Читать книгу: «Убийство между строк»

Шрифт:

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

Дизайн переплета Екатерины Климовой

Предисловие

Главы, пронумерованные обычными числами, написаны от лица главной героини – владелицы книжного магазина Джулии Феллон. Главы с номерами и половинками раскрывают для вас те моменты, которые остались вне внимания Джулии, переносят в те места, где она никак не могла оказаться, и заполняют необходимые пробелы в истории. Все, что написано о науке палинологии, является научным фактом. Рекомендую ознакомиться с трудами Патриции Уилтшир, стоявшей у истоков применения науки в расследованиях. Приятного чтения!

Глава 1. Послание из ниоткуда

Добро пожаловать в Силикон-Грейс – уютный городок с живописными озерами у подножия гор. Силикон-Грейс был основан как шахтерское поселение, и его рабочие вплоть до середины девятнадцатого века добывали, как нетрудно догадаться, кремний¹. Теперь же от кремния, как и от его месторождения, осталось лишь название, сохраненное для потомков в имени города.

Мы знамениты тем, что здесь родился и вырос Итан Фримен, популярный американский писатель, а также одним из самых высоких уровней благосостояния населения. Кто-то неглупый в прошлом году сел и подсчитал разные показатели по стране, учел уровень образования, продажи книг, поступления в престижные вузы и, конечно, процент совершенных преступлений. В Силикон-Грейс не происходит почти ничего криминального: в основном мы боремся с заезжими ворами велосипедов и местными вандалами, которые при помощи баллончика с аэрозольной краской переделывают знак на въезде в город².

У нас даже есть неофициальный слоган: «Место, где каждый американец хотел бы состариться». Как будто кто-то вообще мечтает о такой глупости, как обзавестись морщинами и хроническими заболеваниями.

В детстве я, как и мои сверстники, надеялась перебраться в мегаполис, когда подрасту, и представляла, как за окнами будет ворочаться Нью-Йорк, оставляющий на Бруклинском мосту красные огни задних фар автомобилей, похожих на светлячков. Но я выросла, получила от родителей в собственное распоряжение семейный бизнес и так и не смогла оставить родное гнездо. Было слишком много теплых воспоминаний из детства, похожих на цветные стеклышки витража, которые я боялась потерять. Каждая улочка хранила кусочки моего счастья: на Маунтин-авеню в конце лета мы собирали розовые яблоки и приносили мамам на шарлотку. По воскресеньям почти каждый дом наполнялся сладковато-медовым ароматом, покидавшим кухню через распахнутые окна. Улицы пропитывались запахом выпечки. Для меня и по сей день ароматы яблочного пирога ассоциируются с уютом и теплом.

С наступлением осени у леса возле школы мы зарывались в огромные стога разноцветных кленовых листьев. Когда становилось чуть прохладнее, участвовали в фестивале сбора урожая и бегали по импровизированному лабиринту из тюков сена, обвитому гирляндами с золотистыми лампочками.

Зимой играли в снежки и ходили на каток. В старшей школе, когда парни стеснялись сказать, что им нравится девочка, то предлагали прокатиться вместе на коньках. Это было равносильно признанию в любви. Именно на катке меня впервые угостили горячим апельсиновым соком со специями и поцеловали.

Весной мы искали шоколадные яйца на праздник Пасхи. Ограничения по возрасту не было, просто в какой-то момент мы поняли, что стали слишком взрослыми, чтобы бросаться в кусты, увидев такой знакомый блеск серебряной фольги, и почувствовали, что можем испортить удовольствие малышам.

Летом мы всегда проводили целые часы на заднем дворе моего дома. Могли обсуждать очередную киноновинку или и вовсе устроить вечер старого кино с проектором, который высвечивал черно-белые картинки на простыне, прибитой к сараю. Секреты мы всегда рассказывали, забираясь в домик на дереве. Казалось, в нем можно было признаться в чем угодно, не стесняясь. Первое правило домика на дереве гласило: то, чем мы делились в домике на дереве, там и оставалось. В нем я плакала, когда узнала, что Терри Роджер, не прощаясь, переехал с родителями в Бостон, и вспоминала наш поцелуй со вкусом апельсина и корицы, а подруги утешали меня и гладили по спине. В домике на дереве я делилась своими первыми рассказами с девочками. Тогда же, во время разбора по ролям диалога Ромео и Джульетты для урока литературы, им в голову пришла сногсшибательная идея убедить меня сочинить собственную пьесу. Этот вызов я приняла и написала историю о нашем родном городе и заколдованном кладе индейцев, который школьники начинают искать, когда обнаруживают карту сокровищ. Школьный театр с удовольствием взял мой сценарий и сделал постановку для отчетного концерта. Мне досталась роль рассказчика – своеобразного ожившего голоса Силикон-Грейс, ведущего зрителей сквозь исторические эпохи.

Вынырнув из воспоминаний, я осмотрелась по сторонам. Ряды книг букинистического могли показаться хаотичными кому угодно, но не мне. Я с детства помогала родителям выстраивать в магазинчике систему, раскрашивала деревянные таблички и подписывала их по названиям секций. Мы вместе придумали ввинтить в пол своеобразные столбы с указателями, похожие на те, что можно увидеть на улице. В некоторых местах мы даже нарисовали на полу зебру пешеходного перехода, а в одном из углов магазинчика разместили старую телефонную будку, в которой собрали старые телефонные справочники. Еще у нас было целых три модели светофора, которые всегда горели зеленым, потому что ну а какой еще свет нужно дать чтению? Увидев однажды в интернете флешмоб «Свидание с книгой», я накупила разноцветной бумаги и завернула в нее много разных романов, снабдив смешными описаниями. Выбрать себе что-то на вечер нужно было наугад, по атмосфере. Мне тогда было шестнадцать, и этот шаг помог маме и папе сохранить бизнес. А мне бурная деятельность позволила отвлечься от болезненного расставания. Тогда же я решила превратить эту боль во что-то достойное, выплеснуть переживания на бумагу и рассказать свою историю, на этот раз в формате серьезной литературы. Один роман вместо другого, как говорится.

Эта привычка – забывать тяжелые моменты жизни, выливая их на бумагу, – не отпустила меня. Я проживала свои проблемы в новых, других реалиях вместе с вымышленными героями, и на душе сразу становилось хорошо и светло. Мне даже удалось издать две книги небольшим тиражом. Я надеялась заработать и вложить деньги в развитие своего бизнеса, но гонорара едва хватило на покрытие текущих расходов по ремонту помещения. Сейчас мой книжный вообще переживал не лучшие времена, но я старалась пореже беспокоить родителей, ведь они заслужили провести пенсию спокойно и в свое удовольствие. Мама и так по-прежнему иногда приходила подменять меня, а папа стоически вел бухгалтерию и помогал подавать документы на оплату налогов. Речи о том, чтобы нанять сотрудника на оклад, пока не шло.

Звонок над дверью звякнул, и одновременно с ним я расплылась в улыбке. Вошедшие мужчина и женщина оказались туристами. Во-первых, это было понятно по их расслабленно-озирающемуся взгляду. Во-вторых, я не знала их в лицо. Кажется, почти все жители городка были мне так или иначе знакомы. Я тут же попыталась представить: кто эти люди и как попали в Силикон-Грейс? Может быть, они, как агенты Скалли и Малдер, ищут следы приземлившейся летающей тарелки? Или это археологи, которые по спутниковым картам вычислили, что в нашем лесу остались следы древней цивилизации? Мысли завертелись, перекладываясь в сюжеты.

– Карту возьми, пожалуйста! – разрушила мои теории женщина, поправив шляпку. – Не хочу снова сделать очередной круг и вернуться на то же самое шоссе!

– Но я не виноват, что навигатор сбоит! Двадцать первый век на дворе, я думал, спутники нормально должны работать! – зашипел в ответ мужчина, очевидно надеясь, что я не услышу их спор.

Но голоса у обоих были настолько хорошо поставлены, что им бы в пору выступать на Бродвее с постановкой «Какой ужас, мы здесь застряли и заблудились из-за твоей веры в прогресс и технологии».

Женщина закатила глаза и подошла к ближайшему стенду у входа. Он как раз был оформлен картами и путеводителями.

– Где у вас тут лучше поесть? – Мужчина с раскрасневшимся лицом подошел к стойке, за которой я расположилась, и задумчиво провел рукой по своим вспотевшим русым волосам.

– Рекомендую пекарню на углу Уайт-Спринг. Там все отличное, и берите, не стесняясь, их цитрусовый лимонад. Не пожалеете.

Мысли снова скакнули к делам давно минувших дней, и я понадеялась, что на лице не отразилась легкая грусть.

Женщина все еще увлеченно рассматривала карты, а ее спутник, не зная, куда себя деть, осмотрелся с притворно-заинтересованным видом. Как я и ожидала, взгляд мужчины остановился на пирамиде одинаковых бежевых книг.

– Это у вас полка с местными авторами? – догадался гость, взял один экземпляр с самого верха и прочитал заголовок: – «Записки утерянного детства», Джулия Феллон. Звучит, если честно, тоскливо.

Я кивнула, стараясь сохранить бодрость духа. Сейчас я услышу много нового о своей книге. О да, не стесняйтесь, посмейтесь над ней. Можете еще и по личности писателя проехаться.

Мужчина по-свойски перевернул книгу, чтобы посмотреть на аннотацию.

– «Детство. Взросление. Первые трудности…» – это реклама прокладок или серьезная литература? – театральным голосом начал зачитывать текст мужчина.

Его взгляд, впрочем, быстро наткнулся на мою фотографию, сиротливо размещенную в уголке обложки. Каштановые волосы в вечном беспорядке, легкие веснушки на носу и тонна светлых надежд в блестящих глазах. То же лицо, но без блеска в глазах, уставилось на мужчину прямо из-за стойки обслуживания. Секундное промедление, пока турист сопоставлял картинку и реальную девушку перед ним, закончилось. Повисла неловкая пауза.

Женщина подошла к кассе, держа в руках дорожный атлас и тонкую книжку о Силикон-Грейс и ближайших городах округи.

– Мы возьмем эти. – Дама снова поправила свою шляпку и заметила замешательство мужа.

– И книгу. – Покупатель сунул мой роман под стопку жены и быстро достал кошелек.

Я вспомнила, что еще несколько лет назад многие стеснялись покупать любовные романы или проходные детективы. А сейчас читательские вкусы не было принято скрывать. Должно быть, я последний автор, которого покупают украдкой, со стеснением. Я вздохнула, взглянула на ценники и пробила общий счет. Кредитная карта мужчины мелькнула возле терминала, оплачивая покупку.

– Благодарю вас!

По понятным причинам турист избегал прямого зрительного контакта со мной. Да ладно, мы оба хотели, чтобы встреча закончилась как можно скорее.

– Спасибо за покупку!

– А что за книгу ты выбрал?

Пара двинулась к выходу, и я уже предвкушала, как начнется второй акт моего личного позора.

– О боже, надеюсь, ты взял ее посмеяться! Хотя… нам еще много часов предстоит провести в дороге, идея отличная, – повеселевшим тоном сообщила незнакомка.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем второй раз за день звякнул колокольчик. От входной двери потянуло запахом сладкой акации – медовым и пряным: сейчас как раз вовсю цвели деревья на аллее вдоль дороги. Осадок от неприятного разговора, задевшего мои чувства, потихоньку растворялся. Теплая пора вообще не предназначена для печали, и я оставила чувство зародившейся жалости к себе глубоко внутри так и не распустившимся цветком. Лето – оно для радости и новых надежд, а не для тоски. И еще одна моя книга все-таки продалась…

Стенд с картами, как я и ожидала, пребывал в свежесозданном хаосе. Почему-то люди, находясь в общественных местах, почти никогда не возвращают вещи туда, откуда их взяли. Зато дома эти же неряхи обычно определяют для каждого предмета свое место и строго следят за организацией пространства. Наверно, в магазины многие приходят отрываться и радуются, что можно позволить себе делать то, что хочется, – в кои-то веки!

Наведение порядка в родном книжном успокаивало. Я вдохнула запах старых томов и, растворившись в нем, принялась возвращать книги на свои места. В основном я торговала старыми изданиями, выкупленными у бывших владельцев, но часть товара была новая, вроде популярных новинок и тех же дорожных атласов. Их я заказывала напрямую у типографий издательств. Еще у меня были шкафы с канцелярией, которую я решила закупить после того, как бизнес перешел ко мне. Мне удалось привлечь новых покупателей, но с учетом выручки за последние месяцы нужно было либо придумать дополнительный источник дохода, либо отдать часть магазина в аренду. Последний вариант звучал как признание поражения.

«История основания и становления Силикон-Грейс» выпала у меня из рук, потому что ее поставили криво. Ловким движением я перехватила красочную энциклопедию и подтянула с полки к себе. Неожиданно из распахнувшейся книги прямо мне в ладонь выпорхнула записка, которую я сначала приняла за закладку. Я перехватила лист пальцами, решив изучить.

Сообщение было напечатано на обычной белой бумаге, которую используют везде – от офисов до детских садов.

«Я знаю, что рано или поздно вы прочтете это. Энциклопедии все равно никто не покупает, а вы часто проводите ревизию. Я намеренно оставил книгу наклоненной, чтобы привлечь ваше внимание. Не хочу, чтобы вы искали меня или пытались выяснить мою личность. Не могу сказать вам, кто я. Даже это сообщение – уже достаточно рискованный шаг, и я решаюсь на него, только зная, что доверяю информацию в надежные руки.

Послушайте, тот несчастный случай с Итаном Фрименом вовсе не несчастный, и уж тем более не случай. Мы имеем дело с хладнокровным, продуманным убийством. Итан отлично плавал, и это знали все. Он также профессионально нырял и никак не мог допустить ошибку при вхождении в воду, неудачно прыгнув с обрыва. Разбиться о воду он мог, только если ему кто-то в этом помог. Неизвестный толкнул его, и я слышал издалека, как перед смертью Итан закричал: „Отстань от меня!“ Мне никто не поверит, да и полиция тщательно исследовала округу и не нашла следов никого постороннего. Они не будут открывать дело снова, не имея на руках новых улик».

Я почувствовала, как волоски встают дыбом на руках. Несмотря на разгар жаркого лета, мне вдруг стало ужасно холодно. Итан Фримен. Примерный семьянин, оставивший после себя горюющую жену и маленького сына. Талантливый писатель, так и не обретший настоящего признания при жизни. Слава пришла к детективам его авторства спустя пару месяцев после смерти. Критики рукоплескали в своих хвалебных статьях, читатели разбирали огромные тиражи буквально за недели. Сейчас в Голливуде готовилась экранизация одного из романов, и целых две книги держались в списке бестселлеров The New York Times несколько сезонов подряд.

Да что не так с этим миром? Неужели и правда нужно умереть, чтобы по-настоящему прославиться? Итан Фримен укоризненно посмотрел на меня с плаката на соседней выкладке. Чуть старше меня, тридцатипятилетний мужчина напоминал больше политика, чем писателя. Аккуратная, волосок к волоску, прическа, гладковыбритое широкое лицо с высокими скулами и печальные карие глаза с легким миндалевидным разрезом. Он словно искал среди полок книжного магазина своего убийцу. Итан, не смотри на меня так! Я ни в чем не виновата.

* * *

Весь оставшийся день я провела, работая на автомате, и никак не могла выкинуть из головы дурацкую записку. Такими вещами не шутят, так что вряд ли это какой-то дурацкий розыгрыш. Когда рабочий день закончился, я перевернула табличку «Открыто» на двери другой стороной и заперлась в магазине. За стеллажом у окна стояли два старинных изумрудных кресла с высокой спинкой и уютный столик, где могли расположиться читатели при желании, отгороженные от всего остального мира воображаемым. По привычке я скинула обувь и забралась в одно из кресел с ногами, внимательно вглядываясь в текст и шрифт.

Достаточно сложный с грамматической и орфографической точки зрения, он был набран без ошибок. Компьютерная программа, может, и укажет на опечатки, но она точно не поможет обогатить словарный запас. Как минимум автор записки отлично владел родным языком. Текст набран стандартным шрифтом Times New Roman, без изысков, с обычным интервалом. Я не нашла ничего особенного, за что взгляд мог бы уцепиться. Фразы были расхожие, и я не могла сказать, чтобы какую-нибудь из них часто слышала от кого-то из горожан. Сообщение просто не оставляло ни единой зацепки. «Как в кино» не работало. Для кинематографа сценаристы придумали бы банальный ход, и автор записки совершенно случайно выбрал бы какую-нибудь редкую невостребованную мелованную бумагу для эстетов, которая продавалась бы в одном-единственном специализированном магазине (даже у нас в маленьком Силикон-Грейс целых четыре канцелярских!). А детективам оставалось бы только дойти до этой лавки с канцелярией и спросить у продавца, кто приобретал подобный товар. И, конечно же, продавец не только знал бы покупателя в лицо, но и запомнил дату его прихода. В реальной жизни мы не часто отдаем себе отчет, что ели вчера на завтрак, а в фильмах владельцы лавочек помнят, кто делал у них заказ полгода назад.

Это письмо ворвалось в мою жизнь, переворошив ее и взбудоражив ум. Поморщившись, я прижала вспотевшие руки к лицу. Сегодня я узнала о себе новую и отнюдь не самую приятную вещь: написать роман, способствуя расследованию, мне хотелось гораздо больше, чем помочь пролить свет на подробности смерти Итана Фримена и найти его убийцу. Ведь если мне удастся вовлечься в мир детективных поисков, то я смогу написать об этом невыдуманную историю. Историю, которую весь мир захочет узнать и будет смаковать, как аппетитнейший из десертов. Я прославлюсь и подниму свой книжный магазин, смогу уберечься от разорения.

Разве я плохой человек, раз в первую очередь думаю о своих проблемах? Чувство вины подсказывало: не стоит терять голову, нужно думать о том, что лучше для всех, а не для меня одной. Правильным в такой ситуации будет пойти в полицию и заявить о найденном письме.

Дальше мне пришло в голову, что на письме будут мои отпечатки. Они появились еще в тот момент, когда я ловила выпавший из энциклопедии листок, еще не зная его содержания. Но это не должно сделать меня подозреваемой, наши полицейские обязательно во всем разберутся, это их работа…

За окном давно стемнело, и город погрузился в сумрак, а небо накрыло облаками, и оно стало похожим на черничный бисквит с творожной пропиткой из кучерявых облаков. Я поднялась в свои апартаменты над магазином, используя лестницу, идущую от помещения с надписью «только для персонала». Забавно, но многие принимали ее за уборную.

Когда букинистическим управляли родители, мы сдавали мою нынешнюю квартиру туристам, а сами жили в большом доме с лужайкой и садом. И хотя я уже несколько месяцев была полноправной хозяйкой двух этажей, от тишины часто становилось все еще не по себе. Хотелось пригласить подруг, но наше общение сошло на нет несколько лет назад. Сначала в Нью-Йорк уехала Таша, и хотя мы все когда-то собирались поступить так же, за своей мечтой последовала лишь она. Без веселого нрава нашей заводилы общение как-то быстро развалилось. Как будто Таша была тем самым клеем, который скреплял нашу дружбу. Потом вышла замуж Патрисия – и стала одной из тех домохозяек, которые готовят обед из трех блюд на каждый прием пищи, развозят детей в разные школы и полностью отдаются заботе о других. Ее новые подруги обсуждали семейную жизнь, организацию праздников и проблемы, находящиеся вне моего понимания. В этом дивном новом мире мне просто не нашлось места. Уиллоу из нашей фантастической четверки покинула Силикон-Грейс последней, но мы изредка списывались с ней и делились новостями. У нее была большая ферма в провинции Австралии, и фотографии Уиллоу со случайно забредшими на ее участок кенгуру часто поднимали мне настроение.

Оглушительная тишина моего нового жилья почти настаивала, чтобы я завела кота или собаку, но им нужно тепло и внимание, которое, я, кажется, пока не была готова дарить.

Вместо того чтобы лечь спать, я принялась структурировать свои догадки и эмоции относительно происходящего. Это помогало обходиться без психотерапевта и сохранять некое подобие веры в лучшее. Кроме того, из моих выводов потом получались отличные эпизоды для новых романов.

Я устроилась за рабочим столом, и в голове, словно на карусели в парке аттракционов, замелькали одни и те же резвые лошадки мыслей. Что будет после того, как я передам полицейским записку? В кино ее обычно аккуратно помещают в пакет для улик и отдают специалисту-криминалисту для снятия отпечатков и следов ДНК. Позволят ли мне, как в любимых сериалах, стать внештатным консультантом? Помещение будет пахнуть хлором и формальдегидом, в руках эксперта замелькают разноцветные реагенты, чтобы сотворить чудо. Резкий белый свет придаст чертам лица особую, медицинскую бледность…

Или, может быть, меня просто позовут дать показания? Я приду в участок и рассмотрю фотографии, собранные с места преступления. Они будут помечены опознавательными табличками с номерами.

Я начала фантазировать, как смогу найти то, что пропустили офицеры, замечу какую-то несостыковку и укажу им на досадный промах… Всю ночь мне снились вспышки камер, оградительные бело-красные ленты, напоминающие рождественские леденцы, и таинственная неизвестность в кустах. За листьями кто-то прятался, но сколько бы я ни старалась, никак не могла рассмотреть даже смутный силуэт или его очертания. А когда во тьме блеснули зловещие глаза, я проснулась со сбившимся дыханием. Оказалось, я задремала прямо на блокноте, за столом. Спина и ноги затекли, и я дала организму немного времени восстановить нормальный кровоток. Перед тем как открыть магазин, я решила зайти в полицейский участок, расположенный на той же улице.