Новое зло. Особенности насильственных преступлений и мотивации тех, кто их совершает

Кимес и ее муж были арестованы по обвинению в рабстве в 1985 году. Она обходила различные приюты для бездомных, чтобы выявить не имеющих документов иммигрантов, которых она заставляла работать в качестве прислуги в доме своей семьи под угрозой депортации.

Она находилась в заключении до 1994 года, пока ее муж воспитывал их сына и проходил курс лечения от алкоголизма^[241]. Когда в 1995 году Кимес потеряла мужа в результате внезапного сердечного приступа, она больше переживала из-за того, что не была включена в его завещание, чем из-за его смерти. Она решила просто скрыть любые свидетельства его смерти, подделывая имя покойного на чеках и юридических документах, чтобы промотать миллионы долларов, которые он оставил после себя^[242]. После этого Кимес продолжила свою преступную карьеру в тандеме со своим сыном, проворачивая аферы и накапливая автомобили и другие активы путем предоставления необеспеченных чеков, за что один журналист прозвал их «Мама и Клайд». Они хладнокровно расправились с несколькими людьми, которые вставали у них на пути или представляли угрозу ее свободе, включая Дэвида Каздина, компаньона по бизнесу, который выяснил, что она заставила нотариуса вписать его имя в закладную на дом на сумму 280 тыс. долларов, и угрожал разоблачить ее. В 1998 году сын Кимес по ее указанию выстрелил ему в затылок и оставил его тело в мусорном контейнере в аэропорту Лос-Анджелеса^[243].

Затем, в конце того же года, Кимес придумала план, по которому она должна была устранить всеми любимую яркую 82-летнюю манхэттенскую светскую львицу Ирен Сильверман, после чего присвоить себе ее имя, а вместе с ним и особняк стоимостью 7,7 млн долларов. Кимес попросила своего сына снять комнату в доме женщины и тайно переехала к нему. Когда Сильверман не было дома, они рылись в ее личных бумагах, чтобы придумать способ завладеть ее имуществом. В итоге Сильверман стала подозревать своего постояльца и постоянно гостящую у него мать. Восьмого июля 1998 года, когда у работников Сильверман был выходной по случаю Дня независимости, Кимес безучастно смотрела телевизор, в то время как ее сын затащил Сильверман в ее спальню. Затем она приложила к голове жертвы электрошокер и сказала: «Сделай это». Ее сын задушил Сильверман, завернул ее тело в несколько мусорных пакетов, погрузил его в большую спортивную сумку и выбросил ее останки в мусорный бак на захолустной стройке в Нью-Джерси^[244].

Кимес и ее сын не догадывались, что ФБР вышла на их след по ряду преступлений, включая убийство Каздина. Пару арестовали с помощью подставного человека, которого они считали своим другом и союзником. В их угнанной машине агенты обнаружили пистолеты, боеприпасы, пустые карточки социального страхования, паспорт Сильверман, ключи от ее особняка и блокнот, в котором Кимес упражнялась в подделке подписи жертвы^[245]. Впоследствии Кимес была признана виновной по 58 пунктам обвинения и приговорена к 120 годам тюремного заключения. Ее сын был осужден по 60 пунктам и приговорен к 125 годам. Затем оба были экстрадированы в Калифорнию для предъявления обвинений в убийстве Каздина. В 2004 году Кеннет Кимес заключил соглашение о признании вины и, чтобы избежать смертной казни, дал показания против своей матери^[246]. Помимо описания того, как и почему были убиты Каздин и Сильверман, он признался, что они также утопили в ванне индийского инвестиционного брокера Сайеда Билала Ахмеда после того, как тот отказал Кимес в кредите на Багамах. Его тело, как сообщается, было выброшено в океан. Кимес и ее сыну не были предъявлены обвинения в этом убийстве. На этот раз они были приговорены к пожизненному заключению в тюрьме, где мать скончалась от естественных причин в 2014 году^[247].

Во время вынесения приговора Кимес долго разглагольствовала о несправедливости своей правовой ситуации, не выражая ни малейшего раскаяния^[248]. Доктор Артур Вайдер, судебный психолог, наблюдавший ее на протяжении всего судебного процесса, отметил, что она демонстрировала психопатическую личность с «отсутствием чувства вины, совести, раскаяния или сопереживания». Он также описал ее как социально обаятельную и высокомерную. «Она считает, что все глупы и будут выполнять ее приказы», – заметил Вейдер. Из-за той власти, которую она имела над своим сыном, он сравнил ее с искусным манипулятором Свенгали из романа Джорджа Дю Морье «Трильби» 1895 года, объяснив, что Кимес полностью контролировала своего сына, заставляя его играть по ее зловещим сценариям^[249].

В качестве второго примера преступника 2-й категории мы приведем историю Ричарда Уэйда Фарли, выследившего и застрелившего объект своей долгой одержимости, Лору Блэк. Он безжалостно разделался с семью ее коллегами, которые случайно оказались у него на пути. Вспоминая дело Марка Дэвида Чепмена, о котором упоминалось в разделе, посвященном 7-й категории, следует отметить, что преследователи, которые в итоге совершают убийство, очевидным образом могут попадать в разные категории по шкале «Градации зла», потому что такое поведение имеет целый ряд глубинных мотивов разной степени безжалостности. Как мы уже отмечали, лица, отнесенные к этой категории, демонстрируют эгоцентрические, психопатические черты характера и, используя хитрость и расчет, упорно добиваются поставленной перед собой цели. Если их действия принимают форму преследования, они стремятся к полному обладанию человеком, на котором они зациклились. Преследователи такого типа почти всегда воспринимают свои навязчивые чувства как «любовь», совершенно не считаясь с болью или трудностями, которые эта эгоистичная, односторонняя привязанность влечет за собой для их жертв. Также должно быть ясно, что массовые убийцы, подобные Фарли, могут попадать в разные категории шкалы, а конкретная классификация здесь во многом определяется их глубинными мотивами. Как мы увидим, смертоносные действия Фарли представляли собой преднамеренное, тщательно спланированное нападение, а не импульсивное преступление на почве ревности, что привело бы к причислению его к более низкой категории нашей шкалы.

Ричард Уэйд Фарли родился в Техасе в июле 1948 года и был самым старшим из шести детей в семье. Его отец, который, как утверждают, был жестоким, служил механиком в военно-воздушных силах, из-за чего семья была вынуждена несколько раз переезжать в разные штаты, пока Фарли наконец не осели в Калифорнии^[250]. Позже он говорил, что считал свою мать единственным человеком, который когда-либо любил его^[251], что, возможно, повлияло на его идеализацию другой женской фигуры. В детстве Фарли был замкнутым и эгоцентричным, что характерно для будущих преследователей, и доминировал над своими братьями и сестрами^[252]. После окончания средней школы в 1966 году он меньше года проучился в общественном колледже Санта-Розы, после чего поступил на службу в военно-морской флот^[253]. Там его задачей было собирать разведывательную информацию, шпионя за другими людьми, – это, возможно, отражало или подпитывало его внутреннюю потребность в доминировании над другими^[254][255]. Он прослужил там 10 лет, после чего устроился работать техником-программистом в компанию ESL Incorporated, подрядчика министерства обороны в Саннивейле, штат Калифорния. Именно там в возрасте 36 лет он впервые повстречал 22-летнюю Лору Блэк, работавшую в этой компании инженером-электриком. Их представили друг другу, когда Фарли пришел навестить коллегу, работавшего вместе с Блэк, и они втроем пошли на обед, и Фарли «мгновенно в нее влюбился»^[256].

Фарли стал регулярно появляться на рабочем месте Блэк, постоянно приглашая ее на свидания. Она отвечала вежливым отказом, объясняя, что видит в нем только «друга по работе», однако он не оставлял своих попыток. Раздобыв ее контактную информацию, он начал оставлять ей письма и различные подарки. Среди них были домашняя выпечка, а по мере того, как его поведение становилось все более странным – зеркало в форме сердца и лопата. Когда Блэк сочла нужным сказать ему, что она никогда не будет встречаться с ним, даже если он «будет последним мужчиной на земле», он продолжил свои домогательства, рассудив про себя, что, пока она не откажет ему в вежливой форме, у него есть полное право продолжать свои домогательства^[257].

Фарли оказался чрезвычайно коварным и изобретательным. Он записался в спортзал, куда ходила Блэк, и тайно фотографировал ее во время тренировок. Он убедил коллегу дать ему домашний адрес Блэк, сказав, что он хороший друг, который хочет зайти к ней на день рождения, чтобы сделать сюрприз. Он регулярно звонил на ее домашний телефон в любое время суток и проезжал мимо ее дома, когда она не брала трубку, чтобы всегда знать, где она находится. Он вскрыл ящик рабочего стола Блэк и сделал аккуратные слепки ее ключей от дома, с помощью которых затем изготовил их копии. Когда она играла в софтбол, он приходил на матчи, после чего без приглашения шел вместе с ее командой в пиццерию. Когда Блэк взяла отпуск, чтобы навестить родителей, Фарли во второй раз перерыл ее стол и нашел адрес, где она остановилась. Он отправил ей письмо на восемь страниц с одинарным интервалом, которое стало лишь очередным из сотен, отправленных им ей в течение следующих четырех лет. Она неоднократно переезжала, чтобы спрятаться от него, однако ему каждый раз удавалось ее найти. Каким-то образом это навязчивое поведение создавало в голове Фарли искаженное представление о том, что они как-то сближаются, и раз за разом вынуждало его жертву признавать его существование в мире, в котором другие женщины его не замечали^[258].

На любые попытки коллег вразумить Фарли он отвечал с вызовом или угрозами. Осенью 1985 года Блэк обратилась за помощью в отдел кадров своей компании, в результате чего Фарли обязали посещать психолога. Как это почти всегда бывает при попытках проведения психотерапии с преследователями параноидального типа, вмешательство оказалось совершенно неэффективным. Вскоре после этого он появился перед домом Блэк и принялся в пугающей манере хвастаться своей коллекцией оружия, а также своим мастерским обращением с ним. Заверив отдел кадров, что прекратит преследовать ее у дома, взламывать ее рабочий компьютер и посылать ей письма и подарки, он продержался всего два коротких месяца, после чего вернулся к своим преследованиям. Компания вмешалась еще дважды в начале 1986 года, выдавая Фарли письменные предупреждения о необходимости прекратить преследование под угрозой увольнения. Когда эти предупреждения были проигнорированы, его наконец уволили^[259]. Фарли написал Блэк о своем увольнении, заявив, что у него теперь «нет другого выбора», кроме как жить с ней, пока он не найдет себе новую работу^[260]. Таким образом, по какой-то немыслимой причине Блэк, жертва его угрожающего поведения, была обвинена в том, что разрушила его жизнь, отказавшись ответить взаимностью на его чувства.

Даже после того, как Фарли нашел работу у другого подрядчика министерства обороны и обручился с другой женщиной, его одержимость Блэк продолжалась.

Она размышляла над тем, стоит ли ей добиться судебного запрета на приближение к ней, опасаясь, как часто бывает с жертвами в подобной ситуации, что это может только подогреть пыл преследователя и подвергнуть ее еще большей опасности. Дело дошло до крайности в начале 1988 года, когда он оставил на лобовом стекле ее машины конверт с запиской и копией ключа от ее нового дома. Уже в феврале она добилась временного судебного запрета, который запрещал Фарли контактировать с ней или приближаться к ней. Судебное слушание по поводу вынесения постоянного судебного запрета было назначено через две с небольшим недели^[261].

Нам остается только догадываться, что в этот момент чувствовал Фарли, увязший в долгах и лишенный возможности иметь что-либо общее с объектом своей страсти. Вероятно, он чувствовал себя так, словно потерял контроль над своей жизнью, а для лиц этой категории подобная ситуация может стать последней каплей^[262]. Через неделю после выдачи временного судебного запрета он с помощью допуска, полученного во время работы в компании ESL, приобрел за несколько тысяч долларов полуавтоматический дробовик Benelli Riot 12-го калибра и более трех тысяч патронов к нему. Он отправил адвокату Блэк поддельные «доказательства» того, что между ним и Блэк были романтические отношения, в попытке добиться отмены запрета, которые были быстро отклонены. Затем Фарли принял решение встретиться с Блэк на ее рабочем месте в ESL накануне судебного заседания, предоставив ей «выбор»: отменить судебный запрет или наблюдать, как он застрелится^[263].

Шестнадцатого февраля 1988 года Фарли пришел к своему бывшему месту работы, одетый в военную форму, черные перчатки и шарф, который он обмотал вокруг своей головы. Через плечо у него был перекинут патронташ, он был вооружен своим дробовиком и несколькими другими видами огнестрельного оружия, ножом, засунутым за пояс, дымовой шашкой и канистрой с бензином^[264]. Пробираясь через парковку, он невозмутимо поднял дробовик и расправился с бывшим коллегой Ларри Кейном. Он прицелился в других сотрудников и выстрелил через защитное стекло в фасаде здания. Стреляя в один из офисов, он убил Уэйна Уильямса. Еще пять сотрудников были подстрелены на лестничной площадке, трое из которых впоследствии скончались от полученных ранений. Затем Фарли подошел к офису Блэк и выломал дверь. Несмотря на его заявление о том, что он намеревался заставить ее стать свидетелем своего самоубийства, он дважды в нее выстрелил, раздробив ей плечо и прострелив легкое, в результате чего она потеряла сознание. Затем он стал расхаживать по кабинетам, целясь в сотрудников, которые пытались укрыться под столами или забаррикадироваться в своих офисах. Чтобы наверняка убить своих жертв, он стрелял им в спину из дробовика практически в упор. Имеются подозрения, что он расправился с коллегами Блэк с целью эмоционально ранить объект его одержимости в безжалостной попытке вынудить ее винить себя в их трагической смерти. Тем временем Блэк, уже в сознании и с сильным кровотечением, удалось улизнуть из здания и оказаться в безопасности. Коллеги прикладывали к ее ранам бумажные полотенца, пытаясь спасти ей жизнь^[265].

Прибыла группа спецназа, и Фарли разговаривал с переговорщиком на протяжении пяти изнурительных часов осады. Он коротал время, расстреливая компьютеры, пока «это не перестало быть забавным»^[266]. Он не выражал никаких угрызений совести, объясняя, что ничего этого не потребовалось бы, если бы Блэк просто согласилась пойти с ним на свидание. Хаос закончился только тогда, когда Фарли решил, что он слишком голоден, чтобы продолжать без обеда. Он согласился сдаться в обмен на сэндвич и прохладительный напиток. Во время своего нападения Фарли произвел 98 выстрелов^[267], убив семерых бывших коллег и ранив еще четверых, включая его «возлюбленную» Лору Блэк. На следующий день постоянный судебный запрет в отношении него вступил в силу^[268]. Следующие 19 дней Блэк провела в больнице, до конца своих дней оставшись инвалидом из-за полученных ужасных травм. Фарли, чувствовавший себя в полном порядке, после трагедии заметил, что если он окажется в газовой камере, то «будет улыбаться перед камерами»^[269].

В 1991 году Фарли предстал перед судом, спустя более трех лет после массового расстрела, на который его толкнуло огромное, уязвленное самолюбие. Он признался в убийстве, но не признал себя виновным, заявив, что его целью^[270] было просто совершить самоубийство в присутствии Блэк, – заявление, которое плохо согласовывалось с реальными, неопровержимыми фактами дела. Защита нарисовала картину ранее не склонного к насилию человека, не имевшего судимостей, у которого временно помутился рассудок и который больше никогда не станет никого убивать. Говоря иначе, его представили суду как совершившего преступление в состоянии аффекта, что соответствует гораздо более низкому рангу по шкале «Градации зла». Обвинение, в свою очередь, описало кропотливые усилия, которые Фарли приложил, чтобы превратить жизнь Блэк в ад, а также тщательное планирование, предшествовавшее его смертоносному нападению. Фарли был признан виновным по семи пунктам обвинения в убийстве первой степени и приговорен к смертной казни. Пока эта книга готовится к печати, он остается в камере смертников^[271]. В свете этого массового убийства, за которым последовало трагическое убийство актрисы сериала «Моя сестра Сэм» Ребекки Шеффер одержимым поклонником Робертом Джоном Бардо в 1989 году^[272], Калифорния приняла первые в США законы против преследования в 1990 году, и другие штаты постепенно последовали ее примеру^[273].

5. Категории 15 и 16

Руки мои вас губить не уймутся до тех пор, покуда

Кровию вашей обиды моей дочиста не омою.

Гомер, «Одиссея», пер. В. Жуковского

До сих пор мы обсуждали массовые и множественные убийства, которые были совершены под влиянием тлеющего гнева и обиды и приводили к взрыву ярости. Мы рассмотрели случаи, когда это происходило стремительно и одномоментно, а также случаи, когда люди методично разрабатывали план, который затем приводили в действие, зачастую ужасающим и впечатляющим образом. Читатель, возможно, заметил, что убийства, хотя и жестокие, в целом были быстрыми и почти всегда совершались с помощью огнестрельного оружия. В таких случаях эгоцентричный, озлобленный индивид, не замечаемый социумом, внезапно прорывался к нему, требуя его безраздельного внимания и лишая жизни многих людей.

Переходя к категориям 15 и 16, мы сталкиваемся с серийными и массовыми убийцами еще более жестокими и плодовитыми, которые убивают множество людей в рамках более масштабной «кампании» и часто с нечеловеческой степенью хладнокровия. Хотя убийства они иногда совершают медленно – например, с помощью яда или повторных ударов ножом, – их целью не являются пытки жертв, что поставило бы убийцу на более высокий уровень шкалы. Психопатия и полная аморальность в данных случаях, как правило, очевидны для всех, а не скрыты под поверхностным слоем обаяния, как мы наблюдали в случае с Санте Кимес.

Категория 15

Когда мы ищем какое-то объяснение или мотив, лежащий в основе серийных и массовых убийств, мы иногда обнаруживаем, что изначально их цель была связана с более низкой категорией шкалы – например, дело могло быть в ревности, – однако после смерти объекта ревности, бешенство убийцы разгорается еще больше, распространяясь на других людей, в том числе незнакомых. Некоторые убийцы, отнесенные к этой категории, являются расчетливыми манипуляторами, наживающимися на своих жертвах, однако убивают так часто и с таким безразличием к человеческой жизни, что 14-й категории для них оказывается недостаточно.

В других случаях, отнесенных к 15-й категории, мотивом преступления является чистое удовольствие или желание сеять хаос, иногда маскирующееся под духовный фанатизм. Как мы уже говорили в контексте 3-й категории, так было с Чарльзом Мэнсоном и несколькими членами его культа. Мы видим в людях такого типа выраженное притворное равнодушие в отношении их несчастливого жизненного жребия.

Действительно ли Мэнсон хотел убивать богатых и красивых людей, чтобы сеять хаос, или же просто завидовал им, будучи брошенным ничтожеством, которое жаждало славы, красоты и власти для себя?

Неудивительно, что мы почти всегда обнаруживаем, что убийцы 15-й категории подвергались жестокому или пренебрежительному обращению в детстве либо с самого начала, либо после того, как какое-то важное жизненное событие неожиданно изменило их судьбу. Нередко этих людей бросают родители, подвергают сексуальной эксплуатации, эмоциональному или физическому насилию. Они иногда чувствуют себя настолько обманутыми обстоятельствами, что считают себя вправе игнорировать права и потребности других, забирая у них все, что пожелают, без сострадания и уважения к человеческой жизни. Они демонстрируют полное презрение к человечеству и обществу как таковому, вызванное злостью на тех, кто причинил им боль, и озлобленностью на тех, с кем жизнь распорядилась лучше. Короче говоря, они наплевательски относятся к другим людям, потому что до них самих никому никогда не было дела. Так как общество их не приняло, не сделало их своей частью, им наплевать на общество. Им не посчастливилось родиться в семье, в которой с ними жестоко или несправедливо обращались, поэтому теперь они врываются в жизни тех, кому повезло больше, чтобы восстановить справедливость. Более того, отверженные миром, они не чувствуют себя обязанными следовать его правилам и моральным нормам. Мэнсон, например, полностью отверг добро и зло, понятие семьи, человеческие отношения и традиционные религиозные верования, и все это в попытке подмять под себя общество в целом.

Мы видим несколько таких элементов в деле Эндрю Кьюненена, родившегося в Сан-Диего, штат Калифорния, в августе 1969 года. Он был младшим из четырех детей в семье филиппинского военного моряка, ставшего биржевым брокером, и его американской жены итальянского происхождения, страдавшей от хронической депрессии. Их брак был напряженным, и молодой и очень умный Кьюненен часто уединялся в своей комнате, где он заучивал стихи из Библии и читал комиксы, романтические приключенческие романы и тома энциклопедии. Эти черты сделали его предметом гордости родителей, которые баловали его, хотя он утверждал, что в детстве отец иногда жестоко наказывал физически, оставляя на его теле синяки. Он учился в престижной епископской школе Ла Молла, где получал высокие оценки и демонстрировал знание семи языков^[274]. Его выдающиеся успехи в учебе еще больше способствовали росту чувства собственной исключительности.

После сексуального контакта с мужчиной в возрасте 13 лет Кьюненен начал идентифицировать себя как гомосексуала. Через два года он стал переодеваться, чтобы попасть в гей-бары, представляясь различными альтер эго.

Он стал брать псевдонимы, которые, по его мнению, звучали менее этнически, в том числе Эндрю Десильва, навеянный именем известного галериста^[275]. Он оказался настолько искусным в перевоплощении и так хотел выглядеть старше или походить на человека из другой этнической группы, что мог обмануть даже людей, с которыми общался накануне вечером. После окончания средней школы Кьюненен начал изучать историю в Университете Сан-Диего, где он отчаянно нуждался во внимании и одобрении со стороны других. Он стал познавать прелести жизни и становился одержимым идеей накопления огромного материального богатства. Кьюненен обнаружил, что может очаровывать богатых мужчин старшего возраста – которые, возможно, олицетворяли собой фигуру его отца, – они приглашали его на различные светские мероприятия и осыпали подарками, включая автомобиль стоимостью 30 тыс. долларов^[276]. Он также начал зарабатывать на жизнь проституцией и иногда баловался наркотиками. Такой образ жизни резко контрастировал с плачевным финансовым положением его семьи, у его отца были постоянные проблемы с работой. В итоге его отец бежал обратно на Филиппины, когда его обвинили в растрате средств, и его мать была вынуждена переехать в более бедный район. После того как между ней и Кьюнененом произошла ожесточенная драка, в ходе которой он вывихнул ей плечо, он бросил колледж и уехал жить к отцу в Манилу. Стыдясь нищеты своего отца и тоскуя по роскошной жизни, которую он вел в Калифорнии, он быстро перебрался в Сан-Франциско. Там он работал элитным хастлером для пожилых мужчин, среди которых иногда встречались дипломаты^[277].

С конца 1980-х до середины 1990-х годов Кьюненен вступал в связь с несколькими богатыми людьми, которые иногда поселяли его в своих домах под предлогом его работы в качестве секретаря или личного помощника. Один из его приятелей познакомил Кьюненена с садомазохистским сексом, в котором тот взял на себя роль покладистого раба. Он также снялся в нескольких порнофильмах с жестокой тематикой.

По мере расширения круга общения Кьюненен начал посещать оперу, спектакли и шикарные вечеринки. На открытии одного ресторана его предположительно познакомили с экстравагантной иконой моды Джанни Версаче. Он рассказывал эту историю, которая, возможно, была выдумкой, в течение многих лет, хвастаясь личным знакомством со знаменитым дизайнером^[278][279].

В 1996 году Кьюненен влюбился в Джеффри Трейла, выпускника Военно-морской академии США, который разочаровал его, предложив поддерживать исключительно платонические отношения. Затем, когда Трейл переехал в Миннесоту со своей новой второй половинкой, Кьюненен был эмоционально опустошен. Он впал в глубокую депрессию, набрал значительный лишний вес и перестал заботиться о своем внешнем виде, который прежде был его источником средств к существованию. Чувствуя физическое истощение, он начал задумываться, не заразился ли он ВИЧ, однако, сдав анализы, так и не пришел за результатами. На самом деле они были отрицательными. Пытаясь свести концы с концами, Кьюненен занялся мелким воровством и торговлей рецептурными болеутоляющими, которые он иногда смешивал с водкой и употреблял сам^[280].

Позже в том же году, когда Кьюненен узнал, что Трейл расстался со своим новым компаньоном, он отправился на неделю в Миннеаполис, чтобы повидаться с ним. Там он познакомился с другом Трейла Дэвидом Мэдсоном, красивым архитектором, в которого быстро влюбился. По возвращении в Калифорнию Кьюненен продолжил общаться с богатыми и знаменитыми людьми, встретившись с рядом знаменитостей, включая Мадонну, которая, как утверждается, оставила его без внимания.

Примерно в это же время у него развилась эротическая одержимость актером Томом Крузом, его плакатами он обклеил стены своей комнаты.

Друзья стали замечать, что он все больше пренебрегает своим здоровьем и внешним видом, подозревая, что он может быть болен. Тогда-то он и оставил надежды найти себе очередного богатого мецената^[281].

В апреле 1997 года Кьюненен также обеспокоился тем, что Трейл и Мэдсон могли вступить в романтические отношения, – он поссорился с Трейлом по телефону, угрожая ему убийством. Для Кьюненена стало еще большим оскорблением, что Трейл и Мэдсон были профессиональными, успешными людьми, тогда как он испытывал финансовые трудности; это, возможно, укрепило в нем нарциссическое представление, что только богатые и привлекательные люди заслуживают любви и внимания^[282]. Негодуя от мысли, что он человек второго сорта, Кьюненен решил снова посетить Миннеаполис, где Мэдсон встретил его в аэропорту. Когда они приехали в его дом, Мэдсон и Трейл неоднократно пытались объяснить Кьюненену, что его опасения беспочвенны. Во время разговора разгорелся жаркий спор, и Кьюненен размозжил Трейлу череп, нанеся 30 ударов молотком-гвоздодером, который он вытащил из кухонного ящика. Мэдсон помог ему завернуть останки Трейла в восточный ковер, однако неизвестно, сделал он это по собственной воле, или Кьюненен его заставил. Следующие два дня они занимались своими делами, как будто ничего не произошло. Неожиданное отсутствие Мэдсона на работе побудило управляющего домом зайти к нему в квартиру, где он обнаружил окровавленное тело Трейла. Кьюненен прихватил пистолет Трейла, и вместе с Мэдсонон они уехали на его джипе. На 35-м шоссе, к северу от Миннеаполиса, Кьюненен внезапно свернул на дорогу, ведущую к заброшенной ферме. Там он потребовал, чтобы Мэдсон вышел из машины, и тут же убил товарища, сопровождавшего его последние несколько дней, выстрелив ему в глаз, голову и в спину. Доподлинно неизвестно, убил Кьюненен Мэдсона, потому что тот был свидетелем убийства Трейла, или же его смерть была частью акта жестокого возмездия из ревности^[283]. Не вызывает сомнения лишь то, что в тот момент его ярость не угасла, а лишь продолжила разгораться, приведя к еще более чудовищным поступкам.

К 4 мая Кьюненену, проехавшему всю Миннесоту, надоело ночевать в джипе Мэдсона и он решил остановиться в Чикаго. Въехав в знаменитый район города под названием «Золотой берег», он сумел проникнуть в дом всеми любимого 72-летнего застройщика и филантропа Ли Миглин. Неизвестно, собирался ли нуждающийся в наличных деньгах Кьюненен изначально просто ограбить жертву, однако в итоге расправился с ним – с человеком, который, вероятно, олицетворял все, чему он так завидовал, – с невыразимой жестокостью. В гараже он связал запястья Миглина электрическим шнуром и обмотал его голову клейкой лентой, оставив лишь небольшое пространство чуть ниже ноздрей. Кьюненен нанес своей пожилой жертве, которая не видела происходящего, несколько ударов отверткой и секатором, а затем перерезал горло садовой пилой. Кульминацией безумия Кьюненена стало то, что он сел в «Лексус» мужчины и несколько раз переехал его уже изувеченное тело, раздавив колесами его кости. Затем Кьюненен спрятал труп под машиной, а сам воспользовался едой и постелью жертвы. На следующее утро он взял деньги, дорогие наручные часы и кожаную куртку, после чего уехал на «Лексусе» Миглина^[284].

Пять дней спустя Кьюненен оказался на Национальном кладбище Финнз-Пойнт, где захоронены солдаты времен Гражданской войны, расположенном в Пеннсвилле, штат Нью-Джерси. Там он задержал 45-летнего смотрителя Уильяма Риза, заставив его отдать ключи от своего пикапа. Затем он выстрелил в голову жертвы в упор, усадив его предварительно за свой офисный стол. Следует отметить, что здесь не было чрезмерной жестокости, как в случае с Миглином. На этот раз его мотивы носили исключительно практический характер: он хотел продолжить свой путь на новом автомобиле, никак не связанным с его предыдущими убийствами, а также устранить нежелательного свидетеля. Вместе с тем, как это часто бывает с эгоцентричными убийцами, Кьюненен проявил небрежность, оставив в брошенном «Лексусе» большое количество указывающих на него улик. Среди них был его паспорт, а также отвертка, которую он воткнул в Миглина. После этого четвертого убийства Кьюненен отправился в Майами-Бич, штат Флорида^[285]. Там он снял номер в отеле под своим старым псевдонимом Десильва, в течение почти двух месяцев посещал гей-бары и просматривал садомазохистскую порнографию, прежде чем совершить последнее убийство. Тем временем он был включен в десятку самых разыскиваемых ФБР преступников^[286], что вполне могло показаться Кьюненену значимым достижением. Остается только представить, как он узнал об этом, зацепившись за слово «разыскиваемый» и за тот факт, что, кроме него, в этой криминальной элите было еще всего девять человек. Чтобы стать еще более «разыскиваемым», он должен был найти способ превзойти свою и без того впечатляющую серию убийств, благодаря которой он попал на первые полосы газет.