Читать книгу: «Скакуны Зеленых Лугов. Книга 2. Плащ Атласа», страница 8

И тут Помпее вспомнились слова, сопровождавшие ее на протяжении всего приключения: «Нет ничего дороже простого». Это ключ к месту, где покоится Плащ Атласа!

Голуборогая присела, укутавшись в плащ Старого Стикса. Слова эти во многом правдивы. Золотые наряды почетно носить, однако они не согреют в холодные зимы. Изысканное вино сладкое на вкус, только им не утолишь жажду. Вспомнились строки из стихотворения Атласа.

– И был он золотом расшит, и серебром сиял, как звезды, – прошептала Помпея. – Подарок тот мое сердце чтит. Сердце чтит? Сердце? Что, если для Атласа это был действительно дорогой подарок? Можно ли сказать, что для него он и вправду был золотом расшит? Можно ли предположить, что… Что это?!

Плащ Стикса замерцал разноцветными переливами. Узоры золотым, а сама ткань серебряным, но в них также были блики красного, голубого, желтого и розового. Свет завораживал. Помпея осознала, что плащ наделен магией.

– Нет! Это не плащ Стикса – это Плащ Атласа! – воскликнула Помпея.

И сверкая, плащ поднял единорожку в воздух, а затем стремительно вынес ее из пещеры! Вход оказался куда ближе, чем Помпея думала.

На свете Голуборогая удивилась: в копытах она держала конусообразную шляпу коричневатого цвета с нелепым бубенцом на колпаке. Хотя теперь Помпея считала его самым милым украшением.

Она надела шляпу и со стороны могла показаться дурнушкой. Решив убедиться, что шляпа ей идет, единорожка стала искать, во что бы посмотреться. Коротко бросив взгляд на копыта, она поняла: копыт нет и тела нет! Она стала невидимой!

Сняв шляпу, вновь стала видимой.

– Стильное украшение! – Помпея несколько раз снимала и надевала шляпу шутки ради.

Голуборогая попыталась опять взлететь, и у нее получилось! Она парила в небе!

Увлекшись неизмеримой силой, Помпея не заметила, как врезалась в стену ущелья и упала с высоты дуба… Но осталась невредимой!

– Из чего он сделан? – Помпея подняла подол Плаща Атласа и увидела в нем свое отражение. Такое четкое, будто смотрела в зеркало. – Просто великолепно!

Внезапно она почувствовала, что растворяется в мерцающей голубой дымке. Помпея обратилась облачком горящих блесток.

– Класс! А как превратиться обратно? – в мгновение ока Помпея стала зябликом с изумрудными крыльями и синим клювом. – Я не это имела в виду, – оперение так и сверкало в лучах солнца. – Так как превратиться обратно? – Помпея стала камелопардом с длинной шеей и короткой мордой, и едва уместившись в не таком уж просторном ущелье, она прокричала: – Нет, обратно! – попугай, змея, паук, заяц, кабан, курица, цапля. – Обратно! Наконец-то… – Помпея снова единорог с голубым рогом и белой гривой, и на ней сокровенный волшебный Плащ Атласа. – А если?.. Муха! – и стала крошечной букашкой с красными фасеточными глазами. – Единорог! – и вот она снова Помпея. – Это просто поразительно!

Единорожка еще долго испытывала артефакт. Она летала, меняла обличия, становилась неуязвимой и незримой. Невозможно передать ее чувства в этот момент. Она словно встретила старого друга, которого не видела много лун. Помпея была на седьмом небе. Теперь она даст отпор! Пора менять мир!

Глава 14

Выходи на Свет

В Тартарских Топях никогда не бывало солнца и луны. Ядовитые облака их закрывали, оттого Пери-лягушонку вдвойне противно жить здесь. Пусть жаркое солнце вредно для его кожи, но куда противнее жуткая вонючая тина, в которой толком не искупаешься. Она липла к Пери и делала его запах куда неприятнее.

Лягушонок любил слушать рассказы о луне – красивом белом светиле, похожем на огромную икринку. Пери мечтал увидеть хотя бы краем глаза луну и проквакать приятную мелодию под ее серебристым светом. К сожалению, его мечты не сбудутся. Он не позволит. Он никому не позволяет уходить за пределы болот. Братья и сестры Пери давно смирились с такой судьбой. Они говорят на малом языке²³:

– Брось мечтать, давай лучше посчитаем мух, – или: – Перестань якшаться с этим копытным.

Пери становилось обидно.

– Оооон нееее кооопытный! Оооон кеееентааавр! – отвечал Пери с акцентом на языке больших зверей.

После этого сестры и братья кричали:

– Перестань! Ты понимаешь, что ты растешь разгильдяем!

Но Пери на это плевать, он упрыгивал от своей семьи на границу болот и сигналил Стиксу долгим стонущим кваканьем, притворяясь страдающим. Хозяин не обращал на это никакого внимания. Он полагал, что в его королевстве нормально, когда все стонут и вопят, для него такое в радость.

Пери столько лет думал бежать из болот в реку, текущую по всему Зеленоземью. Он не знал, что такое Зеленоземье, но название ему нравилось. А еще в реке мама с папой. Лягушонок почти жалел, что не убежал с ними. Стикс тогда был не таким седым и предлагал ему уйти.

– Ты можешь прыгнуть в колбу с чистой водой, и я отнесу тебя к матери и отцу на Харонскую реку.

Пери отказался.

– Ааааа кааак жеее брааатьяяя и сееестры?

Стикс покачал головой.

– Не уверен, что они меня послушают.

Лягушонок остался в болотах.

По вечерам, если это конечно были вечера, Пери уходил как можно дальше от руин. Что такое руины, он не знал, но название забавное. Он беседовал со Стиксом, заслушиваясь рассказами о единорогах. Такие чудесные истории. Братья с сестрами жаловались, мол, бред! Но Пери верил Стиксу, а еще он прекрасно знал, что не разгильдяй, как все говорят. Иначе сестры не просили бы его помогать ухаживать за молодыми головастиками. И уж точно не просили бы наловить мух и комаров. Пери выполнял поручения без ворчания.

Если бы не жабы, забирающие часть еды в качестве дани для Владыки, семья лягушонка не жила бы впроголодь.

Сейчас он как обычно поскакал к границе болот. Каково же было его разочарование, когда Стикс не явился на встречу, как бы жалобно Пери ни квакал. Только потом малыш увидел кусочек коры с нацарапанным посланием:

«Прощай, Пери, прости, но мы, возможно, больше не увидимся».

Тогда ему стало стыдно, ведь он поначалу чуть не поверил, будто Стикс его бросил. Его пытался утешить старый палочник:

– Не волнуйся, крип-крип, если Стикс ушел, крип-крип, у него была уважительная причина!

Пери опечалился. Неужели он больше не встретит такого мудрого и доброго существа, как Стикс? Ему оставалось только общаться с палочниками и илистыми прыгунами²⁴, как называл их кентавр.

Лягушонок оставался верен себе. Он приходил на границу, а затем огрызался на слова братьев и сестер:

– Раз этого копытного больше нет, значит, мы наконец заживем спокойно?

– Аааа кааак зааажииивеееем? Гдеее ээээтооо вааашее «спооокоойнооо»?

Они не знали, что ответить. Жабы крадут еду, сверчки доносят Хозяину о любом чихе, а сколопендры съедают каждого, кто попадается им на пути. И самое печальное, что с исчезновением Стикса Владыка еще сильнее обнаглел. Теперь его подданные не стесняясь брали больше еды у лягушек, сверчки открыто приставали с вопросами, а сколопендры начали настоящую охоту на места обитания лягушек.

Старший брат – единственный, кто возразил Пери:

– Да, наша жизнь не слишком счастливая, но станет хуже, если ты начнешь плести заговоры против Него!

Пери никогда не любил спорить, на ругань уходило так много сил и времени, потому ответил весьма резко:

– Зааагоооовооор здеееесь ниииктооо нееее плееетеееет! Нооо раааз яяяяя здеееесь загооовооорщик, тооо пооорааа мнееее уйтиии!

Пери ускакал к границе. Там он присел на небольшую кочку и поглядел в даль, закрытую жутким туманом. Лягушонок всегда возвращался домой после ссоры, но лишь потому, что Старый Стикс просил вернуться. Теперь кентавра здесь нет, и некому убедить его.

– Мнееее нееее хвааатааааеееет тееебяяя, Стииикс, – печально проквакал лягушонок.

Подул ветер. Что странно, ветра в болотах никогда не случалось, разве что по воле Хозяина. И тем не менее появился прохладный свежий ветер. Пери понравилось ласкающее дуновение. Оно освежило мокрую кожу, и… впервые в жизни он увидел луну!

Но точно ли странная блямба – это луна? Но она висит в небе, белая и круглая. Пери вспомнил сказки кентавра о Селении – месте, куда уходят после смерти. Лягушонок тогда спросил на малом языке:

– Все? И даже лягушки?

Старый кентавр улыбнулся и кивнул:

– Все, и даже лягушки.

И вот теперь Пери видел луну, испытывая небывалое счастье. Радуясь жемчужно-белому светилу, он неожиданно услышал голос:

– Мне его тоже не хватает, Пери.

Лягушонок сразу узнал его, хотя голос звучал еле различимым шепотом, как дуновение ветерка.

– Тыыы, эээтоооо тыыыы! Гдееее жееее тыыыы?

– Я рядом с тобой.

Перед Пери возникла Помпея. Она была одета в плащ Стикса, со стороны смотревшийся нелепо. Но Пери испытал непомерное уважение перед единорогом в драной накидке с корявыми узорами.

Помпея тоже чувствовала себя величественно в Плаще Атласа… и как-то иначе. Словно она – уже не совсем она. В голове прибавилось мыслей и знаний. Помпея слышала звуки шелестящих листьев и звонкого смеха, визгливый стук мечей и шум морского прибоя; откуда в Зеленоземье море, Помпея не знала. Зато она ощущала на языке вкус соли, а ее спина порой ныла от ударов плетью. Будто Плащ Атласа, стоило Голуборогой его надеть, одаривал всеми переживаниями его прежнего Голуборогого хозяина. И даже нелепый колпак с колокольчиком показывал Помпее некие сокровенные тайны. Она видела других такими, какими они были на самом деле, потому что шляпа открывала единорожке шестое чувство.

– Этоооо ты сдеееелаааалаааа? – Пери завороженно смотрел на луну.

– Да, – кивнула Помпея.

– Заааачеееем?

– Чтобы отплатить Самди Проклятому!

Пери удивленно открыл рот.

Помпея не ждала, когда малыш вновь обретет дар речи. Она снова надела шляпу и как раз вовремя: черные ядовитые тучи потянулись к луне своими костлявыми лапами. Лягушонок и Помпея сразу поняли – Самди хочет закрыть луну.

Невидимая Голуборогая улыбнулась. Хоть Самди имеет власть над Тартарскими топями, ему потребуется много сил, чтобы скрыть луну. Единорожка постаралась над заклинанием. Луна будет своим сиянием рассеивать тьму. Помпее оставалось гадать, на что еще она способна в легендарном плаще.

Чавкая по грязи копытами, она легко добралась до руин. Восемь башен возвышались среди темных болот как восемь чудовищных голов. И Помпея сегодня срубит их подчистую.

Пройдя через ворота арки, она сняла колпак и прокричала:

– Самди! Самди Проклятый, выходи!

– Да как ты смеешь?! – из смрадного облака, сгустившегося над руинами, появился Владыка Болот, его зеленые глаза с узкими зрачками выражали недовольство. – Как ты смеешь отравлять гадким светом мои владения?! Кем ты себя возомнил, чтобы вызывать меня как слугу?!

– Я Атлас! Ты ведь меня помнишь, Самди?! – Помпея направила голубой рог на Проклятого.

– Ты вызываешь меня на поединок?! Да кто я по-твоему?! Я Самди Проклятый! Правитель этих земель!

– Может, ты когда-то был им. Но тебя сгубило твое черное сердце, оно лишило тебя трона, и для всех ты просто призрак, мимолетное воспоминание! Твое зло слишком долго отравляло мир! И пора с тобой покончить.

Самди злобно фыркал и клацал клыками. Еще никто не смел так его оскорблять, называть мимолетным воспоминанием! Считать, что он никто! Никто! Никто?!

– Ты умрешь очень медленно, Атлас! – Самди направил кривой рог на Помпею.

Оба рога засверкали голубым и ядовито-зеленым светом. И вот противники скрестили их наподобие мечей. Единорог-волшебница, ставшая избранницей судьбы, и бывший король, так далеко зашедший в безумии, что перестал напоминать живое существо.

Два рога сталкивались и звенели. От каждого удара разлетались снопы искр багрового цвета. Вот Самди попытался резкими колющими ударами в ноги поразить Помпею. Она отражала атаки, выставляя свой рог боком, и кривой сук Самди застревал, как мясной крюк амурских котов. Оба рога засияли кровавым пламенем на месте стыка настолько горячо, что арена, окружающая дуэлянтов, могла вспыхнуть в одно мгновение.

Помпея повела Самди, и тот чуть не потерял равновесие. Но его рог высвободился, и сражение продолжилось. Бимс, бимс, бимс! Когда Самди целился в колени своему противнику, Помпея легко подпрыгивала на задние копыта и, танцуя, уворачивалась от подсечек и уколов, а затем приземлялась на все четыре ноги. А искры от ударов так и летели в разные стороны.

И вот Самди первым сделал неверный ход. Он обратился в огромного покрытого грязью червя с торчащим из головы рогом. Он возвышался над Помпеей, готовясь ее проглотить.

– НУ ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИМ, КАК ТЫ СО МНОЙ СПРАВИШЬСЯ! – проревел червь.

И бросился на Помпею, а та, высоко подпрыгнув, взлетела над монстром и продолжила наносить порезы рогом. Червь не мог ее сцапать большой лошадиной пастью с двадцатью рядами острых зубов. Он пытался раздавить ее своим вязким телом. Его хвост с изящным веслообразным веером извивался, как змея, и явно жил собственной жизнью.

Самди в облике червя так увлекся погоней за летающей Помпеей, что не заметил, как его владения рушатся под весом исполинского тела. Лунный свет приносил дискомфорт и без прикрытия башен причинял Самди невероятную боль. С каждым движением силы уходили, и тогда Проклятый решился на последний козырь.

– КО МНЕ, ПОГАНЫЕ ТВАРИ! МОИ ВАССАЛЫ И ПОДДАННЫЕ! УБЕЙТЕ МОЕГО ВРАГА!

Из трещин в каменном полу появились жабы, сверчки, сколопендры и… призраки! Легкие сгустки дыма с белыми глазами, похожими на дырки в простынях, кружились по направлению ветра и как один бросились на Помпею, вынуждая ее снизиться.

Может, Плащ Атласа и защищал ее от ударов стали и камней, но от темных душ – нет. Неупокоенным духам удалось прижать Голуборогую к земле, а ядовитые сколопендры взобрались к ней на спину, желая найти мягкую плоть, чтобы вонзить челюсти и отравить врага своего господина. К счастью, Помпея вовремя укуталась в плащ, и сколопендрам пришлось ползти до головы, где их уже отгонял голубой свет рога.

Жабы, видя упорство жертвы, пытались допрыгнуть до ее головы, дабы коснуться морды липкими ядовитыми языками. И опять свет рога отпугнул их.

А Самди, опьяненный успехом, возжелал посмотреть, как добыча пытается вырваться из лап его призрачных слуг.

– НЕУЖЕЛИ ТЫ НАДЕЯЛСЯ МЕНЯ ПОБЕДИТЬ?! ЗА МНОЙ АРМИЯ, ЗА МНОЙ БОЛОТО, ЗА МНОЙ СИЛА!

– А за мной Аппо, – произнесла Помпея.

И начертила рогом символ грозы в лучах света, тут же возник фамильяр, синий феникс. Подобно маленькому солнцу, он засиял голубым светом, а затем выплеснул огромную волну огня. И слуги Самди вместе с ним сгорели заживо, а от руин не осталось и камня на камне.

Единорожка выбралась из-под обгоревших останков жаб и сколопендр, стряхнув с Плаща пепел. Пронзительный орлиный крик Аппо заставил ее посмотреть туда, где только что был Самди, а теперь лежала фигура единорога, худая как скелет и черная как уголь. Она ссохлась, словно пролежала несколько столетий в саркофаге.

Тартарские Топи впервые озарил свет луны, пропал запах гнили и отравы. Помпея наконец могла вздохнуть спокойно. Аппо приземлился ей на спину и исчез в коротком всполохе.

Помпея подошла к мумии и, пнув ее копытом, сказала:

– За Стикса!

Она пошла прочь от руин, но перед этим заметила, как из рассыпавшегося скелета поднялась струйка дыма, принявшая форму головы единорога, и послышался грозный шепот:

– Мы еще встретимся!

Помпея никак не отреагировала, ей было плевать. Самди теперь ничего никому не сделает. Она это знала, Проклятый стал духом, и от его могущества осталась лишь меркнущая тень. Топи больше ему не подчиняются, и Хозяину потребуется не одно тысячелетие, чтобы вернуть былую силу. При условии, что рядом не будет отравы конечно.

За пределами руин Помпея прыгнула на засохшую кочку и почуяла… воду? Это была мутная, еще немного пахнущая, но всё-таки вода. Единорожка с радостью окунула белые копыта в прохладу, а затем увидела Пери, сидящего на позеленевшей кочке с широко раскрытыми глазами-бусинками.

Помпея подошла к нему, и тот проквакал:

– Спааасииибооо тееебее.

Помпея кивнула, а затем поднялась в воздух, и Плащ Атласа унес ее в Елисейский Лес. Пери остался сидеть на кочке и смотреть на просветлевшее от восходящего солнца небо. Вдруг он услышал, как братья с сестрами зовут его на малом языке. Лягушонок обрадовался, с удовольствием прыгнул в холодную воду и поплыл домой. Началась новая жизнь для Тартарских топей, возможно, теперь их переименуют, однако это дело грядущего, а пока…

Помпея летела сквозь белые облака, наслаждаясь свежим воздухом. Плащ Атласа напоминал два раскрытых крыла, и единорожка вновь искренне поражалась возможностям реликвии. Голуборогая, старательно закрепив кленовую сумку на правом боку, напевала песню:

Облака, облака, вы кудрявы молодцы

Что не слушайтесь вы своего, юнцы!

Птицы, птицы стройные, зоркие, вольные

Вы стремитесь к небесам, ой вы кроткие!

Ветер, ветер гордый ты, все пути ты знаешь,

Помоги найти ты путь к суженому, угадаешь!

О-ой-ой-о-ой, небеса, небеса, вы гадайте

Да счастья своего не знаете!

Я утешу вас и приголублю, коль мы вместе станцуем!

Песня разносилась по всей округе, ее услышали даже в Терновой чаще. Когда Помпея пролетала над зарослями исполиниц, она услышала, как густая листва подпевает эту старую веселушку. Так сильна была радость Помпеи и столь глубока была ее печаль, когда она добралась до своего поселения, полностью окутанного туманом.

Единорожка нашла ростки мяты у той самой скалы, где она начала свой путь. Сделав из листков повязку, Голуборогая вошла в задушенный ядом лес. Вокруг бесцельно и с мрачным видом бродили единороги с бельмами на глазах. Повсюду встречались головорезы Префекта с оружием наголо; они, подобно мясникам-амурцам, отправляющим камелопардов на бойню, сгоняли одурманенных в группы. Некоторые единороги в исступлении подходили к солдатам Префекта, тянулись к ним, а те их прогоняли, грозясь ударить бедняг, а то и вовсе нацеливая самострелы – браслеты со встроенной пружиной и заряженной стрелой. Префект не пожалел для своих воинов самого лучшего оружия.

Скрытая магией магического колпака, Помпея шла по зыбкой и влажной почве. Теперь Елисейский Лес напоминал прежние Тартарские Топи. Помпее померещилось, что под одним из зараженных дубов стоит Самди и злорадно скалится. Мираж быстро растворился в затхлом дыму.

Когда же Помпея добралась до родного дома, спрятанного в дереве, то увидела разоренную лачугу. Ценные вещи превратились в гору пепла. Единорожка сокрушенно вошла внутрь и увидела нескольких жеребят и единорогов, прячущихся по углам.

– Кто здесь? – спросила кобылка с лазурным рогом.

Возле нее стояли еще пять жеребцов с каштановым, бледно-желтым, зеленым, оранжевым и фиолетовым рогом. Жеребят, забившихся за разломанные тумбы и расколотые столы, было куда больше, а рядом лежало несколько серьезно раненых кобылиц.

– Кто здесь? Покажись! – Лазурнорогая неестественно взвизгнула.

– Молчи, малышка, если не хочешь накликать беду на своих товарищей. Я тебе не враг! – произнесла Помпея и подивилась своему стойкому голосу.

– Ты призрак? – спросила единорожка и провела копытом по кругу, как бы отгоняя темные силы.

– Нет, ну лучше не высовывайтесь.

– Это ужасно! – забормотали другие единороги, они нашли в себе храбрость завести беседу с таинственной незнакомкой-духом. – Все здесь сошли с ума, будь проклят Префект и Белое Древо, которое он защищает!

– Не говорите так о даре Белорогого Короля!

– Молчать! – прервала Помпея начинающуюся ссору и, сняв шляпу-конус, предстала перед прячущимися в Плаще Атласа. Те, увидев единорожку, способную исчезать, смолкли. – Белое Древо – не дар Белорогого Короля, это ловушка изуверов! Тьмы! Белорогий Король не стал бы дарить нам бедствие. То, что вы называете Белым Древом, на самом деле Богун Упас. Оно отравило разум ваших соплеменников и всех, кто вам дорог. Оно погубит наш дом!

– Как нам это предотвратить? – всхлипнула Лазурнорогая. Несмотря на веру, она ослабла духом. Яд древа заметно подкосил ее.

– Я разберусь с Богун Упасом. Сидите здесь, не высовывайтесь!

Помпея снова надела колпак и как только исчезла, беженцы начали причитать:

– Вы видели, какая сила!

– Она великий маг!

– Кто это?

– Посланница Уробороса!

Единороги и вправду не знали, кто стоял перед ними только что. Возможно, они слышали о единорожке, пропавшей несколько солнц назад, но в памяти, замутненной ядом, это не отпечаталось. А сейчас они и предположить не могли, что волшебница, способная исчезать по своей воле, которой ведомы многие тайны, это обычная единорожка по имени Помпея. Она была смутьянкой и атеисткой, а теперь посланница Всезнающего. Все это Помпея почувствовала, когда, стоя в дверном проеме дома, ждала возможности добраться до дерева мимо патрулирующих округу темных. Цветение совсем скоро.

Возможность представилась, и Помпея крадучись направилась к древу. Шагая по залитой туманом тропе, она вспомнила видение в первый день у Стикса. Мертвый лес, горы грязи и единороги, потерявшие разум, ставшие одержимыми. Тогда Голуборогая списала всё на сон. А теперь у нее против воли подкашивались колени. Какое будущее она еще видела?

Волшебница не заметила, как размышляет вслух над словами единорогов:

– Посланница Уробороса? Вот так номер! Помпея, скажи честно, здесь никто не может мыслить здраво? Живущие тут либо верующие фанатики, либо верующие фанатики, накаченные отравой. Неужели нельзя хоть раз подумать своей головой?!

– Эй, кто здесь! – вскричал темный.

Помпея сразу замолчала.

Темный был вооружен копьем и одет в такой же черный наряд, как и его собратья. Головорез настороженно уставился в пустоту. Помпея притихла. Сейчас ей надо осторожно усыпить приспешника и добраться до древа.

– Эй, что там? – прокричал издалека другой темный.

– Я что-то слышал!

– Чужак?!

– Не уверен.

– Ты дыхни ядом Богун Упаса, сразу станешь уверенным.

– Пусть немощные слабаки душатся этой дрянью! – темный указал копьем на одного одурманенного, не отрывая взгляда от места, где стояла невидимая Помпея. – А ты лучше подойди и помоги все осмотреть!

– Сейчас!

Помпея приготовилась дать отпор. Даже магическая шляпа не убережет от острого зрения темных, а значит, надо драться. Только сможет ли единорожка теперь добраться до Богун Упаса с сидящими на хвосте головорезами? Но случилось непредвиденное. Перед темным вдруг выпорхнуло что-то белое, он отвернулся и прокричал своему товарищу:

– Уже не надо!

– Ты уверен?

– Это какая-то птица еще не до конца промариновалась в отраве!

– А, ясно!

– Сгоняй дураков к древу! – приказал темный и наставил копье на бредившего единорога с малиновым рогом. – Шагай, бестолочь! – приспешник Префекта уколол одурманенного в круп, тот вскричал. Но темный продолжил его колоть, приговаривая: – Ты шагай! Шагай!

Помпея не выдержала и, сняв колпак, метнула молнию из рога. Темный не успел увернуться и окаменел. Новый «памятник» Голуборогая толкнула в кусты, а сама заняла место стражника, забрав его копьё. В такой темноте никто из злодеев даже не заметит отличия.

– Эй, ты будешь там сгонять их?! – послышался голос.

Помпея быстро прошептала:

– Был голос свой, стал чужой!

– Что?!

– Иду я уже! – прокричала единорожка голосом того темного.

Приспешник улыбнулся:

– Ладно, ладно, я просто напоминаю, что Префект приказал согнать одураченных к Богун Упасу!

– Я помню! – Помпея направила копье на одного одурманенного, который застыл на месте, и легонько тюкнула.

Тот вскричал и пошел за остальными, Голуборогая повела их как стадо. В лесу, окутанном туманом, никто из прислужников не заметил, что среди них лазутчик. Помпея шагала вдалеке от группы темных, внимательно слушая:

– Посмотрите на этих дураков! – прохрипел один из бандитов. – Умный наш главарь Префект!

– И не говори, втюхал им росток Богун Упаса, утверждая, что это подарок Белорогого Короля! Ха!

– Как только они все зайдут в ущелье, полдела будет сделано!

– Будет жареное мяско! Ха-ха-ха-ха-ха!

– Кстати, а как там мойра Атропа? – Помпею в это момент передернуло, вот кто была та жрица в опочивальне.

– Она еще жива.

– Но это ненадолго, когда не одного единорога в Елисейском Лесу не останется, Префект лично ее убьет.

– А мы получим шанс отыграться на агийвцах. Наконец у нас будет возможность убрать этот пограничный отряд с нашей земли.

– А сколько лет мы ждали шанса отыграться?

– Лет так тысячу! Ха-ха-ха-ха!

Все темные засмеялись. А Помпея оскалилась, поняв, что сердца этих солдат полны ненависти как к лошадям, так и к единорогам, не желающим проливать чужую кровь, пусть даже агийвскую. От гнева Помпея не сдержалась, и ее рог вспыхнул!

Приспешники Префекта обернулись, а одурманенные разбежались, как мыши от огня.

– Что за… – темный с самострелом не успел сказать, как его снесло голубым пламенем и шмякнуло об дуб.

– Как вы смеете проливать кровь братьев своих! – Помпея вознеслась над всеми.

В сияющем голубом свете она смотрелась как божество, спустившееся с небес.

– Не братья они нам! – ответил темный, выставив перед собой меч.

– Они трусы! – другой темный с алебардой сплюнул на землю.

И за это сразу отлетел еще дальше, чем первый прислужник.

– Довольно! Я даю вам последний шанс! Вы бросаете оружие и уходите прочь!

Темные стояли намертво. В их глазах мелькали красные искорки. Негодяи не решались шелохнуться. Помпея пыталась понять, что у них на уме.

– Допустим, мы уйдем! – прокричал темный с кинжалом в зубах. – А что сделаешь ты?

– Я навсегда покончу с Богун Упасом и Префектом!

– И конечно подружишься с лошадьми и пегасами! Ха! Дурочка! Ты хоть понимаешь, с чем будешь бороться?! За нашим Префектом стоит великая сила, и какой-то жалкий плащ не делает тебя выше него!

Воины хотели атаковать Помпею, но волна магии разбросала их по сторонам. Упав, они уже не поднялись.

Помпея собралась направиться к дереву, как вдруг позади себя услышала звонкие хлопки.

– Чудесно! Чудесно! Браво, Помпея!

Она знала этот голос.

– Покажись, Префект!

– Я здесь!

Во тьме показалась высокая фигура в черной сутане. Цокая раздвоенными копытами, колдун демонстративно хлопал лапами с длинными черными когтями. Красные глаза на вытянутой лошадиной морде горели яростью, длинная бородка развевалась на ветру, поднятом с помощью чар.

– Танатос, я полагаю?

– А еще… – Танатос дотронулся лапой до макушки, как бы срывая с себя свой облик, будто маскарадный костюм. Тут же уменьшился в росте, лапы стали копытами, а на лбу появился черный рог.

Перед Помпеей стоял Префект.

– Мерзкое чудовище! – выругалась Голуборогая.

– П за комплимент! – Префект цокнул, снова став Танатосом, и сделал несколько шагов вперед.

– Кто ты такой? Вернее, что ты такое?

– Я тот, кто погубил все, что тебе дорого! – чернокнижник подобрался к Помпее еще на два шага, поглаживая бородку.

– А еще? – Помпея отошла назад.

– Я тот, кто пустил пыль в глаза твоим соплеменникам! – еще несколько шагов.

– А еще? – Помпея отошла вправо.

– Я тот, кто поставит все Зеленоземье на колени! – Танатос тоже двинулся вправо.

– А еще? – Помпея остановилась.

– Я тысячелетняя нежить, играющая мелодию, под которую пляшут другие!

– И что эти другие тебе сделали?

– Мне ничего! Но я выполняю долг!

– Перед кем?

– Перед… – чернокнижник открыл уже рот, но замялся, а потом улыбнулся, показав острые зубы. – Думаю, этот разговор пора кончать!

– Полностью согласна! – в одно мгновение Помпея взмахнула рогом, и голубая волна срезала старую осину.

Танатос не успел ничего понять, как на него свалилось дерево. Под толстым стволом он распластался как сломанная кукла, виднелись только когтистые лапы и края черной сутаны.

Помпея перепрыгнула через ствол, даже не посмотрев на колдуна. Но раздался шепот, она обернулась и увидела, что под стволом никого нет.

– Мы еще встретимся, Танатос, – и пошла дальше, не оглядываясь.

Проходя мимо зомбированных единорогов, Помпея изредка сталкивалась с темными, слышащими какой-то шум. Они разделили участь своих товарищей.

А земля под копытами становилась все более липкой и размягченной. Деревья постепенно засыхали и скрючивались, появлялись новые Тартарские Топи. Нечто пробуждалось, вставало из грязной тины. Помпея чувствовала, как из тьмы на нее смотрят два зеленых змеиных глаза. Она прибавила шаг. Ей необходимо покончить с Богун Упасом как можно скорее, иначе новая встреча с Самди будет неминуема.

Помпея перешла на галоп и во весь дух пронеслась мимо деревьев. Копыта скользили по грязи, а ядовитый туман, будто имея разум, старался проникнуть через мятную маску. Но Помпея все равно доскакала до оврага.

Там в клубах дыма таилось Древо Ядов, и там же таилось чудовище, охранявшее ужасный «подарок». Единорожка прекрасно знала, что в таком густом дыму, пропитанном отравой, мятная маска будет почти бесполезна. И она решила попробовать одно простое заклинание.

– Пусть поднимется ветер и разгонит злые силы на четыре стороны света! – произнесла Помпея. Голубой рог загорелся светом, и от него пошло легкое дуновение.

Единорожка улыбнулась воспоминаниям о трясинах и начала спуск в овраг.

Рог засветился ярче, и туман начал расступаться. Почва в ущелье была вязкой и влажной, не надо шагать, достаточно просто скользить по ней вниз.

Добравшись до дна оврага, Помпея попыталась разглядеть Богун Упас, но услышала чьи-то медленные громкие шаги, сопровождающиеся легким шуршанием, будто по грязи что-то тащили.

Внезапно Помпея наступила в яму, точнее в след. Трехпалый след, как у птицы, только с очень большими когтями.

– Обладатель таких лап наверняка силен, – прошептала она, внимательно разглядывая отпечаток. – Кто же ты?

– Чуууюююю ззззааапааах! – послышался шипящий голос. – Чуууюююю неееззззввваааного госссстяяяя!

Во тьме показались оранжевые глаза-фонари. Они смотрели не моргая на то место, где раньше стояла Помпея. Она скрылась за корнями, вылезающими из оврага.

– Поооокааааажиииисссссь, чууужжжаааак! Ввввыххххооодииии на сссвввееет!

Все вокруг озарилось столбом пламени, и в его свете Помпея увидела невероятное. Мелкая змеиная голова с рогатой короной, выпирающие верхние клыки, черная чешуя, шипастая спина, бочковатое туловище и короткие лапы. Дракон!

Помпея слышала от отца сказки о драконах, но не думала, что увидит вживую. Хотя этот дракон был каким-то не таким. Заторможенные, но резкие движения. Крылья отсутствовали, а от длинной змеиной шеи тянулась… цепь!

Дракон находился под действием отравы.

– Вввыхххооодиии! – вновь провыл он, словно сотни змей зашипели разом.

– Может, договоримся? – прокричала Помпея из укрытия и сразу ринулась в сторону. На корни хлынул поток пламени.

– Дооогооовввоооррр – эээтооо хорошшшоо!

Единорожка притаилась за небольшим камнем, уже изрядно раскрошившимся и покрытым липкой слюной ящера.

Договориться не получится, но попытаться стоило.

– Я могу тебя освободить!