Читать книгу: «Дуб, терновник и белладонна», страница 2

Эви смахнула с лица выбившуюся из косы золотисто-пшеничную прядь и запихнула книженцию под тюк старых тряпок. В воздух поднялся ворох пыли. В носу защекотало.

Вдруг снаружи раздался приглушенный грохот и по деревянным балкам под скошенной крышей заскакали длинные, резвые жёлтые лучики. Эви вздрогнула и подбежала к маленькому круглому окошку с мутными стёклышками.

На улице было неспокойно, под колесами пыхтящего и рычащего драндулета веером разложились брусья забора, давя грядки с помидорами, огурцами и только-только распустившимися тюльпанами. Эви подумала, хорошо, что папа снес забор именно сегодня. На выходных мама как раз хотела привести его в порядок, покрасить в зеленый и тогда было бы уже куда обиднее. А вот тюльпаны было жаль. Маме они нравились и она много месяцев их выхаживала под папино ворчание о зря потраченном времени и деньгах.

Мужчина кое-как выбрался из машины, выбивая дверь пинком. Его шатало из стороны в сторону, пока он нетвёрдой походкой волочился к крыльцу. То и дело его заносило, и тогда он от души ругался, чуть ли не крича.

Брань эхом разносилась по округе. Некоторые выражения Эви уже слышала раньше, причем от него же и знала, что говорить их вслух нельзя-наругают. Поэтому, на всякий случай запомнила их все.

Эви понаблюдала за ним некоторые время, а после подхватила края сорочки и понеслась прочь с чердака. Сбежала вниз по лестнице и юркнула в комнатушку, где безмятежно спала мама в обнимку с Фуфлыжником.

Она забралась под одеяло и примостилась у них под боком.

В коридоре послышался шум открывающегося замка. Что-то с грохотом упало, зазвенело и покатилось по полу. Мама заворочалась, просыпаясь, а Эви, напротив, притворилась спящей.

Кровать прогнулась, металлические пружины под просевшим матрасом неприятно звякнули. Женщина поднялась, зашуршала одеждой, сонно зевая и тихо покинула комнату, затворив за собой дверь.

Эви приоткрыла один глаз, исподволь огляделась и, убедившись в собственном одиночестве, сильнее прижалась к Фуфлыжнику.

«Плости, не хотела тебя блосать и больше так не буду, плавда-плавда», – заискивающе пролепетала она, укладывая сиреневого лемура рядышком, и уткнулась носом в плешивое брюхо, – «Хочешь, я тебе всё-всё ласкажу?»

Обида в огромных пластмассовых глазищах немного рассеялась, уступая любопытству. Эви расплылась в хитрой беззубой улыбке и радостно прижала лучшего друга к щеке. «Только ты тогда меня никому не выдавай!» – потребовала она.

Девочка нашептывала Фуфлыжнику чем закончились приключения дерзкой Марианны и как отважен был Аркадий, изредка замолкая, когда крики с кухни доносились особенно громко.

Ей не нравилось, когда дома ругались. Было страшно, а еще неуютно, стыдно и неловко. Будто происходит что-то неправильное, дурное, пока она сидит в своей спальне.

Будь она смелой как папа, она бы вмешалась и все исправила. Будь она доброй как мама, она бы подобрала правильные слова и помирила их. Но она всего лишь маленькая, напуганная девочка, спрятавшаяся под одеялом в обнимку с плюшевой игрушкой.

Фуфлыжник безмятежно улыбался. Как хороший друг он умело не замечал плохого и не осуждал за трусость.