Читать книгу: «Колеса судьбы», страница 3

VIII. И снова она

Примерно на середине пути из Кобхема в Рипли произошло чудесное событие, точнее – чудесное поначалу, но неясное в конце. Мистер Хупдрайвер спустился с небольшого холма и увидел перед собой широкую, поросшую вереском равнину, по которой среди великолепных сосен тянулась желтая дорога. На обочине, на расстоянии примерно полмили, отчетливо выделялась маленькая серая фигурка, энергично размахивавшая чем-то белым.

– Невероятно! – воскликнул мистер Хупдрайвер, крепче сжимая руль.

Глядя вдаль, он с новой силой налег на педали, наткнулся на камень, покачнулся, но удержался и, не веря собственным глазам, как можно быстрее помчался к заветной цели.

– Не может быть!

Несмотря на вновь возникшую боль в коленях, наш герой изо всех сил крутил педали и держался абсолютно прямо.

– Не может быть! – повторил он, с каждой секундой все больше убеждаясь, что чудо все-таки свершилось. – Господи, даже сейчас не уверен. – И совсем другим тоном добавил: – Будь они прокляты, эти чертовы колени!

Однако он мужественно мчался вперед, тяжело дыша и, подобно липкой ленте, собирая на себя окрестных мух. Вскоре дорога пошла в гору, и сопротивление педалей заметно возросло. А на вершине холма на расстоянии не больше сотни ярдов стояла молодая леди в сером. «Она! – восторженно подумал наш герой. – Совершенно точно. Костюм все решает». Последнее замечание соответствовало действительности значительное больше, чем думал сам мистер Хупдрайвер. Но сейчас прекрасная незнакомка уже не махала платком и даже не смотрела на него, а шла навстречу, ведя велосипед за руль и глядя по сторонам, на живописные лесистые холмы Вейбриджа. Судя по всему, она даже не подозревала о существовании нашего героя, хотя он узнал ее с полной определенностью.

На мгновение мистера Хупдрайвера посетило ужасное сомнение. Неужели белый платок померещился? Он едва не падал от усталости, взмок от пота, покраснел и вообще чувствовал себя ужасно. Должно быть, незнакомка просто кокетничала, ведь платок определенно существовал. Что лучше: подъехать и потом слезть с велосипеда или сначала слезть, чтобы спокойно и уверенно подойти? Даже хорошо, что она смотрела в другую сторону, ведь если бы он вздумал приподнять кепку, то неминуемо упал бы. Возможно, молодая леди в сером заботилась о его благополучии. Размышляя об этом, мистер Хупдрайвер поравнялся с красавицей. Должно быть, его тяжелое дыхание уже донеслось до ее слуха. Он нажал на тормоз. Стоять! Правая нога описала в воздухе дугу, и он тяжело, неуклюже, но встал на твердую землю. Богиня взглянула на него с восхитительным удивлением.

Мистер Хупдрайвер постарался любезно улыбнуться. Одной рукой удерживая машину, другой он приподнял кепку и грациозно поклонился – во всяком случае, так ему показалось. Смущение ничуть не потревожило его, поскольку он не подозревал, что прядь потных волос свисает на лоб и едва не закрывает глаза, да и вообще прическа пребывает в плачевном беспорядке. Последовала вопросительная пауза.

– Могу ли иметь удовольствие … – вкрадчиво начал мистер Хупдрайвер, но, вспомнив, что он человек свободный, внезапно переключился на аристократический тон: – Могу ли я чем-нибудь помочь?

Молодая леди в сером прикусила нижнюю губку и очень мило ответила:

– Нет, спасибо. – И приняла такую позу, словно собралась продолжить путь.

– О! – разочарованно произнес сразу упавший духом мистер Хупдрайвер.

Незнакомка вела себя непредсказуемо, и все же стоило попытаться исправить ситуацию. Может быть, все-таки кокетничает? Или он …

– Будьте добры, уделите мне еще минуту, – попросил наш герой, едва красавица продолжила путь.

– Да? – отозвалась она, искоса взглянула на него и, покраснев, остановилась.

– Я бы не остановился, если бы не вообразил, что вы… ээ… помахали чем-то белым. – Он умолк.

Молодая леди в сером посмотрела на него с сомнением. Значит, все-таки видел! Но, кажется, он не бессовестный негодяй, готовый воспользоваться ошибкой, а простая невинная душа в поисках счастья.

– Да, я действительно помахала платком, – подтвердила она. – Извините. Жду… друга, знакомого джентльмена. – Красавица на миг зарделась. – Он тоже едет на велосипеде и тоже в коричневом костюме. А на расстоянии, сами понимаете…

– О, разумеется! – тотчас подхватил мистер Хупдрайвер, мужественно борясь с горьким разочарованием. – Несомненно!

– Простите, пожалуйста, – продолжила незнакомка. – Из-за меня вам пришлось остановиться и все такое.

– Не стоит извинений, уверяю вас, – механически ответил мистер Хупдрайвер и перегнулся через сиденье, словно это был прилавок. Почему-то у него не хватило духу сообщить, что тот, кого она ждет, сидит на обочине с проколотой шиной. Пытаясь придумать, что бы еще сказать, он посмотрел назад, на дорогу, однако пропасть в беседе быстро и неумолимо расширялась.

– Значит, больше ничего не желаете? – в отчаянии произнес мистер Хупдрайвер, пытаясь найти выход в привычных клише.

– Ничего не нужно, благодарю, – решительно подтвердила молодая леди и тут же добавила: – Это дорога на Рипли?

– Именно так, – ответил наш герой. – Судя по дорожным столбам, отсюда до Рипли еще примерно две мили.

– Спасибо, – тепло поблагодарила она. – Большое спасибо. Я так и знала, что не ошиблась. Правда, я глубоко сожалею, что…

– О, не благодарите и не извиняйтесь, – остановил ее мистер Хупдрайвер и, на миг задумавшись, взялся за руль, чтобы забраться на сиденье. – Это я должен сожалеть… – Имеет ли он право это сказать? Не слишком ли дерзко? А, ну и пусть! – …должен сожалеть, что оказался не тем джентльменом.

Он попытался любезно, но многозначительно улыбнуться, однако почувствовал, что вышла кривая, нахальная ухмылка, и понял, что красавица обиделась, испытывая презрение к его нетактичности и стыд за собственную несдержанность. Он повернулся к ней спиной и стал неуклюже забираться на велосипед, потом безобразно вильнул и, изо всех сил нажимая на педали, поехал с мучительным сознанием, что выглядит ужасно. Но хорошо уже то, что удалось благополучно забраться на сиденье! Он побоялся обернуться, чтобы не упасть, но ясно представил негодование и презрение незнакомки, а себя почувствовал полным идиотом. В разговоре с благородной молодой леди следует проявлять тонкую деликатность, а он повел себя так, словно перед ним стояла какая-нибудь игривая простушка. Непростительная оплошность! Почему он всегда ведет себя по-дурацки? А ведь по манере общения было не трудно понять, что джентльменом она его не считает. Ей хватило одного взгляда, чтобы увидеть его насквозь. Нельзя было даже пытаться заговорить с такой девушкой! С ее образованностью не составило труда оценить, что он собой представляет на самом деле.

До чего же красиво она изъясняется! Как изящно произносит слова! По сравнению с ее изысканной речью сразу заметен его ужасный, грубый выговор. К тому же эта нелепая последняя фраза. Для чего? «Оказался не тем джентльменом». Подумать только! Да еще назвал себя джентльменом! Что она о нем подумала?

На самом деле молодая леди в сером забыла о мистере Хупдрайвере прежде, чем тот скрылся за поворотом, и вовсе не подумала ничего плохого. Откровенное восхищение и нескрываемое благоговейное поклонение ничуть ее не обидели. Она предавалась иным размышлениям – о том, от чего зависела вся ее дальнейшая жизнь. Ведя велосипед, она медленно шла в сторону Лондона, но вскоре остановилась.

– Ах, ну почему же он не едет? – воскликнула она сердито и раздраженно топнула ножкой. И тут же, словно в ответ на ее вопрос, на холме среди деревьев показался другой человек в коричневом костюме. Он шел ей навстречу, тоже ведя велосипед за руль.

IX. Мистера Хупдрайвера преследуют

Мистер Хупдрайвер задумчиво ехал в сторону Рипли, и внезапная мысль, что он больше никогда не увидит молодую леди в сером, принесла облегчение, близкое к умиротворению. Однако плохо скрытое коварство велосипеда – истинной машины судьбы, deus ex machina⁴ – работало против него. Лишенный общества привлекательной молодой особы, велосипед становился все тяжелее и тяжелее и вел себя все более непредсказуемо. Пришлось выбирать: или остановиться на ночлег в Рипли, или умереть в расцвете лет. Мистер Хупдрайвер выбрал жизнь и, прислонив велосипед к стене первой попавшейся гостиницы под названием «Единорог», вошел внутрь. Отдыхая и покуривая сигарету в ожидании холодного мяса, он увидел в окно, как в город въезжает молодая леди в сером в сопровождении другого человека в коричневом костюме.

К ужасу нашего героя, пара свернула к той же гостинице, где остановился он, однако вид потрепанного велосипеда со вздыбленным грязевым щитком и мутным глазом фонаря явно отпугнул их и направил – так показалось мистеру Хупдрайверу – в сторону широко раскрытой пасти гостиницы «Золотой дракон». Молодая леди в сером ехала очень медленно, а другой человек в коричневом костюме шел пешком, ведя испорченный велосипед. С неожиданной неприязнью мистер Хупдрайвер узнал льняные усы, орлиный нос и сутулые плечи.

Симпатичная от природы официантка давно устала и поблекла от нескончаемого потока разного рода путешественников, и мистер Хупдрайвер, со свойственной ему любезностью разговаривая с ней на отвлеченные темы: о погоде, о расстоянии до Лондона и превосходной дороге в Рипли, – никак не мог забыть свежесть и очарование молодой леди в сером. Сидя за столом, он то и дело посматривал в окно в надежде вновь ее увидеть, однако, судя по всему, «Золотой дракон» не оценил ту драгоценную добычу, которую проглотил. Невнимательность во время еды закончилась для мистера Хупдрайвера крупной неприятностью: он не заметил, как отправил в рот целую ложку горчицы. Оплатив счет, исполненный сил и храбрости, особенно после обильно сдобренного горчицей мяса, наш герой направился к выходу. Он намеревался встать возле двери и, широко расставив ноги и засунув руки в карманы, вперить бесстрашный взор в здание напротив, но как раз в эту минуту в воротах «Золотого дракона» (надо заметить, что эта чудесная гостиница сохранилась со времен дилижансов) появился другой человек в коричневом костюме с неисправным велосипедом. Он явно шел в мастерскую Фламбо, чтобы заменить проколотую шину. Заметив Хупдрайвера, незнакомец на миг замер, а потом мрачно усмехнулся.

Однако наш герой продолжал непоколебимо стоять возле двери до тех пор, пока другой человек в коричневом костюме не скрылся в мастерской, затем напоследок взглянул на гостиницу «Золотой дракон», беззаботно присвистнул и вывел велосипед на дорогу – туда, где хватало пространства, чтобы удачно забраться на сиденье и безопасно начать движение.

К этому времени мистер Хупдрайвер почти уверился, что больше не желает видеть молодую леди в сером, и пришел к выводу, что другой человек в коричневом костюме доводится красавице братом, хотя его бледность резко контрастировала с ее яркой внешностью. К тому же наш герой чувствовал, что выглядит безнадежным глупцом.

Однако погода была против него: стояла нестерпимая жара, солнце немилосердно пекло, вся сила ушла из ног и сосредоточилась в желудке, чтобы переварить холодное мясо. В результате путь в Гилдфорд изобиловал остановками. Мистер Хупдрайвер часто шел, ведя велосипед за руль, время от времени сидел и даже лежал на обочине, вопреки советам Бриггса и принципу экономии, заходил в каждый придорожный трактир, чтобы выпить стакан лимонада и опрокинуть кружку холодного пива. А ведь каждый велосипедист по опыту знает, что питье лишь стимулирует жажду – в значительно большей степени, чем жажда стимулирует питье. Так продолжается до тех пор, пока слабый духом страдалец не угодит в ад, где огонь никогда не затухает, а жажда никогда не утоляется. К счастью, спустя некоторое время в поле его зрения попали кислые зеленые яблоки по цене в несколько пенсов за фунт. Немудреные фрукты спасли нашего героя от неминуемой погибели. Мимо по дороге, сверкая спицами и мягко жужжа цепями, то и дело проносились велосипедисты – и по одному, и целыми группами. Чтобы не потерять достоинства, мистер Хупдрайвер всякий раз останавливался и притворялся, что приводит в порядок сиденье, при этом слезал он все более спокойно и уверенно.

В Гилдфорд наш путешественник приехал лишь к четырем часам и устал настолько, что решил переночевать в гостинице «Желтый молоток». Немного остыв и подкрепившись чаем с хлебом, маслом и джемом, причем чай он шумно прихлебывал из блюдца, мистер Хупдрайвер отправился бродить по городу, чтобы скоротать остаток дня. Путеводитель услужливо сообщил, что Гилдфорд – очаровательный старинный городок, знаменитый тем, что послужил местом действия романа Мартина Таппера⁵ «Стивен Лэнгтон, или Последние дни короля Иоанна». Здесь находились прекрасный замок, украшенный цветущей геранью и медными табличками с именами установивших их джентльменов, и ратуша – памятник архитектуры эпохи Тюдоров, привлекающий внимание путешественников. Магазины пользовались успехом и у местных жителей, и у гостей города, а потому улицы выглядели яркими, оживленными и процветающими. Мистер Хупдрайвер с особенным интересом заглядывал в витрины галантерейных магазинов и магазинов тканей, где вовсю суетились продавцы. Главная улица поднималась к горизонту под углом в семьдесят градусов – во всяком случае, так показалось нашему герою, по понятной причине особенно чувствительному к причудам ландшафта. Можно представить, с каким ужасом он наблюдал за велосипедистом, спускавшимся с горы подобно мухе, сползающей по оконному стеклу. А на машине смельчака даже не было тормоза!

Ранним вечером мистер Хупдрайвер отправился в замок и заплатил два пенса, чтобы подняться на башню. Наверху он равнодушно взглянул сквозь решетку на прижавшиеся друг к другу красные крыши домов и церковную колокольню, потом перешел на южную сторону, закурил и обратил взор на поросшие ежевикой и папоротником развалины, за которыми, пересекая вересковую пустошь, простиралась цепочка мягких голубых холмов, лениво поднимавшихся к вершинам Хиндхед и Батсер. Светло-серые глаза нашего героя светились благодушием и отражали приятное предвкушение, ведь завтра ему предстояла поездка по этой манящей долине.

Он не заметил, чтобы кто-нибудь поднялся на башню вслед за ним и не подозревал о чьем-либо присутствии до тех пор, пока не услышал тихий голос:

– Ну вот, мисс Бомонт, наслаждайтесь прекрасным видом.

Имя прозвучало шутливо и даже с легким оттенком иронии.

– До чего красив этот старинный городок, братец Джордж, – отозвался другой, до боли знакомый голос.

Повернувшись, мистер Хупдрайвер увидел стоявшую к нему спиной пару: другого человека в коричневом костюме и молодую леди в сером. Красавица с улыбкой повернулась к спутнику, демонстрируя точеный профиль, и добавила:

– Вот только братья не обращаются к сестрам, называя их «мисс».

В эту минуту, посмотрев через плечо, она увидела мистера Хупдрайвера.

Проследив за ее взглядом, другой человек в коричневом костюме достаточно громко воскликнул: «Проклятье!» – а наш герой с равнодушным видом отвернулся и вновь обратил взор на долину.

– Красивый старинный городок, не так ли? – после продолжительной паузы произнес другой человек в коричневом костюме.

– Очень красивый, – откликнулась молодая леди в сером.

Вновь повисла пауза.

– Нигде невозможно остаться одним, – оглядываясь, посетовал другой человек в коричневом костюме.

Мистер Хупдрайвер понял, что мешает, и решил удалиться. Не стоит уточнять, что на первой же ступеньке узкой и крутой каменной лестницы он споткнулся и удалился самым унизительным способом. Только что состоялась третья встреча с ним и четвертая встреча с ней! Правда, эта мысль посетила его уже у подножия башни. Несомненно, пара тоже направлялась на южное побережье Англии. Что же, пусть так. Завтра он встанет пораньше, чтобы скрыться от нее, то есть от них. Ему не пришло в голову, что мисс Бомонт и ее брат могут сделать то же самое. Не подумал он, по крайней мере тем вечером, и о том, что обращение брата к сестре «мисс Бомонт» звучит действительно странно. Сознание мистера Хупдрайвера занимала собственная неказистая роль в утомительных встречах с ними, и эти воспоминания не приносили ни капли удовлетворения.

И еще раз совершенно неожиданно он наткнулся на этих людей. Встреча произошла около семи часов. Мистер Хупдрайвер остановился у витрины магазина тканей и поверх представленных образцов принялся с пристрастием разглядывать суетившихся внутри приказчиков. За такими наблюдениями он мог бы с удовольствием провести целый день и оправдывал такое любопытство чисто профессиональным желанием понять, как парни развешивают полотно на медных карнизах под потолком, хотя в глубине души понимал, что это не так. Покупатели не представляли для него ни малейшего интереса, а потому прошло больше минуты, прежде чем он заметил среди них молодую леди в сером. Он тут же отвернулся от витрины и обнаружил, что другой человек в коричневом костюме стоит на краю тротуара и со странным выражением пристально за ним наблюдает. Здесь возникла трудноразрешимая дилемма: следует ли считать себя преследователем, являясь для этих двоих досадной помехой, или же они преследуют его, внося в сознание сумятицу. Наконец, отчаявшись найти ответ, мистер Хупдрайвер оставил бесплодные попытки, так и не решив, как себя вести во время следующей встречи: то ли негодующе нахмуриться, то ли изобразить искреннее сожаление и продемонстрировать стремление к примирению.

X. Образы, возникшие в уме и сердце мистера Хупдрайвера

Во времена нашей истории мистер Хупдрайвер был поэтом, хотя в жизни не написал ни единой строчки, но, наверное, правильнее было бы назвать его романистом. Подобно большинству заурядных людей, чьими мелкими заботами, волнениями и трудами движется жизнь, наш герой вел совершенно скучное, неинтересное, лишенное ярких красок существование. Если бы он задумался о своей участи с такой же реалистичностью, как герои романов мистера Гиссинга⁶, то скорее всего спился бы и меньше чем через год покончил с собой. Но, к счастью, природа наградила юношу мудростью и защитила от печального исхода. Напротив, он постоянно приукрашивал и расцвечивал жизнь нескончаемыми фантазиями, надеждами, позами, причудливым и в то же время вполне действенным самообманом. Реальный опыт служил лишь основой для яркой романтической надстройки. Если бы высшая сила наделила нашего героя тем волшебным даром, о котором молил Бернс – «видеть себя так, как видят другие»⁷, – то скорее всего при первой же возможности он отказался бы от него, передав кому-нибудь другому. Однако следует иметь в виду, что жизнь мистера Хупдрайвера представляла собой не постоянно продолжавшийся роман, а череду коротких рассказов, связанных лишь общим героем. Как правило, главный персонаж воплощался в темноволосого молодого человека с голубыми глазами и небольшими светлыми усами, скорее изящного, чем сильного, скорее сообразительного и решительного, чем умного (как пишут в научных книгах, см. выше), и неизменно обладающего железной волей. Рассказы эти отличались необыкновенным разнообразием сюжетов. Простая сигарета в руке мгновенно превращала его в человека светского, изысканно-распутного, с насмешливым огоньком в глазах и милыми грехами в биографии. Видели бы вы мистера Хупдрайвера прогуливавшимся по вечерам по парку Эрлс-Корт, когда там рано заканчивались развлечения! Какие многозначительные взгляды он бросал! (Значение этих взглядов определить не отважусь.) А вот красноречивая проповедь священника о духовном возрождении направляла фантазию в совершенно иное русло, являя мысленному взору героя в белых одеждах: безупречно чистого душой, сумевшего остаться незапятнанным, благородным и бесстрашным среди окружающей грязи. Или вот такой пример: появление в магазине модно одетого джентльмена в белых перчатках, с цветком в петлице и моноклем, галантно сопровождавшего свою спутницу, рождало сюжет о человеке кромвелевской простоты, грубовато-суровом, справедливом и мужественном, молчаливо шагавшем по жизни. В тот день, который я описываю, тон задавали фантазии о безупречно одетом, беззаботном аристократе, эксцентрично севшем на самый обычный велосипед, – иными словами, о таинственном представителе высшего света, невероятно скромном, но время от времени эксцентричном. Возможно, по южному побережью Англии путешествовал инкогнито не кто иной, как сам его светлость герцог.

Не стоит думать, что хотя бы малая часть этих бесконечных историй достигала посторонних ушей: мистер Хупдрайвер никогда не стремился сделать их достоянием общественности. Если бы я не боялся лишних хлопот, то непременно вернулся бы в начало этой главы, вычеркнул утверждение о том, что мистер Хупдрайвер был прирожденным поэтом и романистом, а взамен написал, что он сочинял пьесы и сам их разыгрывал, причем являлся не только единственным исполнителем, но и единственным зрителем, испытывая при этом состояние абсолютного счастья. Но даже сравнение с драматургом едва ли передает полноту натуры нашего героя. В конце концов, многие его мечтания, а возможно, даже большинство из них, никогда не находили воплощения – например, фантазии, рождавшиеся во время одиноких прогулок, поездок в трамвае или за прилавком, когда торговля шла вяло, а руки механически складывали и свертывали ткани. Часто он сочинял небольшие драматические сценки или остроумные диалоги. Например, приезд в родную деревню в прекрасном новом костюме и дорогих перчатках, завистливые взгляды соседей, восторг пожилой матушки, скромное, словно между прочим, замечание: «Получил в «Энтробусе» надбавку в десять фунтов, мама. Что скажете?» Или первое, смущенное и нежное признание в любви симпатичной девушке, которой несколько дней назад продавал сатин, или рыцарственное спасение благородной красавицы то ли от оскорблений грубияна, то ли от нападения бешеной собаки.

Многие люди фантазируют, а мы об этом даже не подозреваем. Так, порою, встретив на улице продающего спички оборванного мальчишку, мы думаем, что от безысходности и вечных унижений его защищают лишь жалкие лохмотья да тощие мускулы, но на самом деле по жизни его ведет невидимый сонм ниспосланных небом мечтаний, подобных тем, что скрашивают мое и ваше существование. Многие из нас никогда не видели собственного профиля и затылка, а уж для отражения тайных глубин сознания зеркало пока вообще не придумано. Фантазия защищает мальчишку настолько надежно, что удары судьбы едва задевают его или ощущаются как легкая, даже приятная щекотка. Собственно говоря, так происходит с каждым из нас. Самообман служит своего рода анестезией в то время, пока Господь творит сущностное воплощение малых сих.

Но отвлечемся от общих рассуждений и вернемся к фантазиям мистера Хупдрайвера. Теперь становится ясно, насколько поверхностно мы его представляли, бросив лишь мимолетный взгляд на его внутреннюю драму и на то, как это отражается в магическом зеркале его сознания. По пути в Гилдфорд и во время случайных встреч с преследовавшей его парой велосипедистов сюжет являл главным образом тихого скромного джентльмена, которого я старательно описывал, но в самом Гилдфорде под влиянием внешних обстоятельств наш герой раскрылся куда более полно, интересно и даже непредсказуемо. Например, при виде объявления в витрине конторы агента по недвижимости ему ничего не стоило разыграть небольшую очаровательную пьесу. Он навел справки о сдававшемся в аренду за тридцать фунтов доме, попросил ключ и отправился осматривать здание, чем чрезвычайно возбудил любопытство служащего. Поводом для подобных действий стал придуманный образ террориста, ищущего надежное укрытие. Следуя данной теории, он тщательно осмотрел помещение и туманно заявил, что дом соответствует его нуждам, но необходимо проконсультироваться с «остальными». Служащий, однако, тонкого намека не понял и просто пожалел слабовольного клиента, решив, что тот слишком рано женился и теперь вынужден подчиняться более сильному характеру своей половины.

Каким-то мистическим образом история с домом привела его к покупке блокнота и карандаша, а это, в свою очередь, послужило толчком для создания образа художника, делающего зарисовки. Эту небольшую игру мистер Хупдрайвер нередко затеивал в дни ранней юности в родном Гастингсе, когда находил близкую по духу компанию, чем нередко вызывал раздражение многочисленных респектабельных туристов. По гордому признанию матушки, мистер Хупдрайвер с детства проявлял талант к рисованию, но добросовестный и, как водится, недалекий школьный учитель, заметив пробуждавшийся дар, старательно придушил его скучными уроками и нудными наставлениями. Однако наш герой с увлечением зарисовывал интересные уголки, достопримечательности и просто красивые виды старинного Гилдфорда. Однажды другой человек в коричневом костюме, стоя у окна в номере гостиницы «Граф Кент», заметил на углу у ворот соперника. С блокнотом в одной руке и карандашом в другой, тот без зазрения совести занимался тем, что деловито увековечивал импозантный фасад здания. Другой человек в коричневом костюме тут же отпрянул от окна, а потом, слегка пригнувшись, принялся подглядывать в щелку между тюлевыми занавесками.