сухаревской до Пушкинской.

– Мы, вообще-то, ехали на такси, – уточнила Рита, внезапно сделав лицо серьёзным. – Но если ты размотаешь этот клубок, то я соглашусь признать за тобой какие угодно подвиги. Мне ужасно хочется выяснить, почему я вдруг не смогла уйти от того, кого я не видела.

Света молча воззрилась на озадаченного Серёжку. Уставилась на него и Рита. Он понял, что они ждут от него решения.

– Это всё какая-то ерунда, – был его ответ. – Впрочем, как хотите. Мне шляться с ним по ночам мало удовольствия. Давай так. Я сегодня с ним ночью погуляю сам. Если он залает, мы эту твою идею реализуем. Договорились?

– А почему бы мне с ним сегодня не погулять? – удивилась Света.

– У тебя есть тёмные очки?

– Нет. У Ритки на прежней квартире были, да я на них наступила. Но можно ведь одну ночь без них обойтись!

– Овца! – восторжествовала Рита, вскакивая со стула. – Если убийца хоть один раз заметит подмену, то его бдительность возрастёт, и план твой накроется! Теперь видишь, что ты за дура?

– Вижу, – с ноткой печали признала Света и также встала. – Попробую поумнеть. А эта скотина попробует объяснить мне, куда исчез мой тональный крем из флакона, который был запечатан!

Обмениваясь любезностями, подруги переместились в свою квартиру. Когда Серёжка захлопнул за ними дверь, Жоффрей повёл ухом, но не проснулся. Вернувшись в комнату, сотрясаемую раскатами храпа, Серёжка долго мерил её шагами. Потом он взял свой мобильник и набрал номер.

– Алло, – ответила Катя. – Как хорошо, что ты позвонил! Я только сейчас смотрела в инете про эту клинику.

– Ну, и что?

– Короче, приём там стоит две с половиной тысячи. Давай завтра туда поедем.

– Давай. Во сколько?

– Я, как проснусь, позвоню. И мне ещё маму надо будет дождаться, чтобы она осталась с детьми.

– Хорошо, до завтра.

– Пока.

Отложив мобильник, Серёжка прошёл на кухню и там бесшумно стал ужинать. Но Жоффрей, конечно, проснулся, чтобы получить пачку творога и кусок колбасы. Проглотив всё это, он выпросил печенюшку, вернулся в кресло и вновь завёл мотоцикл. До двух Серёжка проспал часа полтора, а всё остальное время он слушал книгу. Когда Жоффрей спрыгнул с кресла и подошёл к своему приятелю, тот вскочил, оделся, кое-как натянул на больную лапу пса башмачок и вывел его на улицу.

У подъезда Жоффрей пометил забор. Серёжка собрался взять его на руки, чтоб идти за кирпичный дом, но бульдог не дался. Он неожиданно озверел. Он так весь напрягся, что показался Серёжке каменным. От его истошного лая гулкая тишина двора рвалась на кусочки, как необъятный воздушный шар, и опять смыкалась, и опять лопалась. Покрываясь ледяным потом, Серёжка схватил Жоффрея, который не унимался, бросился с ним к подъезду и набрал код. Ему это удалось только потому, что пальцы каким-то чудом сработали машинально. Протиснувшись между дверью и косяком, Серёжка всей силой левой руки дёрнул на себя тяжёлую дверь, которая закрывалась медленно. Лишь тогда Жоффрей замолчал. Серёжке пришлось малость отдышаться, чтоб затащить его на второй этаж. Весь остаток ночи они не спали.