Читать книгу: «Моя исповедь», страница 2

Был еще один вариант, как уволиться с работы, – это уехать на комсомольскую стройку. Я, недолго думая, отправилась в райком комсомола нашего города Валмиеры. Таким образом я оказалась в числе тех, кому выдали комсомольские путевки в Комсомольск-на-Амуре.

Мама была в ярости от моего решения и еще больше обозлилась на меня. А вот отец меня поддержал и даже подготовил к этой поездке. Мы вечерами сидели с ним и много говорили о погоде на Дальнем Востоке, о том, как нужно одеваться, смотрели на карте, где находится этот город. Мать, наблюдая за нами, злилась. Она раздражалась не оттого, что я уезжала, а потому, что эту поездку я обсуждала с отцом, а не с ней. Она даже денег мне в дорогу не дала, поэтому я взяла только те деньги, которые заработала – пятьдесят рублей. Но решение было принято, и никто и ничто не могло мне помешать или нарушить мои планы.

Моя первая любовь

Я не могу не написать о своей первой любви. Забыть о ней просто невозможно, к тому же это была не просто первая любовь, а школьная. Его звали Олег – красивое мужское имя. Он был симпатичным, на мой взгляд, парнем: темные волнистые волосы, большие красивые глаза и пухлые губы. Я его считала самым красивым парнем на свете, но некоторым одноклассницам он не нравился.

Мы учились с ним в одном классе. Дружить начали еще с восьмого класса, а в девятом у нас был небольшой перерыв в отношениях. В этот год он встречался с другой одноклассницей – Тамарой, а мне тогда нравился одноклассник по имени Вадим. Но в десятом классе наши отношения с Олегом возобновились, и стали настолько серьезными, что мы не скрывали их, и о наших отношениях знал весь класс и все учителя.

Олег был из интеллигентной семьи. Его родители – люди образованные и начитанные, по специальности инженеры. Сам он тоже был очень умным парнем, поэтому учился лучше меня. Я же – порождение рабоче-крестьянского союза. Отец мой работал трактористом в совхозе «Валмиермуйжа», а мама – крутильщицей на заводе по производству стекловолокна. Книги в нашем доме были, но не в таком количестве, как у родителей Олега – стеллаж во всю стену. Одним словом, мы были совсем неподходящей парой: горожанин и колхозница. Но Олег никогда не принижал моего достоинства и не стыдился меня, даже тогда, когда я была одета очень просто и, возможно, совсем не по моде.

– Ты знаешь, моя мама интересовалась тобой и твоей семьей. Спрашивала, кто твои родители, чем они занимаются и где работают? – Олег поделился заинтересованностью своей матери моей семьей.

– И что ты ей ответил? – Я боялась, что она будет против наших отношений.

– А мне и говорить ничего не пришлось, – успокоил он меня. – У нас на столе лежала газета со статьей про твою маму. Я просто протянул ей эту газету.

– И?

– Больше вопросов она не задавала. – Олег был доволен, что поступил мудро. Я, видя его спокойствие, тоже успокоилась.

Моя мама – передовик производства, и о ней часто писали не только в заводской газете, но и в городской. Мама Олега, прочитав статью, удовлетворила свое любопытство, и в дальнейшем у нас с ней сложились хорошие отношения. Но я все же понимала и осознавала, что мы относимся к разным классам, несмотря на то, что жили в СССР. Я очень стеснялась в их присутствии, боялась показаться глупой и недостойной их сына.

С Олегом у нас были чистые отношения, ничего вызывающего и порочащего нас мы не делали. Да и что мы могли делать? Воспитание у нас было советское! Но время шло, и отношения наши только укреплялись, поэтому именно Олег был моим первым мужчиной. Как это произошло? Если честно, я ничего не помню, кроме страха. Больше всего я боялась, что в квартиру войдут его родители и застанут нас в непристойном виде. Ведь этот первый раз случился именно в их квартире, в маленькой комнате Олега. А еще я боялась, что ничего не умею. Вот почему чувствовала только стыд и стеснение. Скорее всего, я все испортила, так как совсем не помню, получила ли я удовольствие от нашей близости или нет. А тут еще и Олег ошарашил своим вопросом:

– А почему у тебя нет крови?

– Какой крови? – я не понимала, о чем он меня спрашивает.

– Ну, когда это происходит в первый раз у девушки, то на простыне должны остаться пятна крови. – Олег явно был лучше просвещен в интимных делах, чем я. О таких нюансах первого полового акта я вообще ничего не знала. Мама с нами на эту тему никогда не разговаривала, для нее это было чем-то постыдным и отвратительным. Даже по поводу месячных она нам советовала обращаться к школьной медсестре.

Я была растеряна, потому что даже не догадывалась, что может означать отсутствие крови на простыне. Если бы знала, то сгорела бы со стыда.

– Но я слышал, что такое бывает, – добавил Олег, тем самым успокоив меня.

Только спустя какое-то время я узнала, что он имел в виду. Но теперь это не имело никакого значения – что было, то было.

Олег, как я уже говорила, учился лучше меня и был почти отличником, я же была хорошисткой. Но это не мешало нашим отношениям, а, наоборот, объединяло нас. Он отлично разбирался в физике и химии и приезжал ко мне, чтобы помочь разобраться в этих предметах. Мы сидели в комнате моих родителей, чтобы нам никто не мешал, и Олег объяснял строение молекул и решение задач. Сколько у него было терпения и усидчивости, чтобы такой, как я, объяснять этот сложный предмет. Ведь химия – это не мой конек. Литература – да, но не химия и не физика. Но он так доходчиво объяснял мне задачи по химии, что после наших совместных занятий контрольную работу я написала на отлично. А вот с контрольной по физике вышла очень смешная история.

Учителем физики у нас был мужчина по фамилии Мерц, и в тот день, раздав нам чистые листы бумаги, он объявил о контрольной работе. Так как мы с Олегом сидели за одной партой, варианты задач у нас были совершенно разные. Как бы я ни напрягала свои мозги, физика мне не давалась. Олег, желая мне помочь, пытался объяснить решение задачи. Но разве можно за несколько минут успеть научить человека тому, в чем он совсем не разбирается? Конечно, нет. Вот и Олег не успел. Прозвенел звонок с урока, и надо было сдавать контрольную работу. Я понимала, что ничего хорошего ждать не стоит, так как из трех заданий я выполнила всего лишь одно.

Наступил день, когда нам объявили оценки. Весь класс замер в ожидании. Мерц поочередно называл фамилии и озвучивал полученные оценки. Наши с Олегом контрольные он оставил на закуску:

– Ну, а ты, Яковлева (это моя девичья фамилия), и ты, Брушко (это фамилия Олега), раз вы писали вместе, то и пятерку получаете одну на двоих.

– Это как? – басом спросил Олег.

– Брушко, ты заслужил твердую тройку. Ну а ты, Яковлева – двойку.

Весь класс смеялся над нами. Больше всех надрывались, как всегда, мальчишки. Я опозорилась, да еще и Олега подвела. Мне со стыда хотелось выбежать из класса, Олег же сидел и улыбался:

– Ничего, исправим.

Похожая история произошла с нами на экзамене по русскому языку. Мы с Олегом, как всегда, сидели за одним столом. Только в данной ситуации Олег попросил меня проверить его сочинение. Его текст я проверила, а свой не успела. В итоге он получил оценку «четыре», а я – «три». Именно из-за этой тройки на экзамене я и в аттестате получила «неуд.». А так как у меня и по физике была тройка, то я не стала с такими оценками поступать в высшее учебное заведение, а поехала учиться на портного-закройщика в Витебское техническое училище.

Так мы закончили школу. Олег остался в Латвии и поступил в академию, а я уехала учиться в Белорусскую ССР. Наши отношения на этом не закончились, а, наоборот, имели продолжение.

От Витебска до Риги всего лишь ночь пути на пассажирском поезде, поэтому Рига – город наших встреч. Мы гуляли, взявшись за руки, по улицам старого города, Олег рассказывал некоторые исторические факты об этом прекрасном месте, а я, разинув рот, слушала его. Мы гуляли и мечтали о нашем будущем. А вечером каждый уезжал в своем направлении. Но Олег был настоящим джентльменом, поэтому сначала провожал меня, ждал, когда мой поезд отойдет от перрона, и только потом уезжал сам. Таких отношений в моей жизни больше никогда не было.

Так прошли два года моей учебы. Мне предлагали остаться в Витебске и работать в ателье по пошиву трикотажной одежды, где я проходила практику. Директор обещала общежитие и помощь при поступлении в техникум, но я отказалась и вернулась домой. Я хотела быть ближе к Олегу и не могла представить себе еще несколько лет в разлуке со своим любимым. Но разлука была неминуема – его призвали в армию. Службу Олег проходил в Литве. Конечно, это не дальние границы нашей необъятной страны, но для нас это было большое расстояние.

Помню свою первую поездку в воинскую часть к Олегу. Куда ехать? Что делать? Я совсем ничего в этом не понимала, так как, кроме Витебска, я никуда не ездила. Но раз решила, надо ехать. И я благодарна его маме, которая объяснила мне, на каком автобусе лучше всего туда добираться и что надо брать с собой, когда едешь к срочнику на встречу.

Вечером, сев в Риге на междугородный автобус, я отправилась в путь. Проведя ночь в дороге, осенним ранним утром я прибыла в небольшой литовский городок. Помещение автовокзала было мрачным и холодным. Этот холод пронизывал меня до костей, а дрожь от волнения усугубляла это состояние. Я сидела и ждала, когда большие настенные часы покажут восемь часов. Именно в это время я могла пойти в часть, где и служил мой парень. Потом я сидела на КПП и уже там ждала, когда Олегу разрешат встретиться со мной. Эти ожидания были долгими и утомительными, но они стоили того. Я любила Олега и очень скучала по нашим разговорам, по нашим поцелуям. Рядом с ним, находясь в его объятиях, я забывала обо всем плохом, что происходило в моей семье.

В эту поездку, как и в последующие, я брала с собой что-нибудь вкусное для своего солдата и его сослуживцев. Зарплата у меня была маленькая, но приехать с пустыми руками в часть я не могла, просто не имела права.

– Галя, мне обязательно надо делиться с парнями. По-другому в армии нельзя, иначе меня будут называть «крысой», – заранее предупредил меня Олег. Так что к каждой поездке я готовилась основательно и старалась по возможности отложить необходимую сумму денег, чтобы хватило и на гостинец Олегу, и его сослуживцам.

Приезжала я на целые сутки, так как хотела какое-то время побыть наедине с Олегом. Для этого останавливалась в гостинице и всегда оплачивала двухместный номер. Я стеснялась брать одноместный, не хотела, чтобы обо мне подумали плохо, чтобы не догадались, чем мы с Олегом будем заниматься в этом номере. Какая наивность! Ведь мы там занимались именно этим – любовью. Мне было приятно любое прикосновение моего парня, любое его ласковое и нежное слово. Тогда я еще не знала, что он был мною недоволен. Об этом я узнала позже из его письма, и я была просто шокирована его словами.

Что я вообще могла знать об отношениях между мужчиной и женщиной? Ровным счетом ничего. Об этом я узнавала из подслушанных чужих разговоров или от других детей, более продвинутых. С Олегом на интимные темы постоянно разговаривал муж его двоюродной сестры, вот почему он был более подготовлен и осведомлен, чем я. Олег почему-то постоянно повторял:

– Очень много разводов из-за сексуальной несовместимости.

Я очень хорошо запомнила эти его слова. Они всегда звучали в моей голове, но в то время смысла этой фразы я не понимала и не осознавала. Но однажды я получила письмо от Олега, где он написал, что мы не подходим друг другу, а точнее, я не подхожу ему как сексуальный партнер, что он меня совсем не чувствует во время близости. И написал он это как-то грубо и оскорбительно. Как? Как мне это надо было понять и принять? Я же в этом совсем не разбиралась и понятия не имела, о чем он мне писал. Как я должна была на это отреагировать? Скажите, как? А может быть, я действительно ему не подходила? Мы с ним были близки не один раз, но я все же не забеременела. Может быть, Олег был прав? Пусть даже так, но зачем было меня так унижать и оскорблять? Именно после его письма я решила сама порвать с Олегом, но в его семье случилось горе – умер его любимый дедушка. Олег, получив увольнительную, вернулся в наш город. Я не могла причинить ему большую боль и большее страдание, сказав о своем разрыве с ним, а он вел себя так, как будто ничего оскорбительного мне не писал. Я, как могла, подыгрывала ему и делала вид, что в наших отношениях ничего не изменилось. Но, глядя ему в глаза, которые я так любила, я не смогла сказать ему о своем нелегком решении. Вот почему мой отъезд в Комсомольск-на-Амуре был решен окончательно.

Жизнь меняется

Моя жизнь кардинально менялась. Я уезжала, а если быть точнее, улетала в Комсомольск-на-Амуре.

Перед отъездом я не могла не попрощаться с матерью Олега. Она всегда хорошо ко мне относилась, и я не имела морального права тайком сбегать от ее сына. Я не раскрывала всех причин своей поездки, но она, по-моему, обо всем догадывалась сама.

– Я знаю, почему ты уезжаешь, – сказала она мне в тот день.

Меня удивили ее слова. Что она имела в виду, говоря мне это? Но я промолчала. Я постеснялась спросить, боясь показаться глупой, а может быть, просто не хотела услышать правду о своем побеге. Как бы то ни было, об этом я так никогда и не узнала.

Мы немного пообщались в тот день и расстались. А следующая наша встреча состоялась лишь спустя полгода, когда я уже была беременна. И, конечно, отцом ребенка был не ее сын.

Мою поездку иначе как бегством не назовешь. Я бежала от всех этих ссор и скандалов в доме, бежала от мамы и бежала от Олега. Любила его, но бежала. Я не могла простить ему те оскорбительные и унизительные слова в мой адрес. Да и зачем укреплять отношения, если я ему не подхожу? Чтобы потом расстаться? Чтобы потом еще больше страдать? Да, можно было бы поговорить с ним об этом, но тогда на такую пикантную тему не разговаривали, тем более я со своим воспитанием. Вот почему мой побег избавлял меня сразу от всех этих проблем. Но так ли это было на самом деле?

Моя поездка не задалась с самого начала. Еще в Риге, на вокзале, руководитель группы сообщил нам, что на двух человек авиабилетов не хватило, и кому-то придется вернуться домой. Никто возвращаться не хотел, так как каждый уволился с работы и выписался с места жительства. В связи с этим решили, что те, кто прибыл последними, и должны будут остаться. Последними оказались я и моя сотрудница Татьяна, но и мы отказывались возвращаться. Тогда руководитель предложил нам самим оплатить свой перелет, сказав, что эти затраты будут возмещены по прибытии на место. Нас это тоже не устраивало, так как у каждой было всего по пятьдесят рублей в кармане. На выручку пришел молодой парень из Риги. Он предложил свой билет моей подруге, а деньги на авиабилет себе и мне он сказал, что попросит у родителей. Так нам с Татьяной повезло остаться в группе.

И вот наша небольшая команда таких же отчаянных, как я, прибыла в Комсомольск. Встречающий распределил нас по комнатам общежития, а с утра мы уже толпились в поликлинике для медосмотра. На следующий день наша группа осматривала объект, где нам предстояло работать. Парней определили к слесарям, а нас, девчонок, на штукатурку. Умела ли я штукатурить? Конечно, нет. Мастерок, тёрка и полутёрок – это новые слова в моем лексиконе и новые предметы, которые я раньше никогда не видела и не держала в своих руках. Но я никогда не боялась учиться чему-то новому, не боялась трудностей. Вот и на этой стройке, будучи уверенной в себе и в своих способностях, я взялась за освоение новой профессии. Это оказалось даже весело – набрасывать раствор на стену. Пока учились, мы с девчонками с головы до ног были покрыты этим самым раствором. Но на учебу нам дали всего три дня, следовательно, смех и веселье мы оставили на потом и серьезно занялись делом. Мне хватило двух дней, чтобы научиться прилично набрасывать раствор. С каждым трудовым днем я совершенствовала свои навыки и оказалась одной из лучших в нашей группе. А подсобными рабочими у нас были заключенные на вольном поселении. Они готовили нам раствор для штукатурки, подносили его, подавали, если мы стояли на лесах.

В то время, когда мы штукатурили, заключенные пялились на наши ноги и задницы. Им было увлекательно оценивать наши фигуры за нашими спинами. Нам тогда было лет по двадцать, все девчонки молодые, симпатичные, фигуристые. А они, мужики, уже взрослые, им от тридцати до пятидесяти лет. Все они были преступниками, хоть и на вольном поселении. Но мы старались не обращать внимания на их издевки, но слушать это было неприятно, к тому же мы очень их боялись.

– Какие у тебя красивые и сильные ноги. Ты занималась спортом? – услышала я за своей спиной грубый мужской голос.

Я медленно обернулась. Передо мной стоял высокий широкоплечий мужчина. Взгляд его карих наглых глаз сверлил меня насквозь. Он стоял, насвистывая и высокомерно улыбаясь. Я тогда еще не знала и даже не подозревала о том, что именно этот мужчина присмотрел меня для себя, предупредив остальных рабочих не заигрывать со мной.

Он оказался бригадиром, но таким же вольнопоселенцем, как и все. Подчиненные его боялись, боялась и я сама. За что он сидел, а точнее, по какой статье отбывал срок, я не стала выяснять, мне это было неинтересно. Он меня пугал уже одной своей внешностью. Нет, он не был безобразен, но его мощная фигура, его карие прищуренные глаза, которые всегда смотрели на меня в упор, и эта щель между двумя передними зубами, благодаря которой у него был художественный свист, – все это наводило на меня ужас. Я в сравнении с ним была маленькой беззащитной букашкой. Как его звать, я не запомнила, знала только, что он молдаванин, и ему было сорок два года.

– Какого хрена стоишь? – так он орал на меня каждый раз, когда видел, что я не работаю.

– Раствор жду, – я пыталась отвечать спокойно, но внутри меня все дрожало. Я очень его боялась.

– А что, больше нечем заняться? Иди и помоги другим, – продолжая орать, указывал он мне на моих подруг.

Мне ничего не оставалось, как выполнять его указания. Так продолжалось изо дня в день. Каждый день я слышала нецензурную брань за своей спиной, даже когда работала. Он ни минуты не давал мне отдохнуть, а если возле меня видел парней из моей группы или подсобных рабочих, то начинал кричать и на них. Так я и работала в полном одиночестве, так как все его боялись. «Терпи, Галя. Терпи, – говорила я себе, – ты приехала заработать денег». А вечером приходила в общежитие и плакала. Как долго я смогу выдержать такую обстановку? Она выматывала меня, держала в напряжении и в вечном страхе. Но однажды у бригадира было хорошее настроение, он разговаривал с нами и даже шутил. В этот день я набралась смелости и спросила его:

– Почему вы на меня всегда кричите? Разве я плохо работаю?

– Нет. Но ты мне очень нравишься, и я не потерплю возле тебя других мужиков, – ответил он.

– Что? – Его ответ не просто удивил, а поразил меня.

– Я тебя люблю. Ты мне сразу понравилась.

– А разве, когда любят, так себя ведут? Вы же мне вздохнуть свободно не даете. Я работаю больше других и лучше других, но вы этого совсем не замечаете и продолжаете на меня кричать.

– Я ничего не могу с этим поделать, я тебя сильно ревную. Поэтому лучше не зли меня, не разговаривай и не смейся с другими парнями.

Я тогда не задумывалась, серьезно он это говорит или нет, но бояться я стала меньше, несмотря на то, что на следующий день все его придирки возобновились.

– Хватит на меня орать, – однажды я не выдержала и сама повысила голос. – Я работаю? Работаю. Не мешайте. У вас что, других дел нет, чтобы только на меня орать?

Бригадир не ожидал от меня такой прыти и наглости. Он осознал, что совершил ошибку, признавшись мне в своей любви. Но, несмотря на мой смелый ответ, я продолжала его бояться. Я боялась не того, что он меня ударит, а того, что он однажды зажмет меня где-нибудь в укромном месте и начнет домогаться. Но беда пришла не от него.

Вот уже несколько дней мы проводили штукатурные работы в новой школе. Был выходной день, но все, кто хотел двойную оплату труда, могли выйти на работу. Так как я приехала на стройку именно зарабатывать, то решила не упускать такую возможность. Остальные члены моей группы такого желания не изъявили, вот почему в этот день на стройке я оказалась одна с вольными поселенцами. Они выполняли свою работу, а я – свою. В помощь мне выделили двух заключенных, и они подходили ко мне только тогда, когда мне нужна была помощь или когда у меня заканчивался раствор. Бригадира-молдаванина в этот день на стройке не было.

Ничто не предвещало беды. Я спокойно стояла на лесах и штукатурила. Когда закончился раствор, рядом никого из подсобных рабочих не оказалось. Спустившись вниз, я сама стала накладывать раствор и никак не ожидала, что сзади на меня кто-то набросится. Этим человеком оказался узбек небольшого роста, худой, но очень сильный. Я сначала опешила и не поняла, что происходит. Он же, воспользовавшись моей растерянностью, прижал меня к стенке. «Беда меня ждет, если я ничего не сделаю», – промелькнула в моей голове мысль, и я начала брыкаться и выворачиваться. Но он схватил мои руки и, подняв над моей головой, тоже прижал к стенке, а коленом в это время придавил мои ноги. Его левая рука шарила по моему телу, начиная с промежности и продвигаясь к груди, а его влажный, вонючий рот с гнилыми зубами касался моего лица. Это было омерзительно. Физически с ним справиться я не могла, мне срочно нужно было кого-то позвать на помощь.

– Помогите! Помогите! – кричала я из последних сил. Он стал затыкать мне рот своей грязной ладонью. Мотая головой, я продолжала звать на помощь.

Я уже задыхалась, и ноги меня не держали, когда прибежали рабочие и оттащили от меня этого обезумевшего узбека. Как только я почувствовала свободу, то со всех ног бросилась в раздевалку. Я сидела на скамье, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Меня трясло, а сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Закрыв ладонями лицо, я дала волю слезам. «Неужели это происходит со мной? За что? За что мне все это? Что мне делать и как мне дальше работать?» – пока я сидела и обо всем этом думала, ко мне подошли рабочие, освободившие меня из лап этого грязного маньяка.

– Галя, ты в порядке? – спросил один из них, интересуясь моим состоянием.

– А разве я могу быть в порядке? Как после такого вообще можно быть в порядке? – заикаясь и вытирая слезы, кричала я. Я все еще не могла успокоиться и взять себя в руки.

– Галя, ты можешь не жаловаться на него? Его за такой поступок снова посадят.

– Что? Нет. Он должен сидеть. Этот ублюдок заслуживает наказания. Эта тварь должна сидеть! – я продолжала кричать, так как не могла поверить в то, что меня будут просить не выдавать его.

– Галя, ты подумай, пожалуйста, – спокойно, но твердо сказал молодой человек. Они ушли, оставив меня наедине с моими мыслями. И решение мною было принято.

Я уже успокоилась, когда ко мне подошел начальник из гражданских и спросил:

– Что произошло? Почему вы ушли с рабочего места?

– У меня заболела голова, – мне пришлось солгать. – Я испугалась, что упаду с лесов, поэтому ушла.

Я старалась не смотреть в глаза высшему руководству, так как совсем не умела врать.

– Вы говорите правду? – Начальник знал, что произошло на самом деле, но обвинение должно было прозвучать из моих уст.

– Да, у меня просто болит голова. – Я продолжала стоять на своем. – Можно я поеду домой?

– Ну, если так, то поезжайте.

Покинув стройку, я всю дорогу до общежития размышляла о том, что мне делать дальше. Работать в таких условиях я больше не могла, поэтому я решила уехать из этого города. Но как это сделать и куда уехать?