Когда Аксель открыл глаза, над ним плыли облака. Он лежал и смотрел в небо. Его тело раскачивалось, во рту пересохло, но он просто смотрел. Ни о чём не думал, ничего не хотел… лишь глядел в раскачивающееся и плывущее над ним небо. Оно было таким синим – кажется сейчас провалишься и навсегда забудешь о том, что ты человек. Навсегда станешь одним из облаков, которые блаженно плывут по безбрежной синеве, как сухие листья по поверхности зеркального пруда.

– Не смотри так на них, парень, – раздался голос откуда-то сверху, – Иначе начнёшь завидовать их участи… поскольку их жизнь – блаженство небесного потока, а наша полна боли.

Аксель мучительно захрипел в ответ.

– А… наверное, пить хочет. Напои его, брат.

Рядом что-то зашуршало, и он увидел молодого лысого парня в чёрной одежде. Губы ощутили влагу и Аксель начал жадно пить… потом опять стало темно.

Когда он очнулся снова, вокруг был сумрак. Каменный грубый потолок и скудный свет. Опять ужасно хотелось пить. На этот раз парень смог повернуть голову. У его кровати сидел тот самый лысый юноша в чёрном балахоне до пят.

– Воды, – просипел Аксель.

Юноша в балахоне улыбнулся:

– Вот ведь какой молодец! Очнулся – значит, на поправку пошёл! Значит, скоро бегать будешь… пей, – послышался плеск воды, и юный монах поднёс к губам Акселя грубый деревянный черпак. Вода. Вода… как же хочется спать…

Аксель проснулся от шёпота, скрипа и странных шорохов. Он открыл глаза и попытался посмотреть туда, откуда исходили звуки – у его ног стояли два человека в балахонах. Один молодой, тощий и лысый, а другой пожилой, заросший щетиной и толстый.

– Как наш путник? – толстый явно обращался к Акселю.

– Он ещё очень слаб, дорого́й аббат. Наверное, даже не сможет ответить, – вмешался молодой.

– Я могу… говорить… – не без труда просипел Аксель.

– Вот и чу́дно! – заключил толстяк, – Август, дай ему настоя.

– Да, аббат! – он отошёл на пару секунд и вернулся с плошкой, – пей, юноша, – Аксель сделал два глотка, поперхнулся и сипло закашлялся…

– Ой-ой, аккуратнее, парень!

– Чёртов растопырник, – прошипел Аксель, – терпеть его не могу!

– Ого! – поднял брови толстяк, – а парнишка-то смышлёный! Травы знает! Ты не колдун часом? – он вдруг сделал на мгновенье очень серьёзное лицо, но не выдержал и громко, заразительно расхохотался.

К своему удивлению, Аксель вдруг тоже улыбнулся.

– Где я? – прошептал он.

– Ты в обители чёрного братства, – отозвался молодой, – на тебя напали разбойники, но мы тебя выходим!

– Выходим, конечно! – подтвердил старший, – а ты сам-то такой откуда? Одежда у тебя не местная как будто… да и выговор слегка, хе-хе, старомоден. Не с материка ли? Слышал я, там есть…

– Я из-за Драконьей сопки, – напрягаясь из последних сил, проговорил Аксель. Толстяк сделал непонимающее выражение лица:

– Откуда из-за сопки? Разве там есть…

– С юга, день пути за сопку, – у Акселя уже совсем не было сил говорить.

– Свиньи черти, – прошептал ошарашенный аббат, медленно поворачиваясь к молодому брату, – на юге! Вот где мы её не искали!

Глава 15

Руэл сидел в своей землянке. Задумчиво и внимательно он изучал своим единственным глазом облепленную мухами отрубленную башку Коротыша. В его голове, сменяя одна другую, крутились всего три мысли:

1. Допрыгался, тупой рыжий остолоп.

2. Замечательный выйдет кубок… зловещий!

3. Чёртов трусливый ублюдок Гарц…

Руэл всегда знал, что дубина Коротыш закончит так – с отрубленной головой, вываленным языком, мухами… он поморщился – мерзость.

Однако Руэл думал, что эту рыжую башку, безмозглую и злую отрубит топор палача на дворцовой площади, или двуручный меч графа Дореса на тёмной дороге, или боевая секира огромного чёрного монаха… но точно не так.

Да лучше бы он утонул в своей блевотине после обычной пьянки… но не от руки мальчика. Можно ли придумать более позорную смерть для разбойника? Парнишка! С блестящей сабелькой! Один против троих! И… два трупа, а третий. Чёрт свиной! Лучше бы прокля́тый Гарц тоже сдох! Но нет же… такие свиньи, как он всегда выживают…

Руэл хорошо разбирался и в жизни, и в смерти. Он был немолод, совсем неглуп и видел гибель чуть не полутора сотен своих коллег. Потому он прекрасно знал, что сильные глупые и злые (как болван Коротыш) умирают первыми. Такие дурни всегда стоят в самом начале списка старухи с косой… и когда та решает устроить мор или побоище, казнь или что-то ещё, то она достаёт свои бумаги, а там сразу эти ребята: давай по одному!

Это такие люди, которые лезут во все драки, тычутся во все нелепейшие заварухи. Они буквально на каждом перекрёстке прыгают, машут клешнями, как безмозглые крабы и кричат: «Убейте меня первым! Убейте же! Я так хочу, чтобы меня убили!»

Эх… если б их силу и свирепость да умному человеку, тогда… Руэл вдруг понял, что из этого получится чёртов чёрный граф Дорес… он нахмурился и продолжил свои размышления…

Другие – глупые, слабые и злые, как, например, прокля́тый Гарц – доживают до старости! Этим всё нипочём, свиньям! Такие умудряются увиливать от всего, хотя глупы как камни городской стены…

Третьи… тут Руэл всегда останавливался. Потому, что так и не решил – к какому же типу отнести себя.

Он никогда не был сильнее других. Хотя хорошо дрался и не был слабаком. Но, например, с Коротышом или бешеным графом тягаться не стал бы точно. Руэл был хорошим бойцом, но целиком состоящего из мышц и сухожилий Тэрда, он разрезал на куски не благодаря своей силе. Просто Тэрд был глуп, а Руэл нет. Тэрд полагался на свои мышцы и везение…

«А-ха-ха… – разбойник про себя расхохотался, – везение!» Нет к дьяволу свиному никакого везения!

Чуйка – есть!

Мозги, спиной их об колено, – есть!

Расчёт, планы, просчитывание ходов наперёд – это всё есть!

Но везения нет! Есть правда ещё кое-что… именно об этом сейчас думал одноглазый главарь.

Это страх.

Руэл очень давно понял то, что другим его коллегам было неизвестно. Они, конечно, интуитивно использовали это величайшее знание, но… именно интуитивно… то есть криво, некрасиво, не эффективно… а он, Руэл, он делал это хорошо. Изучал опыт соседних стран и других цивилизаций, любил путешественников из-за моря и сам мечтал однажды посетить Фурин и другие дикарские страны – его интересовал передовой опыт в области… устрашения.

Этот закон Руэл открыл, будучи помощником престарелого главаря мелкой шайки. Он видел, как все бояться не́мощного уже старика и слышал разговоры в его отсутствие. Его боялись лишь потому, что он создавал страх.

Скоро Руэл накарябал ножом на стене пещеры пять слов, которые изменили его жизнь:

«Больше всего люди боятся страха»

Люди не боятся силы, смерти и мучений так, как страха. Самого́ чувства. Боятся его испытать. После этого он убил старика и начал создавать страх.

У Руэла была репутация самого свирепого разбойника, крайне вспыльчивого, скорого на расправу и непомерно жестокого.

Никто не знал, что свои «неожиданные и кровавые вспышки гнева» одноглазый Руэл планировал иногда неделями, точно рассчитывая и подстраивая каждую деталь… А его известная свирепость собиралась им многие годы из сотни мест, как коллекционные монетки или фарфоровые фигурки…

Так он начал выставлять руки врагов, отрубленные и нанизанные на колья, у входа в свою землянку, прочитав тайком, что так делало одно дикое племя на материке. Это дало свои плоды, хотя сам Руэл жутко мучился от вони, мух и вида тлеющей плоти. Так же он попробовал использовать в своей обычно чёрной и достаточно элегантной одежде красные элементы. Неспроста же в эти цвета одевают палачей. И оно тоже помогло. Как и зубы зверей или людей на браслетах и ожерельях и многое другое и… сейчас он знал, что тоже точно сработает.

Он смотрел на огромную рыжую голову Коротыша всю в запёкшейся крови и мухах и думал о том, какой чудесный из неё выйдет кубок!

Он увидел такой на древней гравюре, привезённой почившем ныне путешественником откуда-то с материка. Там мужик с кучей змей, прущих из башки вместо волос, протягивал такой кубок дракону. Для Драконьего острова это будет новинкой с привкусом страха и дикости. Это именно то, что нужно сейчас Руэлу: запах страха… первобытный ужас… однако…

Однако есть проблема…

И зовут это проблему, спиной его об колено, – Гарц. Патлатый, тупой, трусливый свиной сын Гарц. Лучше бы пацан его порубил в капусту, нашинковал как этого лысого парня, имени которого Руэл уже и не помнил. Того парня, которого в двух разных телегах привезли в лагерь. Нет… он остался жив и источал страх… прокля́тый Гарц, похоже, тронулся рассудком и весь день кричал про «сверкающий клинок», про «быстрого как слепящая молния рыцаря в сером плаще», про какие-то дремучие легенды, которые читала ему карга бабка, когда тот ещё был сопляком. Он вопил как умалишённый про божью кару, проклятье и прочий бред. Руэл уже решил его зарезать, но вдруг вопли стихли. Главарь сначала было подумал, что эту свинью прикончил кто-то из парней, но вскоре, к своему ужасу, он выяснил, что патлатый мерзавец ушёл из лагеря.

– Чёртов ублюдок, – прошептал Руэл, – он вдруг понял, что произойдёт дальше, – эй, парни! – заорал он, услышав эту новость, – нам нужно отловить эту визжащую свинью как можно раньше и сделать с ним то, чего он и заслуживает! То есть выпустить ему кишки и потуже намотать на голову, чтобы заткнуть пасть!

Руэл торопился как мог, отправляя погоню. Он знал, что если Гарц заведёт свою песню хотя бы в одной из деревень неподалёку, то не успеешь и глазом моргнуть, как об этом будет знать весь остров и…

И это, конечно, жутко навредит авторитету всей шайки, который он так старательно выстраивал и поддерживал последние годы. Если все будут судачить об этом случае, то никто не будет бояться зловещей и неуловимой банды Руэла… что их бояться? Их пачками крошит рыцарь из древних легенд… Такие разговоры Руэлу совсем не нужны – легенды о рыцарях убивают страх.

Именно за этими размышлениями его застал странный шум и крики у входа в его землянку.

– Что там за чёрт, недоноски недорезанные? – завопил главарь, – всем уши отрежу… – он обернулся в сторону выхода и увидел, как по ступеням землянки скатывается тело… – Черти свиные… – прошептал он. Снаружи снова раздались крики. Руэл уже знал… он готов был поклясться головой, что знает, кто сейчас спуститься по земляным ступеням, а потом наступит подкованным сапогом на мёртвое тело. И наклонит чёрную голову, так как не влезет в землянку Руэла со своим ростом… и вот перед ним появляется одна нога, потом вторая, но это не тот человек, которого он ожидал увидеть…

В походном костюме в землянку спускается… миниатюрная девушка с длинными русыми волосами, бледным лицом и огромными серо-голубыми глазами, похожими на две полноводные реки.

– Здравствуй, ужасный Руэл, – улыбнулась она, – не пугайся, граф подойдёт с минуты на минуту! Кехр, – крикнула она уже наружу, – прекращай, мы тебя ждём!

– Да, – зарычал сверху Дорес. Василина отошла от ступеней, по которым тут же скатилось ещё одно тело, а на него через секунду с хрустом приземлился граф с двумя чёрными ножами: А вот и ты, одноглазый, – обратился он уже к Руэлу, – потолкуем немного? Мы тебя не сильно отвлекли?

Руэл боялся графа. У него были причины бояться, хотя он вовсе не был трусом. Однако сейчас разбойник сидел на грубом стуле с такой непринуждённостью, что можно было подумать, будто это он граф и принимает у себя лавочника. Лицо его было бледным, вытянутым, но спокойным.

Медленно и небрежно он взял за рыжие волосы голову Коротыша, убрал её с середины стола и протянул руку, указывая на лавочку напротив:

– Прошу, граф, присаживайтесь! А дама может расположиться здесь, – он кивнул на грубый табурет, – у меня тут не графские покои, но чем богаты, как говорят на моей родине…

– Ничего, мы привычные, – перебил его Дорес.

– Кехр, давай чуть добрее, мы в гостях, – Василина повернулась к графу, – я вот впервые вижу столь галантного разбойника.

– А много ли вы их видели, госпожа? – натянул ответную улыбку Руэл.

– Если не считать тех, что сверху, то не очень много. На моей родине человек, решивший стать разбойником, попадает в руки палача, не успев наделать много злодеяний… а после тех процедур, которые с ними проводит палач… уже непросто понять галантные они или нет… – Василина закончила эту фразу так серьёзно, что внутри у Руэла похолодело.

– Что за дикая страна ваша родина, госпожа? Скажите, чтобы я никогда даже не думал туда…

– Моя родина – Фурин, – оборвала его Василина. Руэл устал сдерживать эмоции и внезапно помрачнел.

– Спасибо, – он коротко кивнул девушке, и повернулся к графу – чем обязан таким визитом?

– Да, – подтвердил Дорес, – давайте к делу. Ненавижу эти любезности! – Руэл усмехнулся. «Ну и любезности» – подумал он.

– Раньше, – продолжил Дорес, – я занимался тем, что убивал людей, вредящих королевству, разрушающих его. То есть, таких, как ты. Вообще, не знаю, почему ты остался жив после нашей первой встречи. Что на меня тогда нашло?

– Возможно, проблески человечности, Кехр, – съязвила Василина.

– Лишь дьяволу известно, может, ты и права, – ответил граф задумчиво, – но кто из нас без греха? Все мы порою проявляем слабость…

– Это не слабость, – перебила его Василина, – это, напротив, проявление силы!

– О, небо! Заткни уже этот слащавый фонтан базарных мудростей, – мученически морщась, проговорил граф. Василина сверкнула глазами и сжала губы в тонкую линию:

– Я заткнусь в ту самую минуту, когда ты перережешь мне горло, – процедила она, – не раньше!

– Чёртова фуринская кошка… – качая головой, прошептал граф. Руэл следил за их перепалкой, переводя взгляд то на Дореса, то на девушку, а рот его медленно открывался.

Он никогда в жизни не видел такой женщины… хотя какая там к чертям свиным женщина? Сейчас он понимал, что это совсем юная девушка. И она поучала и ругала не кого-нибудь, а ужасного графа Дореса! Чёрного Медведя драконьего короля… Разбойник был поражён. Внутри он хохотал. Внутри он танцевал! «И правда, – кричал он, – кто из нас без греха?» Но на его бледном вытянутом лице не дрогнул ни один мускул. Только рот открылся, но этого никто не заметил.

– Так вернёмся к нашему делу, – нарочито серьёзно обратилась Василина к Руэлу, – раньше граф убивал таких, как вы, но сейчас… – она помедлила.

– В королевстве произошли некоторые изменения, – продолжил за неё Дорес.

– Я в курсе, граф, – улыбнулся разбойник, – стало быть, теперь такой человек, как я, может быть вам полезен? – Дорес нахмурился.

– Да… – признался он, – я не привык заключать сделки с мерзавцами вроде тебя, но… – Дорес пристально посмотрел Руэлу в глаза и тот выдержал взгляд графа, – но ты прав, одноглазый. Ты можешь быть полезен королевству.

Руэл торжествовал внутри. Он умел скрывать свои чувства и потому сделал сомневающийся вид…

– При всём уважении граф… я нужен королевству, но зачем это… мне? – Дорес помрачнел ещё сильнее.

– Тебе же нужен твой второй глаз? – почти прорычал он.

– О, это превосходная сделка! – Руэл расплылся в улыбке величайшего дипломата, – я спасу королевство и буду видеть! Граф, я согласен! Что я должен сделать?

– Королевству нужно 4 бочонка эйборского вина, – торжественно произнесла Василина. Руэл медленно перевёл на неё свой единственный, крайне удивлённый глаз.

– На этот раз она права, – мрачно подтвердил граф. С минуту все смущённо молчали. Дорес хмуро смотрел на свои ноги, Василина изучала стены землянки, а Руэл выковыривал какую-то грязь небольшим ножом из щели грубого стола так сосредоточенно, словно это интереснейшее занятие в мире.

– Не то чтобы оно в каждом трактире продаётся, – наконец проговорил он, – вы же в курсе…

– Безусловно. Поэтому мы здесь…

– Да, я знаю, где его можно достать, – Руэл говорил, не отрывая взгляда от своего занятия, он уже успел извлечь из щели две небольших косточки и монетку, – но…

– Я оплачу все расходы, – добавил граф.

– Вперёд? – Руэл поднял на него взгляд.

– Если это требуется.

– Двести монет и три дня. Вино будет в покоях графа и госпожи, – улыбнулся разбойник.

– Хоть триста монет, одноглазый, но два дня! – граф проговорил это так, что Руэлу не захотелось возражать, – и вези сразу в замок – меня не будет дома, – Дорес немного помолчал, – и не думай, что ты можешь обмануть меня или опоздать хоть на минуту.

– О, граф… – Руэл скривился, – то, что я разбойник ещё не делает меня бесчестным человеком! Слово честь имеет для меня такую же несравненную ценность, как и для вас, – он галантно склонил голову.

– Не сравнивай меня с собой, одноглазый, – граф поднялся со скамьи, – ты проиграешь в этом сравнении.

– А-ха-ха, безусловно! – рассмеялся Руэл и тоже встал, – я пойду, разгоню ребят у входа, чтобы вы их не того. А то… кто же повезёт вино?

Глава 16

Аксель поправлялся медленно. Молодой брат, которого звали Август, сказал, что рана была тяжёлая и аббату пришлось не только зашивать её… но и…

– Что и? – спросил Аксель, который всё ещё с трудом говорил.

– Ты потерял много крови… – монах снова запнулся.

– Продолжай, Август…

– Марк решил сделать опасную операцию. Он взял целую плошку моей крови и медленно через специальную трубу влил её тебе… Аббат говорил, что после такой операции некоторые больные умирают – вся их кровь портится… но другие идут на поправку… – монах ещё немного помолчал, – вот ты поправляешься. Получается теперь мы с тобой братья… по крови… – Аксель сла́бо улыбнулся в ответ:

– Если бы мне не вливали… твою кровь, я бы умер? – как раз в тот момент, когда он начал говорить эту фразу, дверь открылась, и в келью вошёл Марк:

– Да, Аксель. Ты мог умереть, не приходя в сознание… Слишком большая потеря крови… – Марк подошёл к кровати, посмотрел на Акселя, а затем повернулся к Августу, – правда, я настоятельно рекомендовал этому юноше не рассказывать тебе ничего об этом, – молодой монах смущённо опустил глаза, – он похоже…

– Простите, аббат, – прошептал Август.

– Да, а-ха-ха, – весело загоготал Марк, – ничего! Отработаешь на кухне, э-хэ-хэ! Я, честно сказать, поспорил с Румосом и, похоже, выиграл! – толстый монах шлёпнул Августа по плечу своей огромной ладонью, – вперёд, ослушник, за работу! И передай Румосу, что он проспорил!

– Хорошо, Аббат… – Август понурясь поплёлся за дверь. Марк огляделся и сел на кровать в ногах Акселя.

– Ну как ты в целом, парень? – сочувственно проговорил он.

– Я жив, – Аксель натянул слабую улыбку.

– И это очень хорошо! – улыбнулся в ответ монах, потом, немного помедлив, продолжил, – знаешь… я должен задать тебе несколько вопросов, но… прежде ты можешь спросить что-то у меня… если, конечно, хочешь…

– Да, – сла́бо ответил Аксель, – вы забрали мой меч?

– Значит, это всё же твой меч… – проговорил монах задумчиво, – по счастливой случайности, юноша, наши братья оказались на этой дороге раньше, чем разбойники Руэла. Потому они забрали и тебя и твой клинок… – аббат ещё помолчал. Аксель тоже ничего не говорил. Голова соображала плохо, он будто находился глубоко под водой, мысли были размытыми и приглушёнными. Он замечал, как монах выделяет слова «твой меч», но совершенно не понимал, что это может значить.

– Аксель, друг мой, ты же в курсе… что это очень древний клинок?

– Да, – коротко ответил Аксель.

– Расскажи мне, пожалуйста, как он у тебя оказался? Должно быть… в наследство от дедушки? – монах сказал это так, что Аксель, даже пригвождённый к постели слабостью и тяжёлой раной, повернул к нему голову и посмотрел прямо в глаза. И в его взгляде аббат увидел одновременно и достоинство, и вызов.

– Нет, – просипел парень, – я его нашёл, точнее… – Аксель помолчал, думая, стоит об этом говорить монаху или нет, – точнее, мне его подарила река…

Марк удивлённо выпучил глаза. Аббату не было резона верить сказкам бродячего мальчишки, какими бы небесно-голубыми ни были его глаза. К тому же, безмозглое трепло из разбойничьей шайки успел наплести бредней о великом воине со сверкающим мечом, наследнике древнего рыцарства, который рубит страшнейших злодеев королевства на манер сельдерея. Теперь уже об этом «рыцаре» твердит весь остров. С патлатым Гарцем Марк успел поговорить и сам. Ещё до того, как мерзавца отловила королевская стража и отправила к палачу, который и распределил его в соответствующее место для подготовки к таинству повешения… Из разговора с разбойником аббат понял одно – каждое его слово может быть ложью. И может быть правдой. Однако монахи, подобравшие Акселя, с готовностью подтвердили насчёт сельдерея. Они сказали, что разделаны бандиты были «под орех» и портовому мяснику сто́ит взять у этого парня пару уроков.

Аббату не очень то верилось, что даже и крепкий парнишка мог уложить двух здоровенных головорезов… а со слов Гарца он сделал это нанеся всего два удара и за считаные секунды. Ну разве такое возможно?

Да и меч этот… сказание об Арнаре Марк читал много раз, и… именно его он вспомнил в ту секунду, когда Румос принёс ему меч, завёрнутый в окровавленную тряпицу. Да что там вспомнил… его как молнией поразило: бронза и кость, зелёные и чёрные камни, драконьи руны. «Ты думаешь о том же, о чём и я», – сказал тогда Марк Румосу. «Хех, – усмехнулся тот в ответ, – Пожалуй, о том же… если ты думаешь про обед»…

– Нет, брат, – усмехнулся Марк, – Я думаю, что именно такой меч подарил Арнару дух реки.

– Но мы же не дети, чтобы верить в сказки, которые нам бабушки читали? – подмигивая, прогудел Румос.

– Не говори за всех, брат, – улыбнулся в ответ Марк, – я вот частенько чувствую себя мальчишкой… пока не увижу бородищу в отражении… или пока болван вроде тебя не напомнит, сколько мне лет! – он задорно захохотал, а Румос подхватил.

Марк спрятал меч и никому его не показывал, а тут парень говорит, про реку…

– Подарила река… – задумчиво повторил монах.

– Вы мне не верите, – сверкнул глазами Аксель, – её зовут Энгстель.

– Как? – Марк снова удивлённо поднял брови.

– Энгстель… она сама мне сказала…

– Час от часу не легче, – вздохнул монах, – знаешь, парень, – он положил свою ручищу на слабую кисть Акселя и сжал её крепко и тепло, – как бы это странно не звучало – я верю тебе. Жизнь не учила меня быть доверчивым, и Небо тому свидетель, но… Я знаю – ты не врёшь. Ты или болен головою или колдун, хотя… – он приблизился к Акселю, – ответь мне честно: тех здоровяков, нашинкованных, как капуста на праздник урожая… ты их так?

– Это меч, – коротко ответил Аксель.

– А-ха-ха-ха-ха, – загоготал монах, – ну это я понял, что их не пальцем растирали, хэ-хэх… но меч-то в руках ты держал?

– Держал я. На мече есть руны… я их прочёл…

– Ты знаешь драконьи руны?

– Только эти.

– Ну конечно, – серьёзно закивал Марк, – чтобы прочесть эти руны, другие знать необязательно.

– Я проговорил их и дальше… всё случилось быстро…

– Быстро…– понимающе кивнул монах, – Аксель… – он, очевидно, что-то обдумывал, – скажи мне, где ты нашёл… то есть, где тебе река подарила меч?

– У каменного моста.

– У моста? Он же разрушен?

– Мост почти цел… там пролом шагов в шесть – его можно заложить бревном.

– Парень… ты говорил, что пришёл с юга, из-за сопки… у вас там много… деревень? – Марк старательно подбирал слова.

– Я знаю лишь свою.

– А много ли у вас там живёт народу?

– Я не знаю.

– Хорошо, друг мой, – сказал монах, ещё шире улыбаясь и крепче сжимая его руку, – о-о-очень хорошо! Отдыхай!

Он посидел с Акселем ещё несколько минут, дожидаясь, пока тот заснёт, затем встал и, бурча себе под нос какую-то развесёлую песенку, вышел из кельи. Он не спеша прошёл по тёмному узкому коридору, освещённому всего парой масляных ламп, и свернул в сводчатый проём каменной винтовой лестницы. Монах быстро взбежал на самый верх и, открыв дубовую дверь, вошёл в свой кабинет. Он бросил ключ на массивный стол и подошёл к огромной книжной полке. Аббат долго стоял и смотрел не то чтобы на книги, а скорее куда-то сквозь них, а потом будто опомнился и вздохнул.

Он провёл пальцами по корешкам изданий: старых и новых, написанных рукой давно ушедшего в землю летописца и отпечатанных типографским способом. Затем посмотрел на полку выше, ещё выше и, развернувшись, пошёл за стулом.

Он легко вскочил на табуретку, несмотря на внешнюю полноту. С верхней полки Марк достал три книги. Затем спустился, подошёл к столу, разложил их в ряд и сел напротив.

Первой была «История Драконьего Острова от Короля Гая», свежая, с чистыми серыми страницами. Она была напечатана типографским способом ещё во времена правления Ленарда, и сейчас Леопольд её запретил и изъял, пожалуй, у всех. Но у Марка остался экземпляр. Он посмотрел на неё и отодвинул в сторону.

Вторая книга «Древние эпосы» была напечатана, должно быть, в одной из старейших на острове типографий. Она была потрёпанной и жёлтой, страницы заклеены кое-где кусочками более свежей бумаги. Марк открыл её с благоговейным вздохом. Он полистал немного и начал читать. Он любил эти истории о королях и рыцарях древности, сказания о странствиях, повести о победах и поражениях, битвах и пирах. Отчасти… да что там, не отчасти, а во многом благодаря этой книге он стал монахом, а затем и аббатом, но сейчас…

– Вот оно, – прошептал Марк, – подвиг Арнара.

Он пробежал глазами небольшой текст и начал рассматривать картинку, на которой женщина, возвышающаяся на волне, что-то говорит рыцарю склонившему голову и стоя́щему на одном колене.

– Так значит, дорого́й Арнар? – проговорил он задумчиво, – так значит… милый Аксель! – монах усмехнулся и, не перелистывая страницы, отодвинул книгу по гладкому столу вперёд. Рядом лежала третья книга. Она была закрыта на две массивные застёжки. На обложке из грубой толстой кожи, защищённой по краям пластинами бронзы, было выдавлено всего одно слово: «Сказки».

Марка всегда удивляло это. Он не мог до конца понять. Люди, создавшие эту книгу сотни лет назад, рисовавшие на её страницах буквы, которые сложились в слова… Почему они сделали её такой крепкой? Защищённой от воздействия времени? Эти скобы, толстая кожа, пергаментные прокладки между страниц… Ведь они были такими же монахами, как он, и создавали множество книг. Однако Марку не доводилось видеть ни «Свод правил брата», ни «Имя Бога» ни других книг, о сохранности которых так позаботились древние авторы.

– В чём твой секрет? – проговорил он, будто обращаясь к книге, – какую великую тайну сохранили для нас давно почившие братья на твоих страницах?

Марк любил сказки. Он улыбался всякий раз, когда вспоминал одну из прочитанных в этой книге или услышанных так давно от своей бабушки… но он всё равно не мог понять…

Аббат бережно скинул бронзовые петли и открыл книгу. На её форзаце красовалась древняя гравюра, изображающая дракона с двумя лапами и очень символичными крыльями… А первой сказкой была «Мальчик и Дракон» – жутковатая история о деревне, рядом с которой поселился огнедышащий ящер. Он повадился таскать у людей скот. Жители деревни, собравшись вместе, решили сделать ему подношение с просьбой.

Они привели к нему мальчика, у которого умерли родители, и сказали, что Дракон может забрать его, но пусть он больше не ест их скот. Змей принял подарок и с тех пор никогда не воровал из деревни коров или овец. Но каждый месяц в этот же день он прилетал и забирал с собой одного ребёнка. Марк слышал эту сказку от своей бабушки много раз и до сих пор помнил, как боялся её в детстве…

Следующая сказка была о двух девочках, которые пели такие чудесные песни, что все услышавшие их, становились безмерно счастливы. Люди, жившие рядом, ходили слушать песни каждый день, те, кто жили дальше, бывали реже. Некоторые совершали огромное путешествие лишь для того, чтобы хоть раз в жизни услышать песни счастья. Однако один жадный король выкрал девочек и посадил их в клетку в своём дворце, чтобы они пели только для него. И сидя в клетке девочки спели такую грустную песню, что все во дворце разрыдались. Тронный зал, в котором за решёткой пели девочки, был усеян телами сотрясающихся от жутких рыданий вельмож. Жестокий король плакал, обняв подлокотник трона. Слёзы рекой стекали по дворцовым ступеням прямо на площадь и всякого, кто наступал в них, обжигало как кипятком. Все они рыдали мучительно, сокрушались и вскоре умерли.

Марк покачал головой и перелистнул несколько страниц. Ему на глаза попалась картинка человека и свиньи рядом с ним. Это была «Притча о желании и свинье». Она в изменённом виде приводилась в книге «Имя Бога», но сейчас никто не мог бы сказать, где именно первоисточник.

– Книга со сказками, сборник, – проговорил монах вслух, – здесь записаны самые разные истории и, может в том и секрет, что неясно – какая из них сказка, а какая быль?

Он задумчиво посмотрел на заголовок, старательно выведенный яркой камедью, и невольно побежал глазами по строкам…

Тот, Кто Вообразил Всё на свете, вообразил также и Человека. И Человек обрёл образ и плоть. И Человек был похож на Него своим образом. И сказал Он Человеку:

– Теперь ты есть и ты Человек, – и Человек в ответ рассмеялся. Ему это очень понравилось. А Тот Кто Вообразил Всё продолжил:

– Человек, ты можешь спать и есть плоды и листья всех деревьев, и кустов, и трав, которые тебе понравятся и которые не понравятся. Ты можешь плавать в этой воде, ощущать тепло солнца и дуновение ветра. Ты можешь и видеть, и слышать, и осязать. Ты можешь делать всё, что делаю я и получать от этого удовольствие!

И Человек ужасно обрадовался и рассмеялся. Теперь его жизнь была полна удовольствий и радостей. Он мог быть таким же радостным, как Тот Кто Вообразил Всё!

– Человек, – сказал Он, – ты можешь общаться с другими подобными тебе, можешь общаться с теми, кто не похож на тебя, ты даже можешь общаться с животными и получать от этого радость, подобно Мне!

Тогда Человек понял, что радость от общения переполняет его. Ему захотелось разговаривать с теми, кто похож на него, или, наоборот, вовсе на него не походит. Ему захотелось бегать рядом с ними, играть и веселиться. Он еле удержался, чтобы сейчас же не убежать от Того Кто Вообразил Всё.

– Это просто потрясающе, – ответил Человек, будучи невероятно радостным.

– Это так, – сказал Тот Кто Вообразил Всё, – но есть ещё кое-что, – Он немного помедлил, – Человек! Ты почти во всём походишь на Меня и сейчас Я дам тебе последнее, что тебе нужно. Теперь ты, как и Я, можешь вообразить что угодно и оно обретёт плоть и форму, станет вещественным и тогда ты будешь счастлив!

– То есть теперь я как Ты? – удивился человек.

– Да, – ответил Тот Кто Вообразил Всё.

– Но как мне вообразить? – Человек пока не мог понять.

– Просто представь, что тебе очень радостно, и ты увидишь, что ты хочешь создать для этой радости. А после доверься себе. Ты почувствуешь, как тебе нужно поступить. Сначала у тебя может получаться немного не так, как хочется… но Я помогу тебе!