Читать книгу: «Один путь»

© Гаджизагид Вадимович Гаджиев, 2025

ISBN 978-5-0068-0033-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Свет большого города

«Кто живёт без цели – живёт в долг у судьбы.»

Виктор проснулся от вибрации телефона. Экран мигнул на тумбочке – «08:12» – и снова погас. На кухне гудел старый холодильник, в щели рамы тянуло холодом. Девятый этаж панельного дома где-то между станциями метро и шумной развязкой: утром из окна тянуло гарью и мокрым асфальтом. Свет отражался от линолеума, вместо штор – плотная ткань на кнопках.

Кофе не было. Он насыпал в кружку чай, обжёгся и поставил кружку обратно, недопитой. Два яйца в холодильнике, сыр с засохшим краем, минералка. Он съел одно яйцо стоя, глядя в окно на детскую площадку – двое дворников уже тянули мешки к контейнеру. Телефон снова мигнул. Новое сообщение короткое: «Неделя». Без точки.

Он выключил экран и нащупал в кармане джинсов ключи. На площадке пахло кошачьим кормом и свежей краской – сосед из 92-й красил дверь. Лифт дернулся, поехал вниз, остановился между этажами, поехал дальше. На первом, у почтовых ящиков, женщина с собачкой ругалась в телефон: «Опять квитанции не так начислили!» Виктор прошёл мимо и впервые за утро поймал себя на том, что дышит неглубоко – будто экономит воздух.

Метро забило голову чужими голосами: «осторожно, двери закрываются», музыка из наушников у соседей, реклама над дверью. Виктор стоял у окна вагона, смотрел на тёмный тоннель – редкие лампы вспыхивали, и в стекле каждый раз появлялось его лицо: бледное, с тенью недосыпа. В университет он пришёл к середине второй пары, сел на задний ряд. Преподаватель что-то выводил мелом; руки у него были в следах от маркера. Рядом кто-то листал вакансии, кто-то дописывал курсовую в последний день. Виктор открывал телефон и закрывал – в голове чужой тиканье: «Неделя».

На третьей паре он вышел. В столовой не было людей – неловкое время между потоками. Он взял пюре, котлету, компот, сел у окна. Телефон снова мигнул. Новое: «Не тяни». Он ответил: «Ищу». Поставил телефон лицом вниз и доел пюре, почти не чувствуя вкуса.

Вечером он встретился с Саней – они не виделись два месяца. Бар у метро, тусклая лампа, стойка с неплотно приклеенной кромкой. Саня пришёл в куртке на меху, сел тяжело, как будто нес с собой по лестнице мешок картошки.

– Живой? – спросил он.

– Пока да, – сказал Виктор.

Саня кивнул на телефон:

– Они?

– Они.

– Сколько?

– Не вопрос. Срок. Неделя.

Саня молчал минуту, потом сказал:

– Я бы на твоём месте уехал. – Куда?

– Куда угодно. На юг, на восток, в деревню к тётке. Любое «куда» лучше недели здесь.

Виктор усмехнулся – без веселья:

– А ты? Помнишь, как мы «договаривались» в прошлый раз?

Саня отвёл взгляд. Дальше вспоминать не хотелось: тот вечер закончился чужими голосами в подъезде и коротким разговором на лестнице – без криков, но так, что потом неделю тряслись колени. Он не любил вспоминать этот разговор. И всё-таки вспоминал.

Тогда они вошли тихо, как соседи. Один остался у лифта, второй поднялся на ступеньку выше и стоял так, что тень закрывала половину площадки. «Неделя», – сказал первый. «Без фокусов», – сказал второй. Ни угроз, ни подробностей. Разговор был не о деньгах – о времени. Деньги – это было раньше, когда легко, когда казалось, что «потом». Теперь – время.

– Уезжай, – повторил Саня. – Тебя здесь держит что?

Виктор пожал плечами. Квартира? Университет? Привычка? Пустые ответы.

– Куда?

– Хочешь – в Дербент, – вдруг сказал Саня. – Был там два года назад. Море, камни, крепость… Ничего общего с нашим «каждый день одно и то же». Дёшево доехать. Там можно просто ходить, и голова не гудит.

Слово «Дербент» прозвучало в этой комнате как чужая монета на столе – звонко и не к месту. Виктор положил его в карман – не как решение, как возможность.

На выходе Саня сжал ему плечо:

– Если решишься – не тяни. Чем раньше, тем лучше.

Дома в подъезде было пусто. На почтовом ящике торчал листок от управляющей компании «счёт будет выше из-за перерасчёта». В квартире – тишина, ни голоса радио, ни телевизора. Он включил ноутбук. Пальцы сами открыли сайт с билетами. Вбил «Москва – Махачкала», цена показалась большой. Вбил «Москва – Дербент» – нашёл поезд, который шёл дольше, но стоил ниже. Сегодня, 22:10, девятый вагон, верхняя полка.

Он не покупал. Держал курсор на кнопке и не покупал. В голове пошёл спор: «безумие» – «не поздно» – «куда» – «всё равно». Телефон завибрировал в третий раз. Он не взял. Открыл окно: внизу, между домами, ветер «срезал» мусорные пакеты с площадки, и они катились по асфальту, как сухие листья. Сосед на девятом напротив курил в окно, держал телефон подбородком, что-то впечатывал на экране.

Виктор закрыл окно, сел на край дивана. Нажал кнопку «купить».

Билет пришёл на почту через минуту. Он спустился к соседке на первом – у неё был принтер на кухонном столе среди банок с вареньем.

– Далеко едешь? – спросила она, принимая флешку.

– На юг, – сказал он.

– Там теплее, – кивнула она. – Только шапку не выбрасывай – вернёшься ещё.

Ему не хотелось объяснять, что «вернёшься» звучит как «если». Он поблагодарил, распечатал билет, вернулся домой. Сложил рюкзак быстро: футболки, джинсы, зарядка, паспорт, документы, немного наличных. Остановился у дверей – ключи от квартиры остались в ладони. Вернуться, оставить кому-то? Некому.

Он выключил свет. На лестнице лампа мигнула и погасла. Он спустился по ступеням, нащупывая перила. Внизу дверь открылась – вошёл мужчина в чёрной куртке без капюшона. Они встретились взглядом, остановились на секунду. Мужчина ничего не сказал, только посмотрел на рюкзак, на лицо Виктора, и кивнул – очень чуть-чуть, как кивают незнакомым в толпе. Виктор прошёл мимо и вышел на улицу.

На вокзале пахло курицей из киоска и бензином. Люди толкались у касс, кто-то сидел на чемоданах, кто-то спал, подложив под голову куртку. На табло моргали города. «Дербент» на экране выглядел чужим словом, как из учебника по географии.

– Девятый вагон, двадцать четвёртое, верхняя, – сказала проводница, проверив билет.

В вагоне было жарко. Мужчина в клетчатой рубашке снизу раскладывал еду, не глядя на соседей. Напротив женщина считала зарядки, подросток постукивал по экрану телефона. Виктор уложил рюкзак, лёг на верхнюю полку. Поезд дёрнулся, поехал. Окно показало ему отражение – ещё одно – и темноту тоннеля. Он закрыл глаза и впервые за сутки позволил себе ни о чём не думать.

Ночью он проснулся от скрипа стыков. В полумраке горела лампа над дверью. Кто-то тихо храпел. Он достал телефон – там было два пропущенных, и одно сообщение, короткое: «Ты выбрал». Он не отвечал.

Утром вагон ожил. Торговец шёл между рядами с коробкой пирожков и повторял как заклинание: «с картошкой, с капустой, с вишней». Виктор взял один – обжёг язык, рассмеялся сам себе. Мужчина снизу протянул салфетку, не говоря ни слова – простой жест. Женщина напротив сказала сыну: «Смотри в окно – скоро будет море».

Скоро и правда было море. Сначала полоска, потом широкая вода. Люди в вагоне поднялись, как по команде: «Смотри!» Виктор тоже. В груди кольнуло – не восторг, нет, просто ощущение, что ты далеко. Что-то отступило. В голове стало тише.

Поезд замедлился. «Дербент», – сказал табло. Платформа, воздух тёплый и густой, таксисты машут руками: «Старый город! Набережная!» Откуда-то тянуло солью и сладкой ватой. Виктор сошёл, поставил рюкзак на землю и посмотрел на город. Вдали, над домами, темнела крепость. Стены, которые стояли здесь до него и простоят после него.

Телефон завибрировал. Он выключил звук и убрал его в карман.

– Центр? – спросил таксист.

– Старый город, – ответил Виктор.

Так начался день, который для него был первым. Не в календаре – в жизни.

Глава 2. Дорога на юг

«Дорога делает человека молчаливым – и открывает ему самого себя.»

Поезд тронулся, будто кто-то огромный подтолкнул его в спину. Металлический скрежет ушёл в ночь, и окна вагона превратились в движущиеся картины: полосы огней, чернота тоннелей, редкие платформы.

Виктор лёг на верхнюю полку, уперевшись затылком в стенку. Внизу мужчина в клетчатой рубашке аккуратно раскладывал еду: яйца в скорлупе, курицу в фольге, хлеб. Женщина напротив доставала книги и зарядки, а её сын, лет двенадцати, вертелся без остановки.

– Мама, а море сразу видно будет? – спрашивал он каждые пять минут.

– Терпи, Тимур, – улыбалась женщина. – Сначала леса, потом степь. А море под конец.

Мужчина поднял голову и посмотрел на Виктора:

– Далеко едешь?

– Дербент, – коротко ответил Виктор.

– Хороший город. Там брат живёт, – сказал он. – А я – в Каспийск. Каждый год туда езжу.

Он протянул руку:

– Олег.

– Виктор.

Руки у Олега были крепкие, с мозолями. Он отломил кусок курицы, положил на салфетку:

– Бери. В дороге лучше вместе есть.

Ночь была тяжёлой. Вагоны скрипели на стыках, кто-то храпел, в тамбуре хлопали двери. Виктор ворочался, смотрел на потолок. Телефон он выключил: не хотел слышать новых сообщений. Только в полусне видел отражение в окне – своё лицо, чуть расплывшееся, как будто чужое.

Под утро его разбудил стук стаканов – проводница разносила чай. Металлические подстаканники звякали о столики. Олег взял два, один протянул Виктору:

– На, согрейся.

Чай пах мятой. Виктор сделал глоток и впервые почувствовал лёгкость.

– Работаешь где? – спросил Олег.

– Иногда. Курьером.

– Молодой ещё. Главное – не стой на месте. Жизнь такая штука: если сегодня не решился, завтра уже поздно.

Соседка через проход кивнула:

– Верно говорит. Я сама тянула много лет. Всё дела, всё работа. А потом решила: пора. И вот везу сына показать, где я выросла.

Виктор слушал, молчал. Слова звучали просто, но попадали прямо в то место, которое он пытался не трогать.

Днём за окном тянулись поля. На маленьких станциях выходили женщины с корзинами: кукуруза, семечки, пирожки. Дети визжали от радости, когда им покупали горячий початок. Виктор купил один, обжёг пальцы, но съел до конца.

– Лучше, чем лапша из пакета, – усмехнулся он.

– Вот и молодец, – сказал Олег.

Мальчишка Тимур тоже ел кукурузу, весь в крошках, и сказал с гордостью:

– Я первым купил!

Виктор неожиданно рассмеялся. Смех вышел живой, настоящий – впервые за много недель.

На большой станции люди выходили «подышать». Перрон был полон торговцев. Виктор тоже вышел, вдохнул воздух: пахло пылью, бензином и жаром камней. Солнце било в глаза, но ему стало легче. Возвращаясь в вагон, он поймал себя на мысли: Москва уже далеко.

Вечером вагон снова ожил. Женщина достала термос, разливала чай. Тимур не умолкал:

– А крепость большая? А у дяди есть собака? А в море акулы есть?

– Нет, – терпеливо отвечала мать. – Всё узнаешь.

Она посмотрела на Виктора:

– Вы первый раз в Дербент?

– Первый.

– Тогда вам повезло. Там особый воздух. Город у моря, древний. Он тише, чем другие. Даже шум там другой.

Виктор кивнул. Слова легли на сердце, как обещание.

Поздно вечером, когда солнце село, за окном потянулись горы. Тёмные силуэты возвышались над степью. Люди загудели: «Скоро море!» И правда: сначала тонкая полоска, потом широкая вода, сверкающая под луной.

– Смотри, – сказал Олег. – Вот оно.

У Виктора ёкнуло сердце. Он никогда не видел моря так близко.

Ночью он снова не спал. Поезд мчался вдоль Каспия, и сквозь щели окон пробивался запах – солёный, густой. Виктор лежал на полке и думал: «А вдруг там получится начать всё заново?»

Телефон он не включал.

Утром проводник громко крикнул:

– Дербент! Конечная!

Толпа зашевелилась. Люди собирали сумки, кто-то торопился, кто-то прощался. Тимур запрыгал:

– Мама! Море! Я вижу!

Виктор натянул кроссовки, закинул рюкзак и вышел на перрон. Воздух ударил в лицо – тёплый, густой, солёный. Таксисты махали руками:

– Центр! Старый город! Недорого!

Он купил воду у женщины с лотком, сделал несколько глотков. Вдали, над домами, возвышалась тёмная громада крепости.

Виктор вдохнул глубже. Москва осталась позади. Начиналось что-то новое.

Глава 3. Первый день в Дербенте

«Город у моря хранит дыхание веков.»

Жара ударила в лицо сразу, как только Виктор ступил на перрон. Воздух был густым, пахнул солью, рыбой и раскалённым асфальтом. Площадь перед вокзалом гудела голосами: таксисты перекрикивали друг друга, торговки предлагали семечки и кукурузу, подростки смеялись и толкались возле киосков.

Смесь языков звучала непривычно – русский перемешивался с аварским, азербайджанским, лезгинским. Виктор шёл сквозь этот шум, и ему казалось, что он попал в другой мир: Москва с её серыми домами и вечной спешкой осталась где-то далеко.

Он купил бутылку холодной воды у женщины в цветастом платье, сделал несколько глотков и остановился. Вдали, над домами, возвышалась крепость. Нарын-Кала – тёмная громада, будто сросшаяся с горами. От одного взгляда по спине побежали мурашки.

Навигатор упрямо вёл его через узкие улочки. Дома были невысокие, с плоскими крышами, стены шероховатые, выложенные из старого камня. На верёвках сушилось бельё, во дворах гоняли мяч босоногие мальчишки, женщины сидели у подъездов, перебирая зелень и разговаривая негромко. Запахи менялись каждый шаг: жареное мясо, свежий хлеб, дым от печей.

Во дворе нужного дома его встретила хозяйка – невысокая женщина в светлом платке, с прямой спиной и строгим взглядом.

– Виктор? – уточнила она.

– Да.

– Комната готова. Проходи. Я Патимат.

Внутри пахло зеленью и выпечкой. Кухня была маленькая: газовая плитка, кастрюли, медный самовар на полке. Комната оказалась скромной, но чистой: кровать, стол, шкаф, занавеска с цветочным узором. На тумбочке – кувшин с водой и стакан.

– Живи спокойно, – сказала Патимат. – Воду береги. Душ – утром и вечером, не больше десяти минут. Посуду мой сразу. Шум после десяти не нужен. Если работа нужна – спроси на набережной у Камила. У него киоск «Лимонад».

– Спасибо, – кивнул Виктор.

Когда он вышел во двор, у ворот сосед Абдулла вытаскивал из багажника тяжёлые бутыли. Высокий, с густыми бровями, в белой рубахе, он сразу посмотрел на Виктора.

– Новый? – спросил он.

– Да. Виктор.

– Абдулла. Помоги дверь подержать.

Виктор подержал калитку, пока тот вносил бутыли. Абдулла сказал, кивая на небо:

– Панаму купи. Солнце здесь без жалости. Вода дороже денег, запомни.

Они поговорили ещё пару минут, и Виктор впервые почувствовал: здесь соседи знают друг друга по имени – в Москве он своих даже не видел.

Он отправился на набережную. Там было шумно: струи фонтана взлетали под музыку, дети визжали, бегали по мокрым плитам, подростки катались на велосипедах. Запах сладкой ваты и жареной кукурузы смешивался с хлоркой. На лавках сидели семьи, подростки ели мороженое, музыкант в кепке играл на гармошке.

У лотка парень продавал айран.

– Айран холодный есть? – спросил Виктор.

– Есть, брат. Двести. Ты не местный?

– Нет. Только приехал.

– Добро пожаловать. Панаму возьми. И на крепость не ходи в полдень. Там печь.

Айран оказался густым, холодным. Виктор пил и чувствовал, как прохлада возвращает силы. Он сел на скамейку, смотрел на море. Волны накатывали размеренно, будто смывали усталость.

Киоск «Лимонад» стоял ближе к середине аллеи. На вывеске был нарисован стакан с трубочкой. За стойкой девушка что-то записывала в блокнот.

– Камил здесь? – спросил Виктор.

– Будет через десять минут. Подождёшь?

– Подожду.

Он сел в тени, слушал шум моря и крики детей. Через четверть часа подошёл крепкий мужчина в серой футболке.

– Ты спрашивал про работу? – сказал он. – Камил.

– Да. Виктор. Курьером работал. С людьми могу, с деньгами аккуратно.

– Завтра в девять будь здесь. Сегодня можешь пару часов помочь разгрузить.

Они пожали руки. В груди у Виктора разлилось облегчение: конкретика – то, чего давно не было.

К вечеру солнце стало мягче. Виктор снова поднялся к фонтану. Люди сидели на лавках, музыка гремела, дети визжали от брызг. Он купил чай в стакане, сел на скамейку. С моря тянуло прохладой.

В этот момент он поймал себя на мысли: впервые за много времени день прошёл без тревоги. Не «бежать», не «искать», не «прятаться». Просто день.

Ночью, когда он вернулся во двор, Патимат сидела у двери и чистила зелень.

– Как день? – спросила она.

– Нашёл работу, – ответил Виктор. – Завтра начну.

– Хорошо. Вода утром в семь. Потом слабое давление. Успей.

Он кивнул и поднялся в комнату. Открыл окно. Снизу доносились голоса соседей, где-то смеялись дети, пахло хлебом и жареным мясом.

Виктор лёг и слушал этот шум. И уснул быстро – впервые за долгое время без тяжёлых мыслей.